А, наплевать!..
Чародей подошел к столу, на котором возвышалась монструозная конструкция из проволоки, зеркал, металлических пластинок и трубок.
В емкость из синего прозрачного стекла, где тихонько булькал кипяток, Балимор влил вонючую жидкость.
Зелье забурлило, выпустив облако серого пара, и кудесник отпрянул, ожидая вероятного в подобных случаях взрыва. Порядочно времени прошло с той поры, когда он запускал Могучий Визор. Могло и не получиться. Или получиться совсем не то. Словом, Балимора одолевали вполне логичные сомнения в успехе.
Взрыва не было. Образовав пену, синяя кипящая дрянь удержалась в емкости.
Теперь требовалось подрегулировать отражатели и открыть окно в крыше.
С первой задачей чародей справился быстро, но со второй возникли трудности. Он долго искал шест, а когда нашел, увидел, что тот сломан пополам и до люка не дотянется.
Сыпля проклятиями, Балимор начал сооружать пирамиду. Основанием ее служили два стула, на них старик водрузил сундук, из которого с трудом выгреб содержимое. На сундук навалил подушек и только после этого начал подъем.
Где-то на середине пути Балимор осознал, что явно переоценил свои силы и возраст, и энтузиазма у него поубавилось.
Пирамида под ним качалась, суля в недалеком будущем крупные неприятности. От качания этого голова чародея пошла кругом, и он вцепился в сундук обеими руками.
Пирамида через некоторое время успокоилась, но снова стала гулять в стороны, едва Балимор возобновил восхождение. Добравшись до подушек, чародей понял, что пути назад нет во всех смыслах этого слова. Стратегия слезания представлялась ему куда более трудноосуществимой, чем подъем.
Рассудив, что раз уж он все равно здесь, надо открыть люк, Балимор протянул руку.
Пирамида содрогнулась. Чародей потянулся еще, чувствуя, что от напряжения во всем теле может в любой миг случиться катастрофа, и коснулся защелки. Небольшое нажатие и она повернулась. Люк со скрипом отвалился, качаясь на петлях.
В этот самый миг резинка на штанах Балимора лопнула. Он покачнулся, разинул рот и стал хватать воздух кривыми пальцами. А потом сообразил, что летит и пирамида проносится мимо него с невероятной скоростью. А еще потом чародей встретился с полом. От удара пыль, засевшая в щелях между досками, поднялась тучей.
Наступила тишина.
Какое-то время ничего не было видно, но потом лежащий на полу Балимор начал различать квадратный вырез на потолке. Когда пылевая завеса исчезла окончательно, старик понял, что света недостаточно. Он совсем забыл, что уже вечер и дело приближается к одиннадцати часам!
Ярость придала немощам стариковским сил, и Балимор, чудом избежавший переломов, вскочил. Брызгая слюной, чародей замахнулся на Могучий Визор своей палкой, ударил и промазал на полметра. Магический девайс не пострадал, но Балимор снова очутился на полу.
Свечи! Будь они трижды прокляты! Свечи! Надо взять свечи!
Охая и стеная, старик отправился в кладовую. Можно было, разумеется, подождать утра и получить хорошую порцию дневного света, потребного для отражателей Визора, но Балимор не мог. Любопытство раздирало его. Как там Шэни и Ансива? Добрались до границ Долерозии? И что случилось дальше?..
Вся надежда на Могучий Визор.
Свечей было много, запасы их Балимор пополнял постоянно, и чтобы перенести их в достаточном количестве на стол, потребовалось две ходки.
Вот так, пробормотал, победоносно улыбаясь, чародей. Свечи он ставил на специальные штуковины, так, чтобы свет их шел прямо на отражатели. Еще немножко, еще чуть-чуть Готово!
Балимор отошел от стола, чтобы полюбоваться на эту красоту, и всплеснул руками. Со свечами Могучий Визор стал и вовсе походить на какое-то экзотическое чудовище. Разобраться, что здесь к чему, не смог бы даже ректор Высшей Магической Школы в Харсалисе, где когда-то учился Балимор. Да и не надо было. Достаточно знать, как эта хреновина работает.
Минут десять старик потратил на то, чтобы зажечь свечи, общее число которых равнялось двум сотням. Под конец у Балимор дрожали руки и по лицу пот струился как вода с горных ледников.
Последняя свеча обзавелась язычком огня. Чародей крякнул, поворачивая отражатели так, чтобы свет концентрировался на линзе, занимающей центральную часть Могучего Визора. Линза засветилась. Завращалось какое-то непонятного предназначения колесико.
Открой мне врата в мир иной! Покажи по желанию моему! И будь искусен и терпелив! откашлявшись, произнес Балимор, делая торжественные взмахи руками. Хочу я видеть все, что скрыто!
Ответом ему были гром и молния. Пока совершалось таинство, грозовые тучи подкрались к тому участку леса, где находился дом чародея, и решили опустошить свои закрома. Терпеть, что называется, больше не могли.
В открытый в крыше люк хлынула дождевая вода. Она в один миг потушила все свечи, окатила агрегат и сделала Балимора похожим на мокрую половую тряпку, после чего весело зажурчала, затопляя комнату.
* * *
Ты веришь им, Тофаст? спросил Элетуэл, дергая командира заставы за рукав.
Эльф стоял возле дерева, внутри которого принцессы предавались отдыху, и, честно говоря, не очень хорошо представлял себе, что делать.
В этот момент к нему и подошел заместитель.
Не знаю, ответил Тофаст, оглядываясь по сторонам.
Уже зажглись особые травяные лампы, освещающие навесные платформы, мостики и тросы подъемников.
Любопытные глаза смотрели из каждого угла и жалили Тофаста, словно осы.
Они похожи на Феталу, сказал Элетуэл, я видел ее портрет во дворце, и в спальне моей матушки висит такой же. Одно лицо. Эльф посмотрел на задернутый полог. Что они сказали?
Ехали из Аладии, пересекли со своим обозом полконтинента, пробормотал Тофаст. А неподалеку отсюда на них напали разбойники. Охрана сопротивлялась, но была убита, однако в суматохе принцессам удалось сбежать.
А что-нибудь у них с собой есть? Бумаги?
Кое-что. Говорят, еле выбрались.
Чудо. Истинное чудо.
Тофаст посмотрел на заместителя, не вполне разделяя его оптимизм. Он всегда считал себя опытным следопытом, а следопыт просто обязан иметь цепкий взгляд и подмечать каждую мелочь.
И таких мелочей, несуразностей, было много.
Например, оружие. В Долерозии девушек не обучали владению им, но, вероятно, в Аладии была другая традиция. Допустим. Но почему тогда мечи принцесс выглядят так странно? Они для мужской руки, к тому же явно не эльфийской и не гномской работы.
Тофаст мог бы представить, что такие носят рядовые пехотинцы какого-нибудь человеческого владыки, но не дочери аладийской королевы.
Блондинки объяснили, что это, в некотором роде, трофей, но не стали уточнять, как попали к ним железяки.
И лошади, пробурчал вслух Тофаст.
Что? отозвался Элетуэл, ковыряя прыщик на лбу.
Лошади. Сомневаюсь, что они из Аладии.
Ты слишком подозрительный, улыбнулся Элетуэл.
Седла старые, грязные, сплошная кустарщина, латаные-перелатанные. Им что, их разбойники любезно подарили?
Пограничники помолчали, вслушиваясь в голоса заступивших на вахту ночных пернатых.
Так ты считаешь, они
Нет, нет, замахал руками Тофаст, конечно, не считаю! Они самые натуральные. Ты бы видел, как обе смотрели на меня! Я вспотел, я весь мокрый.
Элетуэл покровительственно похлопал его по плечу.
Что мы знаем об Аладии, брат? Я вот лично ни бельмеса. На всем континенте только два эльфийских королевства и осталось. Не виноваты девушки, что их родина у дракона на рогах находится. И разве они не имеют права навестить дядюшку хотя бы раз в жизни? Имеют. Верно?
Верно, кивнул Тофаст, чувствуя, как червяк сомнения продолжает точить его изнутри. Червяк рос словно на дрожжах.
Картина, нарисованная принцессами, была слишком правдоподобной, и поэтому вызывала, лично у него, многочисленные вопросы. С другой стороны, вроде и не прикопаешься.
Они наша элита, самая голубая из кровей, сказал Элетуэл, уже задумав визит «засвидетельствовать почтение». Вообрази себе, какой подвиг бедняжкам пришлось совершить! Уже то, что проехали они невесть какое расстояние до нас, делает их героинями. А тут еще разбойники!..
Да.
Ты послал письмо в Фалвиндер?
Сразу, как только мы сюда приехали.
Молодец. Ответ был?
Был. Первый министр Маор Скет сообщил, чтобы мы оказали сестрам все возможные в наших полевых условиях почести, а пока из столицы срочно отправляется торжественный кортеж.
Ну вот, видишь, сказал Элетуэл. Раз сам Первый министр
Они ругаются, перебил его, озвучив мысль, которая давно не давал ему покоя, Тофаст.
Кто?
Да принцессы. Одна сказала как же там «Ёксель-моксель» другая «Хрень собачья»
Да ну! У Элетуэла отвалилась челюсть, а в глазах вспыхнул восторг, переходящий в обожание.
Шэни заявила, что у них в Аладии все так говорят Типа «В чем проблема, расслабься, чувак!» она сказала.
Элетуэл издал смешок, больше всего подходящий под определение «идиотский». Что он этим хотел сказал, эльф сам еще не решил, но определенно новость ему понравилась.
В том, что две такие сногсшибательные красотки выражаются, словно какой-нибудь человеческий золотарь, было нечто сексуальное.
Подумав, что в Аладии такое в порядке вещей, Элетуэл захотел попасть туда немедленно.
Ладно, сказал пограничник, облизываясь. Пойду, засвидетельствую
Может, не надо? спросил Тофаст.
Почему?
Они сказали, что будут отдыхать, а еще спросили, нет ли у нас тут баб. Так сказала Ансива.
Имеются в виду эти женщины, что ли?
Да, поник плечами Тофаст.
Зачем им бабы?
Дескать, раз они принцессы, за ними надо ухаживать. Дорога была трудная, сказали они, безо всяких удобств и так далее.
Да где ж мы этих баб-то возьмем? недоуменно похлопал глазами Элетуэл. Тут режимный объект, по уставу живущий, милитаризованная зона Но хорошо, Тофаст, раз уж все равно я собираюсь засвидетельствовать, то заодно и объясню, извинюсь, скажу, что в следующий раз баб привезем
Тофаст оттянул ворот своей куртки, чувствуя, как становится жарко.
А ты, сказал ему Элетуэл, обойди посты. Твоя очередь, не забыл? Начальственная должность не повод отлынивать. Давай!
Командир и пикнуть не успел, как его толкнули в спину, придав ускорения, и очнулся он только через пару минут, обнаружив, что идет по мостику в десяти метрах от дерева.
Обернувшись, эльф заметил издали, как колышется полог, за которым только что скрылся Элетуэл.
Только одно чувство испытывал он сейчас к коллеге. Зависть.
* * *
Погодь Дай глотку промочить, сказала Ансива, снова наполняя кубок.
Клатейю, народный долерозийский напиток, эльфы держали втайне ото всего мира, но разбойники, по праву родства, получили возможность хлебать ее в любых количествах.
Походила она на сладкое пиво и поначалу казалась противной. После второго стакана, впрочем, вкус многократно улучшался, что не могло не радовать. А уж приятственный шум в голове и эйфорию питье вызывало однозначно.
Принцессы успели отдать клатейе должное, и потому их языки во время разговора с Тофастом чувствовали себя весьма свободно.
Ну, что принесла? спросила Шэни, ерзая от нетерпения.
Ансива ухмыльнулась, поставила кубок на деревянный столик и положила свернутый плащ на пол. Развернула и показала сестре трофеи, который успела надыбать во время кратковременной вылазки.
Шэни подползла на четвереньках.
Негустой улов, сказал она, разглядывая с брезгливостью особы королевской крови предметы.
Первый блин комом, отмахнулась Ансива, здесь, думаю, ничего путного нет. Кошельки в карманах эльфов пустые, я даже не стала вытаскивать их. Зачем оборванцев расстраивать? Зато вот этот кинжальчик, смотри. Или стилет. Два аметиста по пятьдесят золотых. Серебряная инкрустация, мать ее. Цепочка. Пойдет за двадцатку. Брошь не думала, что ихнее мужичье носит броши.
Поди, и сотня, сказала Шэни, разглядывая вещицу на свет.
Представь, что есть в Фалвиндере, подмигнула Ансива, золото! Горы золота и камней! На всю жизнь хватит по самое некуда.
Старшая сестра подумала, что оно, конечно, так, но вот неясно, как всю эту соблазнительную гору вывезти. Проблема казалась неразрешимой и серьезно отравляла Шэни жизнь.
Пока все шло хорошо. Эльфы проглотили наживку для этого принцессы, в основном, правда, Шэни, приложили все усилия. Тофаст, болван, каких мало, который только и делал, что пялился на их груди и пускал слюну, вроде бы ничего не заподозрил. То есть, хотел было, но его удалось сразить природным обаянием и притупить бдительность.
Дело теперь за малым: влиться в окружение короля и убедить его, что они именно те, за кого себя выдают.
Так, а это чего? Ансива вертела в руках какую-то штуковину, в то время как Шэни разглядывала перстень, который недавно украшал чей-то палец. Ага, кроличья лапка на счастье, оправленная в платину. Чего только эти дурни не придумают.
Тише! вдруг прошипела Шэни, перекатываясь на свое место, где раньше возлежала на подушках. Кто-то идет!
Ансива завернула трофеи в плащ и быстро сунула под себя.
Как раз в этот момент в комнату сунулась голова Элетуэла. Эльф приперся через основной ход, не тот, которым пользовалась недавно Ансива, и был, кажется, счастлив от самого этого факта. Морда его, хотя и тощая, расплылась, как в кривом зеркале.
Я, в некотором роде, прошу меня извинить, сказал пограничник, деликатно вползая в помещение. Для нас всех такая честь. Я не помешал?
Не-ет! радостно проверещала Шэни, пристраиваясь возле сестры и делая вид, что расчесывает ей волосы. Конечно, нет! О, какой мужчина! Да?
Ага, ответила Ансива с перекошенной физиономией. Единственное желание, которое у нее возникло при виде Элетуэла, так это угостить его хорошим пинком.
А мы тут в общем, отдыхаем, едрена матрена, как говорят у нас в Аладии, подхватила Шэни и вдруг поняла, что для расчесывания нужна, минимум, расческа.
Эльф зарделся, особенно в области ушей.
Меня зовут Элетуэл, и я очень рад, пробормотал он, пробираясь вглубь комнаты боком, словно краб.
Шэни тем временем шарила подле себя в поисках расчески и, конечно, не находила, но улыбалась во всю ширь.
Не хотите выпить? Классная штука! Ансива взяла кувшин с клатейей и взмахнула им, едва не попав Шэни по носу.
Та яростно дернула ее за волосы, прожигая Элетуэла аквамариновым взором.
О да, спасибо, сказал эльф, пристроившись на подушках.
Наполняя кубок, он залил клатейей свои колени, одежду и половину подушек.
Благодарю, сказала Шэни, выдернув из его руки посудину и присасываясь к живительному нектару. Так в горле пересохло. Просто сдохнуть можно, как мы измучились по пути! Нас чуть не прирезали, потом этот лес Знаете, как трудно двум девушкам путешествовать через континент! И мамочка наша несчастная ничего не знает!
Элетуэл, решив, что ладно, без выпивки пока обойдется, целиком отдался другому занятию.
Он пожирал принцесс глазами и грязно фантазировал, совершенно забыв, что время от времени слюни надо все-таки подбирать.
Привыкший к аскетической жизни воина, эльф не смог устоять перед включенным на полную катушку обаянием.
Оно окончательно сокрушило его и так не слишком прочные нравственные бастионы.
Скажите, а Аладия далеко? спросил пограничник просто потому, что надо было что-то спросить.
За тридевять земель, ответила Ансива, чувствуя с нарастающей тревогой, как некая вещь из набора, придавленного ее седалищем, пытается вонзиться в мягкое место.