Тася не выдержала напряжения сломалась. Перемахнув, как паркуристка, через парту в проход, просеменила в конец кабинета. Всё было странно, слишком быстро и странно! Понимая, что сделает только хуже, если приблизится к подруге, заняла первый попавшийся стол. Мгновением позже едва не шарахнула по нему кулаком. Ведь Остап, как ни в чём не бывало, повторил её маршрут и опять записался в соседи. Внезапно и остро захотелось стереть его снисходительно-издевательскую улыбку классическим хуком в нос. Чтоб с хрустом сломанных костей и брызгами крови. Чтоб на своей шкуре испытал в ближайшие пару недель, какова участь урода. Вместо этого бесхребетная пацифистка снова встала, теперь с намерением сбежать домой.
Что за суета? Взявшаяся буквально из ниоткуда Груша прошаркала к своему креслу. Сели все. Тася, села.
Тася опустилась медленно и тяжело, как на электрический стул. Накинула капюшон, положила голову на парту. Новенький наслаждался происходящим. Наслаждался причудами таинственной незнакомки. Из розовых облаков обратно на грешную землю его позвал голос преподавательницы.
Надо же, новое лицо?
Остап Апин. Переведённый. Документы ещё не пришли, а пропускать не хочу. Ничего ведь?
Груша, молодая, симпатичная и строгая, приспустила очки.
Ничего Конечно же. В общем-то, таково было негласное правило высшего образования. Любой желающий мог зайти в университет и послушать лекцию. Хотя даже тех, кто обязан здесь быть, поганой метлой не загонишь.
Только что радушная душка. Теперь мрачная стерва, какой её знает весь университет. Кажется, её крайне смутила собственная вольность. Попыталась реабилитироваться в глазах студентов:
Инженеры! Ау! Я понимаю, событие, но, может, уже на меня посмотрим? Сегодня, как вижу, аншлаг. Передайте своим: кто не пришёл всем два. Итак, первый вопрос: «Методы асимптотического и нелинейного анализа». Давай, Марин. Вещай.
Названная ударила по парте.
С*ка, да почему я?!
У Остапа от удовольствия мурашки пробежали по спине.
Глава 3 Закладка деньгами
Последние дни кишечник давал сбои. Все болезни от нервов, так говорят. Ещё говорят, проблемы с пищеварением симптом непринятия жизни как таковой. Звучит занятно, правда, лечить голову дорого, некогда и чревато. Рассудив, что собака зарыта всё-таки в питании, Тася по дороге в университет вместо просмотра коротких видео третировала Google. Всемирная паутина устами врачей-публицистов порекомендовала чаще употреблять кисломолочные продукты и налегать на свежую зелень, особенно в межсезонье. Потому, скрепя сердце, вместо любимых картофельных чипсов со вкусом рёбрышек гриль студентка купила картофельные чипсы со вкусом сметаны и лука.
На большой перемене Тася обедала в одиночестве за предпоследней партой. Конечно, пара человек находилась в аудитории вместе с ней. Обсуждали что-то меж собой, время от времени восклицали и шутили. Здесь не школа бояться за свой сухпаёк незачем. Хотя, даже в те годы никто особо к Тасе не слетался, приметив у неё пачку сухариков или энергетик. Мало кому хотелось есть оттуда, куда она совала пальцы, и касаться губами жести, с какой пила она. И теперь, уже взрослая, дурнушка спокойно уплетала один хрустящий ломтик за другим и читала смешные картинки в телефоне, сменяющиеся одна за другой. Погружалась в каждую шутку, точно в великую мудрость. Улыбки выходили дёрганными и спадали моментально. Наскоро покончив с перекусом, второкурсница выкинула опустевшую пачку чипсов в корзину и выскочила в коридор.
Редкие студенты ошивались здесь. Во-первых, филиал университета в семидесятитысячном городе одним своим названием акцентировал внимание на характерной малолюдности. Во-вторых, все эти деятели науки и её заложники в столовой сейчас воевали за последнюю сосиску в тесте. А на четвёртом этаже корпуса тихо и хорошо.
Рваный, скрученный по краям линолеум мягко проминался под ногами. Стены, исчерченные мазками царапин и потёртостей, светились солнечными прямоугольниками деревянных окон. От тепла усилился щелочной запах ДСП3, с которым с недавних пор у Таси и ассоциировалась родимая «шарага». Шлейф туалетной воды либо выдохся, либо перебился ароматизаторами снеков, въедливыми, как табачная гарь. Девушка вышагивала стройно едва ли не по-солдатски. Сосредоточенное выражение лица могло свидетельствовать о большой философской дискуссии в этой светлой голове. На самом деле там гулял ветер. Всё внимание направилось на трактовку собственных ощущений.
Палец ноги лип к обувной стельке знать, в носке дырка. Джинсы держатся на одном лишь честном слове утром следовало надеть ремень. Вроде даже новость, что штаны стали не по размеру, совсем не порадовала. Одного взгляда в зеркало хватало, чтоб и не помыслить о хорошем. Да и не до того совсем. Потому что прямо сейчас на лоскуты рвалась душа. Медленно и неотвратимо расползалась по швам, как та же юбка-карандаш размера S на широких бёдрах Груши. Как бы сильно Тася ни стискивала челюсти не могла прекратить расцветающую в груди боль. Из щелей опять вырвались крюки паранойи. Выстреливая один за другим, они цеплялись за ключицы, клавиши рёбер и тянули к земле.
Тусклые глаза совершили оборот. Девушка хмыкнула, придержала себя за плечи. Пока контролируемо. Хотя крайне, крайне неприятно. Изо дня в день приступы учащаются и усиливаются. Иногда кажется, оно не уходит, а ослабевает и одной свистящей нотой непрерывно дребезжит в эпицентре сознания. Соседка по комнате, застукав за поглощением валерьянки перед сном, заботливо подсказала:
«Не надо! Она потом помогать не будет!»
Правда, зачем успокоительные потом, если плохо уже сейчас? Тася ущипнула себя за локоть, пообещала пропить полный курс, как велит инструкция.
«Ещё одна пара. Потерпи. Потерпи, пожалуйста».
Таясь, заглянула в аудиторию. Тася относилась к той категории учащихся, кто не пропускает ни одного занятия (не считая физкультуры). Потому знала наверняка Остап как сквозь землю провалился. Минула уже неделя, а тот его первый визит оказался единственным. Новеньким интересовалась Груша, но все руками разводили. На кафедре и не слыхали ни про какого Апина. Куратора группы не существовало в принципе, чтоб донимать со странным вопросом хотя бы его. Событие обсуждалось в маленьких кругах, да не то, чтобы бурно. Обсуждать-то, по-хорошему, нечего. Хотя девушки фантазировали много, время от времени косясь на его, судя по всему, избранницу. Не зло с пренебрежением, как на недоразумение.
Когда та пара по вышмату, на которую заявился Остап, наконец, минула, со звонком Тася пушечным ядром вылетела из аудитории. Перво-наперво спешила поговорить с подругой Мариной. Догнала. Примирительно коснулась плеча.
Слушай, я вообще ничего не поняла.
Да я тоже! вскипела красавица, одёргивая руку. Недовольная своей несдержанностью, прикусила длинный крашенный ноготь. Нетерпеливо застучала каблучком.
Он просто пошутил. Придурок. Забей, почему-то оправдывалась Тася.
Нет. Нет, ты забей, уже спокойнее ответила та, Ладно, извини, меня Артур ждёт. Пока.
Сегодня же Марины не было говорить не с кем. Отвлекалась Тася снованием по университету на переменах. Вроде остыла, прокручивая мысли о валерьянке. Всем существом желала её таблетку, чтоб рассосалась треклятая «паничка». Витая в облаках, добрела до очередного тупика коридора, где никого не было. Уже повернула назад.
Привет.
Вздрогнув, подняла, наконец, голову. Он возник буквально из ниоткуда. Соблазнительная полуулыбка и солнечные блики в болотных глазах, в золоте дня сияющих шартрёзом, подняли в животе горячую волну испуга. Тася дёрнулась вправо-влево, да, как это бывает, парень не нарочно зеркалил. Или же наоборот намеренно мешал пройти, но точно забавлялся по-киношному смехотворной ситуацией. Будто деревенея, студентка шагнула назад. Сипло выдохнула:
Ну отъ*бись же.
Вырвавшееся матерное слово из того, кто сквернословил лишь нечаянно, свидетельствовало об одном Тася в ужасе.
Да вы ох*ели все?!
Встречная брань едва не отрезвила. Загнанная в угол притормозила. Злая растерянность исказила идеальные мужские черты. Придала им неповторимого, живого очарования.
Уже помощи ни у кого попросить нельзя! Товарищи, называется.
Чего?!
Тася вжималась в стену, чтоб не так явно потряхивало. Смотрела куда угодно, но не на парня.
Я, если не заметила, новенький. Мне бы знать, что учим и с чем. Кто, откуда? Старосте не до меня. Подружка твоя послала на три буквы.
Интересно, почему? съехидничала Тася. Кроме них обратиться не к кому?
Остальные ходят-то через раз. Ты же вроде завсегдатая.
В воспоминаниях по новой разворачивался цирк, который Остап устроил неделю назад на вышмате. На роль уродца, может, Тася и подписалась давно, а вот клоунессой не нанималась.
Извини, неинтересно.
Оттолкнулась от стены и пошла в обход. Легко и непринуждённо Остап поймал её запястье, проворковал:
Так не бесплатно же!
Этого она не услышала. Резко опустилась на корточки, прикрылась свободной рукой. Черепаха славится неторопливостью, зато инстинкт защиты развит превосходно. Прячется в панцирь моргнуть не успеешь.
Града ударов не последовало. В общем-то ни одного удара. Девушка выждала секунду-другую на случай подлянки. Осторожно выглянула. С лица Остапа сейчас впору писать карикатуры. Смотрел на неё, как на круглую дуру. И был прав. Даже если всё-таки завербован теми, кого Тася с недавних пор пуще смерти боится, никто не станет устраивать мордобой в стенах университета. Даже конченные отморозки.
Тася поднялась. Он подтянул, помогая встать. Не отпустил. Хватка не давила тёплым браслетом заключила в плен без шанса на побег. Девушка не решилась испытать суставы на прочность не пыталась вырваться. Зрачки её сузились от солнца и прилива крови к голове. Как-то так вышло, внезапная угроза, которую придумала сама себе, сработала по схеме «клин клином». Испугала так, что хроническое беспокойство заползло куда-то в норку. Зато теперь, в неконтролируемой ситуации, в коей Тася оказалась впервые, тревога вырвалась из своего укрытия, свернула органы в узел и, так сказать, украла микрофон. Лучше всякого детектора лжи, с побочным эффектом в виде полушёпота:
Я боюсь тебя, бл*ть.
Расслабься, полоумная. На х*р ты мне нужна, заверил он с дружелюбной улыбкой, по-прежнему удерживая. Просто помоги. Объяснишь, распишешь всё. Один час твоей жизни. Скажем, десять тысяч тебя устроят?
Зубодробительный звонок завизжал, оповестив об окончании перемены. Отдел мозга, отвечающий за автономию дыхания, словно отключился. Горло защекотал холодок. Тася всё-таки осмелилась на зрительный контакт. Не похоже, чтобы Остап шутил.
Серьёзно?
Чё? он выгнул бровь. Пят надцать?
Та растерялась окончательно.
Отпусти.
Отпустил. Потирала запястье, собирала мысли в кучку. Дело пахло скверно. Только злых розыгрышей ей недоставало! Но новенький держался уверенно. Казался вполне нормальным, не считая его предложения. И страх, и всё остальное, но десять тысяч! Три стипендии за какую-то ерунду.
«С почасовой оплатой. Как проститутка. Вот уж да», уколола себя Тася, а вслух сказала:
Последняя пара. После неё.
Развернулась на пятках. Не услышав шагов за спиной, зачем-то озаботилась:
Идёшь?
Не. Аппетит разыгрался, проскочил мимо. Найдёшь меня.
В итоге, спустя час и сорок пять минут, он нашёл её первым. Едва седой не сделал, подкараулив за дверью женского туалета.
Да ты..! пропыхтела девушка, готовая разразиться гневной тирадой. Вот только десять тысяч. Десять тысяч
Давай, Тася, веди.
Два лестничных пролёта, старые двери с треснутым стеклом, и они в читальном зале. Здесь даже были люди. Очкарик за доисторическим пузатым компьютером и библиотекарь за стойкой, не таясь, читала эротический роман с ангелом и демоном на обложке. Скудная компашка никак не походила на группу поддержки или на заступников, в случае чего.
Хмурая и настороженная, Тася жестом пригласила за стол у окна, чтоб поймать последние лучи заходящего солнца. Без лишних предисловий предоставила схему расположения корпусов, заблаговременно нарисованную на паре. Выложила копию расписания, список литературы, позаимствованный у старосты. Сопровождала записи лаконичными пояснениями.
Это был её дебют как учителя, и теперь Тася волновалась. В трепете своём находила даже нечто от приятного. Как-никак, смена деятельности помогает отвлечься. При том никак не могла избавиться от перманентного смущения. Что кто-то видит её вблизи, что, возможно, чувствует дыхание. Подперев подоконник, на вытянутых руках тасовала бумажки, и руки эти предательски дрожали.
Переживала, что Остап в своих чудны́х идеях вознамерился развлечься на все денежки. Переживала напрасно. Хотя бы потому, что время всё шло, а о деньгах даже не заикался. Да и пялился на записи, как ребёнок на книжные иллюстрации. Очень быстро перестал притворяться хорошим слушателем. Зато не перебивал. Лексика Таси, к счастью, отмела надобность уточняющих вопросов. Просто наблюдал за рассказчицей, сперва украдкой, затем целенаправленно, с толикой мечтательности во взгляде.
Та старательно делала вид, якобы не замечает внимания. Но вот её монолог завершился, а на предложение оформить читательский билет ответа не поступило. Испытывая нарастающую боль в области солнечного сплетения, Тася натянула на голову капюшон, сжала ткань у виска. От ногтей пахло чипсами. Позор, неотъемлемый и неизлечимый, душил. Тревога подталкивала прекратить неловкую тишину абсолютно любым способом, а ум, как назло, не подсказывал ничего, кроме: «Вы любите хлеб?» и «В Рязани пироги с глазами».
«Опять про еду. Да какого хр*на?!»
Молчание тяготило и терзало одну лишь Тасю. Остап же, самоуверенный и сногсшибательный, без предупреждения сухо сказал такое, отчего все мысли и чувства её вынесло скопом:
У тебя просто идеальные зубы, ты в курсе?
Кинематографично медленно подняла глаза. Такому подвержены герои фильмов, когда у них за спиной стоит убийца с окровавленным тесаком. Но нет, не псих и не маньяк сидел в расслабленной позе и всё никак не мог отвлечься на что-нибудь другое, кроме внешности своей спутницы.
Улыбайся чаще, чем никогда станешь главной очаровашкой группы.
Её тупое замешательство не сбило с правдоруба спесь. Действительно, словно бы компенсируя многочисленные физические несовершенства, Бог наградил Тасю, что называется, голливудской улыбкой. Двумя ровными рядами от природы белоснежных зубов. Ни пятнышка кариеса, ни скола, ни пломб. На постерах с рекламой стоматологий человеческий оскал, выкрученный в графическом редакторе до перманентной белизны, больше пугает. Эта же девушка не привыкла демонстрировать единственную свою милую черту. С подругами смеялась они отмечали особенность с восхищением и завистью. Дантисты на профилактическом осмотре с укоризной спрашивали:
«Ну и зачем, здоровая, пришла?»
Остап надеялся Тася наградит за комплимент этой самой улыбкой. Вместо того загрустила. Не похвасталась жемчужной нитью, по которой ему именно здесь и сейчас страсть как захотелось провести языком. Длинный, как у отца, он много чего умеет, в том числе доставлять ни с чем не сравнимое удовольствие.
Остап зацепился за эту мысль, начал грезить наяву. Он учился искусству секса с другими девушками, а теперь, представляя на их месте Тасю, испытал такой прилив энергии, что затвердели сухожилия и свело мышцы шеи. Тут главное внезапность. Намертво припечатать губами. Руки выкрутить, чтоб не мешала. Углубиться до самых гланд, сделать больно К счастью, нижнюю часть разгорячённого тела скрывала столешница. Сосредоточенное лицо же никак не выдавало опасных пошлых затей только лёгкую досаду.