И как тебя туда занесло? с досадой спросил Кирилл. Приезжаю домой: ни тебя, ни отца. Как ветром всех сдуло. Сижу битый час дома, и никто сюда не собирается возвращаться.
Кирилл кричал в трубку еще что-то, но я уже слушала его краем уха. Получалось, что свекра тоже не было в нашей квартире, а я боялась его и пряталась по всему городу, только бы не встречаться лицом к лицу. И в таком режиме, похоже, я собираюсь прожить предстоящие несколько недель. Бояться Андрея Ивановича, избегать встреч с ним и хранить молчание. И я, наивная, полагала, что у меня все должно было получиться.
Со стороны мое поведение будет выглядеть странным и противоестественным, поэтому нужно было менять собственное отношение ко всему происходящему. Только где взять смелости и силы, чтобы противостоять Андрею Ивановичу? Где набраться храбрости и как сделать так, чтобы он не видел во мне ту, какой я была еще десять лет назад? Я не знала, потому что не пробовала быть другой.
Ты за мной приедешь? спросила я у Кирилла, не особенно рассчитывая на положительный ответ. Хотя бы к метро.
Как ни бы ни было удивительно, но мой муж довольно легко согласился. Я потащилась домой, пересаживаясь на станциях и пытаясь мысленно найти выход из той западни, в которую я сама себя загнала. Не надо было выходить замуж за Кирилла, не надо было имитировать семейное счастье, не надо было соглашаться быть хорошей. Нужно было иметь свое твердое и непоколебимое мнение, а теперь, как говорится, поздно пить боржоми.
Кирилл встретил меня у станции метро, к этому времени на улице разыгрался настоящий ливень. Мы молча доехали домой, молча поужинали, а я все думала о том, чтобы залезть в холодильник и открыть бутылочку вина, облегчив свои страдания. Поцелуй со свекром никак не хотел стираться из памяти, и потому мне нужен был какой-то допинг, лекарство для потери памяти, чтобы лечь, уснуть и больше не вспоминать ни о чем. Однако, думать об этом было намного легче, нежели осуществлять задуманное.
Дождь не прекращался, а я лежала в темноте, слушала дыхание Кирилла и смотрела в окно, глядя на деревья, устрашающе качавшие своими ветвями и огромные струи дождя, налетавшие на окно. Шторы ни я, ни Кирилл, закрывать не стали, и атмосфера за окном как нельзя лучше соответствовала состоянию внутри меня.
В конце концов, я не выдержала и вылезла из постели. Проскользнула на кухню, чтобы сделать глоток вина, который должен был унести меня в страну сна. Но едва я открыла дверцу холодильника, как будто бы кожей почувствовала, что в кухне есть еще кто-то, кроме меня. Так и было. Стоило мне закрыть дверцу, как тут же я увидела мужской силуэт, стоявший у входа. И, разумеется, это был он мой свекор.
Вы меня напугали, тихо произнесла я, радуясь тому, что не успела отпить спасительную жидкость прямо из горлышка бутылки. Представляю, как бы это выглядело со стороны: молодая алкашка, трясущимися руками вливавшая в себя алкоголь посреди ночи.
Извини, ответил Андрей Иванович и, пошарив по стене рукой, зажег в кухне свет. Светильник, висевший над микроволновкой, давал достаточно тусклый свет, но даже при свете него я видела, что Андрей Иванович стоял в совершенно мокрой одежде.
Вы попали под ливень? спросила я, а сама почувствовала себя полной дурой. Человек, пришедший с улицы, где лил дождь, стоявший передо мной в промокшей до нитки одежде, что еще с ним могло произойти?
Попал, усмехнулся Андрей Иванович, Думал выпить горячего чаю. Сделаешь?
Я кивнула и метнулась к чайнику. Сделала вид, что готовлю чай, а сама слышала, как мой свекор снимает с себя одежду. Обернуться и увидеть его без рубашки и джинсов было равносильно удару под дых.
Но я осмелилась, потому что страх перед неизвестностью, пожиравший меня целый день и не дававший покоя, вымотал меня настолько, что я была готова к яростной борьбе с ним.
Андрей Иванович сидел на стуле, без рубашки, но с намотанным на бедрах полотенцем. От вида его не полностью обнаженного тела мне стало несколько легче.
Я налила свекру чай, поставила дымящийся напиток перед ним, присела поодаль от мужчины и посмотрела на его мокрые седые волосы. Даже в этом виде, с намокшими волосами и посиневшими от холода губами, Андрей Иванович выглядел великолепно. Как и любой другой качественный мужчина, который любил нравиться женщинам. Я на несколько секунд залюбовалась красивым мужским торсом, а потом испуганно отвернулась.
Ты чуть не съела меня взглядом, в голосе свекра послышался уже знакомый мне сарказм. Ну сколько же можно надо мной издеваться? Сколько можно за человека меня не считать?
Извините, просто засмотрелась.
Кирилл спит? Андрей Иванович сменил тему, и мне стало несколько легче.
Да, спит. У нас с ним все хорошо.
Я врала, но мне хотелось, чтобы тема моих семейных сложностей с мужем больше не поднималась в моих разговорах со свекром. Я устала оправдываться и что-то объяснять.
А днем ты угрожала мне разводом, сказал Андрей Иванович и отпил чай, Странная ты девка, Саша. Странная, но очень полезная.
И снова мой свекор рассуждал обо мне так, словно я была каким-то предметом. Полезная, доступная, качественная так обычно говорят о товаре, собираясь купить себе стиральную машинку или утюг. Я была человеком, я хотела быть привлекательной женщиной, но в свои почти тридцать все равно выглядела предметом, которым было выгодно пользоваться.
Я не лекарство, чтобы быть полезной, я попыталась реабилитироваться в глазах свекра, чтобы он перестал видеть во мне не человека и не женщину, а непонятное существо, приносящее пользу его сыну.
Ты лучше, чем лекарство, усмехнулся Андрей Иванович, а потом протянул руку и накрыл своей огромной ладонью кисть моей руки, лежавшую на столе.
Первым моим желанием было отодвинуться от мужчины, вырвать свою руку из его ладони, продемонстрировав самостоятельность и полноценность, независимую от прихотей окружавших меня мужчин. А потом я ощутила такой покой и умиротворение, сидя рядом с отцом моего мужа, что мне не то, что руку не хотелось отодвигать, вообще не было никакого желания шевелиться.
Большим пальцем руки Андрей Иванович водил по коже моей руки, а по моему телу проскальзывали разряды тока от каждого самого минимального движения его руки. Я не хотела, чтобы этот вечер заканчивался, я не хотела, чтобы наступало утро, тогда в мою жизнь снова ворвется быт, муж и связанные с мужем и бытом банальности.
Я хотела было открыть рот и сказать вслух о том, как мне было хорошо, но потом я передумала. Пусть все идет так, как шло, я больше не буду сопротивляться течению, которое все равно унесет меня в ту сторону, куда я должна была унестись.
Я не смотрела в лицо Андрею Ивановичу, я даже вздохнуть боялась. Так мы и сидели в кухне, держась за руки, и молчали. Я сама не поняла, в какой момент он ушел, оставив меня сидеть и думать о прошлом и будущем. Первое было невозможно вернуть и исправить, другое невозможно предугадать и подстроить под свои нужды. Надо было жить сегодняшним днем, а в нем оставался поцелуй моего свекра, интимность наших посиделок и тайна, связывавшая нас обоих.
Находясь в сумбурном состоянии, я кое-как добралась до постели и почти сразу же уснула. Кирилл лежал рядом, но я отодвинулась от него на огромное расстояние и некоторое время прислушивалась к шуму дождя за окном. Я размышляла о происходивших в моей жизни переменах, они были вполне предсказуемыми, но в то же время я еще не знала о том, как дальше все будет складываться.
Как я до такого опустилась?
Под утро я проснулась от кашля. Сначала мне снился сон о том, как в толпе людей, где я оказалась случайно, кто-то мучительно пытался откашляться, но никак не мог. Потом я вздрогнула, потому что кашель раздался прямо над ухом. Я открыла глаза и увидела Кирилла и его обеспокоенное лицо.
Похоже, отец заболел, сказал он как будто испуганно. Я похлопала глазами, а потом только сообразила, что кашель за стеной издавал никто другой, как Андрей Иванович. Я села на кровати и попыталась понять, который был час.
Мне надо уехать, поспешно произнес Кирилл, У меня срочная рекламная съемка в торговом центре. Помоги отцу, дай ему что-нибудь от кашля. Или вызови врача.
Сказав это, Кирилл исчез за дверью комнаты, оставив меня наедине с отцом. Снова я оказалась в какой-то двусмысленной ситуации, когда на меня возлагалась ответственность большого уровня. Я поняла, что снова остаюсь с Андреем Ивановичем с глазу на глаз, и от меня зависит его здоровье. Я еще некоторое время полежала в постели, не решаясь зайти в комнату, где спал он. Потом все же мое сердце дрогнуло, и я решила, что пришла пора сделать чай и отыскать в завалах кладовой небулайзер, с помощью которого можно спастись от кашля.
Андрей Иванович лежал под горой одеял и продолжал кашлять. Его прогулка под дождем обернулась неприятностями, а меня так и подмывало спросить о том, какого черта он шлялся по городу в такую погоду, да еще и имея проблемы с легкими. Термометр показывал запредельно высокую температуру, а от моего свекра буквально исходил жар.
Я вызову врача, сказала я таким безапелляционным тоном, что мужчина в ответ на мое заявление лишь беспомощно развел руками. Я дрожащими руками набрала номер скорой, и уже через сорок минут в квартире был врач, осматривавший Андрея Ивановича и выписывавший необходимые рецепты.
Я даже за Кирилла так не переживала, может быть, потому что мой муж был молодым и полным сил, а тут мужчина в возрасте за пятьдесят нуждался в помощи и выглядел таким бледным и растерянным. Я помнила о том, что представители сильного пола до последнего откладывают обращение к врачам, прикрываясь собственной силой и нежеланием быть напичканными таблетками, а мой свекор ни капли не сопротивлялся, когда я вызывала скорую. Это было плохим знаком, поэтому я судорожно стискивала пальцы рук, сидя в кухне и ожидая выхода врача из комнаты, где лежал больной.
Как он? я чуть ли не напрыгнула на фельдшера, вышедшего в прихожую. Его лицо не выражало никаких особых эмоций, поэтому у меня от сердца немного отлегло.
У него высокая температура, нужно сдать кровь, сделать рентген легких, деловито отозвался врач, протягивая мне какую-то бумажку, которую я автоматически взяла из его руки, Все это вы сможете сделать через участкового терапевта. Вызовите его завтра с утра, он сделает все необходимое. Температуру мы сбили, пока пусть попьет лекарства из рецепта, который я вам дал.
Я машинально посмотрела на исписанную корявым почерком бумажку, которую врач высокопарно назвал рецептом. После того как я проводила его, тут же оказалась на краю постели, в которой лежал Андрей Иванович. По его бледным губам и мешкам под глазами было видно, как несладко ему было.
Как вы себя чувствуете? спросила я, поправляя одеяло, под которым лежал мужчина. Стало легче?
Андрей Иванович медленно открыл глаза и повернул голову на меня. Наверное, я выглядела слишком взволнованной, потому что на его губах мелькнуло нечто, напоминавшее улыбку.
Ты что, переживаешь за меня? спросил он недоверчиво, а мне даже обидно стало из-за того, что он был не уверен в том, что я способна на переживания.
Конечно. Вы отец Кирилла, я не могу не переживать.
Только из-за этого? он усмехнулся, а потом закашлялся. По моей коже пробежал мороз. «Только из-за этого?» Нет, конечно! Не только из-за этого! У меня был миллион причин для того, чтобы волноваться за человека, к которому я была неравнодушна.
Пора была признаться в этом себе, а еще в том, что никакое время и ограничения не могут стереть из памяти и из жизни чувства и эмоции, прочно в них поселившиеся. Я смотрела на Андрея Ивановича, мне больше не было страшно смотреть на него в упор. Я больше не отводила взгляда, я не боялась того, что он мог прочесть в моем взгляде двусмысленность. Пусть знает, ведь он все равно обо всем догадывался.
Только из-за этого, соврала я, а потом поднялась с постели, Я поеду в аптеку, врач выписал препараты, которые помогут вам.
Я постояла еще несколько секунд, а потом отважилась задать мучивший меня вопрос:
Где вы так промокли? Почему вы провели под дождем столько времени, что даже умудрились заболеть? Неужели вы, взрослый человек, не могли догадаться о том, что ливень и ветер могут вас подкосить?
Андрей Иванович покачал головой:
Ты всегда любила задавать лишние вопросы. Этот вопрос тоже лишний. Или в аптеку.
Меня вежливо послали по всем известному адресу. Я не стала допытываться, потому что понимала, что Андрей Иванович под страхом смерти не расскажет мне того, что не хотел рассказывать ни при каких обстоятельствах.
Весь день мой свекор провел в постели, а я по часам носила ему лекарства и постоянно мерила температуру. Андрей Иванович не сопротивлялся, он полностью отдал заботу о своем здоровье в мои руки, и это несколько приободрило меня и придало уверенности в собственной нужности. Оказывается, я не только хорошая и верная жена, но еще и отличная хозяйка и почти что медсестра.
К вечеру температура опять поползла вверх, а я злилась на своего мужа, променявшего заботу о собственном отце на какую-то сомнительную подработку. Еще больше я напугалась, когда увидела, как побледнело лицо моего свекра, в какой-то момент мне даже показалось, что он бредит. Я наклонилась к нему ближе, чтобы расслышать слова, беспорядочно срывавшиеся с его губ, но в тот момент, когда я наклонилась к его губам максимально близко, мужские руки крепко прижали меня к себе. Я лежала на груди у Андрея Ивановича, от его кожи исходил такой, жар, что мне стало душно, как в сауне. Я слышала, как колотилось в груди его сердце, и мне стало страшно из-за мысли о том, что он может умереть от гипертермии прямо в моей квартире.
Его руки начали шарить по моему телу, и спустя некоторое время я поняла, что Андрей Иванович меня раздевает. Я попыталась сопротивляться, но даже болезнь не поспособствовала тому, чтобы лишить моего свекра последних сил. Он настойчиво стягивал с меня футболку, в которой я по выходным ходила дома. Футболка была старой и растянутой, а я была так сильно возбуждена и слишком плохо соображала для того, чтобы противиться отцу своего мужа.
Губы Андрея Ивановича начали блуждать по моей шее, а руки с огромной силой прижимали к себе. Я гладила его кожу, покрытую капельками пота в борьбе с высокой температурой, я пыталась запомнить каждую секунду в объятиях этого мужчины.
А еще я не до конца понимала, осознает ли сам Андрей Иванович то, что делает. Я ответила на его поцелуй, и снова наши языки сплелись в каком-то диком танце. Низ живота у меня ныл от возбуждения, а свободной рукой я скользнула вниз, нащупала огромный бугорок под одеялом, выпиравший наружу и символизирующий яркое мужское возбуждение. Член моего свекра был большим, жаль было, что Кирилл не унаследовал от отца и размер, и способность возбудить меня в одну секунду.
Я понимала, что еще несколько секунд, и я отдамся Андрею Ивановичу, испытаю ярчайший оргазм, а потом, возможно, буду жалеть о содеянном. Однако, мой мозг работал во вред мне: я слишком сильно хотела этого мужчину, чтобы остановиться сейчас несмотря на его болезнь и на то, что он был отцом моего мужа.
Дотронься до него, пробормотал Андрей Иванович, и это была одна из немногих фраз, ставших мне понятной в бессмысленной болтовне свекра.
Я нырнула рукой под одеяло, потом прикоснулась рукой к вставшему члену. Он был готов вырваться из туго стягивавших его трусов, и я решила помочь вставшему мужскому органу освободиться из оков нижнего белья. Член тут же с благодарностью выпрыгнул наружу, и в мою руку уперся горячий пульсирующие орган, от одного прикосновения к которому я была готова кончить сиюминутно.