Не позволю малахимам украсть ее у меня.
Я найду выход.
Должна найти выход.
Я припаду к ногам Семерых и буду умолять сохранить ей жизнь, потому что эта женщина все, что у меня осталось в этом ужасно несправедливом мире.
Глава 3
После событий в Париже я поклялась больше никогда не переступать порог гильдии, но, как только Мюриэль улеглась вздремнуть, я взяла такси до кварцевого общежития. Увидев невзрачную зеленую дверь, я преисполнилась таким гневом, что чуть не развернулась на месте, но в конце концов я сдержала свою мстительность, расправила плечи и повернула ручку.
Удивительно, но дверь щелкнула.
Полагаю, что, пока у меня еще есть перья, офанимы не могут официально закрыть мне доступ.
В гильдии постоянно кипит жизнь, но ближе к вечеру она достигает пика. Атриум с буйной жимолостью, семью кварцевыми фонтанами и стеклянным куполообразным потолком кишел крылатыми девушками и полнился трелью воробьев. Сладкий цветочный аромат просочился в мои легкие точно клей, когда толпа неоперенных расступалась вокруг меня, раскрыв рты. По мере того, как я продвигалась к потоку, мой план кричать до тех пор, пока я не потеряю голос или пока высший ангел не спустится по ослепительно яркому свету, только укреплялся.
Неоперенная, ты вернулась домой.
Я остановилась перед офаном Мирой, которая расправила багряные крылья, словно желая помешать мне добраться до места назначения. Домой? Тот факт, что она решила, будто я воспринимаю гильдию как дом, заставил меня задуматься, не считает ли она меня сумасшедшей.
Нет, офан. Я пришла призвать серафима.
Офан Мира склонила голову набок, ее короткие перечно-черные волосы упали на узкие плечи.
Серафимы народ занятой. Чем я могу тебе помочь?
Вы можете вылечить рак, офан?
Нет.
Тогда вы не в силах мне помочь. Я попыталась пройти мимо нее, но женщина с копной светлых волос, доходивших до основания крыльев, встала рядом с офан Мирой и преградила мне путь.
Поскольку я никогда не встречала ее раньше, а ее крылья были такими же густыми, как у моего старого профессора, я решила, что она новобранец Гильдии 24.
Вы пытаетесь удержать меня от потока? любезно спросила я, хотя мне было совсем не до любезностей.
Рак естественное явление, Селеста. Необходимое. Когда души устают жить
Естественное? Это болезнь! Мутация клеток! Нет ничего естественного
Успокойся, неоперенная.
Я стиснула зубы и сжала кулаки. Как она смеет говорить мне успокоиться! Это не ее сердце разбито.
Мои ноздри раздувались, будто я пробежала все три мили от «Плазы» до этого места, которое являлось для меня таким же домом, как мусорный бак за закусочной на углу.
Я прошу аудиенции у серафима.
Чтобы обсудить рак? Неоперенная, неужели ты ничему не научилась за годы, проведенные под моей опекой? Мы не вмешиваемся в человеческое время. Мы не хранители жизней. Мы хранители душ. Если у этого человека рак, значит, время его оболочки подходит к концу, а душа если она достойна будет собрана и вознаграждена.
Ей всего шестьдесят! Мой голос задрожал, словно полностью оперенные крылья.
Шесть десятилетий достойная продолжительность жизни.
Раздражение грозило заставить меня скрежетать зубами. Шестьдесят слишком мало.
Мюриэль должно быть отпущено еще как минимум два десятилетия!
Успокойся, Селеста. То, что офан Мира использовала мое имя, заставило меня недоуменно моргнуть. Она так редко обращалась к нам по именам.
Мой взгляд пробежался по кварцу с огненными прожилками в поисках плакатов с моим лицом, но стены коридора были гладкими, без единого украшения. Ни листовки «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», ни бунтарской лозы жимолости.
Она подняла руку к моим подрагивающим плечам. Я отступила на шаг, поскольку ненавидела, когда ко мне прикасались без моего согласия.
Я передам твое недовольство Семерым
Недовольство? фыркнула я.
но я не позволю тебе и дальше устраивать спектакль в моих коридорах. Если хочешь подождать ответа серафимов здесь, пожалуйста, пройди в столовую, а я или офан Лия, она жестом указала на новобранца, придем за тобой, когда получим ответ.
Я просто должна поверить, что вы передадите мое сообщение?
Мира вскинула тонкие брови.
Поверить? Ох, Неоперенная, до какой же степени ты оторвалась от своей расы, если начала сомневаться в единственной ценности, которую мы ставим превыше всего, в честности.
Мои вечно страдающие крылья могут подтвердить, что это их главный приоритет.
Как жаль, что сострадание вы не цените столь же высоко. Мои крылья пронзила искра боли. Мне не требовалось опускать взгляд, дабы понять, что от моих дурацких придатков только что оторвалось очередное перо.
Наш род не виноват в чьем-то личном выборе.
В чьем-то? Лей не была просто «кем-то». И какой у нее оставался выбор?
Селеста, сейчас же в столовую, или я не передам твое сообщение. Глаза офана Миры, казалось, светились сродни кварцу вокруг нас. Ты помнишь, где это, или хочешь, чтобы офан Лия проводила тебя?
Без крика в тот момент у меня уже не осталось слов я крутанулась на месте, и любопытные неоперенные, которые разглядывали нас и ловили каждое слово, расступились. Мой пульс сильно участился, пока я неслась по коридору в огромный кварцевый двор с подвешенными клумбами. Я всегда думала, что над гильдией сияет райское небо, но непоколебимая синева оказалась иллюзией, как и небесный дождь, который орошал посевы через стратегически расположенные отверстия в стеклянном куполе. Ангелы настоящие эксперты в обмане.
Я села за каплевидный кварцевый стол, частично скрытый фиговым деревом, которое плодоносило круглый год. Неоперенные предпочитали столики, расположенные ближе к кварцевой плите, где постоянно представлены теплые зерна и рыба на пару, охлажденные соки в стеклянных кувшинах и пирамиды изумрудных яств. Аромат моего детства перевернул мой и без того расстроенный желудок.
В ожидании я то скрещивала, то выпрямляла ноги, покачивала ими, глядя на тех немногих неоперенных, которые имели наглость смотреть в ответ. В конце концов все они отводили свои любопытные взгляды. Устав от переглядываний, я достала телефон и отправила Мюриэль сообщение: написала, что у меня появились дела, и попросила позвонить мне, когда она проснется. А потом я открыла браузер. Единственное слово, которое я успела набрать ранее, дразняще мигало в строке поиска: «Лучший». В довершение всего поисковая система предложила мне выпадающий список наиболее подходящих вариантов лучший фильм, лучший китайский ресторан, лучший отель на Манхэттене, лучшие тренажерные залы.
Чертовы тренажерные залы? Я никогда не занималась спортом. Ненавидела это. Всей душой.
Привет. Мягкий голос отвлек мое внимание от телефона.
Я подняла взгляд на его обладательницу, златовласую малышку с толстой косой и карими глазами. Когда девочка забралась на стул рядом со мной, поджав под себя маленькие ножки для опоры, я резко спросила:
Что ты делаешь?
Вместо того чтобы округлиться и наполниться слезами, ее глаза сохранили мягкость, и она улыбнулась.
Ты выглядишь грустной.
Я осмотрела двор, подозревая, что это какая-то подстава и офанимы пытаются задобрить меня, прислав посланника-херувимчика, но в столовой не было учителей, а большинство неоперенных уже ушли.
Я Найя.
Я отложила телефон.
Разве ты не должна быть с офаном Пиппой, Найя?
Девочка сморщила носик-пуговку.
Она рассказывает историю о монстрах. Не люблю монстров.
В мире их полно, так что лучше привыкай.
Ты когда-нибудь встречала монстра?
Я подумала о Тристане. А потом об Ашере. Разные виды монстров, но оба чудовищные. А потом, как обычно, мои крылья лишились пера.
Да.
Она моргнула, глядя на меня широко распахнутыми глазами.
Они действительно так страшно выглядят?
Нет. Большинство выглядят, как ты и я.
Ты не похожа на монстра.
Уверена, офанимы с тобой не согласятся.
Почему?
Потому что С чего бы начать? Потому что, во-первых, я решила жить среди людей.
Найя закусила нижнюю губу, словно размышляя, почему это делает меня злодеем.
Мой любимый цвет цвет крыльев моего apa. Или нет. А какой твой любимый цвет?
Я снова устроилась на своем стуле. Дети любознательны и со скоростью света устанавливают связи между разрозненными темами. Очевидно, я сводила Лей с ума своим нелинейным мышлением.
Черный. Черный мой любимый цвет.
Черный это не цвет.
Я указала на свои кожаные легинсы и черную футболку с белой надписью «Мала ростом, но не самомнением» подарок Джейса на мой двадцатый день рождения в прошлом месяце.
Позволю себе не согласиться. Черный это цвет.
Черный отсутствие света.
Я нахмурилась, но не из-за ее слов Технически мне известно, что черный не является цветом, но я удивилась, что кто-то столь юный об этом знает.
Еще мне нравится фиолетовый. Найя устремила взгляд на темнеющее небо. Фиолетовый. Не лавандовый.
Тогда тебе бы понравились мои крылья.
Можно мне их увидеть?
Я скрывала скудное оперение, презирая то, как оно выглядело и что собой представляло. Только раз в год, 19 декабря в годовщину церемонии вручения костей крыльев, я позволяла своим фиолетовым перьям с оттенком электро раскрыться у меня за спиной.
Нет. На мой резкий ответ малышка поджала губы, но не спрыгнула со стула. Сколько тебе лет, Найя?
Четыре с половиной. А тебе?
Двадцать.
Моему apa сто сорок три.
Найя настоящая папина дочка Я чуть было не спросила ее о маме, но решила, что меня это не касается. Да и мне все равно. Вряд ли я когда-нибудь снова увижу этого ребенка.
Почему ты грустишь?
Я моргнула. Мне казалось, что я выгляжу сердитой. Я несколько раз прокрутила в руке телефон, прежде чем ответить.
Потому что кое-кто, кого я люблю, умирает.
Девочка нахмурилась.
Смерть это не конец.
Я и забыла, как рано начиналось промывание мозгов.
Для некоторых людей конец.
Этот человек, которого ты любишь, он плохой?
Нет. Он необыкновенный. Комок у меня в горле снова начал увеличиваться.
Тогда почему ты грустишь?
Потому что не хочу, чтобы она умирала.
Но ты увидишь ее снова. Она указала пухлым пальчиком на небо. В Элизиуме.
Не увижу.
Найя нахмурилась так сильно, что казалось, будто она украла несколько морщин со лба офана Миры.
Но у тебя есть крылья.
Есть, но я не успею завершить их вовремя. Ты знаешь, что происходит, когда не успеваешь собрать нужное количество перьев?
Не задумываясь, Найя ответила:
Ты становишься нефилимом.
Бинго. Худшим видом монстров.
Нефилимы не монстры.
От удивления я вскинула голову.
Я согласна. И наклонилась вперед. Но не произноси подобное здесь слишком громко. Кажется, мы единственные, кто разделяет это убеждение.
Мне нравится делиться с тобой, Селеста.
Мое сердце медленно, болезненно сжалось, но затем замерло.
Я не говорила тебе своего имени. Откуда ты его знаешь?
Девочка прикусила внутреннюю сторону щеки, будто погрузившись в глубокую задумчивость, а затем на ее лице расплылась огромная ухмылка.
Моя голова сказала мне это.
Ее голова? Я уставилась на малышку, пока до меня не дошло, что она имела в виду. Должно быть, ранее она слышала крики офана Миры. Камень доносил звук, как туннель доносит ветер.
Говоря об ангеле Офан Мира обошла вокруг фигового дерева.
Неоперенная, сера Ее губы замерли при виде моей соседки по столу. Неоперенная Найя, что, по-твоему, ты здесь делаешь?
Я проводила время со своей подругой. Найя сцепила руки на кварцевой столешнице, будто вела деловые переговоры.
Я улыбнулась тому, что она не дрогнула и не стушевалась.
Твоей подругой?
Разве не грубо, Офан? Неужели я не достойна друзей?
Найя заерзала на стуле.
Мы с Селестой друзья.
Как чудесно. Поскольку перья Миры теперь намертво прикреплены к костям, ни одно не упало. Будь она неоперенной, эта ложь стоила бы ей пера. Однако пора спать. Пожалуйста, пройди в общежитие. Офан Пиппа тебя ждет.
Из маленькой груди Найи вырвался тяжелый вздох.
Хорошо. Она соскочила со стула и совершенно неожиданно обняла меня, сминая ткань бомбера. Пока, Селеста.
Пока, Найя. Меня настолько ошеломило ее проявление привязанности, что я не обняла ее в ответ.
Обогнув стол и подойдя к офану Мире, девочка посмотрела на меня и спросила:
Ты вернешься и поиграешь со мной?
Нет. Мне следовало сказать «нет».
Я Я Одного взгляда на лицо Миры хватило, чтобы заставить мой здравый смысл вернуться. Вероятно, нет.
Я пришла по одной и только одной причине: помочь Мими. Если ангелы окажутся неспособными или не пожелают помочь мне, у меня не будет поводов посещать гильдии, тем более завязывать отношения с молодыми неоперенными, которых я не увижу долгие годы, поскольку до появления костей крыльев детям Элизиума не разрешалось покидать гильдии, их тела были такими же хрупкими и смертными, как у людей.
Ее нижняя губа задрожала.
Но мы же друзья.
Неоперенная Найя, Мира выделила имя маленькой девочки, тебе пора идти.
Найя моргнула, глядя на офанима, но затем вернула свой уязвленный взгляд ко мне. Слезы текли по ее щекам, сверкая, точно дробленые бриллианты. Она вытерла их, а затем развернулась и убежала, заставив мое сердце стать хрупким, как засохший лепесток.
Мира следила за покачивающимися золотистыми волосами Найи, пока та не скрылась в коридоре, ведущем к детским общежитиям.
Она очень эмоциональная малышка.
Еще один недостаток нашего мира: ангелы восхваляли сочувствие и в то же время выступали за эмоциональную отстраненность. Лей была слишком сострадательна к своим грешникам.
Проявление эмоциональности это не недостаток, офан.
Разве я сказала обратное? Будь мои крылья расправлены, ее холодный тон покрыл бы их слоем льда.
Итак, могут ли серафимы помочь мне, офан?
Нет. Но они настоятельно советуют тебе посетить Зал Оценки и проверить ее счет, а также просили напомнить тебе, чтобы ты помогла ей не ставить под угрозу естественную смерть.
Я фыркнула.
Я не собираюсь помогать ей совершить самоубийство.
Я никогда не говорила, что ты станешь делать подобное. Но она думала об этом. Я могла видеть это в мириадах неглубоких борозд, которые пересекали ее многовековую кожу. Возможно, тебе стоит проверить и свой счет.
Я вскочила так резко, что стул заскрипел по кварцу.
Мне он известен.
Известен?
Да. Известен.
Могу я узнать твои планы?
Проживать каждый день так, будто он последний, потому что один из них рано или поздно станет таковым. Подойдя к ней, я остановилась, чтобы сорвать инжир с ветки, а затем вгрызлась в него. Безупречно спелый. Так и подмывало выплюнуть. Но я заставила себя проглотить.
Селеста Офан подняла на меня настороженный взгляд.
Я почувствовала, что она хочет сказать мне не растрачивать впустую дар, преподнесенный ангелами. Но в конце концов она не добавила к моему имени ни единого слова.
Прощайте, офан.
Прежде чем уйти, я прошла через изогнутые раздвижные стеклянные двери Зала Оценки и села за длинную стойку, которая опоясывала круглую комнату. Затем я прижала ладонь к стеклянной панели, чтобы включить голоранкер, а затем нашла в базе Мюриэль Моро. На экране появилось ее трехмерное лицо, настолько невероятно реалистичное, что казалось, будто она сидит напротив меня. Ее губы поджались, затем расправились, и сияющие темно-синие глаза встретились с моими, посылая волны нежности.
Я пролистала ее анкету, пока не увидела счет. Только тогда я выдохнула то напряжение, что зародилось в столовой: 7.