Сегодня не жди! крикнул из коридора муж.
Слышно было, как облегченно крякнула дверь, вытолкнув супруга на лестницу.
Прошло уже три месяца с тех пор, как муж заявил, что любит другую, но семью разрушать не желает. Три месяца с того самого момента, когда Вселенная выскользнула из ее рук, разлетевшись вдребезги. Долго потом она пыталась собирать старенькую Вселенную, в которой ей так хорошо жилось, изрезала в кровь руки и не только, да так и не сумела найти всех осколков. И по сей день не хватает порой то Туманности Андромеды, то Красного и Черного морей, то Его любви. Три месяца Матильда плакала почти непрерывно, а неделю назад поняла, что устала. И еще поняла, что муж никогда не полюбит ее обратно, несмотря на обещания психолога. Отношения плавно переросли в дружеские. Она стирала его шмотки и отжимала полезные для его здоровья соки. Терпела, когда он являлся в три часа ночи и укладывался возле наполовину пустой супружеской кровати на матрасике. Вместо отчаяния в душе образовалась пустота, огромное, ничем не заполненное пространство. Новая Вселенная не выстраивалась.
Телефон взвизгнул. Она выронила ложечку, которой вот уже минут десять размешивала свои печали в давно остывшем кофе. Подруга предложила встретиться в кафе напротив. Подруга слыла светской львицей, обожала дорогие кафе и не любила встречаться у кого-нибудь дома. «К тому же у меня аллергия на котов!» добавила подруга. Матильда задумалась о ком это она? О маленьком безобидном Камикадзе или о муже? Краситься Матильда не собиралась, но из халата и тапочек пришлось все же вылезти и влезть в джинсы, хотя она и не видела ничего предосудительного в том, чтобы выйти на встречу с любимой подругой в халате и тапочках. «Все-таки еще зима!» уговаривала себя Матильда, упаковываясь в старенькую шубу. Солнце снимало весеннюю пробу с города, поначалу осторожно, а потом все смелее дотрагиваясь теплым языком до блестящих окон и аппетитных сосулек. Мимо настойчиво проплывали красные шарики в форме сердечек. «Сегодня же день всех влюбленных! с огорчением вспомнила Матильда. Так нечестно! Зачем влюбленным особенный день! Им и так хорошо. Устроили бы лучше праздник для всех брошенных и разлюбленных».
Что у тебя с лицом?! вместо приветствия возмутилась подруга.
Забыла надеть! Прости! Матильда плюхнулась на стул, сердито поглядывая по сторонам.
А Тимка где?
Мама забрала на выходные. Она хочет, чтобы я как-то устроила свою личную жизнь.
И я хочу! Ты на себя в зеркало смотрела сегодня?! Накраситься забыла!
Матильда скромно промолчала о том, что сегодня забыла даже умыться.
Ты опустилась, продолжала бубнить подруга. Надеюсь, ты не начала пить?
Матильда мысленно покраснела, вспоминая вчерашнее мартини.
В нашем возрасте положено краситься и выглядеть на все сто!
А я на сколько выгляжу? На сто пятьдесят? угрюмо проворчала Матильда.
Ты ужасно! Тебе надо срочно найти денежную работу и нового мужа, в крайнем случае любовника.
Матильда усмехнулась. За соседним столиком сидел потенциальный крайний случай, скучающий мужик без кольца. Ох уж эти кольца! С недавних пор она ловила себя на том, что обращает внимание на мужские руки, а точнее на их окольцованность. Как она ненавидела себя за это! Собственное обручальное колечко Матильда не могла снять даже с помощью мыла. За двенадцать лет оно органично вросло в палец, обменявшись с ним клетками. А мужик напротив смотрел выжидающе и даже подмигнул. Она машинально спрятала правую руку с предательским кольцом и показала мужику язык.
Кругом столько мужчин! Тебе просто нужно открыться. Я тут читала одну книжку Ты должна сказать самой себе, что свободна и готова для встречи со второй половинкой! И она обязательно появится, то есть он. Но помни: множество мужиков станет увиваться вокруг тебя как мухи. И только один среди них твой! Один! Тут главное не ошибиться!
Потеплело то ли от горячего шоколада, то ли от солнышка за окнами Вот уже и лето. Матильда сидит в кресле-качалке на полянке. Кругом вьются мухи. «Как надоели!» отмахивается она от них полотенцем. А те все не отстают, норовя сесть на лицо, на оголенное плечо «Вот сволочи!» Матильда ловко прибила сразу пару штук. Испугалась: а вдруг одна из них ее мужчина, ее потенциальный супруг? Бросила полотенце, вскочила с кресла
Ты что? Очумела? Подруга схватила ее за руку. У психолога давно была? Да сядь ты! Люди смотрят. Ой, а вон тот, напротив, как пялится! Он, между прочим, на тебя глаз положил. Да сядь ты прямо и хоть лицо сделай!
Я же предупреждала, что дома его забыла! И потом, человек, наверное, смотрит на меня и думает: «Вот какие женщины бывают страшные ненакрашенные и даже без лица!»
Дура ты, Мотечка! Он на тебя не просто смотрит, а с интересом! Я же в этом понимаю!
Конечно, интересно, если женщина без лица!
Кретинка! Да ты у нас еще хоть куда! Одни глаза чего стоят! Между прочим, ты не страдаешь от недостатка мужчин рядом. Вот Женька твой, к примеру, чем не любовник!
Ничем он не любовник, никаким местом, рассердилась Матильда. Я тебе сотню раз объясняла, что у нас иные отношения. И еще у него жена имеется, и дети!
А вот это предрассудки, зашипела подруга. Это ты брось! Жена! Я же тебе его не в мужья предлагаю, а так легкий флирт. Ты хоть снова поверишь в красоту свою неземную! Не ценишь ты себя, Мотька!
Но Матильда себя ценила. И про то, что красивая, знала, и про глаза. Когда-то пару лет назад Игорек, в которого она была долго-долго и безнадежно влюблена, признался: «Ты, Мотечка, не такая, как все! Я когда не вижу тебя подолгу, так вроде и ничего, а как увижу с ума схожу. Глаза у тебя невозможные, зеленющие, страшно даже. Ведьма ты!» Не была Матильда ведьмой, а может, и зря. Сварила бы зелье приворотное и супругу вместо сока подсунула: «Пей на здоровье!» И не надо было бы каждый вечер матрас с кровати снимать, и все было бы по-старому. Она тихонечко хлюпнула носом и, прекращая воспоминания, резко отодвинула блюдце, чуть не скинув его со стола.
Три месяца Матильда боролась с ними, старательно заталкивая в пыльные ниши и полочки подсознания, но подлые то и дело выскакивали, подстерегая фотографией на стене или дорогой сердцу безделушкой. Если бы муж бросил ее по-настоящему, ушел насовсем, может, было бы лучше. Потому что сам он, бреющийся по утрам в ванной или храпящий на полу, на матрасе, являлся самым большим и ярким воспоминанием. Это называется «развод по-русски». Но прогнать супруга было выше ее сил. И потом, всегда есть надежда, а вдруг «Нет, к черту надежды!» сославшись на головную боль, Матильда попрощалась с подругой. Потенциальный муж посасывал молочный коктейль. И лицо его, заканчивающееся трубочкой, напоминало хоботок мухи. Муха плотоядно сопела, нащупывая хоботком очередное лакомство. «Не хочу!» прошептала Матильда, выходя на улицу, надеясь, что станет легче.
Легче не стало, но уличная суета немного отвлекла ее, поминутно обижая шариками-сердечками и плюшевыми медвежатами. На город нахлынуло полчище плюшевых медвежат: с розовыми ленточками, на розовых подушечках, парочками и поодиночке. Солнце внезапно скрылось, повергнув город в сырую морось. Матильда нырнула в туман, что было неплохо, потому что опять вернулись слезы. Смешно, она столько плакала за последнее время, что думала, слез больше не будет. Глаза иссушило, на дне образовался песок, который мешал и кололся, казалось, больше нечем было плакать, но тут из какой-нибудь щели выползало воспоминание, пусть даже самое коротенькое, и слезы рождались снова, бесконечными потоками выплакивая его.
Матильда плыла в тумане, считая медвежат. «Пятнадцать, шестнадцать двадцать Если я сейчас увижу хотя бы еще одного медвежонка, меня стошнит!» Вместо медвежонка она увидела скрипача. Одной рукой он обнимал девушку, а другой скрипку, прижимая обеих к груди. В его глазах читалось ожидание музыки, до надрыва, до плача. Скрипач поглаживал худенькую спину девушки, стараясь нащупать тревожными пальцами сквозь курточку, меж третьим и четвертым позвонком возлюбленной божественные звуки. «Вот! Вот! Сейчас!» Но звуки не нащупывались. Жалость к скрипачу, к самой себе мгновенно залила ту пустоту, что находилась внутри. Ей захотелось что-нибудь сделать, куда-нибудь броситься, закричать: «Да любите же меня! Ну хоть кто-нибудь!» А скрипач все обнимал и скрипку, и девушку. На его разочарованном лице плескались отблески огней неоновой вывески. Матильда подняла голову. «Приют брошенных и разлюбивших»!
У вас тут на вывеске ошибка. Должно быть написано не «разлюбивших», а «тех, кого разлюбили» заявила она не совсем уверенно старенькому швейцару.
Тот принял ее шубу, улыбаясь:
Нет-нет! Дело не в том, что вас разлюбили и бросили, а в том, что вы, вы САМИ разлюбили. Улавливаете разницу, дорогая Матильда?
Чушь! фыркнула она. И откуда вы знаете, как меня зовут?
Так на вас же, простите, написано!
И вправду, на стареньком свитере светились яркие буквы. Матильда прочла свое имя.
Проходите, проходите! Вас давно ждут!
Меня?
Именно вас! Без вас просто отказываются начинать!
Швейцар легонько подтолкнул ее к дубовой двери с позолоченной надписью «Конференц-зал». Блестящая ручка с радостью поддалась. В битком набитом зале сидели мужчины и женщины всех возрастов, одетые весьма странно. На одних деловые костюмы и рабочие комбинезоны, на других домашние тренировочные штаны или вовсе халаты. И у каждого на спине или на груди имя: Дарья Петровна, Анна, Семен Викторович, Олечка, Жорик
Садитесь скорее! Мы ждем! попросил со сцены импозантного вида мужчина в костюме белее летних облаков.
Но тут же мест нет!
Шутите! Для вас, милочка, всегда найдется местечко! Ну-ка, потеснитесь, сердечные!
Народ потеснился, Матильда села между Семеном Викторовичем и Жориком.
Итак, все в сборе! Мы начинаем. Сердечные мои! Всем вам давно стало понятно, что так больше продолжаться не может! Ну не может человек без любви! Так уж он устроен, таким его создал Господь. Мужчина воздел руки к небу и одарил всех теплейшей улыбкой. Улыбался Семен Викторович, лыбился Жорик, Матильда и сама улыбнулась, тая от наступившего наконец покоя. Но так уж произошло, что вас разлюбили, бросили. Случилась с вами такая неприятность. А вы сразу спасовали Семен Викторович вздохнул.
Опустились, озлобились. Некоторые даже за бутылку взялись
В наступившей тишине громко икнул Жорик.
Ну нельзя так, нельзя! Выступавший погрозил в зал изящным пальцем. Вы ведь созданы по образу и подобию Его! Вы ДОЛЖНЫ источать любовь и радость на земле! ДОЛЖНЫ любить всех и все вселенской любовью! И, поверьте, ваше чувство вернется к вам во сто крат!
Жорик толкнул Матильду локтем:
Клево!
А кто это?
Амур!
Так он же вроде маленький, голый и с крылышками!
Вырос, постарел, объяснила сидящая по другую сторону Семена Викторовича дама в халате. Взрослому голышом неприлично, вот костюм и выдали, а крыльев под костюмом не видать!
Тише вы, мешаете! зашикали на них со всех сторон.
Амур продолжил:
Очнитесь! Неужели вы всего лишь Его ошибка?! Но у Него не бывает ошибок! Значит, произошедшее с вами несчастье задумано. Оно необходимо вам для вашего же блага, для вашего духовного роста. Вот вы, к примеру, Семен Викторович, выросли бы так, если бы ваша жена не сбежала от вас к молоденькому художнику? Написали бы свое знаменитое полотно, которое выпрашивают сейчас парижские галереи?! А? Выросли бы?
Нет! крикнул вскочивший сосед.
А вокруг подхватили:
Нет! Куда ему! Хрена бы он написал, а не полотно!
Вот! обрадовался Амур. Значит, эта потеря была просто необходима! А вы, Матильда? Ну-ка, встаньте!
Матильда встала.
Три месяца рыдаете как безумная! Так почему бы вам не взять перо, бумагу и не сочинить нечто гениальное, бессмертное статью, очерк или даже роман?
Матильда удивилась: «А действительно, почему?»
Мир уже ждет вас, он предвкушает Пути Господни неисповедимы. Откуда вы знаете, что Он вам уготовил?! Вот вы сейчас мне скажете, что в свои тридцать шесть да с ребенком вы никому уже не нужны?!
Скажу! осмелела Матильда.
Не смешите меня! Амур рассерженно взмахнул руками. Да сотни мужчин с радостью примут вас и вашего ребенка! Примете?! крикнул он в зал.
Примем! Примем! Еще как! с готовностью отозвалось множество мужских голосов.
Слышите?! Садитесь, и пусть вам будет стыдно! Сердечные, не будьте эгоистами, порадуйтесь же за тех, кого вы любили раньше. Им хорошо! Прочувствуйте эту радость!
Откуда-то из-под потолка полилась музыка. Золотистый теплый свет охватил присутствующих.
Закройте глаза! Пусть вселенская любовь заполнит ту пустоту, что образовалась в ваших душах Откажитесь от привязанности. Отпустите своих бывших возлюбленных и откройтесь для новых
Матильда уже не слушала, засыпая, сладко покачиваясь из стороны в сторону.
Эй! Очнитесь! Пора! тряханул ее за плечо Семен Викторович.
Куда еще? недовольно зевнула Матильда.
Вперед, к своей второй половине!
Народ толкался у дверей. Молодые люди и девушки в одеяниях небесного цвета со списками в руках распределяли публику: «Вам в сектор А Фамилия? Кабинет 28. А ваша?» Матильда потолкалась вместе со всеми и послушно отправилась в зал, который назывался почему-то «сектором А». Люди, находившиеся в секторе А, были, несомненно, людьми творческими. Небрежная, но изысканная одежда, одухотворенность на лицах. Милая девушка ходила по залу, записывая на руке у каждого номер фосфоресцирующей краской. У Матильды оказался номер 33.
А что с нами будут делать? обеспокоенно повернулась она к стоящей рядом очаровательной старушке в льняной хламиде.
Нам помогут найти вторые половинки! обнадежила старушка. Мы сами не справились, растерялись. У нас не хватит ни сил, ни мужества на поиски. Теперь нам помогут, и мы обязательно будем счастливы. Вы, милочка, не волнуйтесь!
Но Матильда разволновалась, представляя, каким же образом ей помогут. И почему-то ей расхотелось быть счастливой. В это время старушка ринулась в первые ряды, потому что в зал вошел Амур:
Итак! Поздравляю. Очень скоро вы будете счастливы и влюблены!
А как?!
И где гарантии? послышалось из толпы.
Вот, девушка вам сейчас все объяснит. А я, простите, не в голосе. Трудно с вами, земными, говорить приходится, не привык я
Девушка поднялась на небольшой подиум:
Только не волнуйтесь! Все пройдет замечательно и легко, в три этапа. Каждый получит таблетку, которая избавит его от прежних привязанностей. Вы наконец обретете душевный покой. Затем будет проведен сеанс божественной терапии. Вы настроитесь на волну вселенской любви. А потом отправитесь домой, в течение непродолжительного времени встретите своего избранника или избранницу и обязательно влюбитесь!
А как мы узнаем, что это именно он или она?
Не бойтесь! Обязательно узнаете, почувствуете! И пусть вас не смущает ни возраст, ни социальный статус возлюбленных. Это будет именно тот человек, который предназначен судьбой, уготован Богом, тут уж кто во что верит!
Народ оживился, выстраиваясь в очередь, и Матильда машинально встала, сжала в руке выданную серебристую пилюлю. Во второй руке из ниоткуда возник пластиковый стаканчик с голубой жидкостью. Люди вокруг поспешно глотали таблетки, запивая их из таких же стаканчиков. Матильда не торопилась: «Интересно, а где же лук и стрелы и почему пилюля? Вот, значит, оно лежит на ладони, мое счастье, моя судьба. И очень скоро я встречу любимого. Какой он, кто он? Может, вон тот молодой человек с длинными волосами до плеч, который улыбается напротив? Нет, пожалуй, слишком молод» А слишком молодой человек тем временем подмигнул ей и проглотил таблетку. Мотя вспомнила мужчину из кафе, мужа в эластичных трусах и плюшевых мишек Сунула таблетку в карман джинсов и под шумок улизнула из сектора А.
Куда это вы? Что-то рановато! Швейцар сурово глянул поверх очков. Одну минутку. Я сейчас выдам шубку, только позвоню куда следует Он лихорадочно набирал номер на старинном телефонном аппарате.
Не надо шубы Я так!
Матильда не помнила, как выскочила из «приюта», как побежала по туманной улице, расталкивая прохожих. Не помнила, как добралась до квартиры, и только дома почувствовала, что дико замерзла. Стуча зубами и обнимая Камикадзе, еле дождалась, пока в ванну наберется горячая вода. Наконец она оттаяла, разомлела в зеленоватой пене, отгоняя от себя всякие мысли, не давая им нарушать дремоту. Сквозь сон услышала, как надрывается телефон. «Не пойду! лениво решила она, но потом подумала: А вдруг я кому-то нужна? Вон как переживают!» Выскочив из ванной, подбежала, схватила трубку.