Наверняка. Папе бы там понравилось. Он всю жизнь прожил с рыбаками, и всем известно, что рыбаки друг с другом отлично ладят. Но кто будет его там навещать? А вдруг что-то случится? Это очень далеко. Если мы хотим ухаживать за папой, то должны делать это здесь, а не там.
Мама глубоко вздохнула.
Ты понимаешь, что это значит? спросила она у бабушки.
Да, сказала бабушка.
Что? поинтересовался я.
Нам нужно поехать к прадедушке Касу и перевезти его сюда, ответила мама.
Нам то есть бабушке и маме, подумал я сначала, но спустя пару дней мама сказала, что мы с Линдой тоже должны ехать.
Не понимаю: при чем тут мы с Тваном? возмутилась Линда.
При том, что так будет лучше, ответила мама. Мы надеемся, что прадедушка Кас обрадуется, когда увидит всех нас. Всю свою семью! Дочь, внучку и правнуков! Он должен почувствовать себя любимым.
Мы предполагаем, что он будет сопротивляться, пояснила бабушка. Вот в чем дело.
Значит, мы должны к нему подлизываться, заявила Линда.
Вовсе нет, сказала мама.
Вообще-то да, призналась бабушка. Но это не так уж страшно.
Не подлизываться, а укреплять родственные связи, настаивала мама.
Какие еще родственные связи? фыркнула Линда. Я его даже ни разу не видела!
Прадедушка Кас приезжал к нам однажды. Ради того, чтобы вас навестить.
Это не считается, вмешался я. Это было слишком давно. Я ничего не помню.
Совсем ничего, подтвердила Линда.
Это важно, подытожила мама. Я думаю, что у нас будет больше шансов на успех, если мы поедем все вместе.
В кухне прадедушки Каса пахло кофе. Бабушка наполнила три кружки.
Почему Сванна вам звонила? поинтересовался прадедушка.
Она спросила, сколько у нас чемоданов, солгала бабушка. И в котором часу мы приезжаем.
Как она узнала твой номер?
Понятия не имею, ответила бабушка. Может, ты ей сказал? Дал на всякий случай.
Прадедушка Кас опустил глаза и уставился на собственные носки. Потом вздохнул и сказал:
Вполне возможно.
Мама сварила для нас с Линдой какао.
Сванна приготовила ужин, сказала она. Что-то рыбное, по-моему. Надо только его разогреть.
Плоккфискюр[1], произнес прадедушка Кас.
Плоккфискюр? переспросила мама.
Плоккфискюр, подтвердила бабушка.
И я закричал, чтобы немного пошуметь и выпустить пар:
Плоккфискюр! Плоккфискюр!
Прадедушка Кас рассмеялся.
Плоккфискюр, медленно повторил он.
Рада, что вам так весело, проворчала бабушка.
Все сразу смолкли.
Мама поставила плоккфискюр в духовку.
В кухне у прадедушки Каса стояло четыре стула. Бабушка принесла табуретку из прихожей. Я смекнул, что табуретка предназначалась для меня. У Линды болел живот, поэтому ей полагался стул.
Плоккфискюр оказался вкусным. Смесь рыбы без костей и картофеля с густой подливой.
Прадедушка Кас задернул шторы. За окном завывал ветер. Из деревни доносился скрежет ржавого железа. По улицам что-то тягуче скрипело и пищало.
Железный монстр, заключил я.
Это скрепер, сказал прадедушка Кас, и все сделали вид, что поняли.
Я хотел спросить, что такое «скрепер», но прадедушка Кас был слишком занят едой. Он чавкал и время от времени вытирал рукой рот от остатков плоккфискюра, после чего вытирал руку о свитер. То и дело он также тер глаза. Они были водянистыми, и левый глаз немного слезился.
Трудно было себе представить, что прадедушка Кас вот-вот отдаст концы. Я не совсем понимал, что значит «вот-вот». Что такое «отдать концы», я знал. Отдать концы значит умереть. А что, если прадедушка Кас отдаст концы сегодня ночью, когда я буду спать в его комнате?..
После ужина Сванна занесла нам одеяла и простыни.
Пуховое или шерстяное? спросила мама.
Шерстяное, сказал я, потому что никогда раньше не спал под шерстяным одеялом.
Пуховое, сказала Линда.
Мама постелила мне на диване в спальне прадедушки Каса. У меня было две простыни и желтое одеяло.
Он скоро умрет? прошептал я.
Нет, ответила мама. Не бойся.
Я и не боюсь, сказал я.
Мама расправила одеяло.
Ну и хорошо.
Я почистил на кухне зубы. Мама велела мне умыться.
Прадедушка Кас, бабушка и Линда сидели в гостиной, по другую сторону дверного проема без двери.
А если я хочу помыть и другие части тела, сказала мама, то она загородит меня полотенцем. Тогда никто ничего не увидит. При этом она посмотрела на мою пятую точку, так что я знал, что она имеет в виду.
Не хочу, сказал я.
После меня на кухню зашла Линда. Мама встала в дверном проеме, подняв вверх полотенце.
Линда кричала как заведенная:
Не смотреть, не смотреть!
Я спрошу у Сванны, можно ли нам будет завтра принять душ у нее, сказала мама.
Осторожно, предупредил прадедушка Кас. Слишком часто ходить в душ вредно.
Я взял в постель «Большой справочник выживальщика» и прочел пару страниц. О разведении огня.
Мама пришла поцеловать меня на ночь.
Баю-баю, спи, дружок, повернись на правый бок, запела она.
Я натянул одеяло на голову.
Вот уж мчится паровоз, ты поедешь в страну грез.
Хватит уже!
Мне так нравится тебя дразнить, сказала мама. Там река из лимонада, берега из шоколада.
Она вышла из комнаты, продолжая напевать:
Баю-баю-бай, поскорее засыпай.
Линду мама дразнить не стала. Минуя комнату для девочек, она направилась прямиком в кухню.
Я прочел еще несколько строк. Мне следовало вовремя остановиться, потому что скоро должен был прийти прадедушка Кас, а я не горел желанием видеть, как он укладывается спать.
Но прадедушка Кас устал сидеть на кухне быстрее, чем я ожидал. Не успел я дочитать главу, как он появился на пороге спальни.
Интересно?
Я повернулся лицом к стенке.
Так, кое-что об огне, пробурчал я.
Прочти вслух, попросил прадедушка Кас.
Что?
Что-нибудь, неважно что. Сам я слишком стар, чтобы читать.
Эта книга не для чтения вслух.
Если не хочешь, так и скажи. Твоя книга тебе решать.
Я повернулся на другой бок. Прадедушка уже переоделся. На нем были клетчатые пижамные штаны и белая рубашка. Он сел на кровать, а потом лег на спину.
Рекомендуется всегда иметь под рукой надежное средство для разжигания огня, прочел я вслух. Одним из таких средств является пропитанная вазелином вата.
Это рассказ? спросил прадедушка Кас.
Смажьте ватные шарики вазелином и храните их в плотно закрытом пакете.
Значит, не рассказ?
Нет, сказал я. Это справочник с картинками. Например, на этой странице изображено нескольких ватных шариков, а рядом веточки и рука, высекающая искру с помощью огнива.
Хорошо, что ты описал картинки.
Не спрашивая, хочу ли я продолжить чтение, прадедушка Кас дернул за шнурок над кроватью. Свет погас.
Диван удобный? спросил прадедушка.
Нормальный, ответил я.
Вьюга за окном не унималась. Что-то загрохотало возле дома, а вдалеке продолжал скрежетать скрепер.
Я знаю, зачем вы приехали, сказал прадедушка Кас.
3
Через какое-то время я убедился, что прадедушка Кас спит. Его ровное дыхание сопровождалось присвистом, как будто легкие нуждались в смазке.
Ветер мешал мне уснуть. Дом тоже издавал звуки то поскрипывал, то постукивал. В комнате было жарко и душно. Я слышал, как мама с бабушкой легли, и почувствовал себя одиноко. Все дрыхли. Все уехали в страну грез на паровозике из маминой песни, а меня бросили.
Линда не хотела спать со мной в одной комнате. Я тоже не хотел спать с ней в одной комнате. В любом случае не сейчас, когда у нее были месячные. Но я догадывался, что впредь мне больше не будет места в комнате для девочек, даже когда у Линды перестанет течь кровь. Я это просек. Меня обманули дважды. Не взяли в страну грез и не пустили в комнату Линды, мамы и бабушки. Линда всё испортила.
Клуша, произнес я вслух.
Прадедушка Кас вздохнул, на несколько секунд прекратив свистеть.
Семейство клуш, уточнил я, прибавив за компанию к Линде маму с бабушкой.
На следующее утро прадедушка Кас ждал меня за кухонным столом с кастрюлей каши.
Где все? спросил я.
Принимают душ у Сванны, сказал прадедушка Кас. Не хотели тебя будить. Ты так сладко спал.
Он пододвинул ко мне кастрюлю и тарелку.
А хлеба нет?
Ты где-нибудь видишь хлеб? Прадедушка Кас взял мою тарелку, навалил в нее приличную порцию овсянки и посыпал коричневым сахаром.
Я попробовал с опаской. Оказалось довольно вкусно. Сахар хрустел на зубах, а каша была еще теплая.
Собираюсь сегодня в бассейн, объявил прадедушка Кас. Уже дней пять там не был.
А почему у Сванны нельзя принять душ?
Потому что она только мешает. Вдруг ни с того ни с сего заявляется в ванную комнату и допытывается, справляюсь ли я с собственным мытьем.
Я тоже хочу в бассейн, сказал я.
Хорошо, сказал прадедушка Кас. А эти клуши пусть у Сванны моются.
Я чуть не подавился.
Семейство клуш. Прадедушка Кас усмехнулся, его косматые брови опустились на глаза, а лицо сморщилось.
У меня уже мало что работает как надо, но с моими ушами пока всё в порядке. Не спрашивай почему. Лично я бы предпочел, чтобы в порядке было мое сердце.
Я кивнул.
Или еще что-нибудь, сказал прадедушка Кас.
Он посмотрел на меня в надежде, что я спрошу: что именно? Но я не настолько глуп.
Буря стихла, стояла ясная морозная погода. От дома до дороги через заснеженное поле вилась цепочка следов, проложенная мамой, бабушкой и Линдой. Было видно, что они шли след в след.
Прадедушка Кас проложил свою собственную тропинку. Я пошел за ним не сразу. Сначала взглянул наверх. Прямо за домом возвышалась белая гора с темными скалистыми выступами. Буквально под самым носом. Всё это время она пряталась в засаде и лишь прошлой ночью, в темноте, незаметно подкралась к нам.
Гора-зомби, произнес я.
Я скучал по Линде. Мы, как правило, понимали друг друга с полуслова. Когда я что-то говорил, Линда откликалась, и этот наш диалог был похож на перебрасывание друг другу мяча. Мы кидали и ловили его так быстро, что никто не успевал уследить.
Господи, о чем это они? негодовала бабушка.
Но сейчас я сказал «гора-зомби», и это слово безответно шлепнулось на землю. Потому что Линды рядом не было.
Я обернулся. Бок о бок с горой-зомби стояла другая гора, а возле нее еще одна и еще.
Мы окружены, сказал я.
Снова два жалких шлепка.
Я пересек поле и догнал прадедушку Каса. Дальше мы шли вместе. Медленно, потому что прадедушка Кас покачивался из стороны в сторону, хотя ветра почти не было. Перед нами стоял выбор: идти либо по скользкой дороге, либо по ухабистому тротуару с сугробами. Прадедушка Кас выбрал середину дороги. На нем были высокие походные ботинки и брюки, заправленные в носки. На мне кроссовки, в которых я тут же опять замерз.
Мы миновали пекарню, аптеку и небольшой причал, а прямо перед церковью свернули направо.
Там, чуть подальше, фьорд выходит в море, показал прадедушка Кас.
Я начинал соображать, как устроена деревня. Она лежала на берегу длинного узкого морского залива. Фьорда. К фьорду примыкали горы, чуть ли не вырастая прямо из воды. Для домов едва хватало места.
Фьорд кишел сельдью, сказал прадедушка Кас.
Что такое «кишел сельдью»? спросил я.
Прадедушка Кас остановился.
Ну, селедки было видимо-невидимо.
Понятно.
Прадедушка Кас заметил, что селедка меня не очень интересует.
Ты не представляешь, продолжал он. Сюда подплывали лодки. Одна лодка за другой, до краев полные сельди. А девушки, какие здесь были девушки-селедочницы! Уж они-то знали толк.
В чем?
В том, как ловко отрéзать голову, вытащить внутренности и бросить сельдь в бочку. Они так проворно это проделывали, что мы за ними не поспевали. Наполнив одну бочку, принимались за следующую.
От бочки селедки никакого проку, сказал я. Бочка конфет это другое дело. Или бочка ванильного мороженого. И повсюду лодки с мороженым. Девушки с мороженым.
У тебя слишком богатое воображение, сказал прадедушка Кас. Осторожнее, фантазии до добра не доводят.
Мы молча побрели дальше. То и дело нам приходилось уступать дорогу встречным автомобилям.
В бассейне я услышал, как прадедушка Кас говорит по-исландски. Он болтал с кассиром. Я почти ничего не разобрал. «Да» и «нет» я понял, и то, что они обсуждали меня, тоже понял, поскольку оба не сводили с меня глаз, а кассир кивал и смеялся.
Денег у меня при себе не было, прадедушка Кас купил мне билет. Затем он отдал кассиру свой кошелек, а я свой телефон, и кассир положил наши вещи на полку за кассой.
Прадедушка Кас хорошо ориентировался не только в деревне, но и в бассейне, так что я покорно чапал за ним. Вниз по лестнице к обувной стойке, где мы разулись, а потом в раздевалку с деревянными скамейками и крючками на стенах.
Прадедушка Кас сунул шапку в карман куртки, повесил куртку и шарф на крючок и принялся расстегивать брюки.
Где кабинки для переодевания? спросил я.
Кабинок для переодевания нет, сказал прадедушка Кас.
Брюки прадедушки упали на пол. Он остался в белых мешковатых трусах.
Я выбрал место на другом конце раздевалки, около душевой, и разделся с быстротой молнии. Но не успел я нацепить плавки, как услышал окрик прадедушки Каса:
Оставь!
Голый, с полотенцем и плавками в руке, он направлялся в душевую.
Я старался на него не смотреть. Когда он прошел мимо, я обвязался полотенцем и поплелся за ним.
В душевой висела табличка: þvoið yður án sundfata.
Мыться без купальных костюмов, перевел прадедушка Кас. Такое здесь правило.
Для ясности рядом висела еще одна табличка с нарисованным человечком. Все места, которые требовалось мыть особенно тщательно, были выделены красным цветом. Инструкция по мытью! Маме бы понравилось.
Без конца смотреть мимо прадедушки не получалось. Я видел его плечи и заросшую седыми волосами грудь.
Он положил полотенце на полку, а плавки повесил на кнопку включения душа. И принялся намыливаться под струей воды, повернувшись животом к стене, так что мне была видна его спина. Она была сутулая, белая с коричневыми пятнами. Похожими на родинки, только крупнее. Я видел его сморщенные ягодицы и ноги с выступающими венами. Я подумал, что вот-вот он обернется и я увижу самое страшное. Сморщенный пенис. Я по-быстрому положил полотенце на полку и повесил плавки. На стене между душами крепились флаконы с жидким мылом. Я мылся как никогда долго и тщательно, поскольку хотел выйти из душа только после того, как прадедушка Кас наденет плавки.
Примечания
1
Плоккфискюр традиционное исландское блюдо. Здесь и далее примечания переводчика.