Где-то по ту сторону воды ничего не подозревающий молодой путешественник ворочался во сне. Он не знал, что озеро, на берегу которого он спал, было полно яда и что Лес на острове пробуждался после долгой, голодной зимы
Ему следовало переночевать сегодня в другом месте.
Глава вторая
Где ты был? потребовал ответа Степан, закрывая за Яреном дверь. Он бегло окинул сына взглядом, удостоверяясь, что тот не ранен, и облегченно вздохнул. Мы думали, духи леса забрали тебя.
Ярен бросил застенчивый взгляд на отца, пока шел к умывальнику.
Хотел бы я винить в своем опоздании духов или блуждающие огоньки, отец. Но прежде чем он смог продолжить, семья хором закончила за него:
Ты потерялся.
Ярен кивнул.
Потерялся. Прежде он никогда не ночевал в этих лесах. Юноша был благодарен, что на рассвете смог найти дорогу домой.
Ну разумеется, улыбнулась его старшая сестра Саммер. Она строгала, сидя у огня. Саммер была самой ласковой из трех сестер, она словно вся лучилась теплом. Снова грезил во сне, я права?
Голова в облаках, ноги в грязи, пропела средняя сестра, поглядывая на его грязные ботинки. Будучи двойняшками, Стори и Ярен были наиболее близки, хотя Стори родилась первой и любила задирать нос, напоминая про эти одиннадцать минут.
Самая младшая из сестер, София, в свои пятнадцать лет все еще была ребенком в семье. Они прозвали ее Головастиком, потому что с тех пор, как она научилась двигаться, София постоянно вертелась как головастик. А еще потому, что она притворялась, будто ненавидит это прозвище. Сейчас она сидела на диване, заплетая свои длинные рыжие волосы.
Ты не нашел для меня ни одного первоцвета? Я так устала от всего этого. Она неопределенно махнула на дверь.
Ты могла бы поискать цветы сама, заметила Саммер.
Цветов нет. Ярен поднял корзину. Но зато я нашел немного дикого лука.
Головастик надулась, скрестив руки на груди.
Ненавижу лук.
Стори слегка дернула сестру за косу, давая понять, что та ведет себя грубо.
Научись готовить себе еду сама. Пора бы тебе делать хоть что-то полезное по дому.
Отец постучал деревянной ложкой по котелку, призывая детей к спокойствию. С тех пор как их мама умерла, он храбро взялся за приготовление пищи, и все они с удивлением обнаружили, что папа готовит гораздо лучше своей покойной жены. Однако никто из них не говорил об этом вслух. Степан не хотел, чтобы кто-нибудь оскорблял кулинарные способности его дорогой Сильвии, и не важно, насколько несъедобной получалась стряпня.
Оставь ее, сказал он через плечо. Она устала.
От чего же? спросила Стори, скептически распахнув свои карие глаза. От сидения?
Ярен оставил сестер препираться в гостиной и поднялся к себе на чердак, чтобы переодеться. Сестры делили одну спальню на всех, а отец спал на тюфяке перед камином. Девушки постоянно ссорились, но все же иногда Ярен завидовал их близости. Юноша знал, что его не допускают до большинства их интимных бесед не потому, что они его не любили, а потому, что он парень. И все же он чувствовал себя отстраненным.
Он все еще не мог поверить, что проглядел одну из отметок на тропе и прошел в неверном направлении несколько километров. К тому времени, как он осознал ошибку, уже стемнело. В отличие от отца он не верил в басни и народные сказки, но был не настолько глуп, чтобы пытаться ориентироваться в темноте на каменистой тропе. С его удачей он скорее подвернул бы лодыжку и застрял бы навеки.
Спускайся к столу! крикнула Стори. Суп остывает.
Ярен натянул чистую кофту и спустился вниз. Он пробормотал извинения, но остальные члены семьи уже макали свой хлеб в суп.
Расскажи нам, попросил Степан. Теперь, когда сын был дома, беспокойство сменилось любопытством. Видел ли ты что-нибудь интересное на пути? Должно быть, ты далеко забрел.
Я наткнулся на красивое озеро, ответил Ярен. К тому времени, как я устроился на ночлег, уже совсем стемнело. Утром я поразился чистоте его вод. Никогда прежде не видел такого оттенка синего.
Степан поднял голову от миски, смерив Ярена суровым взглядом.
Как называется?
Ярен покачал головой и отправил в рот обжигающий кусочек картофеля.
Не имею понятия. Таблички не было.
А ближайший город?
Я же потерялся, отец. Я даже не уверен, что все еще был в нашем королевстве.
Лицо Стефана окаменело.
Ты ведь не пил из озера, правда?
Ярен помотал головой.
Нет, я наполнил мех в ручье. А что? Ты что-то о нем знаешь?
Степан посмотрел на дочерей:
Клаус рассказывал мне, что в этих местах есть озеро первозданной красоты, но оно ядовитое.
Ярен рассмеялся, но двойняшка коснулась его руки:
Я тоже об этом слышала. От горожан.
Ярен был уверен, что это просто еще одно из местных суеверий. Они переехали в маленькую деревушку Бриклбери чуть больше месяца назад. После смерти мамы, Клаус, старый друг отца, пригласил снять его домик по хорошей цене. Ярен понимал, что в их старом доме отца постоянно будут преследовать воспоминания о матери, а Бриклбери был симпатичным поселением. Но Ярен никогда прежде не встречал таких доверчивых, любящих посудачить людей.
Учитывая, что его разум всегда блуждал в причудливых направлениях, сам Ярен, возможно, был склонен верить в небылицы. Но истории, рождающиеся в его голове, пока он бродил, не были сказками. Это были события, которые только могли случиться или уже происходили в прошлом, разговоры, в которых он хотел участвовать. Возможно, он чувствовал себя потерянным только потому, что рос в компании трех упрямых девиц, которые точно знали, чего хотят. А Ярен в свои восемнадцать не имел понятия, куда идти по жизни.
Его так и тянуло высказать отцу свое мнение о «волшебном озере». Но он знал, что если не признает страхи отца скорее всего, в следующий раз тот отправит на сбор сестер. А рубить дрова и охотиться Ярен ненавидел.
Больше я туда не пойду, сказал он, не лукавя. Не было смысла уходить так далеко, к тому же он ужасно спал прошлой ночью. Не стоит волноваться, отец. Кроме белки я никого не видел. В этом году поздняя весна.
Она всегда поздно наступает так высоко в горах, пояснила Саммер с видом человека, знающего что-то неведомое остальным.
София сунула в рот кусок хлеба.
Кто сказал?
Не болтай с набитым ртом, Головастик, отчитала Стори, пихнув сестру локтем.
Саммер отвела взгляд.
Услышала от кого-то на рынке.
Это ведь плотник, я права? Стори широко улыбнулась, ее глаза блестели в свете камина. Так и знала, что он тебе нравится!
Пока сестры поддразнивали друг друга, а отец пытался их успокоить, разум Ярена наполнился странной, скорбной песней, которую он не мог вспомнить. У него не было никаких музыкальных способностей, поэтому маловероятно, что он придумал песню сам. А мама хоть и любила петь, не выбрала бы что-то настолько печальное.
Э-эй, позвала Стори, помахав рукой у него перед носом. Куда ты пропал?
Он осознал, что забылся и даже не донес ложку до рта.
Прости.
Ты явно очень устал, сказал отец. Отдохни. Сегодня мы с девочками возьмем на себя твою часть работы.
Ярен кивнул и пробормотал извинения. И хотя юноша чувствовал усталость каждой клеточкой своего тела он лежал без сна несколько часов, пытаясь воспроизвести в памяти странную мелодию.
Глава третья
Несколько дней спустя Сейдж и Леэло снова отправились к Изоле. Ее мать, Розалия, пожаловалась Фионе и Китти, что дочь ведет себя странно всю зиму, постоянно ходит уставшая и угрюмая без веской причины.
Может, она болеет, предположила Сейдж, пока они шли к дому Изолы. Она выглядела действительно ужасно во время нашей последней встречи.
Или, может, работа Стража оказалась для нее слишком тяжелой. Зимние обязанности изнуряют.
Однажды Леэло спросила у мамы, почему год работы Стражем начинается не весной или летом, чтобы у них было больше времени на обучение, пока не замерзнет озеро.
«Потому что зима долгая и тяжела даже для опытных Стражей, пояснила мать. Проработать всю зиму слишком большая нагрузка, поэтому сезон разделили, чтобы было легче». Все, вне зависимости от возраста и физических способностей, должны были отработать эту повинность и охранять остров.
Леэло до сих пор не могла прийти в себя после ночи в лесу, вынужденная весь следующий день патрулировать берег.
Сейдж собиралась ответить, когда из дома Изолы донесся шум.
Не хочу, чтобы он уходил! кричала девушка. Ты не заставишь его!
От пронзительного отчаяния в голосе подруги у Леэло побежали мурашки по коже.
Нам лучше уйти, прошептала она, поворачивая назад.
Но Сейдж замотала головой и потащила ее за собой.
И пропустить такое? Ни за что!
Сейдж, зашипела Леэло, но они уже скорчились под деревом, прислушиваясь.
В следующее мгновение дверь с размаху распахнулась.
Мать Изолы выталкивала за порог полуодетого молодого человека и била его по голове деревянной ложкой.
Дурак! вопила Розалия. Лед растаял. Скажи мне, стоило ли оно того, когда озеро заберет тебя!
Пытаясь защищаться, юноша поднял руки над головой, отчего мышцы торса напряглись и заиграли. Леэло и Сейдж разинув рты смотрели, как Изола выбежала из дома вслед за матерью, одетая в одну сорочку.
Пожалуйста, мама! взмолилась она, но юноша уже натягивал кофту через голову и бежал через лес к озеру.
Розалия ухватилась за рукав дочери.
Прекрати эти глупости, Изола! Ты знаешь, он не может остаться. О чем ты думала?
Но Изола вырвалась и бросилась за ним, увязая босыми ногами в грязи.
Питер! Вернись!
Питер. Теперь Леэло узнала его, хотя, когда они виделись в последний раз, он был немногим старше Тейта. Отец Питера был художником, а мать иногда покупала у Китти шерсть для теплых войлочных сапог. Но, кроме этого, Леэло ничего не могла вспомнить о парне. Кажется, что он был инканту? Что он делал на Эндле?
Идем, позвала Сейдж, утаскивая Леэло за собой.
Розалия следовала за дочерью быстрыми шагами, не переходя на бег. Она знала, что Питер далеко не убежит.
Приведите вашу семью, крикнула она сестрам через плечо. Будет утопление.
Леэло вздохнула, а Сейдж была необычно сосредоточена, пока они бежали к дому. О чем только думала Изола? Леэло знала, что хотела бы увидеться с Тейтом после его ухода, но она никогда бы не позволила ему рисковать жизнью и вернуться на Эндлу. А ведь Питер не был частью семьи, а просто бывшим другом, который стал кем-то бо́льшим.
Они добрались до дома и скинули грязную обувь, прежде чем войти. Сейдж на мгновение остановилась, чтобы погреть руки у плиты, и позвала мать.
Быстрее! закричала она. Там утопление!
От этих слов внутри у Леэло все перевернулось. Она всегда была слишком чувствительной, по словам тети Китти. Всякий раз, когда для летнего фестиваля забивали ягненка, у Леэло не хватало духу его есть. Не вид крови заставлял ее зрение затуманиться, а колени ослабевать, а мысль о том, что кому-то пришлось вынести столько страха и боли. И хотя она знала, что утопление это совсем не бойня, а Питер сам выбрал свою судьбу, ему все равно предстоят невероятные страдания.
Китти вошла со двора, где колола дрова. У нее были такие же каштановые волосы и карие, как у Фионы, глаза. У Леэло были голубые глаза отца и серебристо-светлые волосы. Тейт не был похож ни на кого из них. Мать говорила, что он похож на их дедушку, который умер до рождения Леэло.
Утопление? переспросила Китти, вешая фартук на крючок возле двери. Ты уверена?
Сейдж кивнула.
Это Питер Томасон. Он был в доме Изолы. Должно быть, он перебрался по льду и скрывался всю зиму. Мать Изолы преследует его в лесу.
Китти охнула:
Бедняжка Розалия. Это станет вечным позором для ее семьи.
Леэло никогда не слышала о возвращении инканту на остров и задавалась вопросом, чем оно отличается от вторжения чужаков. Но в отличие от тети девушка думала не о Розалии. Все ее мысли были об Изоле и о самом Питере.
Китти покачала головой, бормоча себе под нос.
Лучше позови Фиону. Она отдыхает наверху.
Я встала. Мама Леэло на нетвердых ногах спустилась по лестнице, тяжело наваливаясь на деревянные перила. В последнее время она часто чувствовала себя усталой и слабой, хотя утверждала, что в порядке. Леэло помогала ей ткать и шить, прежде чем стала Стражем, но теперь Фионе приходилось все делать самой. Питер Томасон, говоришь?
Леэло взяла маму под руку и проводила к креслу у огня.
Можем остаться здесь, если ты плохо себя чувствуешь.
Все должны присутствовать, напомнила Китти. Ты знаешь.
Мама? Леэло присела на корточки. Я не против остаться.
Не думаю, что мне хватит сил, сказала Фиона сестре.
Именно поэтому ты должна пойти, сестра. Пение укрепит тебя.
Фиона нахмурилась и потерла виски.
Голова болит. Я попытаюсь, но ты должна будешь пойти вперед, Леэло. Голос матери звучал ласково, но она выглядела встревоженной. Бедный мальчик. И его родители. Интересно, знают ли они.
Леэло прикусила неровный край ногтя. Мама знала, как сильно дочь не любит утопления. Но она уже избегала обряда, когда Стражи в первый же день дежурства обнаружили мужчину, который утверждал, что заблудился в снежной буре. Ему предоставили тот же выбор, что и всем остальным, и Леэло удивилась, когда он выбрал Лес. Зимой был хотя бы небольшой шанс перебраться по льду. Но Лес терпел чужаков не больше, чем собака блоху. Мужчину убило упавшей сосной спустя всего пару минут.
Повторное отсутствие Леэло заметят. Кроме того, утопления были важны для Эндлы. Они служили напоминанием, что это уникальное место и насколько важно защищать его любой ценой. Только инканту были избавлены от обязанности присутствовать, но они и не считались настоящими эндланцами.
Несмотря на приют и еду, которые предлагал Блуждающий Лес, чужаки считали его злом, как сотни раз объясняла тетя Китти. «Таковы чужаки. Если они чего-то не понимают, то они это уничтожают. Если кто-то живет не по их правилам, то он вообще не заслуживает жить».
Вот почему все остальные Блуждающие Леса были вырублены или сожжены чужаками. Поэтому было жизненно важно уберечь остров. Конечно, Питер не был чужаком и вряд ли собирался навредить Блуждающему Лесу. Но если он смог так легко перебраться через озеро и скрываться, что помешает чужакам поступить так же?
Хорошо, мама, наконец согласилась Леэло. Мы скоро вернемся.
Чувствуя, как внутри поднимается страх, она надела свои грязные ботинки и поплелась обратно в Лес с тетей и сестрой.
Сейдж взяла ее под руку, Леэло чувствовала предвкушение сестры.
Знаю, ты такое ненавидишь, Ло. Но это необходимо. Он не может остаться. Ты должна это понимать.
Я понимаю, ответила Леэло, потому что это было проще, чем спорить с Сейдж. Но, конечно, Питер не должен умирать. Она вспомнила, как он, спотыкаясь, вышел полуголым из коттеджа Изолы, и подумала, насколько уязвимы люди перед яростью природы. Вспыхнуло другое воспоминание, как корни ее семейного дерева жадно впитывали жертвенную кровь, отчего рана на руке напомнила о себе пульсирующей болью. Она уже видела, как птицы влетают в Лес и никогда не вылетают. Однажды целый олень провалился в бездонную воронку. Леэло слишком хорошо знала, на что способен Лес.
Когда они достигли берега, Леэло увидела собравшуюся в форме полумесяца толпу. Сейдж протолкнулась вперед под руку с Леэло.
Питер стоял у самого края, его пятки почти касались воды. Он держал палку как оружие. Юноша оскалил зубы, напомнив Леэло барсука, которого она однажды поймала в силки. Она не знала, давали ли инканту тот же выбор, что и чужаку, но, похоже, Питер сделал выбор сам.
Не подходите! кричал он, размахивая палкой перед какой-то женщиной. Я серьезно.