Мои Каракумы. Записки гидростроителя - Верный Владимир

Мои Каракумы

Записки гидростроителя

Владимир Верный

© Владимир Верный, 2023

ISBN 978-5-0060-2092-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Владимир Верный

Мои Каракумы

Записки гидростроителя

Автор благодарит А. Корзан за систематическую техническую помощь при подготовке книги к изданию

В. Верный

Мои Каракумы / записки гидростроителя, В. Верный

Часть 1

Каракумский Канал

Земля (1-я очередь ККК)

В 1954 году я окончил гидромелиоративный факультет Ленинградского Политехнического института. Наших выпускников распределяли в Северо-Западном регионе: Ленинград, Прибалтика, Новгородская область, Карелия. А мы, «дальневосточники», решили проситься домой. Почему? Это разговор отдельный.

Мы  это Владилен Парфенов и я  из Южно-Сахалинска и Павел Голубев  из-под Читы. Поехали в Москву в Министерство. Там нам сказали, что в Сахалинской области, уже есть три гидротехника и это в два раза перекрывает местные потребности. А вот в Средней Азии гидротехники нужны, например, в институте ирригации САНИИИре в Ташкенте или на Каракумском канале. Мы выбрали канал: очевидно, сказалась закваска тех лет, ведь и факультет наш как гидромелиоративный был преобразован из гидротехнического с прицелом на «великие стройки коммунизма», как тогда говорилось.

                                    Примечание. Книга написана до 2007 года, куда следует относить ссылки на время типа «сейчас» и подобные

Нам назвали сотрудника, недавно побывавшего в Туркмении, мы с большим трудом отыскали его в громадном здании Министерства сельского хозяйства у Красных ворот. Мужик оказался откровенным. Сказал, что практика, конечно, отличная, но условия жуткие и честно описал всякие каракумские страсти. Мы выслушали, поблагодарили, и пошли оформлять направления на Канал.

О канале

Здесь же в министерстве собрали мы информацию о Каракумском канале. Смотри карту 1 (далее  К1 и т. д.)

Оказалось, что первые инженерные исследования по трассе ККК проводились еще в 18491850 годах. В дальнейшем они повторялись многими экспедициями. Дело в том, что на юге Туркменистана в долинах рек Мургаб, Теджен, Атрек и в Прикопетдагской равнине пустует более 2,2 миллионов гектаров земель пригодных для возделывания, но воды для их полива нет. В древности здесь процветали могучие государства Маргиана и Парфянское царство. В их гибели, кроме исторических коллизий, роковую роль сыграло истощение водных ресурсов региона. Здесь до 265 солнечных дней в году и без полива нет земледелия.

В наше время реки юга Туркмении никуда не впадают, их полностью разбирают на орошение. А на северо-востоке Туркменистана протекает самая большая река Средней Азии  Амударья. Идея использовать её воду для орошения этих земель висела в воздухе. Но для этого надо было пробиться через сотни километров пустынных песков Юго-Восточных Каракумов. Проектирование Каракумского Канала началось еще в 30-е годы, но из-за войны начало строительства откладывалось. В 1952 году был утвержден проект первой очереди канала Амударья  Мургаб длиной 396 километров. Уникальность проекта состояла не только в масштабах, но и в том, что вода из реки забиралась самотеком, а не насосами. Основным разработчиком проекта был ашхабадский Туркменгипроводхоз. Конечно, работа велась в содружестве со многими научными и проектными организациями Москвы, Ленинграда, Ташкента, Киева.

Тут уместно уделить несколько слов географии. (К1). Если взглянуть на карту Туркменистана, то видно, что на юго-востоке его граница образует перевернутый треугольник с вершиной внизу, на юге. Здесь  Кушка, самая южная точка бывшего Союза. А северное основание этого треугольника от Керки на реке Амударье через Мары на реке Мургаб до Каахка это, приблизительно, трасса Каракумского канала. Далее на северо-запад вдоль подножия хребта Копет-Даг она идет к Каспийскому морю.

Участок от Амударьи до Мургаба протяженностью около 400 км  это первая очередь ККК. Она идет почти строго в широтном направлении и пересекает Южные Каракумы

Головной водозабор расположен в 50 км от Керки вверх по Амударье. Канал строился с двух сторон: с головы от Керки  с водой и со стороны Мары  посуху. Стык  на 250-м километре. Первые 30 километров трассы  это уширенное русло Басага-Керкинского канала, а затем 20 километров по трассе сброса и далее совпадает с цепочкой Келифских озер в русле древнего Узбоя. Со 105-го километра канал идет по целинным пескам.

Линейная схема 1-й очереди ККК

Первые впечатления

В Керки я приехал в сентябре 1954 г. Товарищи мои были уже где-то на трассе, и я попросился туда же. На работу меня принимал Владимир Иванович Курылев  тогдашний начальник Керкинского СМУ. Он много не разговаривал, распорядился направить в контору номер три в Час-Как.

И вот я в кузове грузовика, верхом на своем, порядком намучившем меня, чемодане  ведь в нем добрая половина забита книгами. Дороги практически никакой, множество отдельных следов машин то разбегаются, то собираются вместе. Пески. Вроде немало кустов и травы, но ни единой зеленой былинки. Все серо, выжжено. Жарко, а в Ленинграде сейчас непременно моросит дождь и все в тумане.

Не раз машина буксовала в песке. Вначале я всполошился: как выберемся? Но выход оказался простым. Ни один водитель не едет в пески без пары «шалманов», жердей длиной метра три и диаметром сантиметров пятнадцать.

Чуть разгреб песок, всунул шалман между спаренными задними колесами,  вот и слань, по которой выберется машина. Вскоре стемнело, ведь транспорт в рейс шел только ночью, по летнему расписанию, и перед фарами замелькало бесконечное однообразие одинаковых картин: поворот колеи, песчаные обрывчики обочин, кусты, песчаные бугры, пожухлая трава и снова все то же.

Навсегда запомнился наш водитель. За рулем сидел могучий богатырь, голый по пояс. Ему было явно тесновато даже в кабине ЗИСа. Особенно поражали правильные пропорции крупного лица и огромные ручищи, в которых баранка казалась игрушечной. Не сразу и разгадаешь, что этому бронзовому Геркулесу уже немало лет. Это был дядя Федя Осокин, глава семейства кубанских механизаторов. Позже я хорошо знал двух его сыновей, механизаторов «на все руки», удивительно непохожих друг на друга. Спокойный, даже степенный Саша  основательный в работе, живущий на трассе со своей семьей, копия отца, только поприжимистей, пожалуй. И лихой в работе и в жизни громогласный Володя, «рубаха-парень», готовый в считанные дни спустить все, что заработал тяжелым трудом, и, не унывая, «пахать» снова. Даже на лицо они были такие же разные. У Саши  правильные черты округлого лица, а у Володи  огромные глаза, «лошадиная» челюсть, крепкий нос. Вылитый Фернандель.

«Шалман» в деле. За рулем Саша Осокин

Глубокой ночью приехали мы в поселок Час-Как на берегу одноименного небольшого озера в цепи Келифских озер. Вода сюда попадала от сбросов Басага-Керкинской оросительной системы на левобережье Амударьи. На самом берегу изготавливали сырцовый кирпич для первых построек, чуть дальше от воды несколько землянок «старожилов» и большой барак-сарай: стены обшиты досками, крыша  камышитовы маты по обрешетке. Внутри  три ряда деревянных нар, углы огорожены занавесками  там «квартиры» семейных. Моя первая жилплощадь  4-я нара справа от входа в первом ряду. Правда, долго я тут не задержался.

Первое задание

Начальник отряда  Николай Арсентьевич Беляев, коренастый седовласый мужчина с тяжелым волевым подбородком и маленькими серыми глазками. Он определил меня мастером. Оклад  800 рублей, с каракумской надбавкой  1200, отпуск  45 дней. И уже на следующий день мой многострадальный чемодан утопал в тучах пыли в ковше скрепера, который перегоняли к моему (и его, скрепера) месту работы. Задача: возвести оградительные дамбы по левому борту цепи озер в Келифском Узбое. (К2). Здесь пройдет канал и уровень воды значительно повысится. Там уже работал Вадим.

Это был один из семи первых на Канале новых скреперов. Именно на скреперы и экскаваторы возлагались тогда большие надежды. Да и всяческие нормативы отводили тогда бульдозеру роль вспомогательную: вскрыша карьеров, планировка, разравнивание отвалов экскаваторов, а скреперы применялись на разработке выемок-котлованов, каналов и т. д. Однако с первых же практических шагов в Каракумах стало ясно, что сухой барханный песок просто «вытекает» из ковша скрепера пока он двигается к месту отвала. В таких несвязных грунтах бессмысленна была и укатывающая функция скрепера на насыпях. Зато бульдозер  машина более легкая, маневренная, использующая кратчайший путь к месту забора грунта  задним ходом. Сам скрепер несравненно сложнее бульдозерного ножа. Бульдозер как бы сам себе устраивает дорогу в сильно пересеченной местности. Мастерством лучших бульдозеристов был освоен метод разработки канала глубокими (до 3 м) поперечными траншеями. При этом срезанный грунт не осыпается по сторонам, нож свободно «плывет» и не требует регулировки лебедкой, а количество перемещаемого грунта  максимальное, отвечающее предельной мощности двигателя. Тут бульдозер оказался незаменим, а метод разработки легко усваивался молодыми или неопытными механизаторами.

Но вернемся к оградительным дамбам. Работы там оставалось немного. Жильё  топчан на бархане, прикрытый навесом из камышовых матов.

Я удивился, что за веревки натянуты над водой? Оказалось, ребята наладили настоящий рыболовный промысел. Веревки  это переметы над водой, привязанные к пучкам камыша. К перемету крепятся поводки с крючками, на них  нанизанная за хребет живая приманка. Рыбка трепещется у поверхности, на неё отлично идет сом. К концу недели у берега на куканах уже было несколько огромных сомов размером до полутора метров и больше. В ночь на воскресенье их грузили в кузов машины, перекладывали камышом, обливали водой и к утру живёхонькими доставляли в Керки на воскресный базар. Товар шел нарасхват.

На волнах в песках

По закоулкам проток и озер

Через пару недель лагерь снялся и перебазировался к Час-Каку, а мне эти дамбы остались памятны как место первой рационализации, или «рацухи», как мы называли. Дело в том, что по проекту следовало построить одну дамбу и на правобережной стороне. А как через воду гнать технику? Если в обход,  это десятки километров своим ходом до моста, а потом работать на том берегу за водой.

Мы с Вадимом осмотрели место и сообразили, что если дамбу вообще не делать, то вода все равно не уйдет вправо, а заполнит ограниченное понижение, замкнутое барханами. Начальство одобрило, дали команду скреперы перебазировать своим ходом на Час-Как, а мне надо было выполнить геодезическую съемку, подтверждающую нашу правоту.

У ребят быламалюсенькая лодочка-плоскодонка, но она казалась настолько хлюпкой, что решили весь груз  нивелир, теодолит, рейки, колышки поместить на плот из «шпальной вырезки», то есть не просмоленных заготовок шпал, и буксировать его лодкой. Там же на плоту должен был находиться и второй член «экспедиции». Так и сделали. Течение в протоке, на берегу которой мы базировались, было довольно энергичное, ничто не вызывало сомнений.

Со мной отправился Балыш Тойлиев, или Боря  веселый крепыш, смуглый и удивительно кучерявый. Если он не был обрит наголо, то красовался прямо-таки папуасской шевелюрой. За плечами у него был детдом, 10 классов школы и даже один год в сельхозинституте, где он и познакомился с геодезией. Лучшего помощника было не найти.

Под веселые напутствия провожающих взгромоздились мы на свои плавсредства и двинулись! В самый последний момент сунули нам два здоровенных куска сахара, у нас была буханка хлеба  вот и всё продовольствие: ведь мы рассчитывали за один день справиться. В качестве компенсации за услугу по перегону его лодки, хозяин этой посудины дал нам в дорогу свое ружье и штук пять патронов.

Сразу по протоке нас понесло так лихо, что приходилось заботиться не о движении, а о торможении и следить, как бы плот не ударил лодку. Было тепло, солнечно, мимо проплывали песчаные обрывистые берега узкой протоки, вода сама несла нас по всем извилинам и поворотам. Благодать! Нигде ни живой души и полная свобода! Ну, как тут было не запеть во все горло! Балыш подозрительно косился на меня: что за чудак?

Здесь пройдет Канал

Но быстрая протока привела нас к большому разливу, кругом все заросло высоким камышом, определенного русла нет и течения не заметно. Пришлось подналечь на весла. Тут выяснилось, что наш гибрид плота и лодки обладает не лучшими мореходными качествами. От хорошего гребка лодочку бросало вперед, но в этот момент натягивался буксир и на нашу посудину обрушивался рывок сзади. Было такое впечатление, что мы больше двигаемся назад, чем вперед. Много сил и сноровки пришлось ухлопать, чтобы хоть как-нибудь справиться с этим необъезженным «тяни-толкаем». Но, главное  куда же плыть? Сунулись в одно-два места и уперлись в берег. Где выход из озера? Пришлось выбраться на ближайший высокий бархан и с него убедиться, что выход из озера отнюдь не напротив входа в него. Еще несколько километров по протоке  и мы опять оказались в западне. Долго бы нам досталось блуждать в нем, если бы мы не использовали уже освоенный метод «берегового дозора»: это оказалось озеро непроточное, образованное заполнением береговой котловины. Здесь стояла тогда артель рыбаков. Только с большого бархана мы увидели, что забрались в тупик. Теперь уж мы определенно разделили обязанности  я на веслах, а Балыш с берега выглядывает направление.

Позже Вадька рассказывал, что именно с этого места слышал, как я где-то далеко горланил нашу «фирменную»:

Берег, принимай обломки,

Черепа морских бродяг!

Но до меня, как до тетерева на току, докричаться было невозможно.

Свидание с дамой из юрты

В обед съели полбуханки хлеба и половину сахара и только к концу дня добрались до места съемок. Здесь на пологом левом берегу стояла юрта. Балыш пошел и выяснил, что это пастухи казахи пасут в этих местах верблюдов. Сейчас мужчин никого нет, скоро будут. На хозяйстве осталась одна молодая женщина. Мы решили тут переночевать: за время этого путешествия натощак вымотались мы изрядно, да и времени до темноты совсем мало осталось. Взял я ружье, съездил на лодке и в два счета подстрелил утку, благо их кишело кругом, хотя стрелял-то я едва ли не первый раз в жизни. Отдали утку той женщине и уже через часок мы втроем дружно сидели перед мисками со свежей утиной шурпой. Утка быстро исчезла за приятной беседой, которую вел Балыш с дамой. Он задавал неторопливо дипломатические вопросы  когда вернутся мужчины, сколько всего их здесь народу, здоровы ли все, как себя чувствуют верблюды? А мужчин все нет. После ужина мы поблагодарили, посидели недолго и деликатно вышли из юрты «подышать свежим воздухом». Балыш говорит: «Пока мужчины не вернулись, неудобно в юрте оставаться». А надо сказать, после трудового дня и плотного ужина нас основательно разморило. Ладно, решили, что пока устроимся на плоту. Кое-как приладились, но тесно, жестко, а главное, комары грызут  спасу нет. Развели костерок на берегу, под дымом комарья меньше, а прилечь нельзя: плоский берег был влажным от солончака. Приляжешь на плоту, опять комары грызут, да и прохладненько.

Часа два так промаялись, пошел Балыш на переговоры. Нет, никак не пускает, говорит, надо хозяина дождаться. Никакие уговоры не действуют. Так еще пару раз повторялось, а ночь темнющая, холодно. Мы впотьмах то топливо собираем, то у костра жмемся, то для согревания танец дикарей исполняем. Наконец, окончательно осатанев от холода, снова пошли на штурм. Долго слышалось балышевское «апа! апа!» (женщина)  в юрте стояло гробовое молчание. Я стою, дрожу в стороне. Может, там уже нет никого? Вдруг  леденящий душу вопль, я не сразу сообразил, в чем дело. Оказывается, Балыш, отчаявшись, полосонул ножом по веревочным «запорам» на двери юрты. После такой реакции мы больше не отважились даже близко подойти к юрте.