Дайна, милая, голос мамы обволакивал, звучал подобно нежному журчанию воды. Не беги. Иди ко мне. Я так скучала, дочка.
Уже в который раз зажала уши ладонями, но не помогло. Я все равно их слышала, они звучали в моей голове неровным пронзительным хором, пытаясь свести с ума, заставить забыться, сдаться.
Я устала. Очень.
Тело было измотано, но еще больше был измотан разум. Я могла заставить себя идти, могла игнорировать боль, не обращать внимания на голод и холод, вот только не могла перестать слышать. Пережив сотни пыток, залечив тысячи ран, умерев и воскреснув десятки раз, я оказалась не в силах вынести встречу с теми, кого потеряла. Слезы катились по щекам, смешиваясь с кровью и грязью на лице. Грудь сдавило от рвущихся наружу рыданий. Такие странные и давно забытые ощущения.
«Не смей проявлять слабость! Ты же демон! Похоронила их однажды, сможешь сделать это снова!» внушала я себе.
В очередной раз запнувшись о корень, который не заметила под густым ковром из листьев, повалилась на землю. Попытка подняться не увенчалась успехом, как и несколько последующих. Сломанная нога раздулась до невероятных размеров и приобрела фиолетово-черный оттенок: кровь скапливалась под кожей. Нашла острую палку, еще одну зажала в зубах, и с силой вонзила первую туда, где образовалась опухоль, кровь хлынула из раны. Я подумала, что было бы хорошо хоть как-то зафиксировать ногу, но не успела этого сделать.
Мама, раздался голос у самого уха.
Они меня нашли. Снова. Я замерла, не решаясь обернуться. На плечо легла ладошка с длинными когтями и кожей синюшного оттенка.
Мы не виделись так долго, мама. Неужели ты не хочешь обнять меня?
И меня обними, Дайна, следом за Константином появился Рафаэль. Я тоже скучал.
Брат стоял передо мной и кошмарно, неестественно улыбался. В этом ходячем трупе с серовато-синим оттенком кожи и черными кругами под безжизненными глазами, будто подернутыми белесой дымкой, с трудом узнавался задорный, пышущий здоровьем одиннадцатилетний мальчуган. Некогда белоснежные волосы были словно покрыты слоем вековой пыли, а одежда свисала рваными клоками. На шее Рафаэля красовался безобразный рубец, как если бы кто-то наспех пришил его отрубленную голову к телу неровными стежками, слишком сильно стягивая края.
Больше никогда не бросай нас, мама, вторая рука сына обвила шею, ледяная щека прижалась к моей.
От его тела веяло могильным холодом и пахло сырой землей. Меня точно парализовало на мгновение, время остановилось. Неважно, как Константин теперь выглядел, он все еще оставался моим сыном. Моя плоть и кровь. Больше всего сейчас хотелось стиснуть в объятиях этих двоих и больше не отпускать. Никогда. Просто быть рядом с ними. Пусть они мертвы, пусть это лишь иллюзия и
Я сдалась.
Впервые за более чем тысячу лет жизни позволила себе перестать бороться. Распахнула объятия навстречу Рафаэлю, а он с радостью бросился в них. Но едва мои руки сомкнулись вокруг хрупкого детского тельца я рухнула во мрак.
***
Открыв глаза, долго лежала и таращилась в каменный потолок, пытаясь сообразить, что произошло. И если тот факт, что меня бросили в темницу, заковав в кандалы, был очевиден, то понять, кто я и почему меня пленили, не могла. Где-то на задворках памяти ворочались мутные образы, но тут же исчезали, стоило лишь захотеть рассмотреть их внимательней.
Тело нещадно ныло от боли, а от холода трясло так, что со стороны это, должно быть, выглядело так, будто я бьюсь в конвульсиях. Сесть удалось далеко не с первого раза. От головокружения я валилась с ног на сырой каменный пол снова и снова, пока наконец не нашла в себе силы подползти ближе к стене и привалиться к ней спиной. Кандалы на руках и ногах, от которых к массивным кольцам, закрепленным в полу, тянулись цепи, ощущались неподъемными. Каждая мышца налилась свинцовой тяжестью. Нестерпимо хотелось есть и пить. Я облизнула потрескавшиеся губы, озираясь по сторонам в надежде, что мой тюремщик оставил где-нибудь миску с водой или кусок хлеба. Ничего.
Камера была довольно просторной, но абсолютно пустой. В ней не нашлось даже какой-нибудь грязной вонючей тряпки, которой я могла бы прикрыться, чтобы немного согреться. Из крошечного зарешеченного окошка под потолком в помещение проникал тусклый лунный свет, ложась на пол параллельными тонкими полосами, где-то с потолка капала вода, изредка до моих ушей доносился крысиный писк. По стенам сновали мокрицы и многоножки, противно шурша лапками. Не сразу до меня дошло: несмотря на темноту, я все прекрасно вижу, а еще слышу самые незначительные звуки. Люди, даже владеющие даром, на такое не способны без заклинаний. А у меня и дара-то нет.
Думай. Кто ты? Почему оказалась здесь?
Память подводила. Все, что мне виделось, это даже не воспоминания спутанные образы, которые упорно не желали складываться во что-то стоящее, да редкие алые слепящие всполохи перед глазами.
Лунный свет сменился серыми предрассветными сумерками, когда сколоченная из толстых досок дверь камеры со скрипом отворилась. На пороге, мило улыбаясь, возникла девушка с пепельно-белыми волосами и темно-зелеными глазами в легком кремовом платье, расшитом золотыми узорами и мелкими драгоценными камнями. В руках незнакомка держала большую деревянную кружку.
В нос ударил запах крови.
В мгновение ока я, позабыв о боли и кандалах, метнулась в сторону пепельноволосой в попытке выхватить кружку, но длина цепей не позволила к ней приблизиться. Замерев буквально в полуметре от нее, я зарычала, подобно дикому зверю. Не знала, что умею так.
Девушка даже не шелохнулась.
Проголодалась? спросила она с издевкой, качнув кружкой.
Кто ты? Снова дернулась, силясь дотянуться до кружки. Почему я здесь?
Потому что я решила, что тебе будет полезно побыть одной, поразмыслить. Осознать, до чего ты докатилась. Во ЧТО меня превратила.
Что за бред ты несешь?
Я не поняла ни слова из сказанного ей.
Скоро вспомнишь, сказала она и выплеснула содержимое кружки мне под ноги. На вот, жри, мерзкое животное.
Она ушла, громко хлопнув дверью, заскрежетал засов. Я тут же рухнула на колени, принялась макать пальцы в кровь, разлитую по полу, и облизывать их. Голод усилился в сто крат. Лихорадочно пыталась собрать все до последней капли, но жидкость неумолимо стекала в расщелины между камней, впитывалась в шероховатую поверхность. Пришла в себя, когда чуть было не начала облизывать пол.
Я повалилась навзничь и громко рассмеялась. Браво, Дайна! Заточила в темницу саму себя. Что-то новенькое. Отползла от лужи крови и, снова прислонившись спиной к стене, прикрыла глаза.
Арий, гаденыш, я с тебя шкуру спущу, когда вернусь! Заставлю самого с пола жрать! Вот ведь свалился на мою голову. Бедствие ходячее!
Поправочка если вернусь.
Прошлая я определенно решила устроить «веселую» жизнь мне нынешней. Надо понять, как с ней справиться, но сначала нужно найти способ хоть немного восстановить силы. Не успела поразмыслить об этом, как почти сразу же провалилась в глубокий сон, и, к счастью, сновидения мне не докучали.
Разбудили меня до смешного банально вылили на голову ведро ледяной воды. Никакой фантазии, даже стыдно за себя стало.
И тебе доброе утро, сказала я, все так же с трудом садясь и отжимая волосы.
Ну что, пришла в себя?
Мое второе я стояло, глядя на меня сверху вниз с насмешливой улыбкой. Судя по одежде, оно возникло из тех времен, когда Санмерат еще процветал. Ведь после начала войны я больше не носила платья в повседневной жизни.
Вполне. Встала, разминая затекшие конечности и трясясь от холода, голос тоже дрожал, вторя телу. Ты надеешься, что я сдохну от переохлаждения? Или решила меня голодом уморить?
Ни то ни другое. Тебе вовсе не обязательно умирать.
Принцесса (так я решила про себя ее называть) отошла в сторону и щелкнула пальцами. В углу камеры возникло кресло. Поудобней усевшись в него, она вновь заговорила:
Я хочу вернуть себя, а ты как-никак часть меня. Надеюсь, ты вспомнишь, кем была, и позволишь мне снова жить, не прячась в твоей тени. Станем единым целым, и мне не придется тебя убивать.
Ты поджала хвост, как трусливая псина, и спряталась, когда погиб Артур. Только и делала, что рыдала ночами в своем шатре, жалея себя, но продолжала следовать указаниям отца и убивать. Ты вела магов тумана. Ты пролила так много крови, принесла столько страданий, что люди вынуждены были назвать нас демонами. Ты одиннадцать лет служила тирану, несла смерть и разрушения, не находя в себе сил противиться его решениям! Я ударила кулаком в стену, сдирая в кровь костяшки пальцев. Мне пришлось загнать тебя куда подальше!
Ты предала свой народ! Убила их всех! Ты убила Рафаэля! Принцесса вскочила, ее лицо исказила гневная гримаса.
И спасла сотни тысяч жизней, тихо ответила я, оперевшись рукой о стену и опустив голову.
Ты уничтожила все, что было мне дорого, лишила меня всех, кого я любила, всхлипнула она. Превратила меня в монстра.
Такова цена столетий мира и процветания.
Эту фразу я вколачивала в свой мозг десятилетиями, не позволяя себе думать, что все могло бы быть иначе, что здравствовать и процветать сейчас мог бы мой народ. Правда, на трупах жителей других королевств.
Такова цена, говоришь?! Так посмотри еще раз. Внимательно. Вот чем ты оплатила «столетия мира и процветания».
Принцесса снова щелкнула пальцами, и стены камеры исчезли. Я, все еще прикованная к полу цепями, оказалась на большой открытой каменной площадке, парящей в черноте, в окружении всех тех, кто когда-либо погиб по моей вине. Сотни родных, до боли знакомых лиц, а за их спинами еще сотни тех, кого я никогда не знала. Они стояли недвижимо, не моргая, глядя перед собой. Больше не люди окоченевшие трупы.
Ты правда думаешь, что проймешь меня подобным? Я надменно усмехнулась. Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что они до сих пор не приходят ко мне во снах.
Знаю, что приходят, ее голос доносился из толпы, но самой принцессы не было видно. Но не пойму, отчего ты упорно не желаешь признавать, что я по-прежнему жива. Что могу любить, быть милосердной, человечной. Ведь Гедеон научился чувствовать полноценно. Так что мешает нам? Я найду в себе силы простить тебя. Мы снова станем одним целым и будем нести добро. Избавим Санмерат от грязи, которая его наводнила.
Грязи? Я запустила пальцы в волосы, разглядывая трещины на полу, и угрожающе добавила: Любой, кто посмеет назвать Теней или членов кланов грязью, умрет.
Только и умеешь, что запугивать! Только и умеешь убивать! Бездушное чудовище! Гадкая тварь, превратившая мою жизнь в нескончаемый кошмар, надрывный голос эхом разносился над толпой. Ты вернешь мне меня, хочешь того или нет.
Вот уж не думаю.
Посмотрим. Убейте ее! приказала принцесса.
Толпа мертвецов пришла в движение. Они нехотя, лениво заворочались, будто пробужденные от долгого сна, разминая одеревенелые конечности. Во взглядах безжизненных мутно-белых глаз теперь угадывалось нечто сродни осмысленности.
Понятия не имела, что случится, если я умру в своем же сознании, но выяснять, чем это кончится, желанием не горела. Мертвецы все еще двигались неспешно, медленно приближаясь ко мне со всех сторон плотным кольцом: сын и брат, родители, бабушки и дедушки, кузины и кузены, друзья, Артур, Леон, все Тени, которых я потеряла за сотни лет, и простые жители Санмерата. Родные, когда-то дорогие сердцу, и неожиданно, вторя толпе, вдруг ожили мои чувства. Увядшие когда-то, они стремительно разрастались, опутывали сознание своими корнями, вновь становясь настоящими, глубокими, полноценными. Они пронзали разум, отравляли его своим непрошеным появлением. Заставили меня замереть при виде близких, склонить голову и покорно ждать неминуемой кончины.
Вот только
Я давным-давно ни перед кем не склоняла головы и не намеревалась склонять впредь. Все эти люди в прошлом, которое я не властна изменить. Не властна воскресить никого из них. Но в силах простить себя. Спустя столько лет наконец отпустить. Не принцессу Санмерата я должна вернуть, а окончательно принять демона. Ведь, как оказалось, очень глубоко внутри, под слоем вековых воспоминаний, пропитанных горечью потерь, злобой и ненавистью, все еще тлело желание обрести себя прежнюю.
Мертвецы окончательно расшевелились и ринулись в атаку, бессвязно мыча. Оружия у меня по-прежнему не было, как и магии, а проклятые цепи не давали свободно двигаться. Я отбивалась, как могла, но понимала, что конец неизбежен: нападающих слишком много. Рано или поздно они разорвут меня на куски, навалившись всей толпой. Я упала, со всех сторон ко мне тянулись руки с длинными, острыми ногтями, которые вонзались в тело, выдирая из него куски плоти. Трупы дергали за цепи кандалов, разрывая связки и суставы, пинали ногами. Я уже ничего не видела сквозь заливающую лицо кровь. Еще немного и они растащат меня по частям.
Я хохотала как безумная. Проиграть самой себе. Как же это жалко.
Но вдруг символы на спине обожгло огнем. Тени! Нет, нет, нет! Во что они там вляпались без меня?! Лука! Лука умирает Я не могу потерять его! Надо вернуться! Надо очнуться, спасти его!
«Это твой разум, Дайна. Здесь лишь ты хозяйка», принялась я повторять себе снова и снова и искать лазейку в заклинании, пленившем меня, но иллюзорная реальность не желала отпускать, ловец воспоминаний держал крепко. Здесь мое тело было бесполезно, оно стремительно умирало, свет перед глазами мерк. Вместо вдохов булькающая в горле кровь, вместо рук и ног безвольно болтающиеся ошметки плоти
Ну же, монстр, просыпайся! Не время отдыхать! Шевелись, бестолковая, ленивая скотина! Иначе, клянусь Тьмой, я добровольно прыгну в Хаос, лишь бы вечно изводить тебя голодом!
Туман наконец-то испуганно встрепенулся, недовольно заворчал. Встряхнулся, сбрасывая оковы вынужденного сна и забвения. Оскалился, готовый сражаться, окутал меня коконом, взвился смерчем. Магия хлынула по венам, насыщая тело силой и стремительно залечивая раны, руша заклинание, созданное ловцом воспоминаний.
Рукояти мечей привычно легли в ладони, а мир вокруг окрасился алым.
Вы погибли давным-давно. Я больше не позволю воспоминаниям терзать себя! крикнула я толпе, отбрасывая их в стороны волнами тумана.
Повалившиеся мертвецы тут же начали неуклюже подниматься. Толкаясь и спотыкаясь друг о друга, они вновь готовились нападать. Я тоже поднялась. Каждое движение все еще сопровождалось острой болью, а местами на теле не хватало кусков кожи и мяса, но обращать внимание на подобные мелочи было не в моем духе. Я уже давно не изнеженная принцесса.
Я повелительница Санмерата!
Кандалы и цепи упали, громко звякнув о пол.
Трупы ринулись в атаку. Черный клинок описал дугу в воздухе, и Артур, который оказался ближе всех, рухнул, разрубленный пополам. Его тело тут же рассыпалось прахом, который подхватил и унес внезапно поднявшийся ветер. Следом и на остальных мертвецов обрушился град стремительных ударов. Никто из моих противников не был реален, но отнимать их жизни все же оказалось нелегко. Десятки родных лиц, исчезающих и растворяющихся в моем сознании. Атака за атакой. Слезы градом лились по щекам, словно выплескивалась наружу вся та боль, что копилась в сердце столетиями. Впервые с момента своей казни более тысячи лет назад я позволила себе почувствовать отупляющую скорбь, ощутить мучительную вину, сжирающую изнутри, выжигающую все человеческое. Я убивала их одного за другим и теперь прощалась навсегда. Вместе с телами и прахом отпускала прошлое. Оно больше не давило на плечи, оставляя лишь легкую грусть в истерзанном потерями сердце. Я нужна живым, нужна такой, какой стала. Им нужна демон, а они нужны мне!