Позади заведения находилась пристань. Я сразу ее узнал.
В баре было темно и прохладно, и я некоторое время блуждал по узким коридорам, прежде чем нашел очаг центр чайной. Молодой мужчина-гоблин с традиционными бариджанскими косичками, в вышитых войлочных тапочках, популярных в Амало, поклонился и спросил, чем здесь могут мне помочь. Традиционные для Амало слова. Потом, рассмотрев мой черный сюртук и толстую, неаккуратно заплетенную косу прелата, он добавил: «отала». Выглядел он встревоженным.
Поскольку мое призвание запрещало обманывать, я сказал:
Меня зовут Тара Келехар, я Свидетель Мертвых. Я пытаюсь выяснить, где и как провела свои последние часы молодая женщина, чье тело вчера выловили из канала. Это была голубоглазая эльфийка, примерно вашего роста. На манжетах ее платья был вышит цветочный орнамент.
Я показал ему портрет, сделанный одним из послушников Братства; художник постарался изобразить женщину живой. Официант внимательно рассмотрел рисунок и покачал головой.
Она похожа на многих наших клиенток, отала, извиняющимся тоном сказал он, но я попрошу Ксату, бармена, прийти и поговорить с вами. Возможно, он узнает эту госпожу.
Я подождал. Ксата был всего на пару лет старше юного гоблина, который тем временем вернулся к мытью чайников, но был чистокровным эльфом. Его белые волосы были заплетены в толстую косу, которую юноша скрутил в узел на затылке; кроме того, у него, видимо, водились деньги на украшения: в левом ухе поблескивал ряд серег с аметистовой крошкой. Его серые глаза отливали золотом, что свидетельствовало о небольшой примеси крови гоблинов. Бармен взглянул на рисунок, выслушал мое описание и сказал:
Она не была нашей постоянной посетительницей, отала, но больше я ничем не могу вам помочь.
Глупо было надеяться, что мне повезет с первой попытки. Я попросил Ксату набросать схему расположения окрестных баров, и он быстро, уверенно нарисовал карту. Улыбнулся, протягивая мне ее, и сказал:
Удачи вам, отала. Возможно, вам стоит зайти в «Золотую чайную свечу». Большинство ионрайо пьют там.
Словом «ионрайо» в Амало называли проституток, не принадлежавших к Гильдии и не работавших в борделе так же называли течную кошку, призывающую самца характерным мяуканьем. Вероятно, убитая занималась проституцией на улице. Я по-прежнему в этом сомневался; она выглядела здоровой и была слишком хорошо одета для ионрайо, которые жили в отвратительных условиях и зарабатывали гроши. Но в тот момент других предположений у меня не было.
Во второй половине дня мне удалось обойти район Джеймела. Я нашел все бары, которые отметил на схеме Ксата, а заодно несколько свечных и бакалейных лавок, магазины подержанной одежды, бордели, фотостудии, множество ломбардов, районные городские бани, платную конюшню и храм Ксайво. Поскольку источником благосостояния Амало являлись каналы Джомайкора и Мичмайка, в городе было много святилищ богини рек. На закате я заметил у фабричных ворот к западу от причала лоток уличного торговца и купил себе тобасту за ползашана. После наступления сумерек бары открылись, и я начал планомерный обход по карте Ксаты.
В восьмом по счету баре, а может быть, в седьмом или десятом, бармен-полугоблин, возвращая мне портрет женщины, внезапно нахмурился и взглянул на него еще раз.
О, пробормотал он. Она.
Вы ее узнаете?
Она была здесь позавчера вечером. Слишком шикарно одета. Никогда раньше ее не видел. Заказала только бокал рисового вина и занимала столик часа два. Одна. Эта дама не ионрайо: я видел, как она отказала нескольким мужчинам. А потом, в половине двенадцатого, она поднялась и ушла. Бармен немного подумал и добавил: Кажется, Атрис сказал, что она оперная певица.
От удивления у меня даже опустились уши.
Она Кто?
Эй, Атрис!
Официант, вытиравший столик, поднял голову.
Вы меня зовете?
А что, здесь есть еще какие-нибудь Атрисы?
Вроде нет.
Хрупкий, миловидный эльфийский юноша с огромными фиалковыми глазами подошел к барной стойке.
Ты говорил, что знаешь, кто эта госпожа, напомнил бармен и протянул Атрису рисунок.
О! Официант оживился. Да, та самая дама, которая была здесь позавчера. Это Арвенеан Шелсин. Она исполняет ведущие партии меццо-сопрано в Алой Опере.
Уверен?
О да! Я видел ее в «Тормедо» прошлой весной.
А зачем вы разыскиваете мин Шелсин, отала? поинтересовался бармен.
Ее тело вытащили из канала вчера утром, объяснил я и грустно вздохнул про себя, увидев выражение ужаса на лице Атриса.
О нет! воскликнул он. Но как же
Именно это я и пытаюсь выяснить. Эта дама разговаривала с вами?
Она лишь обмолвилась, что ждет, ответил Атрис, но не сказала, кого или чего она ждала.
Она была одна?
Да. Ушла за полчаса до полуночи, одна, так же, как и пришла.
Итак, скорее всего, ее убили где-то в другом месте. Однако теперь у меня было имя. Я вспомнил серьгу, показал ее официанту, и он кивнул.
Да. У нее были каплевидные серьги в обоих ушах и низка хрустальных бусин в волосах. Это выглядело чудесно.
Спасибо, сказал я. Вы очень помогли.
Я вышел из бара, размышляя о том, с кем же мин Шелсин встретилась в ту полночь. Что касается вопроса «где», я был почти уверен, что местом встречи стал «Пес лодочника». Иначе зачем было преступнику сбрасывать ее в воду именно с этой пристани?
Я пошел назад к бару, недоумевая, зачем оперной певице из Веренмало нужно было ехать на встречу с убийцей на другой конец города, в Джеймелу. Это свидетельствовало о твердом намерении сохранить тайну тайну, которая, возможно, явилась мотивом для убийства.
«Пес лодочника» был забит до отказа, все столики были заняты, посетители толпились у стойки, проститутки из Гильдии слонялись, бросая на мужчин призывные взгляды из-под полуопущенных ресниц. Я начал пробираться к стойке, когда мне пришло в голову, что следует расспрашивать не бармена, а проституток. Если убитая побывала здесь, они наверняка наблюдали за ней, чтобы убедиться в том, что она не ионрайо; и, скорее всего, видели, с кем встречалась мин Шелсин.
Я поговорил с несколькими женщинами. Их позабавило и заинтересовало то, что к ним обратился прелат, и они внимательно рассматривали портрет. Но удача улыбнулась мне не сразу. Наконец, эльфийка, назвавшаяся Харо, сказала:
Знаете, а я ее видела позапрошлой ночью. Эта дама носила хрустальные бусины в волосах и была слишком хорошо одета.
Да, это она, сказал я. С ней кто-то был?
Харо, задумавшись, прикусила губу.
Она сидела за столиком Да, с ней был мужчина, потому что я помню ее искусственный, театральный смех в ответ на какое-то замечание. Но его я совершенно не помню, извините, отала.
Не нужно извиняться, сказал я. Вы очень помогли.
Девушка внезапно улыбнулась, смущенно, без тени кокетства, и добавила:
Она не была одной из нас, и я не думаю, что она была с улицы.
Прежде чем я успел поблагодарить ее или задать следующий вопрос, выражение лица и поза Харо изменились, и она отошла под руку с каким-то гоблином среднего возраста, прекрасная и недоступная, как облако.
На следующее утро я вернулся в Дом князя Джайкавы, к своей почте, бумагам и ожиданию посетителей. Никто не пришел, и я воспользовался свободным временем для того, чтобы записать добытые мною сведения об убитой женщине.
В одиннадцать часов, выглянув в коридор и никого не увидев, я вышел из кабинета и отправился в другое странное учреждение, располагавшееся в Доме князя Джайкавы во владения картографов Муниципального трамвайного управления Амало. Клерки и картографы, работавшие там, должны были по долгу службы знать, где именно проходят трамвайные линии, и давать четкие и точные указания ремонтным бригадам. Стены были увешаны картами готовыми, незаконченными и теми, что представляли собой лишь карандашные наброски. Шкафы для документов были забиты папками с инструкциями насчет того, как добраться от Дома князя Джайкавы до любого места в Амало. Однажды я случайно услышал спор по поводу смены «начальной точки»; кто-то называл Амалтэйлейан «более подходящим», но даченсол Орджимар, главный картограф Муниципального трамвайного управления Амало, резко ответил:
Этим вы добьетесь только одного: нам придется добавлять в начале каждого документа указания, как добраться отсюда до Амалтэйлейана.
На этом спор был окончен.
Картографы представляли собой группу энергичных молодых эльфов, страстно влюбленных в свою работу. Клерками служили эльфийские дамы среднего возраста, квалифицированные, серьезные и очень гордившиеся своими способностями. Также они гордились заслуженной репутацией всезнаек, которым было известно все, что происходит в Амало, поскольку любой, кому приходилось иметь дело с бюрократическим аппаратом города или княжества (если их вообще можно было разделить), обращался к ним за помощью. Удивительно, сказала мне как-то раз мин Таленин, как часто придворным бюрократам приходится бывать в городе, инспектировать, проводить беседы, участвовать в церемониях.
Мин Таленин и меррем Бечеваран, эльфийки-служащие, сидевшие в то утро в конторе вдвоем, были рады меня видеть. Сплетни меня не интересовали, но я просил дам о помощи, если это требовалось мне для работы. Недавно я расспрашивал их о сестре мера Урменеджа, а теперь показал им портрет Арвенеан Шелсин.
Мин Таленин распахнула глаза.
Это же меццо-сопрано из Алой Оперы!
Мин Таленин была порядочной женщиной средних лет из буржуазной семьи, дочерью часовщика, экономной и ответственной. Единственной роскошью, которую она себе позволяла, была опера. Если она и Атрис из Джеймелы опознали убитую как оперную певицу, они, скорее всего, были правы.
Вы уверены? переспросил я и еще прежде, чем женщина ответила, понял, что уточнять не было необходимости.
Абсолютно уверена. А что с ней случилось?
Ее сбросили в канал три дня назад, ответил я.
О нет пробормотала мин Таленин.
Я слишком поздно сообразил, что мне следовало бы выразиться более тактично.
Но кто и зачем мог совершить такое ужасное преступление? воскликнула меррем Бечеваран. Она была немного моложе мин Таленин и некоторое время назад овдовела.
Именно это я и пытаюсь выяснить. Надеюсь, вы сможете мне помочь. Мне нужно попасть в Алую Оперу.
Нет ничего проще! просияла мин Таленин и принялась рыться в шкафу, стоявшем рядом с ее рабочим столом.
Меррем Бечеваран отошла к стене и зашуршала картами. Она вернулась с картой как раз в тот момент, когда мин Таленин извлекла из шкафа маршрутный лист, написанный изящным почерком.
Меррем Бечеваран разложила на столе карту, а мин Таленин заговорила, время от времени делая паузы, чтобы я успевал записывать.
Итак. Отсюда вам надо двигаться по Горной улице на северо-восток до пересечения с бульваром Генерала Байджахара. Потом поверните на северо-запад и идите по бульвару Генерала Байджахара до площади Перемирия, где сходятся семь улиц. Вам нужна Индиговая улица, которая идет строго на север. Пройдете квартал до перекрестка с Алой улицей и на северо-восточном углу увидите Оперу.
Меррем Бечеваран нашла в другом шкафу рисунок с изображением Алой Оперы массивного кирпичного здания. Его нельзя было пропустить или перепутать с другими.
Спасибо, поблагодарил я женщин.
Возвращайтесь и сообщите нам, если наши указания были неточными, попросила мин Таленин.
Разумеется, пообещал я, поклонился и вышел.
Пообедав в недорогом бариджанском заведении «джоан», я отправился по маршруту, подсказанному мне мин Таленин. Как всегда, ее инструкции были четкими и ясными, и я без проблем нашел Алую Оперу.
Пятиэтажное здание Оперы занимало целый квартал. Огромная арка входа показалась мне разинутым ртом, готовым проглотить меня целиком.
Я сурово приказал себе не думать о глупостях.
Я никогда не бывал в Алой Опере даже самые дешевые билеты были мне не по карману. Меня поразили красные, как киноварь, стены фойе, и я обрадовался тому, что вокруг никого не было и никто не видел, как я стоял с открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Фойе было просторным, и цвет стен в сочетании с высоким сводчатым потолком действительно создавал впечатление, будто я нахожусь в пасти чудовища. Я направился к билетной кассе, с неприятным чувством слушая стук собственных каблуков. В окошечке внезапно появился молодой мужчина, наполовину гоблин, и обратился ко мне:
Чем я могу вам помочь, отала?
Меня зовут Тара Келехар, ответил я. Я Свидетель Мертвых. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь из служащих относительно смерти, которую я расследую.
На лице юноши появилось выражение тревоги и неуверенности.
Я Я не знаю. Мера Калменеда сейчас нет, и я не знаю, кто
Он смолк и задумчиво нахмурился. Внезапно ему в голову, видимо, пришла какая-то мысль, и он заговорил:
Я спрошу мера Пел-Тенхиора. Прошу прощения, я сейчас вернусь.
И он скрылся.
Ждать пришлось недолго: одна из дверей в зрительный зал распахнулась, и в фойе быстрыми шагами вошел какой-то мужчина, тоже полугоблин.
Он был на несколько дюймов выше меня, но фигурой напоминал скорее эльфа, а не гоблина; кожа у него была пепельно-серой, а глаза отливали золотом. Я знал, что такой цвет глаз, как и форма родового имени, характерны для жителей Пеланры, области на западном побережье Бариджана. Мужчина был одет в красивый палевый костюм, волосы он заплел в длинные косы по бариджанской моде, в ушах покачивались золотые амулеты. Он окинул меня раздраженным взглядом.
Я Иана Пел-Тенхиор, произнес он приятным баритоном. Чем я могу быть вам полезен?
Меня зовут Тара Келехар, снова сказал я. Я Свидетель Мертвых.
На лице мужчины отразилась сложная последовательность противоречивых эмоций, и наконец он произнес без вопросительной интонации:
Это Арвенеан.
Да, ответил я.
Проклятье, пробормотал он со странной смесью гнева и печали. Я знал, что случилось что-то плохое. Она могла забыть о репетиции, но никогда бы не пропустила спектакля. Я ждал вашего прихода все эти два дня.
Мы не сразу смогли опознать ее, объяснил я. Ее тело было обнаружено в канале.
В канале? Судя по положению его ушей, он был искренне удивлен. Что, во имя всего святого, она делала у канала? Арвенеан гордилась тем, что никогда не ступала и шагу к югу от городской стены, и хотя это было, строго говоря, не совсем так, она определенно не часто отваживалась посещать южные районы города.
Ее вынесло на берег в Реветвералтамаре, сказал я. Если, конечно, мы не ошиблись нам по-прежнему нужно, чтобы кто-нибудь, знавший ее при жизни, опознал тело.
Нужно? Он поморщился. Тогда, наверное, придется идти мне. Минуту.
Он скрылся за двустворчатой дверью. Когда он вернулся, вид у него был хмурый, и, пока мы ехали на трамвае на юг, в сторону площади Генерала Парджадара и здания капитула, лицо его так и не просветлело.
Послушники, дежурившие у главного входа, привыкли провожать родственников на опознание и знали, что делать. Нас провели через публичные помещения здания капитула, потом мы спустились по широкой парадной лестнице в склеп. Внизу дежурил лейтенант Волар; с ним мы прошли в холодную комнату, где на мраморном столе лежало тело женщины. Пел-Тенхиор проявил уважение к мертвой, внимательно вглядевшись в ее лицо.
Потом коротко кивнул.
Это Арвенеан. Богини, будьте милосердны к нам.
Он не выглядел убитым горем, но явно был сильно потрясен.
Вы хорошо ее знали? спросил я.
Мы с Арвенеан были знакомы с детства, рассеянно ответил он. Мы ненавидели друг друга. Внезапно до него дошел смысл сказанного; его уши дернулись так, что звякнули серьги. О боги. Мне не следовало говорить этого?
Вы убили ее?
Нет.
Тогда у вас нет причин скрывать правду, и я ценю вашу откровенность.
Я сначала говорю, а потом уж думаю, печально пробормотал он. Вы сказали, ее нашли в канале? Что произошло?