Прошу!
Анатолий вошёл и стал со всеми здороваться за руки. Затем устало сел на лавку, спиной прижавшись к прохладной стене.
Фу-у, пристал, пока до вас добрался.
Вам так и не дают машину? спросил капитан.
А зачем? Ноги молодые, длинные, топчи да топчи их, развивай мускулатуру, ответил Феоктистов с усмешкой.
Не боишься истоптаться?
Боюсь
Так позвонил бы, приехал бы, участливо воскликнул Саша. Мы друзьям всегда рады услужить, и машинку подать, и кабинет лучший предоставить.
Да как-то не сообразил, с действительным сожалением ответил Феоктистов.
Для графа, подали бы кадиллак в лучшем виде.
Хм, вам до меня ли было?
А какие проблемы?
Так у вас, говорят, тут кто-то не то сварился, не то изжарился?
Сварился.
Сильно?
Да нет, насмерть, пошутил Саша.
Как саплёнка, поддакнул Бахашкин, стараясь попасть в тон начатого Сашей разговора.
Как это произошло?
Так ты суда за этим и припёрся? Хм, стоило. Мы уже давали показания, Саша кивнул на капитана, вот, при них. К Мáлиной, к ней теперь иди.
Феоктистов недовольно повёл плечами.
Слушай, Галим, давай так договоримся: ты меня не учи, что мне делать и как. У следователя прокуратуры свои задачи, у нас, то есть у уголовного розыска, свои. Усёк?
Похоже, посещение прокуратуры на этих ребят не подействовало угнетающе. Ни Шалыч, ни Галим не прибывали в трауре. Но наглость Галимханова задела Анатолия. И он назидательно добавил:
И если мне понадобиться, то ты, Галим, мне будешь показания давать не раз и не два, и не там, где тебе захочется, а где я сочту нужным.
Ну, разошёлся. С ним и пошутить нельзя.
Можно, почему нельзя? Ха-ха, добавил Анатолий с сарказмом.
Я и пошутил. Мы ж, граф, свои люди, заговорил Саша уже с заметной елейностью в голосе, делая на прозвище Феоктистова смысловое ударение.
Ну, раз признаешь меня за своего, так и рассказывай всё по порядку, и поподробнее. С примерами на месте происшествия.
Бахашкин почувствовал себя неуютно, заскрипел на стуле. Что-то у Саши диалога с графом не получается. Может, надо было как-то по-другому? Это ж не Мáлина. Шалыч один сидел за столом, все остальные на лавках. Саша стоял, навалясь задом на угол стола. Стол поскрипывал под движениями его тела.
Ну, кто будет рассказывать? спросил Феоктистов.
Ну, давай я, сказал Галимханов, бросив короткий взгляд на своего начальника. Тот одобрительно прикрыл глазки. Значит так. Утром звонят нам Андрей с Серегой из Победы. Пьяного, мол, заберите в сквере Пионеров отдыхает. Лежит, мол, там, в обнимку с солнцедаром.
Во сколько это было?
В одиннадцатом часу.
Какое ж это утро? А кто такие Андрей и Серега?
Мои, из отделения, ответил капитан. Патрулировали по городу, и зашли в сквер.
Так, дальше.
Я съездил. Он ещё в сквере начал бузить. А сам, как паралитик, на ногах не стоит. Еле запихали в будку. Привёз, а он и здесь начал собачиться. Еле раздели и в душ сунули. Вдвоём с Васькой.
Били?
Хм, ну дал поджопник.
Вот этим, сорок пятым?
Сорок третьим. Так, слегка, лодыжкой.
Ладно-ладно, брось из себя архангела изображать. Дальше?
А чё дальше? Закинули в кабинку и включили душ.
Пойдём, покажи.
Феоктистов вышел из дежурки, за ним Галимханов.
Три душевые кабинки. Все закрыты. Возле стены напротив дверей душевых стоит кушетка, обитая чёрным дерматином.
Саша, показывая на неё, хохотнул.
Под эту гильятину Глотка попал.
Как?
Посреди коридора стояла. Я когда выскочил из кабинки, в пару на неё наскочил. Опрокинул. А тут Глотку поднесло ему на лапы. Ха-ха! Визжал, как сучка под трамваем.
Галимханов открыл третью кабинку, и Феоктистов вошёл в неё. Узкое и высокое помещение, как гигантский пустотелый кирпич, перевернутый и поставленный на попа. Душевой гусак торчал из стены на высоте метров трех. С большого раструба с многочисленными отверстиями всё ещё подкапывала вода. На полу лежала узкая деревянная решетка, поверхность её была ещё бурой, щетинистой от горячей воды.
Пациент что, не мог отодвинуться в угол?
О чём ты говоришь? На ногах не стоял.
Кто включал воду?
Не помню, Толя замялся Саша. Суматоха была. Кажется, Васька.
А почему горячую?
Да кто ж её включал? Её только чуть добавляем, чтоб клиента не застудить. (Феоктистов иронично усмехнулся: гляди-ка какая забота!) Да видно в ЖЭКе холодную воду вырубили, вот и пошла горячая. Мы понять сначала не могли: откуда пар, почему?
А клиент что, молчал, не кричал?
Да какой кричал, отмахнулся Саша. В стельку был. Последняя стадия опьянения.
Мда с раздумчивостью протянул Анатолий, оглядывая кабинку.
Вернулись в дежурку.
Так, братва. Ты, Шалыч, и ты, Галим, напишите мне объяснительные, сказал Феоктистов.
Дак, зашем? Мы ж только што писали? спросил Бахашкин в недоумении.
Зашем? передразнил Феоктистов добродушно. Ты что, впервые в органах? Или мне тебе объяснять?.. Пишите. И поподробнее. А где Васька и ваш медработник?
В сангородок увезла скорая, сказал Саша с усмешкой. Тоже пострадали.
Что у Мизинца?
Да тоже об кушетку челюсть сломал. Ха-ха! Всю морду о кафельный пол разбил.
Присутствующие тоже усмехнулись.
Ладно, пишите вы. С них я потом возьму. Бахашкин с Галимхановым переглянулись. Феоктистов достал сигареты, сказал: Пишите, я пойду, покурю. Пойдем парни.
Капитан и водитель поднялись, и они вместе вышли на крылечко, широкое в одну ступеньку.
Медвытрезвитель вдавался внутрь микрорайона и находился на некотором расстоянии от дороги и от жилых домов. Он был слева, позади высокой железобетонной ограды, огораживающей огромную территорию магазина Хозтовары с его складскими помещениями, крыши которых виднелись из-за ограды.
От ворот до входа в учреждение раскатана чёрным блином асфальтированная площадка. С боку здания укатанная поверхность из щебня, на которой, уткнувшись в бетонную ограду, как бык лбом, стоял асфальтовый каток, рядом с ним припаркован воронок ГАЗ-56. С их металлических поверхностей курилась прозрачная дымка. Было душно от жары и чада, исходящего от свежего асфальта.
Из-за асфальтного чада курить расхотелось. Помяв сигаретку в пальцах, Анатолий сунул её обратно в пачку. Стоял и слушал своих собеседников. Собственно, разговор был не о чём, он не касался события, произошедшего в данном заведении. Милиционеры, видимо, не хотели делиться мнением о нём при открытых дверях.
Минут через пять-семь появились Бахашкин и Галимханов. Феоктистов принял листы у одного и другого и, посмотрев числа и подписи на них, свернул их вчетверо, вложил в карман рубашки.
Ну ладно, убивцы, (в шутку). Побегу дальше. В сангородок схожу, на вашего рака гляну. Повидаюсь с вашими коллегами, или калеками.
Шалыч неуклюже затоптался на месте, Галимханов же сказал:
А че на рака смотреть? Тебе пришлют заключение. А эти полудурки, поди, уже спят после наркоза?
Галим, я, по-моему, тебе уже говорил не учи. Я ведь тебе не подсказывал, как клиентов обслуживать.
Галим с видимым безразличием пожал плечами: как знаешь
Садись, Толя, подкинем, предложил капитан. А Бахашкину сказал: Если нужна будет помощь, звони.
Шалыч, затряс головой. Лицо его лоснилось от пота.
Ланна
Феоктистов обвёл ироничным взглядом убивцев, серое одноэтажное здание и, не прощаясь, пошёл вслед за капитаном к ПМГ. Его провожали настороженные глаза убийц.
В машине некоторое время ехали молча. Капитан сидел на первом сидении, курил.
Ты веришь им, Граф? спросил он, не оборачиваясь.
Феоктистов пожал плечами.
Время покажет, Гоша
Мне, честно говоря, не очень Шалыч, это не просто прозвище. Это производное от слова ошалелый. В минуты ярости может чёрте что натворить. Да и Галимка не лучше.
Собрались у кормушки, добавил Ваня.
Как это? спросил Анатолий, под видом простачка.
Ваня усмехнулся.
А что тут не понятного? Обирают пьяных. А на утро с бодуна докажи он, бедолага, что у него были деньги в карманах или ещё что-нибудь ценное? Мало ли где тебя валяло и катало, меньше пить надо Васька у нас работал, кое-что из ихней секретной службы проговаривался. Да и так слухов больше, чем достаточно. А то, что Шалыч, боксер со стажем это давно известно. Вон, и сейчас казанки на пальцах все в йоде. Метелил, видать, этого бедолагу и вдоль и поперёк.
Вынырнув из проулка посёлка Северный и перескочив трамвайную линию, подъехали к поликлинике сангородка.
Ну всё, господин-товарищ граф, приехали, улыбнулся Ваня, обернувшись.
Спасибо, парни, сказал Анатолий. Но вышел не сразу. Обратился к капитану: Гоша, скажи-ка своим хлопцам, пусть они составят мне пояснительные записки по поводу ими задержанного пьяницы. Может, пригодятся.
Хорошо.
ПМГ заднем ходом переехала трамвайные линии, развернулась и покатилась параллельно им в город.
6
Сангородок большой больничный комплекс. Он состоял из несколько корпусов двух и трехэтажных зданий и одного пятиэтажного, нового, два года назад введенного в действие, стоящий отдельно от старой части и отгороженный серой бетонной оградой. Старая часть комплекса утопала в зелени среди разросшихся деревьев и кустов, тогда как перед пятиэтажным только-только начали тянуться вверх молодые посадки клёнов и тополей.
Через узкие воротца в больших металлических воротах, из прутьев и приваренного листа понизу, Феоктистов ступил через него на ковер зелёного поля, усыпанного жёлтыми головками одуванчика и белыми ромашки. Направился по тропинке к пятиэтажному зданию, в торце которого с левой стороны на первом этаже находилась скорая помощь, приёмный покой и кабинет до врачебного обследования.
На пологом парапете стояла машина РАФ, возле которого колдовал шофёр.
Феоктистов поднялся по асфальтовому въезду, приостановился, оценивающе присматриваясь к молодому водителю.
Из приёмной из окна Анатолия заметила рыжеволосая девушка и стала спешно приводить себя в порядок: поправлять волосы, белый колпак на голове, подновлять помаду на губах, заглядывая в зеркальце Словом, проделывать всё то, подо что можно было бы запрятать свои тридцать лет с хвостиком, как иронично подшучивает она сама над собой.
Привет, Мая́чка! поздоровался Анатолий, входя в приёмный покой. Он умышленно называл девушку так, через я, делая на нём ударение. Поддразнивал.
Здравствуй, Толик! Мая расцвела в улыбке. Давненько тебя не видно было. Совсем забыл дорогу.
Просто не попадаю в твоё дежурство.
Он сел к столу на свободный стул напротив неё.
Ну да! Под дежурство он моё не подпадает. Ты посмотри-ка! А домой ко мне что, тоже дорогу забыл? Или до того бандиты замотали?
Маячок! он, защищаясь, поднял руки. Мы ж с тобой уже договорились. Зачем снова к этому возвращаться? И ты, как я слышал, замуж вознамерилась? кивнул за окно, на РАФ, возле которого возился водитель.
Если возьмут? с натяжкой улыбнулась она. На вас-то надежды нет. Только обещания
Когда же я такое мог обещать? Ты меня, Мая́чка, с кем-то путаешь. Я в таких вопросах человек осторожный.
Оно и видно, десятой дорогой обегаешь, как хулиган милиционера, обида слезами начала выступать на глаза.
Всё, всё, всё, Маячок. Ты хороший человек, это в тебе и ценно, но давай на этом сменим тему. Сейчас я пришёл по делу, давай о нём и поговорим. Или мне обратиться к врачу? Кстати, где она?
Мая, поджав губки, кивнула на закрытую дверь кабинета "до врачебного осмотра", где находился кабинет и дежурного врача. Анатолий шутливо щелкнул Мае по кончику носа.
Ну, чего нос повесила? Говорят, за молодого, красивого выходишь, вот и атакуй. Парень вроде бы ничего.
Она грустно улыбнулась.
Вот так уже лучше, подмигнул он. На свадьбу не забудь пригласить. И уже серьёзно спросил: В вытряхвитель кто выезжали?
Я и Полина Васильевна.
Ну, вот и расскажи.
Мая вздохнула, освобождаясь от нахлынувших чувств. Стала рассказывать:
Приехали, а там, как после бомбежки. Двое в кабинке: один мертвый, другой в крови, стонет, плачет. Третий по залу катается на горбу, ноги едва ли не за пазуху засунул от боли. Два мильтона места себе не находят, мечутся по медвытрезвителю, как солитеры в обмороке.
Как-как? Ха-ха! рассмеялся Анатолий. Ну и сравненьице. Чисто специфическое. А теперь припомни, что они говорили, эти солитеры?
Да много чего Разве всё припомнишь?
Припомни, хотя бы относительно покойника.
Вроде как ругали сантехников или ЖЭК, дескать, отключили холодную воду, сварили мужика, угробили.
Вас во сколько вызвали? Давай, посмотрим журнал вызовов.
Словам не веришь? она раскрыла журнал.
Смотря каким.
Моим.
Ну что ты, Мая́чка
Вот. В 12.41 нас вызвали. В13.30 вернулись. Доставили больных: Мизинцева с побоями и переломами нижней челюсти, и Глотко с ушибами ног.
Феоктистов посмотрел на часы: два часа прошло
Почему с побоями? Он, как говорят, об пол убился?..
Не знаю, что у них там происходило, но, по-моему побои.
Так, ладно, разберёмся. Где сейчас труп?
В анатомке.
Как думаешь, его уже обследовали?
Наверно.
А кто там? Игорь Васильевич?
Да.
А те, двое, где?
В травматологии.
Ну что же, Маячок, дай я тебя в щёчку поцелую, в знак моего искреннего уважения к тебе. Поднялся со стула и чмокнул Маю. Она не сразу убрала подставленную щеку, но, не дождавшись, повтора, капризно усмехнулась.
Какой ты щедрый
Ну, Мая́чка, это уже будет лишнее, перебор. Лучше дай халатик, к Игорю Васильевичу схожу.
Мая со вздохом поднялась, прошла к шкафу и подала из него халат. Он, накидывая его на плечи, подмигнул девушке и пошёл к двухстворчатым дверям, ведущим внутрь корпуса, к подземному переходу.
Подземный коридор, сверкающий чистотой и кафелем, блистая в ионовом свете, словно облитый маслом, принял посетителя прохладой. Шаги гулко раздавались по коридору от бетонного крашенного коричневой краской пола.
7
В кабинете патологоанатома у раковины стоял сухощавый, стройный человек лет пятидесяти. Он был в белом халате, в белой шапочке на седеющей голове. Мыл руки. Встряхивая с пальцев воду, обернулся на вошедшего.
А, Анатолий Максимович! Проходите, показал рукой в направлении стола у стены, возле которого были приставлены два стула с двух противоположных сторон.
Феоктистов кивнул на приглашение и прошёл.
Доктор, тщательно вытерев руки о полотенце, висевшее у раковины, подошёл к Анатолию.
Ну, здравствуйте, Анатолий Максимович! протянул тонкую ладонь с длинными пальцами.
Здравствует, Игорь Васильевич! обменялись рукопожатиями.
Прошу, ещё раз показал на стул, стоящий ближе к стеклянному шкафу, на полках которого лежали и стояли всевозможные инструменты, склянки, фарфоровые чашечки, ножницы, вата, какие-то свертки завернутые в непроницаемую пленку. Ну-с, что на этот раз вас интересует? Хотя догадываюсь.
Да, Игорь Васильевич, обваренный.
Так-с, так-с. Ну что же, кое-что уже можно сказать вполне определенно Так вот, человек умер не от ожогов и не от перегрева организма.
То есть? Отчего же? Анатолий удивленно вскинул на доктора глаза.
От инфаркта миокарда. У него была ишемия.
Вот как! А вы не могли ошибиться?
Ну-у, Анатолий Максимович с плохо скрываемой обидой произнёс Бердюгин. Чтобы у вас не было никаких сомнений на этот счёт, мы вам представим официальное заключение. И как только вы установите личность потерпевшего, вы установите и то, что он состоял на учёте у терапевта именно по этому виду заболевания.
Сколько ему было лет?
Пятьдесят три-четыре.
А может, он от сильного алкогольного опьянения скончался? Он ведь из медвытрезвителя?
Хм. Анатолий Максимович, ещё не зная лабораторных анализов, могу с уверенностью сказать покойный не был пьян.
Феоктистов ещё больше удивился и дёрнул уголком губ, невольно подражая своему начальнику, причмокнул; дурная привычка, как наследственность.
Ой-е-ёй!.. Вот это уха из петуха
Да-с, молодой человек. Но подождем анализы.
Бердюгин взял ручку и стал что-то записывать в журнале. Феоктистов сидел какое-то время неподвижно, усваивая информацию. Потом потянулся к телефону.
Разрешите, Игорь Васильевич?