Причём даже в 1950-х гг. в учебниках судебной медицины о циановых ядах упоминалось либо мимоходом, либо не упоминалось вообще. При этом действие стрихнина описывалось очень подробно, что легко объяснимо стрихнин использовался в медицинских целях и был сравнительно легкодоступен [в отличие от цианидов]. Даже практикующие судебные медики с большим опытом работы в первой половине XX столетия имели довольно смутное представление о том, когда и в каких частях трупа искать следы циановых ядов. Именно неполнота судебно-медицинских знаний того времени и привела к той весьма необычной коллизии, что описана в очерке «1909 год. Персональная бактериологическая война доктора Хайда».
Вообще же, цианистые соединения [цианистый водород, цианистый калий, цианистый натрий] получили известность в широких народных массах в качестве ядов только после Второй Мировой войны, когда эти самые «ширнармассы» узнали о том, что немцы снаряжали циановыми соединениями ампулы, предназначенные для использования в целях самоубийства. Таких ампул [разных размеров и конструкции] было изготовлено более 2 тыс. штук, они были распространены среди высокопоставленных представителей военного и политического руководства. Некоторые случаи самоубийств с использованием таких ампул оказались хорошо задокументированы, поскольку осуществлялись фактически на глазах свидетелей так, например, покончили с собою Геринг и Гиммлер. Союзники были впечатлены необыкновенной эффективностью яда в ампулах, поскольку даже неотложные реанимационные мероприятия оказывались неспособны продлить жизнь самоубийцы хоть на немного. При штатном применении ампулы с ядом смерть наступала в течение 2040 секунд, причём человек терял сознание в первые же мгновения после раскусывания ампулы.
Всё это вызвало огромный интерес специалистов к немецким ампулам с ядом, и союзники предприняли серьёзные усилия по изучению и восстановлению использованных немцами технологий. Как известно, в послевоенное время именно с использованием яда на основе цианового соединения КГБ успешно ликвидировал украинских националистов Ребета и Бандеру. Для их умерщвления применялся одноразовый газовый пистолет, от которого практически не существовало защиты яд попадал в кровь даже в том случае, если рот жертвы оставался закрыт [через слизистые оболочки губ, носа и глаз].
Судебно-медицинские аспекты выявления циановых ядов в трупе были изучены намного позже лишь к середине 1970-х. Разговоры о запахе миндаля, демаскирующем использование синильной кислоты [цианистого водорода], не вполне корректны очень часто этот запах не определяется. Серьёзной проблемой является активность циановых соединений, которые довольно быстро распадаются в тканях трупа. Даже при современном уровне развития судебно-химических технологий обнаружение отравления цианидами представляет собой серьёзную проблему [особенно по прошествии недели и более с момента отравления].
Страница из описания различных типов ампул с цианистым водородом, использовавшихся фашистами. В конце Второй Мировой войны по заданию руководства Третьего рейха было разработано несколько типов ампул с синильной кислотой [цианистым водородом]. Ампулы эти в зависимости от конструкции предназначались для скрытого крепления в деталях одежды [в воротнике или рукаве], ношения в специальном футляре или же размещения во рту. Гиммлер именно во рту скрыл свою ампулу, которая осталась незамеченной конвоем при двух первых обысках.
В силу всего, изложенного выше, использование цианистого калия для отравления Генри Гау в декабре 1928 г. представлялось чем-то крайне нетипичным. Расследование, обещавшее неожиданные сюрпризы, возглавил Малруни (Mulrooney), инспектор отряда детективов Департамента полиции Нью-Йорка, направивший на осмотр фабрики и поиск свидетелей группу из 50 полицейских в форме и в штатском.
Разумеется, водителям-«дальнобойщикам» были заданы вопросы о приметах преступника, напавшего на них. По рассказам Честера МакКолея и Элмера Мэйхема, человек, впустивший их внутрь здания, показался знакомым они либо видели его ранее, либо он сильно напоминал кого-то, кого они видели. Водители описали его как молодого, коренастого, русоволосого парня ростом под 180 см эдакий эталонный белый американец. На преступнике была надета форменная куртка, которая, по-видимому, принадлежала умершему к тому времени Гау, преступник просто снял её с вешалки, когда пошёл открывать дверь. В ней же, кстати, он и скрылся с места преступления. Впоследствии куртка была найдена в куче мусора на удалении около 200 метров от химзавода. То обстоятельство, что неизвестный убийца хорошо ориентировался на месте преступления и не запаниковал при появлении «дальнобойщиков», наводило на мысль о хорошем знакомстве убийцы с объектом и его криминальной опытности.
Опрос работников производства довольно быстро вывел на некоего Джеймса Бейкера (James Baker), прекрасно отвечавшего описанию, полученному от МакКолея и Мэйхема. Бейкер работал ранее охранником на химическом заводе, ставшем местом преступления, но уволился в середине ноября 1928 г. А через 3 недели охранником устроился Генри Гау, работавший прежде охранником в компании Эдисона, производившей электротехническое оборудование. Продолжая тянуть эту ниточку далее, детективы выяснили, что на той же самой фабрике работал охранником и Бейкер. И оказалось, что молодые мужчины [Бейкеру было 22 года, а Гау 29 лет] были хорошо знакомы и прекрасно ладили, поскольку прежде оба служили в военно-морском флоте.
Коллеги Гау и Бейкера в «Компании Эдисона» припомнили, что Гау упоминал, будто являлся старшиной дивизиона живучести подводной лодки. Бейкер о подобном не упоминал, но совпадений было слишком много для того, чтобы списывать их на обычную случайность. Поэтому первая версия следствия сводилась примерно к такой схеме: Гау сам впустил в служебное помещение убийцу, с которым был дружен, преступник его отравил, рассчитывая завладеть дорогостоящим оснащением химлаборатории, но появление «дальнобойщиков» спутало ему карты, и он предпочёл бежать, связав непрошенных гостей. Причём убийцей, как несложно понять, являлся Джеймс Бейкер.
Очевидно, этого человека следовало как можно быстрее отыскать. Удача вроде бы сопутствовала подчинённым Малруни уже во второй половине дня 28 декабря они нашли место проживания Бейкера и побеседовали с домовладелицей. Выяснилось, что подозреваемый 3 дня не показывался дома. Поскольку личные вещи Бейкера оставались в его комнате, там была устроена засада. Как несложно догадаться, никакого толку от неё не было, поскольку уже 28 декабря местные газеты написали как об убийстве Гау, так и о розыске Бейкера.
От соседей детективы узнали адреса магазинов, в которых подозреваемый делал покупки, и баров, где тот имел привычку выпивать в конце дня. Довольно быстро полицейские составили представление о круге и специфике общения молодого мужчины стало ясно, что тот в последние дни он находился в состоянии острого психоза. По словам людей, видевших Бейкера в последнюю декаду декабря, тот был странно возбуждён, говорил о том, что намерен кому-то отомстить, что из него получится настоящий гангстер, и вообще он крутой парень, который отыщет управу на всех недоброжелателей. Речь его была путаной, он, похоже, не совсем хорошо ориентировался в окружавшей его действительности и в целом своей речью и поведением производил пугающее впечатление.
Вечером 28 декабря один из начальников полиции Нью-Йорка Гровер Уэлен (Grover A. Whalen) сообщил журналистам, что правоохранительные органы разыскивают Бейкера в рамках расследования смерти Гау, и если первый желает очиститься от подозрений в свой адрес, ему надлежит как можно скорее связаться с полицией.
Как несложно догадаться, никто с полицией не связался, и Бейкер о себе никак не заявил.
Продолжая сбор информации о жизни убитого и его предполагаемого убийцы, детективы полиции Нью-Йорка выяснили детали, способные до некоторой степени прояснить характер отношений этих людей. Клара Гау, мать убитого Генри, проживавшая в Денвере и прибывшая в Нью-Йорк для того, чтобы забрать тело для погребения, передала полицейским несколько фотографий сына. Среди них была и фотография, изображавшая Генри Гау во время службы в подводном флоте. На той же самой фотографии оказался запечатлён и тут проницательные читатели сразу угадают правильный ответ и предполагаемый убийца!
Джеймс Бейкер и Генри Гау служили в одном экипаже и оказались знакомы задолго до декабря 1928 года! Полицейские отыскали сослуживцев обоих моряков, и оказалось, что их отношения были несколько специфичны. Дело заключалось в том, что Гау, будучи старше Бейкера по возрасту и в чине, взял над ним своеобразное «шефство». Кое-кто из моряков подозревал, что отношения эти имеют противоестественную природу, но прямых обвинений никто никогда в адрес Гау и Бейкера не выдвигал. Со стороны их можно было бы принять за друзей, но как казалось некоторым сослуживцам, природа этой дружбы основывалась на девиантном влечении.
Клара Гау, мать Генри, была потрясена необычными обстоятельствами убийства сына. Благодаря ей правоохранительные органы сделали очень важные открытия о скрытой подоплёке событий на фабрике Гуггенхаймов, хотя открытия эти вряд ли порадовали женщину.
Итак, былая дружба между убитым и убийцей служила основанием для предположения о мотиве преступления, не рассматривавшимся прежде. То, что после увольнения в запас Гау и Бейкер продолжали встречаться и даже работали в одних и тех же компаниях, свидетельствовало, как минимум, о сохранении вполне доброжелательных контактов между ними.
Вывод этот казался логичным и, как показал ход дальнейших событий, близким к истине. Вот только в реалиях 1929 г. он мало чем помог расследованию. Бейкера следовало обязательно отыскать, однако именно с этим и возникли проблемы. Молодой человек исчез в неизвестном направлении, и никто не мог подсказать, где именно он может находиться.
Как известно, для того, чтобы узнать будущее, полезно заглянуть в прошлое, и нью-йоркские детективы попытались, насколько это возможно, выяснить происхождение подозреваемого. Лица, знавшие Бейкера более или менее близко, сообщали, что, по его словам, тот родился и вырос в Техасе, но довольно рано сбежал из дома и связей с родственниками не поддерживал. Кто-то из свидетелей сообщал, что Джеймс ушёл из дома в 16 лет кто-то припоминал, что тот говорил о возрасте 14 лет где именно он жил в Техасе, не знал никто. Попытки отыскать семью предполагаемого убийцы оказались безрезультатны.
Чем занимался Бейкер после ухода из дома, выяснить тоже толком не удалось. Сослуживцы по военно-морскому флоту сообщали, что Джеймс производил впечатление бывалого парня, который объездил весь свет. Он рассказывал о портах в самых экзотических местах мира в Индии, на Филиппинах, в Европе, на побережье Африки при этом сообщал массу информации и деталей, о которых нельзя было узнать из книг или газет, вроде рецептов местной кухни, расценок на услуги припортовых проституток, качестве выпивки в барах и пр. Когда его спрашивали, откуда всё это он знает, Бейкер отвечал, что плавал по миру и бывал в этих портах лично. Для многих его сослуживцев, попавших в военный флот из районов в глубине Американского континента и увидевших океан совсем недавно, подобная осведомлённость казалась удивительной и недостоверной. Всё-таки Бейкер был очень молод, неужели он действительно сумел за несколько лет оплыть весь мир?
В конце концов, стало ясно, что правоохранительные органы не могут по-настоящему точно установить прошлое подозреваемого до его призыва на действительную военную службу. Если Бейкер и впрямь был моряком до того, как попал в военно-морской флот, то с большой вероятностью он сменил свою настоящую фамилию [и даже не один раз]. В условиях отсутствия в США чётко выстроенной паспортной системы сделать это можно было самыми разными способами и притом почти законно.
Это открытие, конечно же, оказалось для «законников» очень неприятным. Успешно начатое расследование неожиданно забуксовало и потеряло вектор. Непонятно было, где надлежит искать исчезнувшего Джеймса Бейкера, ведь коли тот действительно имел опыт работы в торговом флоте ещё до призыва на воинскую службу, то ему не составило бы большого труда устроиться на какое-нибудь грузопассажирское судно и отправиться за океан. В таком случае он мог находиться где угодно, и могли пройти годы, прежде чем он решил бы вернуться в США. А может и вообще решил бы не возвращаться!
Но даже если Джеймс Бейкер и не уплывал на другой континент, то от этого поиск его делался ненамного проще. Бейкер, легко скрывшийся от полицейского преследования, мог находиться где угодно.
Три недели полиция Нью-Йорка работала с местной агентурой, рассчитывая получить какой-либо выход на Джеймса Бейкера. Но к концу января 1929 г. пришло понимание того, что работа эта бессмысленна и подозреваемого таким образом отыскать не удастся. По крайней мере, сейчас.
Установочные данные на Бейкера были разосланы по более чем 2,5 тысячам подразделений правоохранительных органов, государственных и транспортных служб по всей стране [полицейским департаментам, службам шерифов, таможенным отделениям, пограничной охране, подразделениям охраны портов, службам безопасности железных дорог и пр.].
Если бы история на этом закончилась, то настоящая заметка никогда бы не была написана. Однако произошло то, что в реалиях того времени можно назвать чудом Джеймс Бейкер был найден. И найден там, где никто его особо и не искал.
В феврале 1930 г. полиция штата Мичиган разгромила полуподпольное питейное заведение в городке Фармингтон (Farmington), пригороде Детройта. Пивнушка маскировалась под букмекерскую контору [в стране действовал «сухой закон», и питейные заведения часто прикрывались вывесками разного рода ресторанов, бильярдных, букмекерских контор и т.п.]. Это заведение, помимо торговли контрабандным спиртным, было известно и тем, что там собирались, как принято выражаться сегодня, лица нетрадиционной сексуальной ориентации. Разумеется, заведение работало с ведома местной полиции, коррумпированной насквозь, но участие в операции полиции штата не позволило спустить дело на тормозах. А потому работники полуподпольной «лавочки» были задержаны и надлежащим образом допрошены.
Детективы тогда услышали немало необыкновенных рассказов, но один из них привлёк особенное к себе внимание. Работники заведения сообщили о некоем весьма молодом мужчине, появлявшемся в ночное время. Он много пил, был общителен, имел массу дружков, причём малознакомым людям представлялся разными именами. Он носил при себе пистолет, имел татуировки, вёл себя как бывалый уголовник, но его неумеренная болтливость разрушала образ брутального немногословного гангстера. Приметы его отлично соответствовали внешности Джеймса Бейкера, хотя с опознанием по фотографии работники пивнушки затруднились.