Доктор Бёрк не дочитал до конца. Вместо слов поддержки, которых так ждал, он получил лишь упреки. Никто не хотел рисковать, думал Бёрк. Все держались за свои кресла потными бюрократическими ручонками, все повторяли одни и те же слова: «Практическое исследование препарата не признаётся возможным, все компоненты слишком токсичны». Такие отписки доктор Бёрк получал даже из частных фармацевтических компаний. Он ушёл бы из университета, он работал бы на кого угодно, только б ему дали работать, но никто не хотел рисковать
Доктор Бёрк посмотрел на часы: почти девять. Подошёл к телефону, нажал. После сигнала раздался приятный голос:
Что-то принести, месье Бёрк?
Новости какие-нибудь есть?
Да, месье Бёрк, пришёл ответ по нашему делу.
И что там? Бёрк уже ничего не ждал.
Он положительный.
Трубку положили. Бёрк и не успел ничего сказать, как из смежного с ним кабинета вышла секретарша; она так широко улыбалась, что и ему пришлось улыбнуться в ответ.
Звонила директриса Элен задыхалась. Она сказала, мы можем приехать во вторник.
Отлично, обрадовался Бёрк.
Элен наклонилась к нему, но Андре лишь похлопал её по плечам, как друга, как ребёнка, как пиджак, что спадал с вешалки.
Потом он оглядел кабинет, подошёл к шкафу, достал с нижней полки большую коробку, доверху забитую макулатурой, вывалил всё содержимое на пол и стал наполнять её личными вещами. Сложив в неё стопку журналов, несколько книг, набор ручек, подаренных на тридцать пятый день рождения, и такой же набор на тридцать шестой, фотографию с профессором в рамке и несколько дипломов, взял коробку и пошёл к двери.
Значит, мы всё-таки уходим? спросила Элен.
А ты хотела остаться?
Элен покачала головой. Без него эта работа теряла всякий смысл.
10 глава
Особняк мадам и месье Лоран
Люсинда припала ухом к двери, боясь пошевелиться или вздохнуть. Всё в ней замерло, как и она сама; кровь отхлынула от конечностей, ослабив её руки, подкосив ноги, пульсируя лишь в одном виске раздражённым нервным тиком. Там, в комнате Жоэля, мадам Лоран разговаривала с доктором. Половину слов Люсинда так и не расслышала она боролась с неприятной щекоткой в носу, которая появлялась так же внезапно, как и исчезала, каждый раз угрожая ей чихом. Люсинда потёрла нос. В руках её был таз с полотенцами сегодня должны были мыть Жоэля. Его всегда мыли по вторникам. Она пошевелила носом, шмыгнула, потёрла его ещё раз и опять схватилась за таз, который чуть не грохнулся на пол. Тогда бы она не дослушала до конца; она и так не могла разобрать половины. Ирен говорила очень тихо, а доктор постоянно проглатывал слова, он всегда бубнил себе под нос, но слух Люсинды за все годы работы в этом доме стал настолько тонок, насколько тонки были эти стены.
Мадам Лоран говорила о муже, да, точно, его имя Люсинда чётко расслышала.
Фабьен, будь он проклят, говорила она, я должна быть уверена, что всё пройдёт как надо. Вы принесли, что я просила?
Нет, слышался голос доктора, порошок у меня в комнате.
Вы уверены, что это точно его
Люсинда вскрикнула, закрыла рот руками, и таз с полотенцами грохнулся на пол. За дверью замолкли. Люсинда зажмурилась от страха, но быстро взяла себя в руки, подняла таз и как ни в чём не бывало постучалась.
Входи! приказала мадам Лоран.
Люсинда вошла вся красная; казалось, щёки её никогда ещё так не горели.
Что такое, Люсинда? спросила Ирен. Что это ты, уже и в руках ничего удержать не можешь?
Я, я Она чихнула.
Ирен отшатнулась.
Только не говори мне, что ты больна.
Нет, мадам.
В этом доме слишком много пыли; когда ты уберешь здесь всё?
Весь дом? удивилась Люсинда.
А кто, по-твоему, должен это делать? Я? Ирен хмыкнула, окинула Люсинду с ног до головы презрительным взглядом. Я зайду к вам через час, доктор, сказала она, исчезая за дверью.
Да, мадам.
Люсинда с доктором принялись раздевать мальчика. Его дебелое тело напоминало пергаментную бумагу, он почти ничего не ел.
Может, потому он и не может ходить, сказала Люсинда, у него и мышц-то почти нет.
Нет, не поэтому, Люсинда. Доктор произнёс это таким тоном, будто давал ей понять, что не её ума это дело.
Она не возражала. В этом доме многое её не касалось, но это совсем не означало, что Люсинда не могла ничего решить. Она могла многое, теперь могла.
В комнату вошла Ребекка.
Я совсем забыла, какой сегодня день, сказала она.
Доктор взял на руки раздетое тело Жоэля; руки мальчика, как палки, болтались на весу. Ноги были такие же тонкие.
Ребекке вдруг показалось, что пальцы на правой ноге Жоэля сжались.
Посмотрите! вскрикнула она. Он пошевелил, вы видели?
Видел, ответил доктор, ещё вчера. Чувствительность постепенно возвращается, но у нас ещё много работы. Надо ставить его на ноги и пробовать ходить.
Вы думаете, это возможно? Лицо Ребекки засияло, как никогда прежде.
Я не думаю, совершенно уверенно сказал доктор, я знаю.
Пар, поднимавшийся над ванной, закрывал всю умывальную комнату. Доктор погрузил Жоэля в горячую воду; мышцы мальчика расслабились, лицо уже не выглядело таким напряжённым.
Мне нужно к себе, сказал доктор, выходя. Позовёте меня, когда закончите.
Люсинде стоило проследить за мадам Лоран. Видит бог, она могла проследить за каждым в этом доме и остаться незамеченной, но Ирен Лоран сама следила за всеми не хуже её.
Поставив тазик с полотенцами на туалетный столик, Люсинда не сводила глаз со спины доктора. Он никогда ей не нравился, с самого первого дня, когда только переступил порог этого дома. Тогда она поняла, что этот странный тип себе на уме. Доктор шёл прямо по коридору, потом свернул в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
Закрой дверь, Люсинда, всё тепло выпустишь, сказала Ребекка, обтирая брата смоченной в мыльной воде мочалкой.
Я сейчас, сказала та, принесу чистые полотенца.
Так вот же они! крикнула ей вслед Ребекка, но Люсинда уже вышла за дверь.
Она сняла стучащие туфли и на цыпочках прокралась к двери кабинета доктора. Мадам Лоран уже была там.
Я уже ничего не боюсь, говорила она.
Нужно быть осторожнее, мадам.
Да, я знаю.
Никакой паники быть не должно.
Я знаю, знаю, mon cher[1]. Ну, давайте же скорее
Доктор что-то пробубнил и куда-то пошёл. Люсинда отшатнулась от двери и снова припала к ней: нет, его шаги отдалялись от неё, а не приближались; должно быть, он пошёл к окну.
Вот, возьмите, сказал он немного погодя, это то, что вам нужно.
Вы уверены, что этот порошок сработает, доктор? услышала Люсинда голос Ирен.
Уверен. Только делайте всё, как я сказал. Он выдержал паузу. Не переборщите. Каждый день по щепотке в еду или воду, и через месяц он
Сам? И не вызовет никаких подозрений?
Нет, у него попросту остановится сердце. Но если вы переборщите, мадам, признаки смерти будут весьма подозрительны: лопнувшие сосуды глаз, удушье, отёк
Ой, не говорите мне.
Вот только порошок имеет слегка выраженный молочный вкус
За это не волнуйтесь: на ночь он выпивает стакан молока. Это единственное, что он пьёт помимо виски.
Вот и замечательно. Думаю, после первой недели он уже сляжет. А дальше дело времени. Всё будет идти медленно и плавно, но главное результат.
Ты придёшь ко мне сегодня, mon cher? вдруг спросила мадам.
Этого Люсинда уже не желала слушать. Она отошла от двери, надела туфли и вернулась к Ребекке.
Твои полотенца здесь, сказала та, не отрываясь от брата.
Да, я поняла. Я вспомнила, что Люсинда прислушалась.
Ты заметила, как он шевелил ногой? Ребекка взяла ковш с горячей водой и полила Жоэля, мальчик поморщился. Видишь, ему не нравится, она засмеялась. Наверное, мыло попало в глаза.
Жоэль что-то мычал.
Я промою, промою, умывала она брата, не ворчи. Ты только посмотри на него, Люсинда, мне кажется, он всё понимает Как ты думаешь?
Люсинда молчала, уткнувшись носом в дверной проём.
Да что с тобой? возмутилась Ребекка. Разве тебе всё равно, как чувствует себя Жоэль? Доктор сказал
Тихо-тихо. Люсинда замахала рукой на Ребекку. На неё можно было махать, даже дерзить она не разделяла людей на господ и прислугу. Твоя мать с этим доктором что-то
Да знаю я что, совершенно спокойно сказала Ребекка.
Знаешь? И тебе всё равно?
А какое мне дело до её похождений? Они любовники, ну и что
А, ну да, любовники
«Если мадам Лоран выйдет от доктора сейчас, думала Люсинда, то не получится ничего разглядеть».
Позови-ка доктора, Ребекка, попросила она.
Но я ещё не домыла Жоэля
Позови, говорю тебе.
Подожди ещё пять минут.
Люсинда не могла больше ждать. Она приоткрыла дверь в ванной и крикнула на весь коридор:
Мы уже домыли мальчика, месье Бёрк!
Дверь в кабинете доктора открылась.
Иду-иду, крикнул он, сейчас буду!
Доктор вышел, а следом за ним и Ирен; в руках её была стеклянная бутыль, наполовину наполненная белым порошком.
«Молочный вкус», крутилось в голове Люсинды.
Доктор шёл к ней навстречу. Ирен скрылась у себя в спальне.
Быстро вы сегодня, сказал он, взяв из таза большое полотенце. Вытащил мальчика, поставил его на край ванны, обернул с ног до головы и завалил на себя. А ты вырос, Жоэль Ничего, скоро из ванны сможешь выбираться сам. Люсинда, придержи дверь, попросил он, но той уже не было.
Странная она сегодня, сказала Ребекка, вытирая мокрую голову брата.
Как те лекарства, которые я вам даю? Вы уже лучше спите? спросил доктор.
Да, спасибо, значительно лучше.
Ребекка врала. Месяц назад она пожаловалась доктору на беспокойный сон, что ночью её мучают кошмары и иногда во сне она видит, как выбрасывается из окна На самом же деле днём её тоже мучили кошмары, днём она тоже хотела умереть; хотела этого постоянно, но боялась кому-либо признаться, даже самой себе. Доктор выписал ей успокоительное, сказав, что круглосуточный уход за братом мог не лучшим образом сказаться на её психическом состоянии и лучше бы ей хоть время от времени, но выходить на улицу гулять по лесу, например. Но Ребекка ненавидела этот лес. Она боялась его больше любого кошмара, больше собственных мыслей; даже смотреть в его сторону не могла. Потому и закрывала окна шторами, а гуляла только по дому, вечерами, когда Жоэль засыпал. Ходила, как привидение, из комнаты в комнату, из зала в зал. Таблетки не помогли.
Я очень рад, что вам лучше Доктор вгляделся в неё. У вас синяки под глазами. Вы не спите?
Ребекка кивнула.
Можете зайти ко мне за снотворным. Помните, я выписывал его мадам Лоран
Люсинда вбежала на кухню. Через четверть часа мадам Лоран спустится обедать, тогда её комната будет пуста. А пока Люсинда зарылась с головой в огромном кухонном шкафу со специями и крупами. Нужно было найти что-то подходящее, белое или молочно-белое, какой-то порошок У нее разболелась голова, пора уже накрывать на стол, а она вместо этого разворотила всю кухню Соль была слишком крупной, да и этот вкус не будет же он пить соленое молоко. А сахар Нет, всё это не то. Люсинда бегала глазами по высоким полкам и уже хотела закрыть шкаф, как увидела банку с красной этикеткой, на которой большими белыми буквами значилось «Пекарский порошок». То, что надо! Она встала на цыпочки и потянула банку к себе.
Осталось только пробраться в комнату к мадам Лоран.
11 глава
Фабьен захлебнулся табачным дымом. В глазах всё плыло черви, трефы, пики Одна мелочь, в последнее время только она ему и попадалась. Он перестал ездить по карточным клубам, окончательно решив, что там одни шулеры, что там все в заговоре, все хотят обдурить его, все играют краплёными картами Поэтому пригласил всех к себе, они играли его колодой. Фабьен проигрывал уже третий раз подряд.
Примечания
1
Мой дорогой (фр.).