Свидетель Мертвых - Ратникова Ольга В. 4 стр.


Позади заведения находилась пристань. Я сразу ее узнал.

В баре было темно и прохладно, и я некоторое время блуждал по узким коридорам, прежде чем нашел очаг центр чайной. Молодой мужчина-гоблин с традиционными бариджанскими косичками, в вышитых войлочных тапочках, популярных в Амало, поклонился и спросил, чем здесь могут мне помочь. Традиционные для Амало слова. Потом, рассмотрев мой черный сюртук и толстую, неаккуратно заплетенную косу прелата, он добавил: «отала». Выглядел он встревоженным.

Поскольку мое призвание запрещало обманывать, я сказал:

 Меня зовут Тара Келехар, я Свидетель Мертвых. Я пытаюсь выяснить, где и как провела свои последние часы молодая женщина, чье тело вчера выловили из канала. Это была голубоглазая эльфийка, примерно вашего роста. На манжетах ее платья был вышит цветочный орнамент.

Я показал ему портрет, сделанный одним из послушников Братства; художник постарался изобразить женщину живой. Официант внимательно рассмотрел рисунок и покачал головой.

 Она похожа на многих наших клиенток, отала,  извиняющимся тоном сказал он,  но я попрошу Ксату, бармена, прийти и поговорить с вами. Возможно, он узнает эту госпожу.

Я подождал. Ксата был всего на пару лет старше юного гоблина, который тем временем вернулся к мытью чайников, но был чистокровным эльфом. Его белые волосы были заплетены в толстую косу, которую юноша скрутил в узел на затылке; кроме того, у него, видимо, водились деньги на украшения: в левом ухе поблескивал ряд серег с аметистовой крошкой. Его серые глаза отливали золотом, что свидетельствовало о небольшой примеси крови гоблинов. Бармен взглянул на рисунок, выслушал мое описание и сказал:

 Она не была нашей постоянной посетительницей, отала, но больше я ничем не могу вам помочь.

Глупо было надеяться, что мне повезет с первой попытки. Я попросил Ксату набросать схему расположения окрестных баров, и он быстро, уверенно нарисовал карту. Улыбнулся, протягивая мне ее, и сказал:

 Удачи вам, отала. Возможно, вам стоит зайти в «Золотую чайную свечу». Большинство ионрайо пьют там.

Словом «ионрайо» в Амало называли проституток, не принадлежавших к Гильдии и не работавших в борделе так же называли течную кошку, призывающую самца характерным мяуканьем. Вероятно, убитая занималась проституцией на улице. Я по-прежнему в этом сомневался; она выглядела здоровой и была слишком хорошо одета для ионрайо, которые жили в отвратительных условиях и зарабатывали гроши. Но в тот момент других предположений у меня не было.

Во второй половине дня мне удалось обойти район Джеймела. Я нашел все бары, которые отметил на схеме Ксата, а заодно несколько свечных и бакалейных лавок, магазины подержанной одежды, бордели, фотостудии, множество ломбардов, районные городские бани, платную конюшню и храм Ксайво. Поскольку источником благосостояния Амало являлись каналы Джомайкора и Мичмайка, в городе было много святилищ богини рек. На закате я заметил у фабричных ворот к западу от причала лоток уличного торговца и купил себе тобасту за ползашана. После наступления сумерек бары открылись, и я начал планомерный обход по карте Ксаты.

В восьмом по счету баре, а может быть, в седьмом или десятом, бармен-полугоблин, возвращая мне портрет женщины, внезапно нахмурился и взглянул на него еще раз.

 О,  пробормотал он.  Она.

 Вы ее узнаете?

 Она была здесь позавчера вечером. Слишком шикарно одета. Никогда раньше ее не видел. Заказала только бокал рисового вина и занимала столик часа два. Одна. Эта дама не ионрайо: я видел, как она отказала нескольким мужчинам. А потом, в половине двенадцатого, она поднялась и ушла.  Бармен немного подумал и добавил: Кажется, Атрис сказал, что она оперная певица.

От удивления у меня даже опустились уши.

 Она Кто?

 Эй, Атрис!

Официант, вытиравший столик, поднял голову.

 Вы меня зовете?

 А что, здесь есть еще какие-нибудь Атрисы?

 Вроде нет.

Хрупкий, миловидный эльфийский юноша с огромными фиалковыми глазами подошел к барной стойке.

 Ты говорил, что знаешь, кто эта госпожа,  напомнил бармен и протянул Атрису рисунок.

 О!  Официант оживился.  Да, та самая дама, которая была здесь позавчера. Это Арвенеан Шелсин. Она исполняет ведущие партии меццо-сопрано в Алой Опере.

 Уверен?

 О да! Я видел ее в «Тормедо» прошлой весной.

 А зачем вы разыскиваете мин Шелсин, отала?  поинтересовался бармен.

 Ее тело вытащили из канала вчера утром,  объяснил я и грустно вздохнул про себя, увидев выражение ужаса на лице Атриса.

 О нет!  воскликнул он.  Но как же

 Именно это я и пытаюсь выяснить. Эта дама разговаривала с вами?

 Она лишь обмолвилась, что ждет,  ответил Атрис,  но не сказала, кого или чего она ждала.

 Она была одна?

 Да. Ушла за полчаса до полуночи, одна, так же, как и пришла.

Итак, скорее всего, ее убили где-то в другом месте. Однако теперь у меня было имя. Я вспомнил серьгу, показал ее официанту, и он кивнул.

 Да. У нее были каплевидные серьги в обоих ушах и низка хрустальных бусин в волосах. Это выглядело чудесно.

 Спасибо,  сказал я.  Вы очень помогли.

Я вышел из бара, размышляя о том, с кем же мин Шелсин встретилась в ту полночь. Что касается вопроса «где», я был почти уверен, что местом встречи стал «Пес лодочника». Иначе зачем было преступнику сбрасывать ее в воду именно с этой пристани?

Я пошел назад к бару, недоумевая, зачем оперной певице из Веренмало нужно было ехать на встречу с убийцей на другой конец города, в Джеймелу. Это свидетельствовало о твердом намерении сохранить тайну тайну, которая, возможно, явилась мотивом для убийства.

«Пес лодочника» был забит до отказа, все столики были заняты, посетители толпились у стойки, проститутки из Гильдии слонялись, бросая на мужчин призывные взгляды из-под полуопущенных ресниц. Я начал пробираться к стойке, когда мне пришло в голову, что следует расспрашивать не бармена, а проституток. Если убитая побывала здесь, они наверняка наблюдали за ней, чтобы убедиться в том, что она не ионрайо; и, скорее всего, видели, с кем встречалась мин Шелсин.

Я поговорил с несколькими женщинами. Их позабавило и заинтересовало то, что к ним обратился прелат, и они внимательно рассматривали портрет. Но удача улыбнулась мне не сразу. Наконец, эльфийка, назвавшаяся Харо, сказала:

 Знаете, а я ее видела позапрошлой ночью. Эта дама носила хрустальные бусины в волосах и была слишком хорошо одета.

 Да, это она,  сказал я.  С ней кто-то был?

Харо, задумавшись, прикусила губу.

 Она сидела за столиком Да, с ней был мужчина, потому что я помню ее искусственный, театральный смех в ответ на какое-то замечание. Но его я совершенно не помню, извините, отала.

 Не нужно извиняться,  сказал я.  Вы очень помогли.

Девушка внезапно улыбнулась, смущенно, без тени кокетства, и добавила:

 Она не была одной из нас, и я не думаю, что она была с улицы.

Прежде чем я успел поблагодарить ее или задать следующий вопрос, выражение лица и поза Харо изменились, и она отошла под руку с каким-то гоблином среднего возраста, прекрасная и недоступная, как облако.



На следующее утро я вернулся в Дом князя Джайкавы, к своей почте, бумагам и ожиданию посетителей. Никто не пришел, и я воспользовался свободным временем для того, чтобы записать добытые мною сведения об убитой женщине.

В одиннадцать часов, выглянув в коридор и никого не увидев, я вышел из кабинета и отправился в другое странное учреждение, располагавшееся в Доме князя Джайкавы во владения картографов Муниципального трамвайного управления Амало. Клерки и картографы, работавшие там, должны были по долгу службы знать, где именно проходят трамвайные линии, и давать четкие и точные указания ремонтным бригадам. Стены были увешаны картами готовыми, незаконченными и теми, что представляли собой лишь карандашные наброски. Шкафы для документов были забиты папками с инструкциями насчет того, как добраться от Дома князя Джайкавы до любого места в Амало. Однажды я случайно услышал спор по поводу смены «начальной точки»; кто-то называл Амалтэйлейан «более подходящим», но даченсол Орджимар, главный картограф Муниципального трамвайного управления Амало, резко ответил:

 Этим вы добьетесь только одного: нам придется добавлять в начале каждого документа указания, как добраться отсюда до Амалтэйлейана.

На этом спор был окончен.

Картографы представляли собой группу энергичных молодых эльфов, страстно влюбленных в свою работу. Клерками служили эльфийские дамы среднего возраста, квалифицированные, серьезные и очень гордившиеся своими способностями. Также они гордились заслуженной репутацией всезнаек, которым было известно все, что происходит в Амало, поскольку любой, кому приходилось иметь дело с бюрократическим аппаратом города или княжества (если их вообще можно было разделить), обращался к ним за помощью. Удивительно, сказала мне как-то раз мин Таленин, как часто придворным бюрократам приходится бывать в городе, инспектировать, проводить беседы, участвовать в церемониях.

Мин Таленин и меррем Бечеваран, эльфийки-служащие, сидевшие в то утро в конторе вдвоем, были рады меня видеть. Сплетни меня не интересовали, но я просил дам о помощи, если это требовалось мне для работы. Недавно я расспрашивал их о сестре мера Урменеджа, а теперь показал им портрет Арвенеан Шелсин.

Мин Таленин распахнула глаза.

 Это же меццо-сопрано из Алой Оперы!

Мин Таленин была порядочной женщиной средних лет из буржуазной семьи, дочерью часовщика, экономной и ответственной. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, была опера. Если она и Атрис из Джеймелы опознали убитую как оперную певицу, они, скорее всего, были правы.

 Вы уверены?  переспросил я и еще прежде, чем женщина ответила, понял, что уточнять не было необходимости.

 Абсолютно уверена. А что с ней случилось?

 Ее сбросили в канал три дня назад,  ответил я.

 О нет  пробормотала мин Таленин.

Я слишком поздно сообразил, что мне следовало бы выразиться более тактично.

 Но кто и зачем мог совершить такое ужасное преступление?  воскликнула меррем Бечеваран. Она была немного моложе мин Таленин и некоторое время назад овдовела.

 Именно это я и пытаюсь выяснить. Надеюсь, вы сможете мне помочь. Мне нужно попасть в Алую Оперу.

 Нет ничего проще!  просияла мин Таленин и принялась рыться в шкафу, стоявшем рядом с ее рабочим столом.

Меррем Бечеваран отошла к стене и зашуршала картами. Она вернулась с картой как раз в тот момент, когда мин Таленин извлекла из шкафа маршрутный лист, написанный изящным почерком.

Меррем Бечеваран разложила на столе карту, а мин Таленин заговорила, время от времени делая паузы, чтобы я успевал записывать.

 Итак. Отсюда вам надо двигаться по Горной улице на северо-восток до пересечения с бульваром Генерала Байджахара. Потом поверните на северо-запад и идите по бульвару Генерала Байджахара до площади Перемирия, где сходятся семь улиц. Вам нужна Индиговая улица, которая идет строго на север. Пройдете квартал до перекрестка с Алой улицей и на северо-восточном углу увидите Оперу.

Меррем Бечеваран нашла в другом шкафу рисунок с изображением Алой Оперы массивного кирпичного здания. Его нельзя было пропустить или перепутать с другими.

 Спасибо,  поблагодарил я женщин.

 Возвращайтесь и сообщите нам, если наши указания были неточными,  попросила мин Таленин.

 Разумеется,  пообещал я, поклонился и вышел.



Пообедав в недорогом бариджанском заведении «джоан»,  я отправился по маршруту, подсказанному мне мин Таленин. Как всегда, ее инструкции были четкими и ясными, и я без проблем нашел Алую Оперу.

Пятиэтажное здание Оперы занимало целый квартал. Огромная арка входа показалась мне разинутым ртом, готовым проглотить меня целиком.

Я сурово приказал себе не думать о глупостях.

Я никогда не бывал в Алой Опере даже самые дешевые билеты были мне не по карману. Меня поразили красные, как киноварь, стены фойе, и я обрадовался тому, что вокруг никого не было и никто не видел, как я стоял с открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Фойе было просторным, и цвет стен в сочетании с высоким сводчатым потолком действительно создавал впечатление, будто я нахожусь в пасти чудовища. Я направился к билетной кассе, с неприятным чувством слушая стук собственных каблуков. В окошечке внезапно появился молодой мужчина, наполовину гоблин, и обратился ко мне:

 Чем я могу вам помочь, отала?

 Меня зовут Тара Келехар,  ответил я.  Я Свидетель Мертвых. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из служащих относительно смерти, которую я расследую.

На лице юноши появилось выражение тревоги и неуверенности.

 Я Я не знаю. Мера Калменеда сейчас нет, и я не знаю, кто

Он смолк и задумчиво нахмурился. Внезапно ему в голову, видимо, пришла какая-то мысль, и он заговорил:

 Я спрошу мера Пел-Тенхиора. Прошу прощения, я сейчас вернусь.

И он скрылся.

Ждать пришлось недолго: одна из дверей в зрительный зал распахнулась, и в фойе быстрыми шагами вошел какой-то мужчина, тоже полугоблин.

Он был на несколько дюймов выше меня, но фигурой напоминал скорее эльфа, а не гоблина; кожа у него была пепельно-серой, а глаза отливали золотом. Я знал, что такой цвет глаз, как и форма родового имени, характерны для жителей Пеланры, области на западном побережье Бариджана. Мужчина был одет в красивый палевый костюм, волосы он заплел в длинные косы по бариджанской моде, в ушах покачивались золотые амулеты. Он окинул меня раздраженным взглядом.

 Я Иана Пел-Тенхиор,  произнес он приятным баритоном.  Чем я могу быть вам полезен?

 Меня зовут Тара Келехар,  снова сказал я.  Я Свидетель Мертвых.

На лице мужчины отразилась сложная последовательность противоречивых эмоций, и наконец он произнес без вопросительной интонации:

 Это Арвенеан.

 Да,  ответил я.

 Проклятье,  пробормотал он со странной смесью гнева и печали.  Я знал, что случилось что-то плохое. Она могла забыть о репетиции, но никогда бы не пропустила спектакля. Я ждал вашего прихода все эти два дня.

 Мы не сразу смогли опознать ее,  объяснил я.  Ее тело было обнаружено в канале.

 В канале?  Судя по положению его ушей, он был искренне удивлен.  Что, во имя всего святого, она делала у канала? Арвенеан гордилась тем, что никогда не ступала и шагу к югу от городской стены, и хотя это было, строго говоря, не совсем так, она определенно не часто отваживалась посещать южные районы города.

 Ее вынесло на берег в Реветвералтамаре,  сказал я.  Если, конечно, мы не ошиблись нам по-прежнему нужно, чтобы кто-нибудь, знавший ее при жизни, опознал тело.

 Нужно?  Он поморщился.  Тогда, наверное, придется идти мне. Минуту.

Он скрылся за двустворчатой дверью. Когда он вернулся, вид у него был хмурый, и, пока мы ехали на трамвае на юг, в сторону площади Генерала Парджадара и здания капитула, лицо его так и не просветлело.

Послушники, дежурившие у главного входа, привыкли провожать родственников на опознание и знали, что делать. Нас провели через публичные помещения здания капитула, потом мы спустились по широкой парадной лестнице в склеп. Внизу дежурил лейтенант Волар; с ним мы прошли в холодную комнату, где на мраморном столе лежало тело женщины. Пел-Тенхиор проявил уважение к мертвой, внимательно вглядевшись в ее лицо.

Потом коротко кивнул.

 Это Арвенеан. Богини, будьте милосердны к нам.

Он не выглядел убитым горем, но явно был сильно потрясен.

 Вы хорошо ее знали?  спросил я.

 Мы с Арвенеан были знакомы с детства,  рассеянно ответил он.  Мы ненавидели друг друга.  Внезапно до него дошел смысл сказанного; его уши дернулись так, что звякнули серьги.  О боги. Мне не следовало говорить этого?

 Вы убили ее?

 Нет.

 Тогда у вас нет причин скрывать правду, и я ценю вашу откровенность.

 Я сначала говорю, а потом уж думаю,  печально пробормотал он.  Вы сказали, ее нашли в канале? Что произошло?

Назад Дальше