Кхм начал «пузан», неловко пряча руки за спину. Мы ну
Офицер вопросительно поднял бровь. Просто поднял бровь, не доставая из карманов никакого там табельного оружия и даже не меняя выражения лица.
В ответ на этот невысказанный вопрос «пузан» принялся спутанно бормотать что-то про очень долгую и тяжёлую смену; Кора, воспользовавшись моментом, отлепилась от стены лифта в ожидании удачного момента; и не известно, чем бы всё это кончилось, если бы нетерпеливый «красавчик» не завопил что-то вроде «ребята, не стойте, он безоружен», и не бросился на офицера. Напряжённые работяги поддержали своего неформального лидера и бросились «мочить гада», а очевидный формальный лидер «пузан» плюнул, коротко выругался и тоже присоединился к коллективу.
Пожалуй, после нападения на высокопоставленного офицера им действительно оставалось лишь «замочить» его, спрятать труп на каком-нибудь техническом этаже и надеяться, что его не хватятся как минимум сутки, по истечении которых с камер стираются записи (впрочем, камеры есть даже и не на всех этажах, и не факт, что они присутствуют на 104). А её, Кору, положить вместе с ним.
Что сделал офицер, Кора не заметила воспользовавшись моментом, она выскочила из лифта и, тяжело дыша, прижалась к стене. Следовало бежать, но во всем теле все ещё ощущалась жуткая слабость, ноги подкашивались, а воздух резал горло и лёгкие. Она на мгновение прикрыла глаза мимо неё пробежали орущие матюгающиеся работяги и, собравшись с силами, попыталась восстановить дыхание.
Вопли, мат, звон металла, и вот чьи-то пальцы снова хватают её, оттаскивая от стены как живой щит, но хватка вдруг слабеет, и Коре удается легко её сбросить. Пузан падает на ребристый металлический пол как подрубленное дерево; взгляд Коры останавливается на чёрном мундире и какой-то железяке в опущенной руке; перед глазами всё плывёт, и дочь Деметры снова вжимается в стену.
Потом все как-то резко закончилось: офицер за ноги затащил валяющихся в живописных позах работяг в лифт, сложил их там в штабель, закинул туда же их инструменты, набрал номер этажа и вышел:
Тебе стоит воспользоваться другим лифтом, сказал он Коре.
У него оказался красивый голос, низкий и звучный, совсем не такой, какой должен быть у человека, который избегает общения. Кора вспомнила, что нужно поблагодарить его, и прохрипела что-то вроде «спасибо».
Офицер тихо хмыкнул и слегка приподнял её подбородок, разглядывая шею. Пробежался пальцами по горлу пару раз стало больно, но в целом было терпимо. Кора, не привыкшая, чтобы к ней прикасались, молчала.
Ничего страшного. Укутать чем-нибудь, и тёплое питье, сказал он. С какого ты уровня?..
Кора прокашлялась и принялась объяснять, что она дочь Деметры, и живёт на +131 этаже, там, где оранжерейные отсеки Деметры. Только туда она не пойдёт, потому, что сейчас меньше всего желает видеть собственную мать.
И вообще, ей нужно попасть на нижние уровни и найти там патологоанатома Таната Железнокрылого по прозвищу Убийца.
Зачем он тебе? офицер впервые продемонстрировал интерес, и Кора тут же пожалела, что рассказала обо всём так подробно: мало ли, как её собеседник относится к Танату. Ты с ним знакома?
Кора покачала головой и опустила взгляд; офицер же снова приподнял её подбородок и требовательно заглянул в глаза:
Ну же. Говори.
Это личное и касается только меня, кое-как выговорила Кора, глядя в глаза: черные, внимательные и холодные, словно бескрайний космос.
Это ведь было непросто: говорить так в лицо человеку, который только что спас ей жизнь. Но Кора должна была исправить свою оплошность не хватало еще, чтобы этот незнакомый киборг, Танат Убийца, пострадал из-за её глупости.
Не беспокойся, Танат мой друг, сказал офицер чуть мягче. Меня зовут Аид. Если ты хочешь поговорить о чём-то с Танатом, можешь смело рассказывать мне. Правда, я совершенно не представляю, что может связывать его с дочкой Деметры.
Кора едва понимала, о чём он говорит. Аид! Звездный штурман Аид Кронович, старший брат капитана, самого Зевса, вот кто это был! Деметра рассказывала о нём не раз и не два. Со слов матери выходило, что бессменный (если не сказать бессмертный благодаря утраченным биотехнологиям землян Аид, капитан Зевс, Деметра и остальные члены их семьи гораздо дольше обычных людей) штурман звездолёта, ставшего их новым домом, был нелюдимым и отстранённым, и не интересовался ничем, кроме книг и звёзд.
Что ж, как оказалось, кроме звёзд или книг его волновала как минимум жизнь Таната а, впрочем, кому как не Коре знать, что Деметра в своих оценках зачастую бывает пристрастна, и человек, который «не интересуется ничем», на деле интересуется чем угодно, кроме её растений.
По словам Деметры, с виду Аид был «тёмноволосый, чёрноглазый и мрачный», но Коре, конечно, это не помогло. Она при всём желании не могла опознать Аида по описанию ну, мало ли на корабле чёрноволосых и чёрноглазых, и не записывать же ей в штурманы каждого мрачного и нелюдимого типа?
И этот простой чёрный мундир, и ни медалей, ни орденов а ведь он много лет служил во флоте, воевал во всех трёх Космических войнах и в десятках, если не сотнях мелких конфликтов. Орденов у него должно быть столько, что хоть целиком обвешайся, но на мундире только простые нашивки наверно, они означают какое-то звание, понять бы ещё какое.
Кора неожиданно подумала, что если это и вправду легендарный штурман Аид, то пять полупьяных идиотов из лифта и не могли доставить ему особых хлопот.
Аид Кронович? испуганно переспросила она.
Штурман издал тихий непонятный смешок, словно был раздосадован такой реакцией, и Коре стало неловко. В смысле, ещё более неловко, чем раньше.
Я хотела поговорить с Танатом о смерти, тихо сказала она. Узнать у него кое-что как у специалиста.
Ну, надо же, покачал головой Аид Кронович. Это так нетипично. Я имею в виду, для дочки Деметры.
Кровь бросилась Коре в лицо, и горло снова перехватило, но не так, как под пальцами мерзкого «красавчика», а так, как раньше, когда она задыхалась от боли и горечи в вентиляции.
В ушах снова стоял голос Деметры, её жестокие, невыносимо жестокие слова и Кора, которая не проронила ни слезинки ни разу в жизни, поняла, что вот-вот заплачет.
Не надо, пожалуйста, прошептала она, не поднимая глаз. Я не могу простите.
Кору трясло; Аид успокаивающе коснулся её плеча:
Танат не очень любит говорить о смерти, негромко и как-то совсем не так, как раньше, произнес штурман, и Кора, рискнув поднять на него глаза, заметила, что строгое лицо чуть смягчилось, но не улыбкой (он по-прежнему не улыбался), а выражением глаз: из них словно ушёл холод далёких звёзд. Пойдём. Здесь недалеко.
104й этаж выглядел пустынным. В мрачном, с резкими поворотами коридоре было темновато, словно обитатели этой части корабля экономили на электричестве, навстречу не попадалось ни души, а звук их шагов по сетчатому металлическому покрытию разносился, казалось, на несколько километров. Поэтому Кора только обрадовалась, когда они дошли до транспортной ленты и помчались куда-то вглубь этажа.
Штурман всё больше молчал лишь однажды он спросил, не собирается ли Кора немного отклониться от маршрута и потратить полчаса на то, чтобы отчистить от пыли и грязи волосы и одежду.
Это обязательно? уточнила девушка.
Нет.
На этом вопрос был исчерпан.
Вскоре лента остановилась у одного из технических лифтов. Этот лифт был меньше и в целом напоминал не просторную, покрытую полированным металлом комнату с поручнями и светящийся синей панелью, а тесную клетку, обитую железными листами. Лифт нёсся вниз без остановок до 199 этажа.
В лифте штурман снова заговорил:
Конечно, это не моё дело он говорил негромко и уверенно, как тот, кто привык получать ответы на все вопросы, но если ты объяснишь, что случилось
Кора резко мотнула головой и сцепила руки в замок.
Ничего не случилось, ровно сказала она. С чего вы взяли?
Хм, лифт остановился, штурман махнул рукой, предлагая Коре выйти первой, и она с опаской перешагнула невысокий порожек, недовольно щурясь от слепящего мертвеннобелого света, Опять эти лампы Видишь ли, после нападения этих пяти озабоченных идиотов логичнее всего было бы отвести тебя наверх и сдать на ручки Деметре
Ну уж нет, пробормотала девушка, опуская глаза. Пол, на который она уставилась, выглядел аномально чистым, как будто они с Аидом очутились в медицинском отсеке.
Не беспокойся, я не собираюсь тащить тебя к Деметре насильно, фыркнул штурман. Нет, Кора. Дело не только в этом. Когда ты зашла в лифт на своём + 131, вся в пыли и с таким выражением лица, словно собралась выйти на 150 и покончить с собой в цехе аннигиляции мусора, я сразу понял, что с тобой что-то не так. Только это не моё дело, следить за каждой девушкой с грустной мордочкой и оказывать им психологическую помощь. Для этого есть специальные службы.
А почему тогда растерялась Кора.
Почему я вмешался, когда на тебя напали? уточнил штурман, чуть приподняв бровь, как тогда, перед лифтом, и Коре сразу стало не по себе. Потому, что я не собираюсь терпеть всякую уголовщину. Так в чём же дело, Кора?
Девушка мотнула головой, отказываясь говорить на эту тему, но штурман смотрел на неё, холодно и пристально, и ждал ответа, поэтому вскоре она не выдержала:
Я подслушала чужой разговор, запинаясь, начала она. Деметраи ещё кто-то, не знаю, он ещё просил дерево для чего-то забыла они ходили и сплетничали, я была в вентиляции, там хорошая слышимость они говорили обо мне, о том, что я она поперхнулась словами, и снова стало больно, и глаза защипало, а ком в горле мешал говорить. Они сказали, что я она не знала, как объяснить, как говорить об этом человеку, который только что спас её, который, конечно, имел право знать, но, ветви и листья, как же тяжело ей давались эти слова.
Аид Кронович остановился, положил руку ей на плечо и чуть сжал, развернув лицом к себе:
Они сказали, что ты умрёшь? мягко спросил он, так, словно жалел о своей настойчивости (хотя Кора сомневалась, что суровый штурман мог о чём-то жалеть). Ты хочешь поговорить с Танатом о смерти, потому, что Деметра бессмертна, а тебе суждено умереть?
Кора обрадовано кивнула; Аид же не отпускал её, и, продолжая держать за плечо, чуть щурил тёмные глаза, пристально вглядываясь в лицо.
Да сбивчиво начала Кора, прикидывая, как бы половчее вывернуться из его хватки. Она бессмертна, а я она запнулась, и в глазах снова заплескался туман, как тогда, в вентиляции, и всё, на что её хватило, это резко мотнуть головой.
Как было бы прекрасно, если бы штурман отпустил её! Коре наверняка удалось бы придумать что-нибудь.
Если бы только не было этой дистанции длиной в шаг, и руки у неё на плече, и этого непроницаемого выражения на его лице, и взгляда, слишком требовательного и внимательного.
Она инстинктивно попыталась отстраниться, но штурман положил вторую руку ей на плечо, словно в объятии.
При других обстоятельствах это могло быть даже приятно. Коре редко доставалось чьих-то прикосновений да, пожалуй, кроме гнусных лап работяг она помнила лишь нечастые объятия матери.
Как было бы здорово, если бы Коре не требовалось лгать, и можно было рассказать всё, как есть! Но правда явно не понравится суровому штурману
Вся правда.
Кора вдруг нашарила ниточку, способную вывести её из этой ловушки. В конце концов, ей вовсе не требовалось выдумывать, достаточно умолчать о первом дне весны и о том, что
Туман снова заплескался перед глазами, горячими каплями осел на ресницах, и Кора, не желая, чтобы штурман видел её слёзы, торопливо шагнула вперед, ткнулась носом в плотную ткань мундира, судорожно втянула воздух он пах шерстью, немного дезинфекцией и ещё чем-то трудноуловимым и, ощутив, что железная хватка штурмана сменилась легким успокаивающим прикосновением, заговорила почти спокойно:
Если умрёте вы, или капитан Зевс, или сама Деметра, да хоть военный с самым паршивым званием, с вами придет прощаться весь корабль, а потом вас кремируют, или даже и нет, в зависимости от заслуг, а то, что останется гроб с телом или пепел с урной отправят за борт, и вы будете вечно лететь между звёзд. А меня моё тело положат в большой автоклав, и я стану питательной жидкостью, на которой мама будет растить деревья, из которой делают новые ноги и руки в медицинском отсеке, из которой растят животных на мясо, и от меня не останется ничего
Говорить об этом было так восхитительно-легко, но в какой-то момент слова кончились, и Кора осознала, что плотная ткань мундира намокла от её слез, и что одна рука штурмана всё так же касается её плеча, а второй рукой он осторожно распутывает её волосы, чего на её памяти не делал никто.
и никто не скажет: вот, это дерево выросло на питательном бульоне из Коры, а вот то на бульоне из переработанных нечистот, закончила она.
И ты решила спросить у Таната, что будет с тобой после смерти?
Вроде того, сказала девушка, отстраняясь, благо на этот раз штурман не стал её удерживать. Ой, я, кажется, не только плакала на вас, но и вытерла о вас всю пыль
Не беспокойся, это мне следовало быть с тобой помягче. Пойдём, уже недалеко.
Штурман зашагал вперёд со словами, что теперь ему ясно, почему Кора не хочет обсуждать это с Деметрой: если за тысячи лет та так и не поняла, что у каждого своя мера горя, и
И что далеко не каждый мечтает стать подкормкой для тепличных растений, мрачно закончила Кора, когда двери из стекла и белого пластика (наверно, роботыуборщики наведываются к ним втрое чаще, чем к остальным) разъехались в стороны.
В отсеке Таната Железнокрылого был такой же яркий мертвенный свет, белые стены, блестящие светлым металлом столы, стальные инструменты. Всё, решительно всё было максимально светлым единственным тёмным пятном оказались чёрные металлические крылья за плечами хозяина, который вышел встречать их на пороге другого отсека.
Глаза у Таната были серыми, волосы русыми, а взгляд острым, как скальпель в его руке.
Что, опять? сказал Аид вместо приветствия.
Из-за какой-то мрази я вынужден пахать в две смены, мрачно сказал Танат, протягивая Аиду руку в стерильной перчатке. Кого ты ко мне привёл?
Он явно не мог не заметить ни Кору, ни следы её пребывания на штурманском мундире.
Это Кора, дочь Деметры, представил девушку штурман. Танат Железнокрылый, лучший патологоанатом на этом корабле. И на этом свете.
Ты необъективен, отмахнулся Убийца, отвечая на удивлённый взгляд Коры кривой усмешкой.
Девушка робко разглядывала Таната и его вотчину весьма и весьма напоминающую медицинский отсек прозекторскую.
Деметра говорила о вас, неловко сказала Кора, не зная, как начать разговор. Правда, не очень подробно, я даже не знала, что вы патологоанатом. Она просто ворчала, что из тех тел, что попадают к вам, ещё ни одно не пошло в питательный раствор, все либо уходят в гробах, либо идут на кремирование. Якобы вы
Она хотела сказать «ненавидите жизнь», потому что чувствовала, что с Танатом, этим чернокрылым киборгом в белоснежном халате, можно не выбирать слов, но тут её прервал тихий смех штурмана.
Кора так и подскочила, во все глаза созерцая чудо из чудес давящегося от смеха Аида Кроновича.
Чего смешного? недовольно буркнул Танат.
Ну, знаешь, сказал Аид, отсмеявшись, скажи мне кто пять-шесть тысяч лет назад, что ты будешь конкурировать за трупы с Деметрой