Ну, что? торопит его Сыч. Какая моя задача?
Твоя задача устроить свару между бойцами двух школ. Как говорили пращуры, «инцидентис».
Двух школ? Вы же вроде сказали, что турнир надобно провести в одной школе, этой «Непорочной девы», не понимал Сыч.
Да, именно так, но турнир должен быть открытый, в котором дозволено будет принимать участие всем.
А, теперь понял, кивал Ламме.
А чтобы нам быть уверенными в том, что еретики из фехтшуле «Арсенал» придут участвовать, мне придётся раскошелиться, продолжал свою мысль барон. И посему за победу в первой дисциплине меч и кинжал ты назначишь в приз золотой кубок.
Ишь ты, не жирно ли? восхитился его помощник.
Жирно, конечно, дорого, да делать нечего, вздыхал Волков. Ещё назначишь призы второму, третьему и четвёртому бойцам. А ещё призы по сто талеров в дисциплинах меча и баклера, молота и алебарды. Узнаешь про аренду зала Такие турниры идут, как правило, два дня; нужно будет арендовать зал, а для почётных гостей придётся купить вина хорошего, сыров, сладостей и прочего. Привезти туда мебель для них же. Кресла, столы.
Это же какая прорва денег надобна! сокрушённо качал головой Фриц Ламме.
Прорва, соглашался барон. Хорошо, если в тысячу уложимся.
Моя-то затея куда дешевле была, продолжал Сыч.
Верно, только очень уж груба она; пойми ты, палкой, ножом и пятьюдесятью монетами нам здесь не обойтись, непросты тут людишки, непросты Нас сразу горожане раскусят и выпрут из города с боем, да ещё герцогу на меня нажалуются, меня же выставят виновным. Так что пойдём путём длинным и дорогим, но зато похожим на правду.
Ну, как знаете, только денег мне ваших очень жалко.
А мне ещё жальче, сказал генерал и продолжил: Поедешь на Собачью улицу кстати, купи себе мула или мерина Негоже тебе, богатому купцу, пешком ходить.
Эх, я коня хочу, мечтательно произнёс Сыч, у меня же в Эшбахте конь. Ну, вы и сами видали.
Слышишь, ты Фердинанд Константин, вспомнил генерал. купчишки на конях не ездят. Так что мул или мерин, да и тот чтобы небольшой.
Понял, понял, заверил его Ламме.
Так вот, поедешь на Собачью улицу и найдёшь лавку Хольца он торгует посудой и украшениями и купишь у него главный приз.
Ага, и что? Там у него есть кубок? догадался Сыч.
Точно, говорит Волков, купи тот кубок, но торгуйся с ним за каждый талер. Купишь, так езжай в фехтшуле. Узнаешь, кто там старший, и скажешь, что желаешь устроить турнир.
А вдруг откажут? сомневается Ламме. Скажут, не надобно нам такого, ступай с Богом.
Эх, Сыч, иногда кажешься таким умным, а иной раз дурак дураком! Волков смотрит на него с упреком. Это всё равно как если ты к мельнику привёз зерно и попросил его смолоть, а тот ответил, мол, не надобно мне, ступай с Богом. Нет, не должны тебе отказать, каждой такой фехтшуле нужны ученики: и хорошие, и плохие. Они же туда деньги приносят, чем известнее школа, тем больше учеников в ней, а что школе приносит известность?
Турниры, что ли? догадался Фриц Ламме.
Турниры, конечно. Придёшь, так тебе там ещё и порадуются, что ты им денег принёс. И учителя, и ученики, и хозяева. Все деньгам будут рады. Так что договаривайся на ближайшую субботу; как договоришься, езжай и найди городских герольдов. С ними тоже не скупись, пусть до самой субботы на весь город раструбят, особенно пусть упирают на большие призовые. Чашу золотую у тебя заберут и выставят в школе на обозрение как главный приз. Пусть людишки в школу ходят и смотрят.
Сыч кивал головой: дескать, да, да, всё понял. Но вид у него был немного испуганный или обескураженный, видно, не готов он был к такой задаче. И Волков, видя это, ему говорил:
Ну, Фриц Ламме, чего ты? Ты же за реку к горцам ходил, не боялся; чего сейчас лицом бледен?
Ну, к горцам Там всё проще было. А тут чаши, герольды, фехтшуле разные, всё непонятно, всё впервой.
Всё это ерунда, купчишки не умнее тебя будут, а за такое берутся без сомнения. Устраивают и городские фехтовальные турниры, и даже большие турниры рыцарские, на которых не брезгуют бывать знатные рыцари и даже князья. Чего тебе бояться, ну чего?
Ох, вздыхает Сыч. Даже и не знаю
Вот и не думай лишнего, просто делай. Главное не забудь.
А что главное? Ламме стал внимателен.
Главное когда почувствуешь, что народец уже готов твои денежки заполучить, скажи, что желаешь, чтобы судьи все были веры истинной.
То есть чтобы среди судей не было еретиков? уточнил Сыч.
Именно; скажи, что не очень доверяешь лютеранам но только не вздумай их хаять, Волков сделал на этом ударение. Без злобы и без лая, просто ты не уверен, что лютеране могут быть честны.
Ага, помощник всё запоминал. Значит, на лютеран не злобствовать, но просить, чтобы среди судей их не было, дескать, нечестны они.
Да.
Так, Сыч был очень серьёзен. Ну а что мне делать, с чего начать-то хоть? Куда пойти поначалу?
Для начала встань пораньше и купи себе мула, ты же богатый купец, что на прихоти свои может потратить тысячу талеров
Но тут Сыч его перебил, не дав договорить:
Так, может, всё ж коня?
Не вздумай туда на коне ездить. Купцы на конях не ездят. Кони это расход лишний. А они денежку берегут. Даже богатые. Так что покупай мерина, а лучше мула, как я и говорил.
А что же я богатый купец, а без слуг?
Всем говори, что все слуги воры, и ты своего последнего две недели как погнал за воровство. Теперь вот нового ищешь, да пока не нашёл, так как город чужой, народа здешнего ты не знаешь, а без рекомендаций брать никого не хочешь, так как опять же все воры вокруг.
Вот эдакий вы ловкий, экселенц, восхитился Фриц Ламме, вот на всё у вас уже ответ готов, про что ни спроси. Ну ладно, куплю мула с седлом, а дальше что?
Потом езжай на Собачью улицу, купи чашу, только торгуйся.
Ага, поторгуюсь, а дальше?
Дальше с кубком езжай уже по делу. Фехтшуле «Непорочной девы». Зайдёшь, спросишь, кто тут старший, а как ответят тебе, сообщишь, что приезжий купец, имя своё прекрасное назовёшь и скажешь, что желаешь провести турнир.
И всё?
Волков поднялся со стула.
И всё, дальше тебя как рекой понесёт. Как уговоришься с мастерами в школе, так иди к герольдам, заплати им, чтобы оповестили город про твой турнир. Вот и всё Дел-то
Уж так не говорите, всё ещё волновался Фриц Ламме.
Ладно, пора мне, барон похлопал по мешку с серебром, деньги с собой бери, тут не оставляй, как разойдутся, я еще занесу.
Экселенц? Сыч вытаращил на него глаза. Вы, что, уходите уже?
Время уже за полночь, а у меня ещё дела. Не до утра же мне у тебя тут сидеть.
У меня столько вопросов к вам, экселенц Дело-то непростое.
Волков уже не слушал его, но решил всё ещё раз повторить:
Не забудь: встанешь пораньше, поедешь купишь себе мула, позавтракаешь и поедешь на нём за чашей, торгуйся за неё как следует, торгаш знатный сквалыга будет, сразу не уступит; а уже с нею поедешь в школу и там обо всём договоришься. Не бойся, ты же Фердинанд Константин Зальцер, торговец ячменём, лесом и углём из Фринланда, а не какой-нибудь Фриц Ламме из Эшбахта, у тебя всё получится. Главное, не забудь настоять, чтобы все судьи на турнире были истинной веры.
Уж попробую не позабыть, сомневался, вздыхал и крестился Сыч. Ну, дай-то Бог. Дай-то Бог.
А Волков сделал то, что делал очень редко он протянул своему верному помощнику руку:
У тебя всё должно получиться, Фриц Ламме. Другого пути у нас просто нет.
Да я уже понял, уж постараюсь, отвечал Сыч, вставая и крепко пожимая руку господина. А когда теперь встретимся?
Завтра же в это время и приеду, жди меня, откроешь сам, чтобы хозяйка меня не видела.
***
Ночь-не ночь, а дела сами себя не сделают. И как всегда: в сытые и спокойные дни сон к нему мог не идти до полуночи, а тут на тебе и навалилась усталость, как раз когда время пришло действовать.
Приехал в казармы, а там, несмотря на ночь, веселье: прямо в караульной вино рекой, а за главного за большим столом восседал не кто иной, как полковник Игнасио Роха. С ним за столом пьянствовали ещё два ротмистра и один старый сержант Шеторд из Эшбахта, знакомый барону ещё по кампании против горцев. Все были изрядно пьяны и веселились от души. Ну, кроме сержанта, который, как увидал генерала, так сразу стал серьёзным, несмотря на хмель.
О, господни генерал, Роха встал с лавки и едва не повалился на пол, чудом устоял на своей деревяшке. Он радушно распахнул объятья. Друг мой, давай выпьем, он тут же обернулся к своим собутыльникам. Скажу я вам, господа, что господин генерал ого какой не дурак выпить! Я его ещё молодым помню! Ох и проворен был наш генерал. Ох и проворен
Что ты несёшь, чёртов пьяница?! разозлился на старого товарища генерал. Он ночь не спал, дела в городе шли к опасному концу, нужно было срочно что-то предпринимать, а эти олухи от ленивой казарменной жизни стали пить по ночам. Странно, что ещё девок не приволокли в расположение. Что ты тут устроил, старый мерзавец?!
А что такого? искренне удивляется полковник.
Убирайтесь все отсюда! рявкнул Волков, он оборачивается к людям, приехавшим с ним. Хенрик, найдите мне капитана Вилли.
Фолькоф, идиот Роха ещё и усугубляет положение, при всех так нагло фамильярничая с генералом. Что ты в самом деле взъелся? Ребята сели немного выпить, что тут такого?
Уберите его отсюда! орёт генерал, и пара солдат буквально силой, под руки, уволакивает полковника из караульной, хотя тот всё бубнит и что-то пытается объяснить генералу.
Волков же садится за стол и смахивает с него на пол объедки, отставляет от себя глиняные стаканы с остатками крепкого вина. Кажется, это портвейн.
Возвращается Хенрик и докладывает:
Капитан Вилли сегодня ночует не в казарме.
Вот как? У него, что, так много денег, что он может позволить себе квартиру в этом дорогом городе? раздраженно спрашивает генерал.
Да нет, он завёл себе бабёнку, отвечает фон Флюген и улыбается. У неё и спит.
Хенрик смотрит на юнца с раздражением, кажется, он хочет влепить ему затрещину: не болтай лишнего, дурак!
Но слова уже сказаны. От злости у генерала перекосило лицо, он смотрит на Хенрика и выговаривает тому:
Найдите мне любого трезвого офицера! Немедленно! и прежде, чем оруженосец ушёл, успевает добавить: И ещё Вайзингера, он должен был ждать меня тут.
Но как раз хранителя имущества герцога искать не пришлось.
Я здесь, господин генерал, произнёс тот за спиной у Волкова.
Хельмут Вайзингер был заспан, а костюм его был помят; видно, в пирушке он не участвовал, а спал где-то рядом и от шума проснулся и пришёл в караулку.
А, вы тут? Волков чуть успокаивается. Показывает хранителю имущества на лавку рядом с собой. Идите сюда, садитесь.
Да, господин генерал, Вайзингер садится на указанное место. Спасибо.
Волков смотрит на него внимательно, а потом вдруг спрашивает:
Послушайте, Вайзингер, вы говорили, что у вас тут семья, дети А у вас тут есть какое-нибудь имущество? Я имею в виду недвижимость.
Несколько секунд пройдоха не отвечает, думает, что сказать, а генералу его ответ уже и не нужен. Ему всё ясно если бы ничего не было, хранитель ответил бы сразу: нет я снимаю жильё. Поэтому Волков продолжает:
Значит, что-то у вас есть.
То в приданое за жену получено, начинает мяться Вайзингер, Квартирка в доме на улице святого Андрея. Она маленькая, ютимся.
После этого у барона укрепляются сомнения, что этот человек верен гербу Ребенрее. Нет, конечно, никаких поводов сомневаться у него не было, был бы хоть один повод он и разговоров с ним не вёл бы, но это жильё Теперь генералу не было ясно, какое будущее выберет этот человек останется ли предан герцогу или надумает жить в городе после того, как тут всё изменится. И тогда Волков произнёс:
А вы знаете, что скоро в городе могут произойти перемены?
Перемены? не понял хранитель имущества.
Да, продолжал барон. Возможно, что город вскоре изменит свою юрисдикцию, он внимательно глядел на Вайзингера.
А, так вы о том, что к городу вскоре придёт ван дер Пильс? спокойно уточнил тот.
И это спокойствие очень удивило генерала.
Так вы про это тоже слышали?
Конечно; об этом на каждом рынке каждая торговка судачит, -теперь удивлялся уже хранитель имущества. А разве вам ваши шпионы о том не сообщали?
И генерал не сразу нашёлся, что ответить.
Глава 11
А тут как раз вернулся Хенрик с ротмистром арбалетчиков Кальбом; старый вояка ничему не удивился, только спросил:
Что прикажете, господин генерал?
Дежурному офицеру стало нехорошо, отвечал ему Волков, подежурьте, ротмистр, до утра, до прихода полковника Брюнхвальда.
Ротмистр Кальб только хмыкнул и сказал: «Как прикажете, господин генерал»; и, поняв, что торчать рядом с людьми, которые сели за стол пошептаться, не нужно, пошёл пройтись по казармам, посмотреть, не дымят ли печи или ещё что не приключилось.
А генерал вернулся к теме, что не в шутку его тревожила:
Так, значит, народ говорит, что ван дер Пильс вот-вот придёт?
Ждут, ждут, почти шепчет хранитель имущества. Ещё с осени, и все очень грустили, когда он не смог дойти до города.
То есть с осени, а сейчас, Волков начал понимать, что Вайзингер и сам толком ничего не знает о происходящем за рекой накоплении оружия, поэтому ничего такого ему не сказал. Сейчас что говорят когда придёт еретик? Слышали вы что-нибудь о том?
Слышал, слышал, я о том и в Вильбург писал неоднократно, так и писал, что ждут здесь этого ван дер Пильса ещё до Пасхи.
Ещё до Пасхи? чуть удивлённо переспросил генерал. И стало ему очень неприятно от пришедшей в голову мысли.
«Чёртов пройдоха фон Виттернауф. Даже не соизволил мне о таких ожиданиях сказать. Ни словом не обмолвился, что тут еретика ждут так рано. Почему? Не хотел пугать, что ли? Или не верит в подобный поворот? Или думает, что я удержу враждебный город, набитый еретиками, с шестью сотнями людей, когда под стенами будет стоять войско ещё из пяти тысяч еретиков? А может быть, и вовсе из десяти? от злости он сжимает губы в нитку. Что герцог, что его барон Жулики, пройдохи, вечно хитрят. Иметь с ними дело всё равно что играть в кости с трактирными мошенниками».
Хоть и злился он опять на своего сеньора и его ловкого министра, но всё сейчас услышанное, всё понятое ещё больше укрепило его во мнении, что решение принято правильно и что ему нужно было действовать быстрее.
Мне нужны эти ваши знакомцы, после всех неприятных раздумий как-то сразу начал генерал.
Знакомцы это, Вайзингер не понимал.
Ну, эти ваши тачечники и братья Вязаные колпаки. Хочу с ними встретиться. И так, чтобы о том больше никто не ведал.
И тут, в первый раз за всё время, что Волков знал хранителя имущества, тот заговорил без присущей ему елейности и вкрадчивости. Заговорил с бароном едва ли не как с равным:
Если полагаете, что они помогут вам устроить в городе свару, то ошибаетесь, не будут тачечники вам помогать, и Колпаки не будут; я вам говорил, что они недовольны городскими порядками да, недовольны, но это потому, что у них на всех в сенате всего один сенатор. И их самих ценят не больше, чем золотарей. В остальном у них всё хорошо. Может, рядовым жителям коммуны тут и тяжко жить, и человеку, с утра до вечера таскающему тачку, тоже, но главы гильдий живут неплохо. Очень неплохо, уверяю вас.
Но вы же говорили, генерал снова почувствовал приступ раздражения. Только теперь он смог бы дотянуться до его источника. Авось не герцог и не министр, вот он, тут, перед ним сидит. Только руку протяни. Но руку ему протягивать не пришлось. Вайзингер продолжил:
Я знаю, какой человек вам нужен.
Знаете?
Да, есть у меня один такой знакомец. Как раз такой, какой вам нужен.
И кто же это?
Я скажу, но сначала вы мне объясните, что вы хотите сделать, всё так же твёрдо продолжал Вайзингер.
Но барон лишь усмехнулся ему в ответ и восхищённо потряс головой: да ты обнаглел, братец.
На что хранитель имущества отреагировал абсолютно спокойно:
Понимаю вас, понимаю. Ваше недоверие вполне обосновано, а после продолжил: Я в этом городе уже давно, уже женился тут и обзавёлся детьми, но за всё время меня ни разу не пригласили на городской пир, а ведь я представитель герба Ребенрее. Могли бы из уважения к герцогу позвать. Но нет Меня за глаза называют холуём курфюрста. И мою жену обижают иной раз. Так что, когда вы спросили, имею ли я здесь недвижимость, я сразу сообразил, куда вы клоните. И скажу вам прямо, меня с этим грязным городом ничего не связывает.