Апок грозно, с топотом слона, вышел за ней:
Куда же ты, честная моя?! Это не весь приговор!
Агнесса, запинаясь, не оборачивалась и бежала, словно жертва на каблуках из паршивого ужастика бежит от маньяка. Апокалипсис забрал у меня косу, кинувшись за ней:
Я убью тебя, зараза!
Апок, тормози! я схватил его за плечи.
Я аккуратно забрал у него косу. Апокалипсис завыл:
Агнесса! Сука!
Апок-Апок-Апок, я говорил с ним так, как мамаша успокаивает ревущего из-за пустяков ребёнка, давай будем решать проблемы немного по-другому.
Да как?! Нас уволят всех, и не будет никакого Конца Света! И не будет заслуженных пенсий! кричал Апокалипсис, боясь увольнения от лиц свыше.
Понять его в чём-то можно. Взятки берут везде, и не важно, принимают в эти миры грешников или добряков везде! Но, при этом, «прессуют» только Апока, из зависти.
Апокалипсис Антонович, вмешался Голод, смотрите, ваша жена дочь Бога, она работает у нас на верхнем этаже. Мы можем просто её уговорить, чтоб она попросила отца не прикрывать нашу компанию.
Да ты совсем дебил, что ли?! он треснул Голода под затылок. Я ей изменял раз двадцать пять!
Ну, знаешь, пожал плечами я, вы были столько лет в браке, за такой срок, это не так уж и много
Двадцать пять! ещё громче крикнул Апок. У многих за всю жизнь столько не было, а тут я только измены посчитал!
Апок выл, а мою голову заняли мысли о том, как у этого кривоносого истерика появлялось столько любовниц? Он умолял их на коленях? Манил деньгами? Давил харизмой? В чём секрет?
Ладно, я пойду, сказал я и пошёл до лифта.
Кабинет Судьбы находился далеко. Подниматься пришлось долго, и с каждым этажом становилось всё теснее. Кости мои сжали прилипшие коллеги, а лицо щекотал дёргающийся хвост кентавра, стоящего задом ко мне.
И, когда теснящее испытание, наконец, подошло к концу, я пошёл к кабинету Судьбы. На двери висела табличка: «Каб. 17.447.255. Судьба Дантъери» опять отцовскую фамилию взяла. Постучавшись три раза, я открыл дверь и сделал пару шагов, ради приличия остановившись на пороге:
Здравствуйте, поздоровался я. Можно?
О! Привет, Смерть, проходи!
В кабинете было пусто, от чего, при каждом слове, по помещению проносилось эхо. Комнату наполнял лишь кулер с водой и рабочий стол, на котором стояла печатная машинка, наполненная сотней бумажных листов. Кучка исписанных листов была разбросана по кабинету, и от этого я не мог не провести параллель с кабинетом Апока. Сама Судьба всегда выглядела уставшей, хотя пыталась этого не показывать. Её сохранившему молодость лицу старости добавляли лишь обведённые вокруг глаз тёмные пятна.
Ну, собственно, не буду томить заинтриговал я, Апокалипсис
Нет, она снова продолжила печатать, намекая на окончание разговора.
Умоляю. Он реально переживает.
Она немного подумала, подержав застывшие пальцы над клавишами печатной машинки. Судьба, ненадолго зациклив взгляд на одной точке, резко перевела его на меня.
Предлагаешь вернуться к нему?
Нет-нет, я не в этом смысле! Ему и так хорошо ой, извините, то есть, плохо он очень скучает, волновался я, из-за чего говорил много лишнего.
Не распинайся, Смерть, расстроилась Судьба, я знаю, что ему хорошо со своими стыдно при тебе сказать!
В такие моменты грамотно сменить тему нереально. Но почему-то я решил, что мне терять нечего и, словно проигнорировав её открытую нужду в поддержке, сказал:
Я к вам из-за проверки. Вы не могли бы уговорить Бога отложить её на на насколько бы попросить? Проверка страшна всегда, независимо от времени. По крайней мере, для Апока, навсегда.
Нет, твёрдо заявила она. Не будет Конца Света, не переедем на Землю, да и гори оно синим пламенем!
В глазах Судьбы действительно промелькнуло синее пламя.
Ну, а если
Разговор окончен! настойчиво перебила меня Судьба, выгнав из кабинета.
И вот, я уже стою посреди коридора и мешаюсь с толпой подобных мне сотрудников. Линяющие перья с ангельских крыльев засоряли мою мантию, массивные демонические плечи бились о моё хрупкое костлявое тело, а крупные кентавры, уткнувшись в документы, даже не замечали меня на пути и едва не затаптывали и так, шатаясь от демона к ангелу, я затерялся в толпе и с трудом протиснулся к лифту.
И на этот раз скучную поездку скрасил звонок от Голода:
Алло.
А ты где? Тебя в кафешке ждут, сказал Голод.
Пытался Судьбу уговорить
И?
Ничего. Вроде бы, хотела к Апоку вернуться, а потом «на отвали» отказывается помогать.
Погоди-погоди, а они развелись? удивился Голод.
Ты тоже не в курсе?
Не-а. Я тебе вообще по-другому поводу звоню, так, посмеяться. Мы с Чумой недавно ковырялись в архивах и нашли документы о следующих десятилетиях. В общем, я понял, что в будущем тебе и Анубису будет весело.
С чего вдруг? удивился я.
Ну, люди в будущем будут куда страннее. Ну, например, в две тысячи седьмом
А потом Голод стал рассказывать о странностях будущих людей, что мне не очень-то нравилось. Я всегда старался проникнуться людскими переживаниями, чем вызывал недопонимание у коллег. Голод тоже этого не понимал, ведь, несмотря на свою доброту, к людям он никогда не испытывал сострадания и всегда смеялся над их проблемами. В отличие от меня.
Ах-ха-ха! дослушав рассказ Голода, наигранно посмеялся я. Ладно, Голод, давай. У меня-то обед ещё не начался, но, как смертного грохну, сразу к вам. Всё, пока, я сбросил трубку.
Через мучительные полчаса лифт добрался до нужного мне этажа. От духоты голова кружилась и пол, выставленный плитами в виде шахматной доски, плыл в глазах. Я на пару секунд забежал в кабинет Апока и схватил с тумбочки документы на смертного. Апок сидел в отчаянии, и я не стал ему докучать.
«Имя: Лиам Джонсон. 22 года. Зодиак: Весы. Скончается от опухоли мозга. Страна: Англия. Город: Кембридж. Адрес» и бла-бла-бла, по дороге посмотрю.
Проходя провожающий сквозь миры туннель, я вычитывал информацию о будущей «жертве», держа фонарик в зубах. Умереть он должен от рака в больнице, во время операции. Борется с болезнью на протяжении четырёх лет безуспешно. Врачи борются за его жизнь, но шансов на выживание у молодого человека крайне малы.
Придя в мир живых, я оказался у дверей английской больницы. Англия нравилась мне своим огромным количеством исторических памятников, начиная от Биг-Бена и заканчивая средневековыми деревнями и старинными сооружениями. Эта страна для меня была чем-то вроде музея с живописной природой, дающей мне отдохнуть от унылого Чистилища.
Закончив любоваться, я прошёл сквозь стеклянные входные двери больницы и попал к стойке администратора, а посмотрев левее увидел кучку выжидающих, казалось, бесконечную очередь людей. В хирургическом отделении, на другой стороне, люди, ждущие вердикта человека в халате, плакали. Некоторые из них просто спали, уронив головы на плечи рядом сидящих. А она та стоящая у стены девушка с перекинутой через шею блондинистой косой всё смотрела на них и не понимала, почему эти люди настолько сентиментальны. Жизнь действительно недолюбливала людей, но куда больше она ненавидела белый цвет что странно, ведь в блондинку она перекрасилась по собственному желанию, но по уставу ей приходилось носить белые пиджаки. Она рассказывала, что в Раю порой заходили настолько далеко, что заставляли её использовать тональный крем, чтобы создать бледный оттенок кожи и прикрыть смуглость.
Бл я не дал себе договорить до конца. Привет, Жизнь.
Она повернула голову в мою сторону, с иронией сказав:
Надо же, какая встреча!
Мы хорошо ладили, однако, во время рабочего дня, видеться с глазу на глаз не желали. Такие нежданные встречи часто создавали дискомфорт нам обоим.
Ну, что? спросила Жизнь, когда я присел рядом. В чью пользу сегодня?
Людей, находящихся между жизнью и смертью, называют граничными. В такие моменты Всадники сталкиваются с Силами Рая. Обычно всё приходит к взаимной ненависти, долгим дебатам и глубокому анализу умирающего. Решается, полезен он для общества или же нет, и Высший Нейтралитет так называют божество, оглашающее вердикт касательно граничного выносит решение.
Заморочки, короче У нас с Жизнью всё проще. Участь граничного мы решали сами, игрой в «камень-ножницы-бумага».
Я сжал ладонь и выставил кулак.
Но, знаешь подумал я во время второго раунда, в такие моменты мне, в глубине души, хочется, чтобы выиграла ты. Эх я самодовольно заулыбался, перекрыв бумагой её жалкий камень. Как жаль, что я такой везучий
Но потом Жизни стало везти. Следующий финальный для меня третий раунд был за ней. Моя костлявая бумага была вдребезги разрезана ножницами с красивым маникюром.
М-м-м Да ты у нас мямля, жалеющая людей? Жизнь мне в иронии не уступала. Ну ничего, я исполню твою мечту, так уж и быть, вот только мне её шутки казались какими-то стыдливыми. Иронизируя, она не смотрела мне в глаза, концентрируясь на таких важных вещах, как кривой кафельный пол, занудная настенная памятка или морщинистая рука одного из плачущих людей. А иногда она вовсе заикалась, из-за чего разговор мог надолго повиснуть в неловкой паузе.
Следующие несколько раундов закончились напряжённой ничьёй. А трусливое «Аккуратно» за дверю операционной сильно мешало. Сжатые в кулаке указательный и средний пальцы Жизни слегка выступали, и поэтому у меня не было никаких сомнений в том, что она выкинет ножницы. Но, сосчитав до трёх, она растопырила все пять пальцев и накрыла мой уверенно сжатый кулак. И, по завершении всех раундов, за дверью мелодично заиграл пульс.
Ха! обрадовалась Жизнь.
Фантастика! с этими словами дверь распахнулась. Плачущие люди подскочили.
Врач в медицинской маске, мешковатой голубой шапке и в запачканном кровью халате вышел из комнаты, воодушевлённо заговорив с плачущими людьми:
Операция прошла успешно. Я вас поздравляю, он развёл руки, такие же окровавленные. Но обнять его никто и не думал. И пожать руку тоже.
Люди заревели громче, но это были уже слёзы радости, а, обнимаясь, они твердили: «Слава Богу!» Врач вздохнул, достал из халата пачку сигарет и пошёл по коридору. Я за ним. Когда он обернулся, я вздрогнул, подумав, что доктор меня увидел, но он лишь прошептал про себя:
Не за что он мельком глянул мне в глаза, так, словно видит.
Хирург, дойдя до конца коридора, свернул направо и открыл входную дверь в ординаторскую. Я прошёл сквозь стену. Он бросился на небольшой диван, зарывшись лицом в подушку. Потом, недолго помычав в пустоту, перевернулся на спину. Доктор ничего не говорил, лежал, сложив пальцы домиком и держа ладони под подбородком.
Я пошёл обратно. Тосковать принято в одиночестве. Без посторонних. Даже если посторонний тот, кого никто не видит.
А ты ещё кто такой? услышал я за спиной.
Я развернулся, натянув пластиковую маску. Врач смотрел на меня, я смотрел на него. Долго, не моргая. Удивления моего не показывала лишь маска. А врач судя по бейджу, закреплённому на верхнем кармане докторского халата, его звали «N. Davis» по большей части показывал недоумение.
Что за уродский костюм? спросил он меня на английском. И это не смешно, приходить в костюме Смерти в хирургическое отделение.
Уставший врач, поправив очки, встал с дивана и потянулся к стационарному телефону. От вызова охраны его остановил мой глупый вопрос:
Ты меня видишь?
Разумеется, он меня видит. Иначе не говорил бы со мной. А если он меня видит, значит, он тоже должен сегодня умереть.
Не смешно, повторил врач.
Я, поставив косу к стене, задрал рукав мантии и оголил кость. Врач попятился назад, грохнувшись на диван. Я поднял маску, показав свои человеческие черты, и сунул руку в карман, достав скрученный в трубочку документ, валяющийся на пару с фонариком. Странно. Никакого Н. Дейвиса в документе не нахожу.
Ты ты, реально?
Нетрудно же было тебя убедить, я с усмешкой спустил рукав. Многие, даже находясь в Аду, отказываются верить в происходящее.
А я простой человек. Меня не-н-не он заикался, не надо долго убеждать.
Простой это хорошо. Похвально. Не люблю замороченных.
А Дейвису было не до простых разговоров.
Почему я тебя вижу? спросил он.
Потому что умрёшь.
Он вздрогнул.
И как скоро?
А ты хочешь побыстрее?
Смотря, с какой стороны посмотреть.
Уж извини. Я приходил сюда за другим человеком, почему-то я улыбнулся.
Хирург промолчал. Он, подпрыгнув с дивана, прошёл сквозь меня так, словно уже не видит и остановился у холодильника. Открыл его, достал вздутую банку пива и пошёл обратно. Снова прилёг, натянув медицинскую маску на глаза, и, шурша бахилами, наполовину снимает один кроссовок так, что он повисает на пальцах и раскачивает его. Он вслепую открывает банку и заливает содержимое в себя, игнорируя сочившуюся пену.
И то ли опьянев, то ли из любопытства спрашивает:
Нравится такая работа? Людей убивать. Чувство вины не грызёт?
Я ведь Всадник. Мне плевать на ваши чувства, я поднял косу и ступил к выходу, но одно его слово заставило меня закрепить орудие на месте вновь, а самому замереть:
Врёшь.
А ты, смотрю, ещё и психолог? пошутил я.
Нет, ответил он с серьёзным лицом, невозмутимо сделав ещё один глоток. В операционной тонкие стены. Ну что, добрый мальчик с косой, он спустил маску с глаз и с улыбкой посмотрел на меня, не хочешь предотвратить мою смерть?
Ха! усмехнулся я, потянув косу за собой. Уж прости, я людей не спасаю. Но шансы иногда даю, я переступил через порог ординаторской, напоследок сказав: Воздержись сегодня от ночных походов в магазин.
Сзади я слышал тоскливый смешок врача, а перед собой видел пустой коридор, где не было ни Жизни, ни плачущих людей.
***
Вот, отчёты о работе у всех нормальные, как видите. Во-от распинался Апок перед парой херувимов. Так, кухню, кабинеты работников я вам показал. Что там ещё? он почесал затылок.
Нас, вообще-то, из-за взяток послали, сказал один херувим.
Ну, понимаете, э-э-э
«Попытаюсь ли я как-то повлиять на ситуацию? спросил я себя, но ответ знал сразу: Нет, не попытаюсь», и с этими мыслями я, взвалив косу на плечи, пошёл домой.
Резюме 6. Жнецов Асмодей
Основатель АдоБанка.
Занятость: Полная, удалённая работа.
График работы: Полный день.
Готовность к командировкам: Есть.
Личная информация.
Раса: Демон, Средний Бог.
Место проживания: м. Ад (при рождении, сейчас).
Переезд: Невозможен.
Возраст: 1 469 247 лет.
Пол: Муж.
Семейное положение: Женат.
Информация об индивидуальном предпринимателе.
Опыт в качестве руководителя: более 500 000 лет.
Организация: ООО «АдоБанк», м. Ад.
Дополнительная информация:
Хобби: Шахматы, шитьё, гольф.
Вредные привычки: Отсутствуют.
Родственники: Жнецова Мэри (жена), Жнецов Смерть (сын), Жнецова Лара (дочь).
Личные качества: Организованность, критическое мышление, дотошность, внимание к деталям.
Вне Министерства. Уход «трёхглавого» демона
Со стороны казалось, что у него три головы. На одном плече, как погоны, держится конская башка, на другом козлиная. А посередине красивое демоническое лицо, с зализанными тёмными волосами и небольшими рожками, торчащими изо лба. А глаза сухие и равнодушные, хотя лицо отображало подавленность. И две дополнительные головы, на деле, были лишь пришитой к плечам пиджака декорацией.
Демон стоял напротив пустого порога. Провожать его никто и не думал. Но «трёхглавого» подростка это уже не задевало, а если и так то чувствовалось это не столь бурно, как было раньше. Он, привыкший к безразличию, теперь сам чувствует безразличие. Хотя он понимал, что, придя туда, где его по-настоящему ждут, он разрыдается, как младенец. Но сейчас этого показывать было нельзя. Ведь тогда придётся вернуться. Ведь тогда он признает, что не сможет жить без тех, кого он небрежно называл «соседями». А когда придёт туда он с облегчением расплачется, ведь пути назад не будет.