Лия не торопясь съела приготовленный завтрак. Как не хотела она побыстрее увидеть друзей, но не собиралась поспешным уходом обидеть Адину. Прихватив небольшую корзинку, отправилась по знакомой дороге к домику Гиваргиса.
Адат, ты как? подруги смогли возобновить прерванный разговор, стало полегче? Может остановиться где-нибудь, немного отвлечемся от всего? Пока светло, можем себе это позволить ненадолго.
Мы ведь к Гиваргису направляемся, я слышала? прозвучало в голове. Давай сначала к нашему кусту пройдем. Крюк невелик, а что-то меня тянет туда. Ведь у него все началось.
Не все, а вся. Одиночество закончилось, началась новая жизнь. Конечно. Уж эта дорога мне известна. Тебе не кажется, Тарбит явно пыталась отвлечь Адат от грустных мыслей, что нам пора вспомнить о себе, хороших и любимых. Я и корзинку прихватила для знакомых листочков-цветочков. Видишь темное пятно на земле? Добрались.
Тарбит! Посмотри! Он не умер! Он живой! зазвенело в голове.
Тише, тише, оглушишь совсем, Тарбит смеялась, жизнь продолжается. Разве ты забыла? Мы ведь спрашивали позволения, и он разрешил провести обряд. Слава богам! Смотри, между черных опалин вырастают новые веточки. К весне на этом месте уже появится новый куст, еще покрепче старого. Мы придем сюда. Мы трое: Лия, ты и я. Даже Гилу не возьмем с собой. Тогда уж насмеемся, вспоминая свои приключения. Успокоилась?
Все вокруг вдруг стало веселее, заиграло новыми красками, ветерок разгонял жару, очанка, подорожник, шалфей, фенхель все сразу прыгали в корзинку, тропинка стелилась под ногами.
Не заметили, как налетела буря. Буря восторга, мокрых теплых поцелуев, прыжков и толчков. Черная морда стремилась достать до носа, крепкие лапы больно упирались в грудь, светлое тело извивалось в восторге, а хвост-бублик грозил отвалиться.
Гила! Гила! Успокойся, отбиваясь от восторженной встречи, повторяла Лия-Тарбит, хорошая, самая хорошая собака на свете. Но зачем же корзинку переворачивать. Все, все, веди домой.
Потрепав за подставленные для ласки щеки и успокоив собаку, подняла голову и увидела улыбающегося Чензира, стоящего недалеко от входа в дом. Опираясь на палку, он, казалось бы, тоже готов был броситься навстречу. Девушка подобрала рассыпавшийся гербарий и, сопровождаемая повизгивающей от восторга собакой, легкой походкой направилась к улыбающемуся товарищу по приключениям.
Здравствуй, Чензира. Как ты изменился. Невероятно! Вместо стонущего, не способного передвигаться, изможденного больного передо мной возник цветущий юноша, полный сил и желаний. Я очень сомневаюсь, что рискнула бы даже край ноги Что ты покраснел? Неужели помнишь, как несносная девчонка, никак не желавшая выслушать твою историю, осмелилась проверять твою выдержку. Чензира, дорогой. Как же я соскучилась по всем вам. Ну-ка, повернись. Впору пришлась обновка? Вот ведь Зилпа, вот девчонка, один раз посмотрела и вот результат. Мужчина в полном расцвете сил.
О своих приключениях особо распространяться не буду. Гиваргис должен был все рассказать. Вот герой! Навел порядок в таверне, когда примчался выручать нас. Ты то как? Чензира, не расслабляйся. Я в городе уже наобещала уважаемым людям, что у меня есть знакомый Не отмахивайся и не красней. Ты меня знаешь. Если я сказала, будешь лучшим, значит деваться тебе некуда будешь. Гила, куда ты меня тащишь? Похвастаться хочешь? Погоди минуту, дай передохнуть.
«Адат, не хочешь меня сменить? Как-никак твои подопечные. Отлично. Меняемся».
Сунула корзинку опешившему от такого напора Чензире, и, влекомая собакой, ЛияАдат поспешила в хижину. Шевелящийся светлый комок, из которого то тут, то там выныривала черная мордочка, перетекал по циновке в попытках найти знакомый сосок с вкусным молоком. Гила, подвинув особо прытких малышей, удобно устроилась на уже знакомом месте и предоставила своему потомству возможность добраться до вожделенной цели. Лия взяла в руки каждого, ощущая радость от прикосновения к живому извивающемуся комочку. И пусть путалась в именах, пусть недовольные внезапной задержкой слепые еще малыши покусывали пальцы острыми зубками, все равно было спокойно и приятно от ощущения, что тебя тут любят и ждут. Пристроив самых слабых, Лия выпрямилась:
Ну что я тебе могу сказать, посланница богини. Казалось бы, всего три дня, а какие красавчики меня встречают. Так, оглянуться не успеешь, и тебя перерастут. И будут у нас помощники всем на загляденье. Но мне пора, моя хорошая, Лия погладила лобастую голову, опять спешу.
Выбравшись из хижины, повернулась к Чензиру, развела руками и с улыбкой проговорила:
Помнишь, совсем недавно, ты все порывался сказать мне, как тебя зовут, поведать свою историю и хоть чтонибудь разузнать обо мне? А я все отмахивалась, да отнекивалась. Сейчас ты прямо горишь желанием узнать все подробности моего пребывания в городе. Но согласись, Чензира, что это было бы несправедливо по отношению к друзьям. Ты и так знаешь немало из рассказов Гиваргиса, да и с новыми соратниками успел познакомиться. А вот я вся в неведении, что за добро мне досталось. Я имею в виду участок. То, что я теперь владелица пустыря, от которого все отказались, и раба, который прозябает на нем, мне известно. А интересует меня самая малость произошло ли здесь нечто необычное после того, как стало известно, что никому не нужный мусор вдруг перешел к новому хозяину.
Ты даже не можешь себе представить, захлебывающийся от слов Чензира, которому, наконец, дали возможность высказаться, торопливо начал свой рассказ, как вовремя здесь оказались Имитту и Шумелу, друзья Гиваргиса, которых он привел из города. Ты еще познакомишься с ними.
Представляешь, они появились здесь вчера под вечер, но сразу пошли к рабу, который живет при огороде. Он сейчас тоже твой? А ты говоришь, мусор. Очень даже не мусор, раб постарался. Так вот, они все познакомились и устроились на ночлег в доме. Он, получается тоже твой? Дом нельзя сказать, что большой. Как улей. Знаешь, круглый такой. Но все там спокойно поместились, а ночью поднялся шум, крики. Драка там была нешуточная.
Я, сама понимаешь, здесь оставался, но тут ведь рядом. Все слышно было. А тут еще Гила всполошилась. Выскочила, и рванула к пересохшему ручью. Видишь, он пересекает участок Гиваргиса и вплотную подходит к твоему. Там тоже завязалась какая-то возня, ждать подмоги не приходилось, и я поковылял на выручку, и, взглянув на изумленное лицо Лии, добавил, не смейся, я тоже поучаствовал в ночном представлении. Когда, наконец, добрался до места события, на земле лицом вниз валялся злодей. Руками он закрывал голову, а на спину двумя лапами опиралась Гила, и, представь себе, ухмылялась окровавленной мордой. Сторожила. Пришлось снять пояс, чтобы связать ему руки. Тут на шум подскочил Имитту, помог пленнику подняться и отправился к домику раба.
Я засмеялся, ясно представив себе, как бы эта вереница выглядела на глиняной табличке: впереди собака, с гордо поднятой мордой; пленник, со связанными за спиной руками и опущенной головой; за ним воин с мечом в руках, а замыкает шествие раненный солдат. Сверху за всеми наблюдает бог Син, плывущий по небу в окружении множества звезд. Красиво могло бы получиться!
Здорово! улыбающаяся Лия смотрела на замершего с задумчивыми глазами товарища. Вы тут без меня не скучали, оказывается. А что потом?
Потом? очнулся от неожиданного вопроса Чензира, да так. Ерунда. Повязали там в темноте двоих. Представляешь! Вчетвером двоих. А мы тут, считай в одиночку, такого матерого злодея уложили. Гила половина, она ведь не человек, и я на одной ноге, тоже за полноценного бойца не сойду.
Ладно, согласен. Им тоже досталось. Главарь разбойников за оружие взялся, пришлось с ним повозиться. Но ничего, справились сами. Мы пришли, когда оба уже были упакованы.
Весело у вас здесь, перехватила разговор Лия, значит все уже в порядке? А где эти разбойники сейчас. И что за раб мне достался?
Разбойники в подвале. На твоем участке и подвал есть. То есть не подвал, а яма перекрытая. Строить-то ничего, кроме хижины, не позволяют. А раб? Избавляться от него надо. Дикий он, а еще и здоровенный. И жуки, видать, у него в голове завелись. Как услышал, что теперь девушке принадлежит, тебе то есть, как обезумел. Не бывать такому, говорит, чтобы моя женщина в рабстве пропадала, а им юбка командовала. Ты к нему лучше не приближайся, точно тебе говорю. Его иногда кабаном называют, здоровенный такой. Ростом примерно с тебя, но в плечах вдвое шире. Ты с ним через Гиваргиса приказы отдавай. А лучше продай, да другого заведи. Хотя, пожалуй, продать его еще та проблема. Он из воинской добычи, раб до конца дней своих. А Марону, Гиваргис рассказывал, достался только потому, что царские надзиратели с ним справиться не могли. Представляешь! Царские! И не могли. У него вся кожа исполосована.
«Расспроси поподробнее,» прозвучал в голове.
А кто он? Откуда? как бы невзначай поинтересовалась Лия.
Не знаю. Видел вблизи только один раз. Квадратный, заросший, в грязном рваном тряпье, сквозь дыры исполосованное тело светится. На плече заметил остатки знака какогото, рубцами перечеркнутые. Зверь, короче.
Знаки нарисовать сможешь? Возьми палочку, изобрази на земле.
Да на что он тебе? Чензира начал выводить на земле линии, продай ты его. Или поменяй. За такого здоровяка осла молодого взять можно.
На поверхности вытоптанной площадки начали появляться горизонтальные волнистые линии. От центра их вниз протянулись такие же, только покороче. Под этой композицией расположилось непонятной формы замкнутая кривая, на краю которой притулился незнакомый значок.
И что теперь? Помогло? Адат мысленно обратилась к подруге. на что он тебе? Нам, то есть.
Не знаю. Но, смотри. Мужик сам, на таком пустыре, в грязи и пыли смог обиходить огород и обеспечивает зеленью корчму. Пусть не полностью, но все же. Не хочется мне продавать его, ну не хочется упускать. Кстати, ты не знаешь, что это может быть за значок? У отца никогда подобное не проскакивало?
Чтото похожее было, погоди. Если добавить сюда, щепка нанесла круг в центр рисунка. Вот так. Получается изображение крылатого солнца, Шамаша. А если фигура бородатого стрелка перекроет круг, перед нами появится изображение бога Ашшура. Но этого изобразить я не смогу.
Чензира внимательно наблюдал, как молчащая девушка палочкой рисует окружность поверх его линий. Потом выпрямляется и задумчиво смотрит на рисунок. Нужные мысли не вырисовывались. Чегото явно не хватало. «Замысловатая линия под рисунком, может оказаться ожогом, а значки? Часть имени? Хотели уничтожить? Лишить имени? Тарбит размышляла, и даже подруга не слышала ее. Пора».
Адат, давай меняться, я расспрошу Чензира поподробнее, все равно скоро уходить. Тарбит решила, что будет проще самой все выяснить, чем подсказывать подруге, а потом выслушивать ответы.
«Испорченный телефон, какойто», подумала.
Лия встрепенулась, будто очнулась ото сна. Осмотрела рисунок еще раз. Все также, не поднимая глаз, спросила:
Это ожог? и получив утвердительный ответ, продолжила, эти линии, знаки буквы?
Возможно. Остатки букв, встрепенулся Чензира, я их так не воспринимал, просто значки. Погоди. Последние линии, если здесь и здесь продлить и добавить две вертикальные черточки, могут обозначать «уш».
На пыли, врезаясь на ограниченную волнистой линией площадь, появились клинописные знаки.
Если перед этой группой значков, стояла еще одна, то, возможно, здесь было написано имя.
Какое именно? Лия замолчала. «Адат, есть мысли по этому поводу?» и выслушав ответ, обратилась к Чензире, если предположить, что волнистые линии над именем символическое изображение Ашшура.
Если «уш» окончание имени, то перед ним поместится еще одна группа, не более. И она не может быть замысловатой. Судя по остаткам надписи, рисунок был грубоват. Сейчас я попробую написать здесь несколько слогов.
На земле начал появляться столбик символов, а Чензира начал их читать, тут же прибавляя окончание.
Кууш, беуш, утуш, дууш, рисовал черточки, а сам поглядывал на внимательно прислушивающуюся к звучанию слова, девушку. Она полуприкрыла глаза и беззвучно шевелила губами, как бы пробуя имя на вкус. Чензира, увидев отрицательное покачивание головой, продолжал, нууш, уруш, зеуш, аш
Стоп. Что было перед зеуш? Уруш? Уруш? Бог Ашшур. Если читать наоборот, Руша? Руш. Уруш. Тем более, что значки похожие, и точно вписываются в пятно ожога. То, что нужно. За неимением лучшего, остановимся на этом. Как ты сказал, его зовут? Раб? Кабан? немного подумала, а как он отнесся к смене хозяина?
Неожиданно. При его положении у Марона чуть ли не животного, он неожиданно расстроился. Ушел в дом, улегся на циновку и застыл. Даже когда его пришли убивать, не пошевелился, не помог. А когда узнал, что у него теперь не хозяин, а хозяйка, совсем поник.
Подожди, Чензира. Мне немного подумать надо. Скоро пойдем.
Лия снова зашла в хижину и устроилась возле собаки.
Адат, почесывая Гилу за ухом, обратилась к подруге, что делать будем? Ведь только выбрались из дерьма, и снова влипли.
Ты о чем? Я ничего такого страшного не услышала. Чего с пленными не бывает. Одно непонятно, как Марон смог управиться с рабом, если даже надсмотрщики отступились?
То то и оно! Марон лишил раба имени. Уничтожил татуировку, а в табличке числится раб, по имени Раб. Мне писец прочитал, когда передавал. Я тогда особого внимания не обратила, думала недослышала. А оказывается, теперь Марон не просто его хозяин, а всевластный повелитель. Первый после бога. Ашшура. А может, после всех богов? И Иштар с Нанше тоже? Но у всех божественных созданий до такого неудачника дела нет. И отдал Марон приказ: если хозяин поменяется, поднять на нового руку. А за подобное следует казнь. Убить приказать не мог, тоже карается смертью, а покалечить запросто. Вот и получается. Продать мы его не можем, кому такое счастье нужно. Находиться в его присутствии опасно. Представь себе, даже сейчас. Он как экимму какой-то, приказ получил, выполняй. Владелец имени, он волен и в нижние миры заслать. Тогда и смертью не отделаешься, навечно попал в неприятности. Проще уж добровольно заканчивать землю топтать. И что из этого следует? Убить его. Тоже еще надо потрудиться. Как бы под суд не попасть. Хоть и раб, но живой человек. А тут, понимаешь, ни с того, ни с сего Или имечко у Марона перехватить? Но тогда к рабу поближе подобраться надо. Вот и выходит: или грохнуть его, убить, значит, или драться опять. И что делать? Деньги откупиться найдем, но мужика жалко.
А как ты с ним драться собралась? Раб этот, еще тот силач будет. Дикий кабан. К Лавану мы хитростью подобрались. Джераб тоже, считай случайно попался, никак от тихони отпора не ожидал.
А Абрафо? Ведь точно убить хотел, ты вовремя помогла. Да и с Джерабом успела предупредить. Будем драться. Но с голыми руками на танк, экимму то есть, никак невозможно. И в то, что он будет выслушивать твои молитвы, я тоже очень сомневаюсь. Нужно чтото придумывать. Говорил мне папа: «Не можешь избежать драки, бей первой». Будем драться. Надеюсь, если чтото пойдет не так, братишки помогут, отобьют. Выходим.
Лия выбралась на свет к привычно устроившемуся в тенечке Чензире, в одиночестве предававшемуся своим размышлениям.
Скажика мне Чензира, в голове Лии-Тарбит зарождалась смутная пока мысль, этот раб примерно с меня ростом, только покрепче. Так? Так. А борода у него большая? Большая и густая? Жаль. «В горло ударить не получится», подумала и продолжила. А рубаха на нем? Болтается ниже колен. Ногой в нужное место не достанешь. А что у него открыто, кроме рук? Наполовину стриженная голова, ноги и нос? «Была бы подходящая обувь, можно было зацепить по голени, а в этих тапочках, да еще в платье До головы не доберешься. Да и зачем она нам нужна, целоваться с ним, разве что И остается у нас У нас остается нос».