Как можно догадаться Кайкус с единомышленниками победил. Оно и не удивительно, ведь правда была на их стороне, они боролись за фундаментальные правила за равенство, за искоренение единоличия. Поэтому Спаситель благоволил именно им.
В итоги этой войны слишком широко вдумываться нет смысла. В сухом остатке: Добро победило зло, пусть и ценой многих тысяч жизней. Но, зло так же положило на плаху немало голов. К тому же, большая часть жертв была со стороны апатридов, а их и так много. Мульерис Меретрикис была причислена к лику святых мучениц, и ей был даже выделен недельный пост в году. Кроме того, началось время половой раскрепощенности, которое продолжается и по сей день. Именно благодаря Мульерис, мы поняли всю пагубность сдерживания в себе естественных чувств. Ведь секс, это, в первую очередь, не удовольствие, а поддержание общества в достаточном количестве. Так, вторая часть имени Меретрикис, с небольшим фонетическим искажением, стала, в последствие, именем нарицательным меретка.
Меретками называли всех женщин, посвятивших свою жизнь воспроизведению общества. Но со временем часть партийных и не партийных женщин, стали пропагандировать смирение, говоря, что заветы Мульерис хоть и верные, но воспринимать их так буквально не стоит. И что ограничиваться стоит пятью, в редких случаях, десятью партнерами за жизнь. Монашки так их шутливо называл Клок. Слово, которое он от кого-то услышал и значение которого он, конечно же, не знал.
Но отхождение от догматов, не повлияло на общее количество почитателей заповеди «Плодитесь и размножайтесь!» Поэтому, ряды мереток стали всё больше пополняться апатридами и принимали форму возмездной услуги, так как всё, что делали апатриды, всегда приобретало форму возмездной услуги. Так и сложился современный портрет меретки женщина, хоть и чтящая святые заветы, но делающая это без веры и в своих корыстных интересах.
Но, конечно же, снижением спроса, на некогда популярную профессию (хоть это и не имело официального подтверждения), послужило не отсутствие веры, а весьма неприглядный вид, непосредственное отвращение к апатридам, ну и, для некоторых, финансовая составляющая.
«Нам графин мутной, два стакана и тарелку свинины с луком». Клок, подойдя к стойке бара, взял инициативу в свои руки.
«Тут останемся или за стол пойдем?» без энтузиазма, как-то задумчиво, спросил Шрам.
«Давай тут. Пока протиснемся к единственному свободному столу, через ту кучу пьяных тел, расплещем всё». уже усевшись, ответил Клок.
Бармен подал заказанное.
«Ты видел, какие у нее глаза? не отходил от своей единственной мысли Шрам. Как, одним словом описать их? Ну, я имею в виду, не словом «превосходные», «идеальные», «прекрасные». А по отличительным признакам? Ведь нет же такого цвета?»
«Ты всё про лекаря вспоминаешь? чавкая и не отрываясь от тарелки, спросил Клок. Согласен, не дурна. Но как по мне, не настолько, что бы остановиться на одной».
«Ну, выпьем!» тут же предложил Клок и ударил своим стаканом по стакану Шрама, зависшему вместе с его мыслями, в воздухе.
«Я вообще себя считаю мереткой. выдохнул после выпитого Клок. Ну, мужской мереткой.. Меретуном или как бы там это звучало, если бы такое название было? Я полностью солидарен с Мульерис нельзя зацикливаться на одной. Мы должны поднимать общество! Я не за себя радею, а за нас, за всех! Апатриды, вон, и без помощи Путилища плодятся как крысы. А мы? Мы в явном меньшинстве, и разницу эту, сократим не скоро, без таких как я!»
«Единственное, что ты пытаешься этим поднять и так всем известно. Шрам начал понемногу оживать, после первого стакана Я вот придерживаюсь других взглядов».
«Правильная точка зрения всегда одна! уже философствовал, закидывая второй стакан, Клок. А поэтому в нашем обществе не может быть «других взглядов».
«Взгляды у нас одни, просто я более «продуктивный» чем ты! вслух засмеялся Клок Одной мне мало!»
«Я даже имени ее не знаю». Шрам опять начинал унывать.
«Филия. раздался голос бармена из-за стойки. Если вы говорите про лекаря, которая сейчас на площади спасла апатрида».
«Ты ее знаешь? перебил, подскочив Шрам. Кто она? Чем занимается?»
«Лекарь, лечит людей. удивленно брякнул бармен, понимая очевидность ответа. Её тут многие знают».
«Я имею в виду, что еще о ней известно? как бы извиняясь за глупый вопрос, поправился Шрам, Как часто она тут бывает? Ты с ней общался?»
«Я, к счастью, нет. спокойно ответил бармен. Второе имя Веритас, полное это или нет, я не знаю, на значок не смотрел».
«Филия Веритас. с удовольствием протянул Шрам, и тут же серьезно добавил. А почему «к счастью нет»?»
«Потому что она лекарь и общается только с пациентами! с ухмылкой заметил бармен. В любом случае, хотите с ней пообщаться? В этом проблемы нет. Она одна из немногих кто дежурит на границе внешнего города и трущоб апатридов».
«А тех, кто с удовольствием помогает апатридам, потирая стакан, продолжил бармен, еще меньше. Поэтому дежурит она тут часто. Так что не переживайте. Если есть настоящее желание, то встреча эта не последняя».
Шрам заметно расслабился и уже сам постоянно подливал Клоку, который, перекинувшись через спинку стула, высматривал очередную жертву где-то в зале. Клок, скорее всего, и не слышал разговор Шрама с барменом, но что бы выпить, поворачивался исправно, сразу после того, как Шрам его толкал в плечо.
От количества выпитого и от осознания того факта, что теперь есть зацепка, настроение Шрама заметно поднялось. К тому же, Клок, безответно пристававший то, к одной, то к другой, так же по-дружески злорадно веселил Шрама. В какой-то момент, казалось, что Клок настолько увлечен, что уже пристает к мереткам в углу, и возможно, даже к трезвому партийцу за столиком в конце зала. Хотя последнее было не ясно, так как, на таком расстоянии и из-за общего гула, невозможно было разобрать, о чем они говорили. Но Клок, не двузначно обрисовывал в воздухе женскую грудь, сопровождая это поступательными движениями.
Проведя достаточно много времени в трактире, друзья вывалились на улицу. Сколько именно часов они просидели, сказать было сложно. Выпито было достаточно для того, чтобы ноги стали ватными и периодически приходилось делать глубокий вздох полной грудью, с целью сдержать позывы из желудка.
Над городом свою власть захватывал вечер. Уже темнело, и хозяева выходили зажигать свечи в фонарях возле своих магазинов и увеселительных заведений. Оживленные ранее улицы опустели и вместо сотен, идущих по своим делам людей, появлялись отдельные, подпитые персоны, в одиночку или небольшими компаниями бредущие в неизвестном направлении.
Шрам стоял, смотря в сторону аббатства и держась рукой за фонарный столб, освещавший вход трактира. По его руке скатывался и тут же застывал воск, капавший со столба. Но Шрам этого даже не замечал, он лишь иногда набирал полные легкие воздуха и, прислонив подбородок к груди, пытался сдержать икоту и рвотные позывы.
«Посмотри, Клок, неровным голосом Шрам начал диалог, стараясь как можно меньше запинаться, высокие башни аббатства по ночам так сказочно светятся. Ты представляешь, сколько тысяч свечей нужно каждый вечер зажечь? Не спорю, это красиво. Но сколько сил и ресурсов на это уходит? Изо дня в день. Из года в год. Постоянно, бесконечно»
Шрам запнулся и, громко рыгнув, обернулся на Клока. Тот, в свою очередь, не особо слушал Шрама, а практически висел, на какой-то сомнительной женщине, по виду граничившей между апатридом и человеком. Она нежно держала за талию висящее тело Клока, закинув его руку себе за шею и придерживая её второй рукой. Со стороны это напоминало какое-то хищное животное из старых книг, держащее в когтях свою обмякшую жертву. Шрам ей одобрительно кивнул, так как, в отличие от Клока она была в состоянии его слушать. И слушала.
«Еще с утра, я размышлял о глупости отлива свечей, и напрасной трате сил, продолжил Шрам, для своей небольшой аудитории, но сейчас, я рад, что все эти свечи горят, потому, что они зажжены вокруг нее».
«Филия Веритас. немного помолчав, блаженно добавил Шрам. Жаль, что завтра на работу. Я бы с утра пришел сюда и ходил бы по улицам в ожидании встречи».
Личный носильщик Клока, с пониманием слушала и не перебивала.
«Мы с моим другом романтики, подключился к разговору, еле ворочающий языком, Клок, у нас жизненная цель найти одну и жить с ней до смерти. И плевать на систему принципов! И эту Мульерис, мать ее, Меретрикис. Уважаю ее, конечно как женщину но взглядов не разделяю».
На этом заряд у Клока полностью закончился, и он окончательно повис на своей спутнице. Шрам еще раз посмотрел в сторону огней аббатства, как бы прощаясь на сегодня, со своей Филией, собрался с силами и подхватил Клока со второй стороны. Так, втроем, они и побрели в сторону дома.
Добредя до своего двора, троица разделилась. Хищница, понесла Клока домой, следуя за его указательным пальцем, так как языком Клок уже был не в состоянии указать дорогу. Он лишь нежно сжимал грудь спутницы свободной рукой и, периодически, возбужденно сопел. А Шрам остановился возле входа и, повернувшись, посмотрел еще раз на аббатство, а потом на свой дом, а точнее на трех этажное здание, на втором этаже которого и была квартира Клока.
Говорят в старину, эти здания были в несколько десятков этажей, сейчас же редкость, если хотя бы пять этажей оставались целыми. А селиться выше третьего вообще запрещалось из-за опасности для жизни. Возможно, из-за этого и настал конец старой эры. Люди настолько возомнили себя богами, что даже дома свои строили, пытаясь как можно выше дотянуться до неба. Но Спаситель, хоть и милостив, но не позволяет нам забываться. Все эти этажи обрушились вместе с людской гордыней, и теперь мы живем и поддерживаем надлежащее состояние только первых трех этажей, этих некогда вызывающе величественных сооружений. И только башни аббатства в центре города возвышаются к небесам, как бы символизируя руки всех последователей, вздернутые в молитве к Спасителю. Эти руки видно из любой точки города или трущоб. Эти руки переливаются отблесками солнца днем и светятся светом тысяч свечей по ночам. Эти руки не дают каждому истинному верующему забывать о том, что тянуться к Спасителю дозволено лишь с покаянием, а не с гордыней и невежеством.
Шрам еще немного постоял на свежем воздухе, а потом, прикурив, взятый тут же огарок свечи, побрел по лестнице к себе домой. Зайдя в квартиру, Шрам, не зажигая свечей и не раздеваясь, рухнул на кровать и захрапел.
День закончился. Но завтра будет новый день. Новая утренняя служба, со старыми проповедями. Новый рабочий день, со старыми свиньями. И только новый свободный вечер радовал своим существованием. В этот вечер Шрам сделает всё, что бы найти его Филию.
Глава 2. Ардет Укалегон
И глупой твари не понять,
Весь день в грязи своей плескаясь,
Что только божья благодать
Способна мир людской исправить
Ардет открыл один глаз и привычным движением ударил по прикроватной тумбочке. Его ладонь, с отточенной меткостью попала прямо по радио, где играла, какая-то веселая утренняя песня.
«Видуя опять забыла переключить будильник с религиозной волны». подумал про себя Ардет.
«Дорогой, ты уже проснулся?» в комнату залетел голос, а за ним, из проема комнатной двери, с легкостью показалась верхняя половина женщины.
«Да, дорогая, заходи, потягиваясь, не открывая второй глаз, ответил Ардет сегодня воскресенье? Как солнечно».
«Да, отозвалась Видуя, с утра был дождь, поэтому я не стала тебя будить».
«Может быть, сегодня съездим в парк? спросила Видуя, игриво вываливаясь из-за двери. А потом на воскресную службу, а то мы на прошлой неделе не были».
«Извини, дорогая, сегодня не получится. Ардет уже вскочил с кровати и направлялся в ванную. Я совсем забыл, у меня же встреча с одним курьером, а потом я должен заехать в НацМиР».
НацМиРом в народе в шутку называли Национальный Музей Исторической Реконструкции. Музей, в котором хранились все значимые пережитки старины.
«Опять собираешь свою пьянину? Видуя надула губы. Сегодня же выходной. Занимался бы своим хобби после работы, а выходные уделял мне».
«Прости, дорогая, я обещал людям. уже из ванной отзывался Ардет. Да, и не пьянина, а п-и-а-н-и-н-о. Очень благородный инструмент был в старые времена».
«И я его почти собрал! с зубной щеткой во рту Ардет весело высунулся из ванной. К тому же, я хочу еще попрактиковаться в игре. Теперь, когда, сборка пианино почти закончена, Парэс мне обещал его настроить по старым учебникам. И такой учебник он, как раз, недавно закончил изучать».
«Ну, вот!» огорченно вздохнула Видуя.
«А вы разве не встречаетесь, сегодня в кафе, с подругами из ИФИЛ?» перебил ее Ардет.
ИФИЛ (Институт Формирования Интеллекта Личности) это институт в партийной структуре, который занимается контролем рождаемости, воспитанием молодежи, а так же определением личностных и интеллектуальных качеств, каждого индивидуума в отдельности. ИФИЛ так же занимается распределением по должностям воспитанников института и отбраковки не подходящих во внешний город. ИФИЛ высокотехнологичный комплекс, контролируемый лучшими учеными, психологами и медиками аббатства. Основная задача персонала, определить зачатки интеллекта воспитанника на ранней стадии или, при неимении оного подготовить воспитанника к жизни во внешнем городе и привить ему фундаментальные догматы на уровне подсознания. Институт имеет ряд не официальных названий, наиболее популярными в народе являются, наряду с ИФИЛ ДоП или Дом Определения Пути.
«Ох, и точно! опомнилась Видуя. У нас же столик заказан на три часа».
«Вот и славно. Ардет уже спускался на первый этаж и направлялся на кухню. Захвати мне пару стейков, что бы вечером дома не готовить».
«Бекона взять?» поинтересовалась Видуя.
«Дорогая моя жена, одновременно ласково и раздраженно ответил Ардет, ты же знаешь, что я не люблю свинину во всех ее проявлениях. Это жирная и вредная пища. Баранина, говядина, да хоть курица что угодно, но не свинина. Когда же ты, наконец, запомнишь?»
«Извини, я опять забыла. покраснела Видуя. А я вот люблю свинину. Во внешнем городе, между прочим, её все едят. И мы в институте детей ею кормим и сами едим».
«Во внешнем городе и крыс едят! Там живут одни идиоты, если бы им сказали, что они куры, то они бы и овёс клевали! раздражено выплеснул Ардет. Они верят в мужика, несколько столетий назад, спустившегося с небес и остановившего взглядом войну во всем мире. Причем, зная о тысяче его предшественников, они верят именно в этого! Потому что те, другие это сказки, а этого, они яко бы, помнят!»
«Ха! уже с ухмылкой продолжал Ардет. Помнят они! Как они могут помнить, то, что было несколько столетий назад? Да они поклоняются детским сказкам старой эпохи считая их святыми писаниями».
«Ты помнишь свой любимый рассказ про девушку заточенную в крепости? Ардет посмотрел на Видию, только что вошедшую за ним на кухню. Там еще рыцарь, в зияющих доспехах боролся с драконом. Ну, сказка такая, в одной из старых книг?»
«Конечно, помню!» удивилась Видуя.
«Так вот! весело подхватил Ардет. Эти фанатики считают, что это реальная хроника событий давних лет. Вместо рыцаря у них спаситель, а дева и вовсе какая-то непорочная святая, которой у них целый пост недельный посвящен».
«Откуда ты это знаешь?» спросила Видуя.
«От одного знакомого партийного психолога. Он с коллегами во внешнем городе работает с этими фанатиками. допивая кофе, пояснил Ардет. Но для этих последователей, мой знакомый называется партийным жрецом, так как ведет у них службы в храме. Ты представляешь? Всю жизнь они слушают актера, заставляющего их верить в детские сказки. Они и понятия не имеют, что настоящего жреца они последний раз видели в Институте».