Александр Лис
Зона Смертников
Глава 1. СИЗО
Как ты меня только что назвал? спросил я молодого караульного спокойным ровным голосом.
Мы стояли друг против друга в коридоре тюрьмы. Я держал руки за спиной, как и полагалось послушному арестанту. Очевидно, этот, нахального вида, худощавый сопляк полагал, что разделявшая нас стальная решетка обеспечивала ему безопасность.
Как же он ошибался
В наше время вообще нет такой штуки как безопасность. А уж если имеешь дело с Добрым Дядюшкой, то уж извини, значит, ты как раз в самой, что ни на есть реальной опасности. Особенно если у этой опасности нет на руках наручников.
Петушок! караульный скривил губы.
Интересно, он сделал такой вывод, потому что я симпатяга? Многие сочли бы мое лицо слегка женственным. Но умные, то есть те, кто знали на кого я работаю, не стали бы делать скорых выводов. Ведь Добрый Дядюшка не позволяет глумиться над своей репутацией и жестоко наказывает наглецов.
Да, я красавчик и использую это на работе. Но только для прекрасной половины человечества. Что может обеспечить успех в выуживании информации, когда применение грубой силы нежелательно? Тут нужно обаяние, умение вести диалог и превосходный интеллект. А это как раз про меня.
Ты, должно быть, ошибся, сказал я как бы испуганно.
Я умею и актерский талант подключить, если требуется.
Караульный приблизился к стальным прутьям. Широкая и злобная ухмылка распространилась на все лицо. Ни дать ни взять придумал какую-то хохму. Вот только произнести ее он не успел. Ведь он уже сделал все, что я ждал от него оказался в пределах досягаемости.
В долю секунды моя рука схватила ублюдка сквозь прутья решетки и приплющила к ним. Его улыбка моментально трансформировалась в испуг и боль. Еще бы! Он круто приложился лицом о прутья.
Повтори еще разок, предложил я, недобро сощурив глаза. Слух что-то подводит.
Не дожидаясь ответа, я со всей дури вмазал ему кулаком свободной руки. Это было довольно мощно. Если бы я не держал его, он обязательно отлетел бы на пару метров назад. Но я держал и делал это крепко. А значит, он все еще был в моем распоряжении. Я мог продолжать воспитывать юного караульного за неопытность и чрезмерную наглость.
О да! За моей красивой внешностью скрывалась и сила. Еще одно полезное умение. Когда мое красноречие оказывалось беспомощным, в ход вступали тренированные мышцы и отработанные удары.
Аааааа, простонал сопляк. Помогите
Напарник наглеца, чуть старше и явно опытнее, стоял чуть позади него. Он ошалело смотрел на происходящее, но вмешиваться не решался. Еще двое, пожилых, давно служащих в этой тюрьме караульных хихикали позади меня. Я их не видел, но не сомневался, они тоже не планировали каких-либо действий.
Расслабься, я отшвырнул юного караульного. Сегодня Добрый Дядюшка прощает тебя.
В этот момент позади бедолаги появилась фигура начальника караула. Он был высокий и довольно толстый.
Что за хрень тут? повелительно спросил он своим басом.
Этот петух схватил меня! юнец выпятил в мою сторону указательный палец.
Что??? начальник нахмурился и уперся в меня своим взглядом.
Да! закивал тот. Его на губу отправить надо!
Слушаюсь, сержант Гумелюк, усмехнулся толстяк.
Эммммм, смущенно промычал тот, прижимая руку к начавшему синеть глазу. Я Гуменюк Через эн
Да какая разница?! начкар оттолкнул его и тот угодил обратно к разделяющей нас решетке. Я самодовольно сложил руки на груди. Начкар был свой человек. А его зарплата от Доброго Дядюшки была побольше той, что от государства, и к тому же не облагалась налогами.
Эй! возмущенно выкрикнул Гуменюк. Я тут жертва!
Во-во, хихикнул его начальник. Жертва дырявого гандона.
Правильно говорить кондома, поправил его Гуменюк, поспешно отходя от решетки.
Тебе виднее, хохотнул я.
Не лезь, петушилла! бросил он мне через плечо.
Охренеть! обалдевающе выпалил я. Ты что? Так ничего и не понял?
Слышь ты! он полностью развернулся и и, собственно, это была его очередная ошибка.
Начкар не стал больше болтать и долбанул юнца сзади. Вот это был ударчик. Вся мощь толстяка, сконцентрированная в затылок тщедушного парня. Его буквально вмазало в решетку передо мной, а потом еще и отрикошетило от нее.
Аааа!!! взвыл Гуменюк и обхватил руками голову.
Тебе что-то говорят такие слова как Добрый Дядюшка? почти не разжимая челюстей, проскрежетал начкар.
Тот ничего не ответил. Он бросил сначала на начальника, а потом и на меня взгляд полный боли и ненависти и ушел пошатываясь. Мы молча проследили как он ковыляет. По ходу движения, юнец негодующе бормотал что-то похожее на проклятья.
Ну что засранцы! рявкнул начкар стоявшим позади меня караульным. Вы собираетесь отпирать эту решетку и пропустить заключенного?
Я не стал поправлять начкара, но по правде на тот момент я не был заключенным, а лишь арестованным. Эта тюрьма была следственным изолятором, а не зоной и судьба тех, кто здесь содержался, еще не была определена окончательно.
Впрочем, о своем ближайшем будущем я был осведомлен вполне внятно.
Караульные принялись открывать металлическую дверцу, но начкар не унимался и торопил их.
Живее! Живее. Господин опаздывает на суд, а ему еще с адвокатом перетереть надо.
Калитка с легким лязгом распахнулась.
Руки за спину, лениво проговорил один из караульных позади меня.
Я подчинился и зашагал вперед. Следом за мной поспешил только один караульный, тот, что был напарником Гуменюка. Остальные остались на месте произошедшего инцидента.
Ну и какой дебил пошутил на Гумелюком? услышал я позади разозленный голос начкара.
Гуменюк, мысленно поправил я его. Он Гуменюк, а не Гумелюк. Я решил, что надо бы запомнить как зовут оборзевшего караульного. Тот явно так и не понял, с кем связался и кого посмел оскорбить.
Глава 2. Адвокат
Начкар был прав. Мой адвокат ждал меня. Я увидел своего судебного защитника возле проходной, где тот нетерпеливо прохаживался вперед и назад, сложив руки позади.
Тони, Тони!!! он драматично замахал руками, заметив мое приближение. Почему так долго, Тони? Суд начнется через считанные минуты. Нам многое нужно обсудить.
Изложите вкратце по дороге и дело с концом, ответил я, хлопнув своей ладонью по его, протянутой мне.
Почему конвоир только один? нахмурился он, глядя на караульного позади меня.
Тот начал что-то мычать, но я сам коротко обрисовал ситуацию.
Его напарник юн и неопытен, неудачно ударился о стальные прутья.
Адвокат кивнул.
Не нарывайся тут Тони. Дело тонкое нам не нужны проблемы, предостерегающе сказал он.
Он поправил свой галстук и выстрелом указательного пальца стряхнул какую-то невидимую пылинку с рукава своего строгого костюма.
Там была непростая ситуация, я нахмурился.
Что же он хочет? Что бы я позволил какому-то молодому дебилу оскорблять себя?
Ладно, ладно, адвокат смотрел на мое рассерженное лицо и немного смягчился. Но сейчас поспешим.
Мы прошли мимо проходной. Караульный на вахте нам и слова не сказал, а тот, что вывел меня к проходной, последовал за мной. Адвокат протянул руку, останавливая его.
А вы мил человек здесь ожидайте, пояснил он караульному.
Но как же? Не положено ведь.
Сопровождать заключенного в одиночку тоже не положено. Но вот вы здесь, один. Доложить начальству?
Так он в курсе, усмехнулся я. Начкар лично участвовал во встрече его напарника с решеткой.
Тсссс, адвокат приложил палец к губам. Меньше разговоров Тони. И про начкара тоже меньше трепа.
Да будет вам, Николай Валентинович, я скривил лицо, стараясь показать максимальное пренебрежение.
Мы вышли из здания следственного изолятора. Караульный не посмел перечить адвокату и остался возле проходной. Оно и понятно. Мой адвокат, Николай Валентинович Кравцов обладал уникальной внешностью, способной подавить любого собеседника.
Он не был страшен и, казалось, выглядел как обычный мужчина средних лет. Круглолицый, толстоносый, с короткой стрижкой и элегантной шляпой на голове. В общем, человек как человек.
Но ему сложно было отказать. А сам он умел убедить кого угодно в чем угодно. Короче, прирожденный адвокат. Имея в распоряжении Николая Валентиновича, я не сомневался в успехе нашего судебного дела. Хотя именно в моем случае адвокат был без надобности или, по крайней мере, я так считал.
Тебе инкриминируется убийство семьи, занялся пояснениями Николай Валентинович пока мы шли к зданию суда.
Здание это находилось в пяти минутах ходьбы от СИЗО. И что не менее важно рядом находилась и другая тюрьма, тюрьма-зона. Туда направлялись осужденные. Вот так вот все и было в шаговой доступности: СИЗО, суд и тюрьма. Удобно, не правда ли?
И сколько членов этой семейки я покрошил? уточнил я.
Бедняг было четверо, невеселым голосом ответил адвокат. Классическая семья. Папа, мама, дочь подросток четырнадцати лет и маленький сынок, ему было восемь.
Мне тоже стало как-то грустно. Жила была семья, а тут бац! Какой-то сумасшедший порешал их всех. Но самое неприятное, что вокруг все будут считать этим сумасшедшим маньяком именно меня.
И как их кончали?
Ножом, адвокат помрачнел еще сильнее. Картина просто жуть. На суде покажут фото.
Эммм Николай Валентинович
Знаю, знаю. Я обещаю, твоя невиновность будет доказана, а репутация восстановлена.
Адвокат наскоро рассказал мне еще несколько деталей дела. Но близость к суду не позволила ему углубиться в полной мере. Впрочем, это меня не сильно беспокоило.
Кроме нас в зале находились: секретарь суда, прокурор, как уж без него, и родственники жертв. Они, вероятно, считались пострадавшими в этом без преувеличения драматическом преступлении.
Встать! Суд идет! провозгласила секретарь суда и мы поднялись со скамей.
Через весь зал в сторону судейского стола прошла женщина в мантии.
Почему обвиняемый без конвоира? сердито бросила она.
Я покосился на Николая Валентиновича. Тот сощурил глаза с явным намеком, что беспокоиться не стоит. Судья и правда не стала развивать тему. А ведь отсутствие конвоиров было явным нарушением не только протокола, но и всех норм безопасности. Добрый Дядюшка контролировал все, до чего мог дотянуться, и суды не были исключением.
Итак, начинаем слушание дела по убийству семьи Морозовых, обвиняемый Иванов Антон Геннадьевич, 2020 года рождения, место рождения город Челябинск начала бубнить женщина судья.
На мой взгляд, это было крайне унылое заседание. Такое же, как и все остальные, на которых я когда-либо присутствовал. Но вот часть этого процесса скучной мне вовсе не показалась. Напротив, это было завораживающее зрелище. Ужасное, но завораживающее.
Обратите внимание на фото, жестким голосом отчеканил прокурор, седеющий уже мужчина в круглых очках.
И я посмотрел на большой монитор, висевший на стене за судьей. Там замелькали изображения. Люди на них были живы, здоровы и жизнерадостны. Некоторые фото были одиночными, другие семейными, коллективными.
Это собственно семья Морозовых, продолжил прокурор и стал перечислять имена каждого из членов семьи.
Потом появились новые фото. Они-то и заставили меня содрогнуться. Тела лежали вместе. Каждое из них оказалось фактически выпотрошенным. А тело дочери очевидно вообще расчленено. И конечно, как водится в таких случаях, повсюду оказалось очень много кровавых пятен.
Вид изувеченных тел заставил меня задуматься. Я погрузился в некое подобие транса и не мог отчетливо осознавать происходящее. Слышал, как что-то подсказывал адвокат, о чем-то требовательно расспрашивал прокурор. Судья тоже периодически подавала голос. В общем, я слышал разные голоса и видел людей, но не мог точно сказать, что они делали и о чем говорили.
Через какое-то время я почувствовал толчок в бок. Это Николай Валентинович, наконец, растормошил меня и привел в чувство.
Соберись, Тони, побуждал он меня. Твой выход.
Что?
Обвиняемый, послышался голос судьи. Ваше слово.
Я поднялся со скамьи. Оглядел всех: своего адвоката, обвинителя, судью с секретаршей и родственников зверски убитой семьи.
Я Я не убивал, пролепетал я и снова рухнул на место.
Николай Валентинович недовольно покосился на меня.
То есть считаете себя невиновным? уточнила судья.
Понеслись жаркие дискуссии. На языке юриспруденции они называются прения сторон. Но я фактически не участвовал в них, доверившись, как и планировал, своему адвокату.
С моей точки зрения это довольно скучная часть заседания и вместо того чтобы хотя бы вслушиваться я продолжал вновь и вновь прокручивать в голове фотографии жертв.
Я поймал себя на мысли, что не просто хотел всеобщего оправдания в этом грязном деле. Хотел, чтобы нашелся настоящий убийца или убийцы.
Встать! Суд идет! раздалось вновь.
Оказалось, пока я мучил себя страшными образами вырезанной семьи, прения давно закончились, и судья вышла для принятия решения, а теперь уже возвращалась для оглашения приговора.
Как и всегда было много бла-бла-бла в ее словах. Меня же интересовала только финальная, резолютивная часть приговора.
Все будет нормально, судья свой человек, шепотом обнадежил меня адвокат.
А судья тем временем подобралась к тому, самому важному нижнему параграфу документа.
признать Иванова Антона Геннадьевича виновным в убийстве семьи Морозовых и назначить ему приговор в виде лишения жизни с погружением сознания в виртуальную реальность в КСРС и установкой тела в КПИ. Приговор вступает в силу через две недели и может быть обжалован в течение не установленного срока Осужденный, вам понятен приговор?
Я хлопнул ресницами и посмотрел на родственников погибшей семьи. Те выглядели весьма довольными и бросали на меня торжествующие взгляды.
Придурки! Они ведь даже не осознавали, что реальный убийца их родных все еще где-то на свободе. И быть может они будут следующими жертвами его деградированной психики.
Я же тебе говорил, буркнул Николай Валентинович, криво ухмыльнувшись.
Я посмотрел на него и кивнул.
Глава 3. Погружение
Разумеется, и судья и адвокат и даже начкар в СИЗО знали о результате судебного заседания. Да и сам я не сомневался, что меня отправят умирать в КСРС, что расшифровывалось как колония строгого режима и смертников.
По окончании судебного заседания в зале появились двое конвоиров из СИЗО. Они проводили меня обратно в мою камеру в изоляторе. Мой адвокат тоже прошелся с нами продолжая наставлять меня по пути.
Ты все помнишь, Тони?
Конечно все Николай Валентинович.
Ну ладно, он все-таки казался немного обеспокоенным. Я навещу тебя, если появятся новые данные.
Главное по моему делу не забудьте, попросил я, показав большим пальцем назад в сторону здания суда.
Не волнуйся, Тони. Я же обещал. Ты будешь признан невиновным.
Я и не волновался бы, ведь уже проходил похожие схемы. Меня сажали, я делал дело, потом выяснилось, что посадили меня зря и вызволяли. Хотя, конечно, в виртуальную тюрьму я отправлялся впервые.
Беспокоило меня не это, а та грязь, в которой я теперь как бы замарался. Убийство несчастной семьи выглядело таким кровавым, что желание поскорее покончить с этим заданием довлело надо мной. Мне до черта не хотелось, чтобы все думали обо мне как о таком мерзавце, способным покрошить на кусочки четырнадцатилетнюю девушку, не говоря уже о восьмилетнем пацане.
Но я мог положиться на Николая Валентиновича и потому оставался спокойным.
Я вернулся в свою камеру, поделился с сокамерниками своим приговором, пообсуждал его с ними. Разумеется, корчил из-за всех сил свое якобы недовольство и грозился что подам апелляцию. А на самом деле считал дни, приближающие меня к моменту, когда мое тело погрузят в капсулу последней инстанции (КПИ).