Завернутого в тесто ребенка старуха положила на широкую лопату для хлеба, затем открыла печную заслонку и брызнула в печь водой. Внутри все зашипело, и в избу из печного зева повалил влажный, горячий пар. Сдвинув раскаленные угли в сторону, старуха проговорила:
Дыши пуще жаром, печка-матушка. Мне девочку нынче испечь нужно.
После этих слов Захария поставила лопату с лежащим на ней ребёнком в печь и, выждав с полминуты, вынула лопату обратно.
Пекись-пекись, да не перепекись, хриплым голосом проговорила старуха и облизнула пересохшие губы.
Тесто, в которое была завернута девочка, зарумянилось, покрылось тонкой корочкой. Захария наклонилась, принюхалась, покачала головой и снова сунула лопату в печь.
Пекись-пекись, да не перепекись. Корка налейся золота да румяна, а начинка получись сочна да жирна.
Сказав так, старуха вновь вынула из печи лопату. Отщипнув горячее тесто, она попробовала его на вкус и, сморщившись, сплюнула на пол.
Когда она, задержав дыхание и сжав зубы, в третий раз сунула ребёнка в печь, то печь вдруг затряслась, из неё посыпались искры, вся избушка заходила ходуном. Стол и лавки заскрипели, зашатались, табурет отлетел к низкой двери и глухо стукнулся об нее, пучки трав с сухим шелестом посыпались на пол со стен и с потолка. А потом из печи, из ее широкого темного зева, послышался гортанный низкий голос:
Захария, опять дитя печешь?
Голос звучал жутко, старуха затряслась всем телом, но лопату из рук не выпустила, держала крепко.
Опять пеку, ответила она тихим, уверенным голосом.
Пеки-пеки! Да вспоминай, за что наказана!
В уголках глаз старухи задрожали две прозрачные слезинки. Они покатились по щекам и капнули на седые косы, свисающие до пола.
Помню-помню, как забыть-то? тихо проговорила она, сжав рукоять лопаты так крепко, что кривые пальцы побелели от напряжения.
Внутри печи снова что-то вспыхнуло, тлеющие угли вдруг загорелись алым огнем и стали со всех сторон лизать ребенка, обернутого в тесто. Захария услышала детский крик, но не вынула лопаты из печи. Только когда крики стихли, а пламя потухло, она достала лопату и поставила ее на стол. С красным, потным лицом старуха подошла к столу, отломила кусочек теста и положила в рот. Прожевав, она проглотила тесто и сказала, обернувшись к печи:
Хорошо пропеклась девочка. Спасибо тебе, печка-матушка!
Накрыв тесто полотенцем, Захария села на лавку и затянула песню. Голос ее звучал тоскливо, в глазах застыла беспросветная тоска.
Ой, лю-лю,
Моё дитятко,
Спи-тко, усни.
Да покрепче засыпай.
Засыпай, засыпай, глаз не открывай.
Все ласточки спят,
И касаточки спят,
Куницы все спят,
И лисицы все спят,
Все тебе, дитятко,
Спать велят.
Засыпай, засыпай, глаз не открывай.
Для чего, зачем
Дитятку спать?
Чтобы хворь твоя припеченная,
Злоба злобная, горечь горькая
Вся ушла из тебя
Голос старухи звучал на удивление мелодично, песня лилась, струилась по воздуху, словно мягкая атласная лента. Тихие слова взмывали вверх, к потолку и звенели там маленькими колокольчиками
***
Наталья снова шла к повитухе Устине. Дойдя до ее дома, она остановилась, перевела дыхание и принялась громко стучать в дверь. Старуха, отпирая засов, хотела отругать Наталью за поднятый шум, но, увидев бледное, заплаканное лицо женщины, ничего не сказала ей, а молча запустила в дом.
Ну, что тебе еще надобно, Наталья? Тороплюсь я! нетерпеливо сказала Устина.
Прибежала я Хотела ее назад забрать. А там пусто! Нету уже никого! выпалила Наталья, уставившись дикими глазами на Устину.
Ну-ка успокойся, да расскажи все по-путному, не тараторя! строго сказала повитуха и усадила Наталью на лавку в сенях.
Я утром за Аннушкой пошла в лес Вчера хотела, да гроза всю ночь бушевала. Пришла я, значит, сегодня в чащу, но не нашла ее, Наталья всхлипнула и прижала ладонь к дрожащим губам, нет Аннушки в лесу ни мертвой, ни живой
Устина недовольно закатила глаза, отвернулась от несчастной женщины.
Значит, Баба Яга ее уже забрала, спокойно и строго ответила она, и зачем ты только снова пошла туда, непутевая?
Плохо мне, Устина, завыла женщина, обдав повитуху терпким запахом перегара, ой, плохо! Ни есть, ни спать не могу!
Ничего, время придет успокоишься, сказала Устина и подтолкнула Наталью к двери, иди, Наталья, иди! Мне к роженице бежать надо, я и так задержалась, поди как разродится без меня! Не видать мне тогда ни соли, ни муки.
Наталья со скорбным видом вышла за калитку и поплелась, шатаясь, по улице. Придя в свою баню, она достала из-под лавки бутылку самогона и отпила несколько больших глотков прямо из горла.
Спустя какое-то время, женщина поднялась с лавки, посмотрела вокруг мутным, пьяным взглядом, схватила топор и снова пошла в лес к той самой темной, непроходимой чаще, где накануне оставила Аннушку. Дойдя до места, Наталья закричала:
Эй, Баба Яга! Выходи!
Крик многоголосым эхом разнесся над густым темным лесом, запутался в туго переплетенных еловых ветвях.
Выходи! Я знаю, что ты где-то здесь! Отдай мне мою дочку! снова прокричала женщина, достала из-за пазухи бутылку с самогоном и отхлебнула из горла для храбрости.
День был солнечный и жаркий, но в чаще было темно и прохладно, и Наталья дрожала мелкой дрожью не то от холода, не то от страха. Никто не откликался на ее зов. Наталья долго бродила по чаще и кричала, задирая голову вверх. Перед глазами у нее все кружилось от выпитого самогона и ярости, которая переполняла душу. И в конце концов, она упала на мягкий мох. Глаза ее стали мутными, стеклянными, из уголка рта к земле потянулась ниточка слюны.
Проклятая людоедка! устало выговорила она заплетающимся языком.
И тут возле нее, откуда ни возьмись, появилась страшная горбатая старуха с длинным носом и седыми косами, свисающими до самой земли.
Баба Яга? Ты?
Наталья встрепенулась, села, пытаясь сфокусировать на старухе пьяный взгляд. Старуха медленно подошла к женщине и коснулась указательным пальцем ее лба. Наталью словно пронзило насквозь чем-то острым.
Что ты сделала с моей дочерью, старая ведьма? зло проговорила Наталья, отодвигаясь подальше от старухи и нащупывая рядом с собой рукоять топора.
Так это ты оставила вчера грудного младенца в лесу? спросила старуха, и взгляд ее стал темным, строгим.
Я Я оставила здесь свою дочь. На этом самом месте, Наталья указала рукой в сторону.
Для чего же ты оставила своего малого ребенка в лесу? снова спросила Захария, склонив голову набок.
Наталья прижала к себе топор, его острое лезвие неприятно холодило ей грудь, но так ей было гораздо спокойнее. Один вид старухи внушал ей ужас.
Она у меня дурная родилась. Нечистая отметина у неё на лице, беду она приносит.
Никакая это не отметина, а родимое пятно, просто большое, тихо ответила Захария, большой огонь ты, вероятно, беременная видала, вот и выскочило у ребёнка пятно на лице.
Огонь? Ну, видала растерянно выдохнула Наталья, у Фомы сарай горел, сено пылало, думали, на наши дома огонь перекинется, больно ветрено тогда было
Захария кивнула головой, не сводя глаз с Натальи.
Почему же тогда, как она родилась, у меня все наперекосяк пошло? Мужа в тюрьму сослали, потом дом сгорел Это она ко мне беду притягивает.
Это не девочка беду тянет, ты сама ее к себе тянешь, а на нее сваливаешь, хрипло проговорила старуха, глядя в сторону.
Ну так отдай мне ее! Я за ней пришла. Жалко мне ее стало. Это ведь ты ее забрала? всхлипнула Наталья, медленно поднимаясь на ноги.
А вчера не жалко было? ехидным голосом спросила старуха.
Вчера я пьяная была, тихо ответила Наталья и покраснела от стыда.
Женщина встала напротив Бабы Яги, пошатываясь из стороны в сторону. Взгляд ее был все еще мутным от выпитого самогона, но при этом умоляющим, полным раскаяния. Захария спокойно и внимательно осматривала Наталью. Из-за пазухи у женщины торчало узкое горлышки бутылки, в руке она сжимала топор. Старуха не боялась ее.
Давно ли ты в плену у самогонки? спокойно спросила она.
Наталья, не ожидав такого вопроса, покраснела еще сильнее, схватила бутылку и отбросила ее в сторону. Мутная жидкость расплескалась по земле, и воздух вокруг наполнился кислой вонью.
Это я просто с горя выпила, торопливо ответила женщина.
По глазам вижу, что брешешь! грозно сказала старуха, а потом добавила, Ступай-ка отсюда подобру-поздорову. Не отдам я тебе девочку.
Как это не отдашь? возмущенно воскликнула Наталья.
А вот так, раньше надо было думать.
Видишь же, я повинилась перед тобой, и перед ней повинюсь! взмолилась женщина.
Старуха взглянула Наталье в глаза и усмехнулась недобро.
Уходи. Некого мне больше отдавать. Изжарила я её и съела.
Сказав так, старуха замерла, наблюдая за там, как Наталья медленно опускается на землю. Потом она развернулась и скрылась между деревьями, оставляя Наталью один на один с бедой, которую она сотворила собственными руками
Глава 3
Двадцать лет спустя
Девушка шла по лесу с плетёной корзинкой в руке и напевала себе под нос, щурясь от яркого света. Солнце проникало в просветы густых елей, ласково гладило румяные девичьи щеки, заставляло блестеть густые, черные волосы, заплетенные в две тугие косы. Девушка пела и улыбалась.
Лес раскачивался и скрипел в такт нежному, тонкому голосу, птицы перекликались между собой в густых кронах. Природа вокруг была полна спокойствия и умиротворения. Но вдруг где-то неподалеку, в полумраке лесной чащи, послышался крик. Песня оборвалась на полуслове, девушка остановилась, замерла, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.
Ау! повторился крик.
Кричал мужчина, и в голосе его звучало отчаяние.
Ау! Помогите! Я заблудился!
Девушка поставила корзинку на землю и, бесшумно ступая босыми ногами по колючему ковру из опавшей хвои, стала пробираться туда, откуда доносился голос.
Ау! Помогите мне! крик слышался все ближе.
Вскоре она увидела юношу, сидящего на земле. Он был бледный и растерянный, видимо, и вправду, давно плутал по лесу. Юноша был высок, светловолос и хорош собою, это девушка тоже сразу заметила, и ее юное, пылкое сердце затрепетало, на щеках выступил стыдливый румянец.
Леший тебя запутал, что ли? спросила она, выходя из своего укрытия.
Юноша вздрогнул от неожиданности, удивлённо уставился на девушку. Сначала он испугался ее вида лицо девушки уродовало темное пятно, как будто она обмазала одну щеку глиной.
Ну, чего молчишь? строго спросила странная незнакомка.
Эка невидаль увидеть девушку в непроходимой чаще, неуверенно проговорил он, Ты мне от усталости привиделась, или, может, ты дух лесной?
Юноша смотрел на девушку настороженно, и казалось, боялся пошевелиться. Вдруг она тут же растает в воздухе? На ней было длинное светлое платье, что ещё сильнее делало её похожей на бестелесный призрак. Внезапно девушка широко улыбнулась и подошла к нему ближе.
Я не призрак и не бестелесный дух, сказала она.
Услышав нежный, тонкий голос, юноша осмелел и снова спросил:
И кто же ты? Как звать тебя?
Я Июлия, ответила девушка, я живу в этом лесу. Если ты заблудился, я могу помочь проведу тебя короткой дорогой к деревне, мне леший не страшен, я от него наговор знаю.
Спасибо! Буду обязан тебе жизнью! радостно ответил он, чувствуя, как в обессилевшее тело возвращаются силы от осознания того, что он сумеет все-таки добраться до дома, меня, кстати, Егором звать.
Тогда пойдем, Егор! сказала девушка.
Имя у тебя необычное, я таких не слыхал, сказал Егор, поднимаясь с земли.
Ничего необычного, просто я в июле родилась, ответила девушка, улыбнулась, а потом поманила юношу рукой, чтобы он следовал за ней.
Лицо Егора вновь расплылось в счастливой улыбке. Он без раздумий пошел следом за девушкой, радуясь тому, что в дремучем, темном, недружелюбном лесу так неожиданно нашлась для него спасительница. Как будто колдовство какое!
Значит, ты хорошо знаешь лес? спросил Егор, не сводя глаз со спины девушки.
Она обернулась вполоборота и ответила, краснея:
Как свои пять пальцев! Я здесь выросла. Лес мой дом. Я тут каждое дерево знаю.
Июлия и сама была стройной и тонкой, как молодое деревце. Волосы ее были черными, как ночь. Глаза карими, блестящими каплями сияли на лице, покрытом золотистым загаром. Алые губы, густые брови, длинные ресницы все было в ней прекрасно, за исключением безобразного пятна на щеке.
А я-то думал в лесах только нечисть живет, Баба Яга А тут, оказывается, еще и прекрасных девушек можно встретить! попытался пошутить Егор.
Июлия смутилась, зарделась, словно алая заря, и прибавила шаг. Егор теперь едва поспевал за ней.
Неужели ты одна здесь живешь? спросил юноша.
Нет, не одна. С бабушкой, откликнулась Июлия.
Кто же твоя бабушка? Уж не Баба ли Яга, скрывающая тебя от людей?
Июлия обернулась, взгляд ее стал строгим и укоризненным.
Моя бабушка очень добрая, серьезно ответила она, И вовсе она не Баба Яга, она знахарка. А в лесу живет, потому что природу очень любит.
Прости, если обидел! сказал Егор, и в глазах его мелькнуло искреннее раскаяние, просто у нас всегда детей Бабой Ягой, живущей в дремучем лесу, пугают. А чтоб тут знахарки какие-то жили о таком я не слыхал.
Какое-то время они шли молча, но потом парень засмотрелся по сторонам, споткнулся о сухую корягу и во время падения поранил ногу. Из раны потекла кровь.
Не переживай, просто царапина! махнул он рукой.
Но Июлия уже присела возле него и принялась осматривать рану. Развязав мешочек, висевший на кожаном поясе, она достала оттуда сухой листочек, пожевала его и, сплюнув кашицу на ладонь, аккуратно размазала ее по ране. Кровь тут же остановилась. Июлия достала второй сухой лист и, прижав его к ране, обмотала этот самодельный компресс вокруг ноги веревкой. Голова ее при этом был так близко к лицу Егора, что он почувствовал едва уловимый аромат душицы, которой пахли ее волосы.
Как дойдешь до дома, убери все с раны. Только водой не смывай, просто стряхни. Все само затянется к утру, сказала она.
Ты, значит, тоже знахарка? спросил Егор, восторженно глядя на девушку.
Я не знахарка, но кое-что знаю о травах, бабушка научила, скромно ответила она, помогая ему подняться.
Когда они дошли до тропинки, ведущей в деревню, Июлия остановилась и сказала на прощание:
Не заходи впредь так далеко, если не знаешь леса. Леший любит таких, как ты, кругами водить. Ему смех, а тебе смерть.
Егор послушно кивнул. Он смотрел в лицо Июлии, и понимал, что не хочет уходить. Было что-то загадочное и притягательное в скромной лесной красавице. Сердце Егора забилось в груди, когда она, перекинув длинные косы за спину, улыбнулась ему. Он подошел к девушке, взял ее за руку и сказал:
Спасибо тебе, лесная знахарка Июлия! Ты мне, считай, жизнь спасла. Век твоей доброты не забуду.
Июлия снова покраснела от смущения, она никогда раньше не общалась с мужчинами, тем более, так близко, да к тому же, держась за руки. Лестные слова Егора, его восторженные взгляды, то и дело заставляли трепетать девичье сердце, давно готовое к чувствам. Егор помолчал немного, а потом спросил, заглянув Июлии в глаза:
Можно мне увидеть тебя еще хотя бы раз? Разрешишь?
Июлия высвободила свою руку и, взмахнув косами, торопливо пошла назад в лес. Улыбка медленно сползла с лица юноши. Лицо его стало разочарованным.
Июлия! Я хочу снова увидеть тебя! закричал он.
Какое-то время Июлия шла вперед, словно не слышала слов Егора. Но потом, обернувшись, она крикнула:
Буду ждать тебя послезавтра на том же месте! Если снова не заплутаешь в лесу, пока идёшь, то непременно увидишь меня!
После этого девушка звонко рассмеялась и побежала в лес, ловко перепрыгивая кочки и старые трухлявые пни. Егор смотрел, как черные косы девушки мелькают в высокой траве и улыбался.