Продрогнув до рассвета, мы переправились со всем нашим хозяйством к месту работы. По пути пытались еще поохотиться, но без толку потратили все оставшиеся патроны. Зато поднялось солнце и мы быстро «оттаяли». День прошел в работе замкнули теодолитный ход, пронивелировали. Ясно было, что наши предположения подтвердились, настроение улучшилось, но кушать-то хотелось. Опять съели половину оставшегося хлеба и сахара. Вот когда пригодилась бы дичь, но увы. Нам хорошо было видно, что к юрте на том берегу так никто и не подъехал за целый день. Решили туда и не соваться. К вечеру набрали побольше сушняка, на сухом бархане развели большой костер, потом очистили это место, навалили веток гребенчука и сравнительно комфортно провели ночь на этом ложе с подогревом.
Хмельной чал
и последнее испытание
Утром поплыли дальше вниз, но очень скоро перебрались в лодку вдвоем, туда же взяли инструмент, а плот бросили. Наше судно дало опасную осадку, но зато стало более устойчивым и быстроходным. Питание наше, если это можно так назвать, продолжалось по системе 1:2, то есть половину остатка делили пополам. В середине дня, когда у нас оставался ломтик хлеба с пол-ладони, на берегу опять показались юрты чабанов. Я стал толковать Балышу, что у меня есть деньги, и надо что-нибудь купить поесть. Он промолчал. В окружении кучи ребятишек под оглушительный лай огромных собак-алабаев мы подошли к юрте. Слава богу, здесь глава семьи оказался на месте, он пригласил нас войти. На кошме появилась миска с кислым верблюжьим молоко чалом, лепешки. Мне казалось, что вкуснее я ничего раньше не едал. Все исчезло в нас до неприличия быстро. Балыш угостил хозяина «Беломором», а к пачке потянулась вся малышня. Они расхватали папиросы как конфеты. Когда мы шагали к лодке, я к изумлению своему чувствовал, что меня покачивает: явно захмелел от чала!
К концу дня мы благополучно выбрались в озеро Час-Как, но тут нас подстерегало еще одно испытание. Подул крепенький встречный ветер. Вон она видна эстакада около кирпичного цеха, давно бы пора добраться, а мы все гребем и гребем, и уже приходится усердно вычерпывать воду из лодки Этот отрезок пути казался бесконечным. Мы вымотались до полного изнеможения, особенно досадны были финишные несколько десятков метров: нас заждались, ребята высыпали на берег, орут, приветствуют, а нас сносит, хоть караул кричи. Надолго нам запомнился этот финиш!
Да, многому сразу научило это маленькое путешествие! Не на словах, а на деле стало ясно, что с природой надо обращаться «на Вы», иначе можно жестоко поплатиться, что элементарная предусмотрительность просто необходима, что кроме премудрых институтских знаний очень полезно иметь еще крепкие руки и ноги, что уклад и обычаи местных жителей надо знать и уважать.
И все-таки это было чудесное приключение. Незабываемо чувство полной свободы и вольности, мы были молоды и почти без отдыху горланили песни на всю пустыню.
Изыскания под Келифскую ГЭС
Не знаю, было ли это следствием нашего «геодезического фокуса», но следующее задание я получил на ту же тему. Дело в том, что наш главный начальник Семен Константинович Калижнюк предложил построить на Келифских озерах гидроэлектростанцию. В районе озера «Туркменское» предполагалось перегородить русло и подпереть воду для ГЭС. (К2). Экспедиция Туркменгипроводхоза выполняла изыскания на правом берегу. Сроки, как всегда, поджимали, и нетерпеливый Семен Константинович пригласил из Ташкента своего старого знакомого геодезиста-пенсионера Глеба Васильевича Федорова. Он должен был выполнить изыскания на левом берегу. Вот в его распоряжение меня и послали.
Еще к нам прикомандировали молодого гидротехника Язы Джумаева высокого тощего парня с веселыми смышлеными глазами. Тяжеловатый подбородок намекал на крепенький характер, что впоследствии и подтвердилось. Мы все встретились в Керки в управлении. Глеб Васильевич оказался стариком огромного роста в полотняной толстовке и панаме на лысине, обрамленной седыми локонами.
Никак не верилось, что этот довольно полный ухоженный седовласый пожилой человек барственного вида способен от зари до зари провести на ногах, отмахать по пескам много километров да еще с инструментом на плечах. Однако вскоре мы в этом убедились. Команда состояла, кроме нас троих, из нескольких детдомовских пацанов-реечников и одного мужичка-повара. Поселились на полпути от Керки до Час-Кака на самом берегу протоки в двух передвижных домиках-вагончиках: в одном жили мы с Г. В., там же контора, склад; в другом 6 человек рабочих. Надо было наметить положение левобережной дамбы предполагаемого водохранилища. Ориентировочно протяженность дамбы должна была составить около 40 км. Ежедневно Г. В. выходил на рекогносцировку, выбирал трассу или 23 варианта, закреплял ее вешками. Затем надо было связать эти участки общим теодолитным ходом, а потом занивелировать. Первое время шли с инструментами двумя группами Г.В. и я, так сказать, «в четыре руки», но потом Г.В. стал доверять мне работу самостоятельно. Это была великолепная практика свободного владения инструментом, которая очень пригодилась в последующие годы работы. На всю жизнь сохранил я благодарность этому спокойному мудрому человеку, который в совершенстве владел своим делом и щедро делился опытом и знаниями
Ближе к природе
Утки-лебеди
Всё наладилось и шло своим установившимся порядком, хотя наш полевой сезон явно затянулся. Был уже октябрь. Пришла холодная осень. Озера рядом с нами кишели от перелетной птицы. Лысухи, утки, нырки, гуси плавали в таком количестве, что буквально не было видно чистой воды. Иногда, потревоженные чем-то, поднимались на крыло огромные стаи, просто не верилось, что эти темные тучи состоят из отдельных птиц. Несколько раз видел перелет пеликанов. Поражали стремительность и изящество этих огромных птиц, которые на земле в клетках кажутся такими неуклюжими.
Но самое незабываемое лебеди. Когда я услышал название соседнего озера «Лебединое», то совершенно не придал этому значения. Однако именно там я увидел этих великолепных птиц на воде. Мы работали на трассе, когда пацаны-реечники указали мне на озеро. Через окуляр нивелира они казались почти рядом, громадные белые красавцы. Как-то странно было видеть их на открытой воде дикого озера, казалось вот появится прогулочная лодочка с отдыхающими, а чуть в стороне домик-жилище этих птиц. Но это были настоящие дикие лебеди. Долго я не мог оторваться от этого зрелища, и мои сорванцы-помощники с азартом тянулись посмотреть «в трубку». Вдруг вся стая забеспокоилась, поплыла быстро в одну сторону, потом все птицы шумно и как-то бестолково захлопали крыльями, но долго-долго не могли оторваться от воды, молотили по ней лапами. Наконец, с видимым большим трудом оторвались, и кончилось всполошное хлопанье и хлюпанье, оборвался шум и гам и в такт плавным и мощным движениям огромных крыльев вдруг послышался мелодичный свист. Мы остолбенели: вот так чудо! Вот тебе и Каракумы! А лебеди уже выстраивались в порядок и летели куда-то в сторону, но удивительно долго еще можно было различить упоительный свист их крыльев. Не раз потом мне доводилось слышать эту музыку, и почти всегда она опережала появление самих птиц.
Верблюды
А вот еще одна встреча там же. Работал я на трассе один: шел теодолитным ходом по установленным вешкам. Стою на «станции» (точка, с которой ведется съемка), налаживаю инструмент. Вдруг замечаю: недалеко несколько верблюдов идут в мою сторону. Раньше я уже видел их здесь, но на очень приличном расстоянии. А верблюды шагают, меня им хорошо видно, но не сворачивают. У первого брюхо как дирижабль, а морда такая свирепая, страшнее тигра: ноздри раздуваются, нижняя губа отвисла и обнажила огромные желтые зубы. Ну, что же делать? Караул кричать бесполезно, никто не услышит, бежать, так от него разве убежишь, вон ножищи какие! А он прёт прямо на меня! Ухватился я за треногу с теодолитом, хоть чтото в руках есть, буду обороняться. А у самого душа уже в пятки ушла. Эта громадина вот она, на морде пена, шерсть клочьями висит, вонища от него пронзительная, аж в голове мутно! Ну, держись, Володька! А он проплыл в двух шагах от меня, даже голову не повернул. И остальные за ним тем же порядком. Уф-ф-ф! Тут только я узрел, что со своим инструментом я чуть не оседлал хорошо протоптанную верблюжью тропу. Шли они по своим делам, а моя персона их абсолютно не интересовала. А я-то страху натерпелся! И смех, и грех.
Как «мы»
посрамили начальство
Как-то подъезжают к нам С. К. Калижнюк, а с ним Янов новый керкинский начальник и еще кто-то на двух УАЗиках. Надо сказать, что С.К. всё время заинтересованно следил за работой обеих экспедиций. Расспросил он Глеба Васильевича, что и как, присели чайку попить в нашем вагончике. Тут зашел разговор об охоте, а они только что проездом постреляли на озере. Янов прихвастнул своей бельгийской двустволкой, а Калижнюк в глаза ему смеётся, говорит: «Дрянь у тебя ружьё» «Как так?» «А вот так, ну-ка, неси, Павлик, ружья из машины». Поставили их ружья рядом, а калижнюковские стволы на ширину ладони длиннее яновских. Общий хохот, шум, Янов в затылке чешет, а Калижнюк аж сияет от удовольствия. За неимением кресел вся компания сидит друг против друга на топчанах, служивших ложем Глебу Васильевичу и мне. Тут наш дед завозился и молча достаёт из-за спины из-под матраса нечто в чехле. Не торопясь извлекает из чехла своё «ружьишко» курковая двустволка, на стволах выгравировано золотом три кольца и надпись: «Его Императорского Величества Тульский оружейный завод». Сравнили: почти на длину ладони больше калюжнюковского! Что тут началось! Кому ни приятно, когда начальство оконфузилось. Расспрашивают ухмыляющегося Глеба Васильевича что за динозавр такой? Оказалось, штучного заказа еще его родителя, под его богатырские габариты. Не зря, значит, просвечивалась хорошая порода у нашего Глебуни! Редко он вытаскивал свою «пушку», но уж если стрелял, то без промаха.
Наваждение
Как тут было устоять? При ближайшей вылазке в Керки обзавелся и я простенькой курковой тулкой. Вот как-то перед вечером собрались все с поля. Вваливаются трое. Дело обычное: мы стоим у дороги на полпути от Кирки до Карамет-Нияза. Другой крыши на всей дороге нет. К нам постоянно заглядывают передохнуть, погреться, закусить. Разные люди бывали, но такие бойкие еще не попадались. Один из них, шофер, уже просто обессилел от постоянного хохота, а те двое так и сыпят анекдотами да всякими «хохмами». Они и в дороге не просыхали, а тут еще в тепле «приняли на грудь». Вдруг один говорит: «Что же это у вас вот ружьё висит, а мы видели только что утка села в протоку рядом с вашим домом?» Я молча хватаю ружьё своё и туда. Действительно, что-то чернеет за травой и кустиками на той стороне протоки. Бах! Вроде уже и не чернеет, и полететь ничего не полетело. Возвращаюсь, рассказываю. Да на беду свою сболтнул, что первый раз из этого ружья стрелял. Эти «артисты» мгновенно раскусили, с кем имеют дело. И пошел спектакль! Во-первых, это был здоровенный кряк, на том самом месте! Во-вторых, первую добычу достать надо, во что бы то ни стало, иначе потом вся дичь так и будет уходить из рук! В-третьих, новое ружьё надо обязательно обмыть, иначе оно может разорваться в самое ближайшее время при самых ужасных обстоятельствах!
Сначала я отнекивался, а потом, совершенно загипнотизированный их трепом, стал стаскивать сапоги и штаны. На виду у всей честной компании я сунулся в воду Это был лед, только текучий! Но отступать не было никакой возможности, и я пошел. Протока была шириной метров шесть. Почему я вообразил, что мне могут помешать только штаны, неизвестно. С каждым шагом я погружался всё больше, вот уже задрал весь верхний комплект майка, рубашка, куртка-бобочка по тогдашней моде. Увы! На тот берег я вышел без единой сухой нитки. Под моими босыми ногами похрустывал ледок, какие-то бадылки, веточки, камыш. Это воспринималось только на слух, я уже абсолютно ничего не чувствовал ногами. Конечно, там никакой утки не было. Тут мне вспомнилось, что подранки ныряют и цепляются под водой за камыш. Откуда запал этот бред в мою голову не знаю, но я продолжал ощупывать лужу, где не только утка, но и воробей не смог бы укрыться. Обратно двигаться было проще, потому, что ног под собой я совершенно не чувствовал. В домике я сбросил с себя все мокрое, растерся и прыгнул под одеяло. Мне заботливо налили полный стакан водки. Обмывание удачно совместилось с лечебной процедурой. Наутро я проснулся сухой и здоровый.
А те два друга еще и не такие «хохмы» устраивали в Карамет-Ниязе. Жаль, не помню их имена. Один потом работал механиком в мехмастерских.
Завершение изысканий
Время шло, и вот в одно совсем не прекрасное утро мы высунулись наружу всё бело, выпал снег! И это в конце октября, как потом стало ясно за много лет жизни в Туркмении явление исключительное. Все скисли, а главное, у Г.В. нет ничего теплого. Наши сапоги и телогрейки на него просто не налазили. Единственное спасение одеяло. Больно было смотреть, как этот мужественный старик по-бабьи кутался в одеяло. И сворачиваться невозможно, осталось совсем немного работы. Наши пацаны-реечники тоже забузили, из постелей не вылазят. А тут еще наш приблатненный мужичок-повар почуял слабину и сразу показал свои поганые коготки: дров нет, готовить ничего не буду! Короче, давай, начальник, расчет, по такой собачьей погоде работать не будем!
Так прошел короткий день, стали соображать, как сматывать удочки. Но ведь работу не кончили, стыдно. Кое-как переночевали, а утром я обозлился, ворвался к ребятам, подбросил в мангал дровишек, с шутками растормошил пацанов, собрал на двоих у кого обувочку поприличнее, у кого куртку, шапку. В общем, снарядил двоих и айда! На ходу и теплее вроде стало, пацаны мои повеселели. Тут и солнышко выглянуло, дело пошло даже шустрее, чем обычно. А когда мы с работы вернулись и чтоб нам «пожрать» не было готово, это уж и наш проходимец повар сообразил нельзя. Очень кстати для Г.В. прислали с попуткой какую-то безразмерную телогрейку, и жизнь пошла! Пацаны мои уже стали проситься в поле там веселее, весь день в движении, киснуть некогда. Вечером тебя встречают как работника, за стол зовут.
Под занавес случилось со мной ещё одно происшествие. По относительно ровной местности мы за день проходили с нивелировкой километров шесть и возвращались к дому другим путем, чем шли туда. Вот возвращаемся бац! поперек узкая межгрядовая лощина затоплена водой и ледок стоит. Конца-краю не видать, обходить неохота, а лагерь наш по прямой вот он, километра три. Я командую своей легкой кавалерии: по одному, бегом, марш! Они одним духом по льду на том берегу очутились, прыгают, гогочут, меня зовут. Пока я место удобное выбирал, они костер развели. Побежал я как на коньках, но вес-то у меня побольше, лед прогибается, трещит. Но держит. Так и обошлось бы, наверное, да попалась на пути какая-то тростинка отдельная. Её ветром теребило и вокруг колечко не замерзло. Вот оно-то меня и подвело, от него лед треснул, пришлось метров пятнадцать выбираться по пояс в ледяном крошеве. Хорошо не глубже. Немедленно все с себя долой, кое-как выжал, сунул мокрый зад к костру. Вижу, толку не будет. Скорее натянул все на себя обратно: ну, пацаны, догоняйте! Да как врезал! Сначала ужасно тесно было, а когда к домикам подбегал, от меня аж пар клубами валил. Затем лечебная процедура по известному уже рецепту. Назавтра хоть бы насморк!
Правда, частенько теперь артрит донимает. Может быть, подцепил я его в тех зимних купелях?
На правом берегу изыскания вели гипроводхозовцы Григорий Иванович Огорелышев и Саша Беккер. Г.И. сухой подвижный старик, виртуоз своего дела. Бесконечно выносливый и терпеливый человек. А с Сашей еще не раз пересекались наши пути в Каракумах.
Между прочим, именно там, в составе группы студентов-практикантов у Беккера работала Эльда Доманина, моя будущая жена. Но встретились мы только пять лет спустя на строительстве второго Тедженского водохранилища.
На озерах мы встретили новый 1955 год и только 4 января С. К. Калижнюк «собственноручно» снял нас с трассы. Задание мы благополучно выполнили. Почти три месяца полевой работы сдружили нас, жаль было расставаться. Мы тепло проводили домой Глеба Васильевича, а Яша вернулся к себе на участок «Эксплуатация». Забегая вперед, скажу, что наш Яша, Язы Курбанович Джумаев, работал на Каракумском Канале, отслужил в армии, заочно кончил институт, женился на дочери партийного секретаря, работал в строительной индустрии и стал министром пищевой промышленности Туркмении. Пути номенклатурные неисповедимы!