Что ты выдумываешь? счастливым голосом спросила Настя. Какая еще «Севрюжья доля»?! Есть «Девица со станицы», но в нее пробы завтра.
А ты завтра опять собираешься? удивился Даня. Я Ромке, между прочим, сказал, что завтра не пойду ни за что! Я больше не могу. Тут люди в такой истерике!
Так все роль хотят, не поняла Настя. Вон у тех, кто с листками, наверняка эпизоды, видишь?.. Вот бы и мне в эпизод попробоваться! А Ромка в массовку или в эпизод?
Мы в машине какую-то ерунду учили, сказал Даня, подумав. Он был отморозок, а я старушка. Он у меня пенсию отнимал.
Эпизод! выдохнула Настя. Он даже не учится еще, как это ему дали эпизод?!
Сидеть, между прочим, негде, продолжал Даня. И есть очень хочется. А где буфет, я не знаю.
Нельзя в буфет, ты что?! А вдруг вызовут!
Павильонная дверь распахнулась, все вытянули шеи в ту сторону, и Настя тоже. Даже гул голосов немного утих. В коридор выскочила девушка с двумя подносами, уставленными чашками, бумажными стаканами, блюдцами и тарелками. Попой она толкнула тяжелую створку и, балансируя подносами, как жонглер-эксцентрик, помчалась куда-то. Все расступались перед ней.
Наверняка она знает, где буфет, сказал Даня, проводив ее глазами. Если следовать разумной логике. Чашки и тарелки явно из буфета.
Мы не пойдем в буфет, твердо сказала Настя. Мы будем ждать здесь!
Такова наша севрюжья доля, легко согласился Даня. Он вообще легко соглашался, она уже заметила. И то и дело вставлял «между прочим»!
В коридоре было душно, и казалось, народу все прибывает. У Насти гудели ноги, и хотелось сесть, но куда тут сядешь?..
А что у тебя спрашивал следователь?
Ну, как все было, отозвалась Настя, вглядываясь в толпу. Что же их так много?! Как мы на четвертый этаж пошли, как увидели! Я ему про часы рассказала! У нее часы были в виде медальона, висящего на браслете, а когда мы ее нашли, часов не оказалось. Слушай, я не могу сейчас про это говорить, я и так нервничаю.
Поступала бы лучше на исторический, ни с того ни с сего посоветовал Даня Липницкий. Наука крутая, в истерике никто не бьется.
Я не хочу на исторический. Я актриса. Акт-ри-са!
А-а, протянул Даня. Тогда конечно
Вернулась взмыленная девушка поднос на этот раз был только один. Кто-то открыл ей дверь, она проскочила в павильон, и снова ничего, только ожидание.
От этого ожидания с каждой секундой становилось все невыносимей, словно ртути наглоталась.
Я хочу туда, сказала Настя и подбородком показала на павильонные двери. Там же что-то происходит! Почему нас не вызывают? Вдруг уже всех набрали?
Ну, это маловероятно.
Я хочу туда, повторила Настя. Слушай, а вдруг там кастинг героев? Сначала герои, потом эпизоды, а потом массовка?.. Вот бы посмотреть!
Даня почесал голову, от чего сделался необыкновенно лохмат.
Нужно что-то придумать, сказал он. Что мы можем придумать?
Да ничего не можем, Настя вытерла мокрый лоб. До чего душно, просто ужас! И ноги какие-то тупые, тяжелые.
Папа говорит, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть.
Из съемочного павильона вдруг вывалились люди, среди них девушка с подносом и давешняя администраторша с папкой.
Массовка «ПТУ»! зычно прокричала администраторша. Ждем спокойно, никто никуда не уходит, в обморок не падаем, держим себя в руках!.. Сейчас продюсер посмотрит артистов, и начнем кастинг!..
Продюсер приедет? выкрикнули из толпы кликушеским голосом. Сюда?
Он уже приехал! Со сценаристом вместе! Так что спокойненько ждем своей очереди!
Какой продюсер? жадно спросила Настя у чьей-то спины. Спина не дрогнула и не обернулась.
Кто приедет, пристала она к другой. Кто? Вы не знаете? А? Кто приедет?
Девушка с подносом, оказавшаяся совсем близко, вдруг ей ответила:
Да сам Герман приехал, идет сюда. Вздумал героев смотреть! Теперь до ночи застрянем.
А вы администратор? встрял Даня, и девушка кивнула.
Слушайте, продолжал тот вдохновенно. Давайте мы вам поможем! Мы все равно стоим без дела!
Девушка страшно удивилась. Настя возревновала.
Как это вы мне поможете?
Да вот чашки помоем и принесем!..
Девушка недоверчиво на него посмотрела.
Что, правда?
Даня сунул свою книжку в безразмерный карман штанов и перехватил у нее поднос.
Слышь, парень, зачастила девушка, проталкиваясь через толпу. Смотри. Ничего не надо мыть. Мы сейчас в буфете все возьмем, и бутеры, и печеньки, и чай зеленый, и кофе, и тут она выхватила откуда-то мятый листок бумаги и уставилась в него, так, еще сливки холодные и пирожное «картошка». Подружка с нами?
Даня кивнул на ходу. Настя рассердилась всерьез.
Отличненько. Тогда точно вы все унесете. Вы унесете, а я сбегаю в костюмерную, а то хоть разорвись. Представляешь?! Ну, у меня не семь ног-то! Нет, еще шляпу какую-то подавай, а я даже не знаю, кто сегодня из костюмеров на работе, там есть одна, она не то что шляпу, булавок не даст!
Даня сочувственно кивал.
Я никуда не пойду, объявила Настя противным голосом. Я же на кастинг!.. Меня могут вызвать.
Девица махнула на нее рукой.
Да тут все на кастинг. И не вызовут никого, ты видишь, что творится?! Герман приехал, все, пипец.
Даня строил Насте какие-то рожи, она не понимала, что он хочет сказать, но шла за ними. Не могла же она оставить Даню с этой девицей и ее подносами!..
Ты что, не понимаешь? ей на ухо сказал Даня уже в буфете, где сильно и остро пахло кофе и апельсинами. Сразу очень захотелось есть и пить. И сесть! В буфете было отчего-то полно свободных мест. Мы сейчас все это отнесем в павильон. Ты же хотела туда попасть и не знала как!..
Тут только она сообразила. Как она могла не сообразить, она же сообразительная!..
Или нет?..
Как войдешь, с правой стороны столы такие сдвинутые, объясняла девица, нагружая подносы. Вот это все нужно поставить на второй, понял? На второй! На первом распечатки, а на второй поставишь!
Понял.
Ты бери тот, с кофе, а подружке полегче, где печенье и бутеры. И не расплескайте ничего, они все там злые, как собаки!.. И на второй стол!
Они шли с подносами, толпа расступалась и перед ними подносы делали свое дело! У Насти внутри тряслось и дрожало она идет в съемочный павильон! Она сейчас все увидит своими глазами! И артистов, и режиссеров, и даже знаменитого Германа, если удастся.
Как это ты придумал? в спину Дане сказала она.
Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть, ответил он, не оборачиваясь. Откройте нам дверь, пожалуйста!..
Кто-то уважительно придержал перед ними дверь, они вошли и оказались в полной темноте.
Даня, стой, я ничего не вижу!
Я стою. Я тоже не вижу.
Некоторое время глаза привыкали к темноте, потом впереди забрезжил свет.
Иди аккуратно, предупредил Даня. Здесь на полу могут быть провода.
Я за тобой.
Медленно и осторожно они пошли на свет и вскоре оказались в огромном помещении. Здесь было жарко, стояли столы, не один и не два, а, должно быть, десяток, разномастные стулья и кресла, горел яркий свет. Впрочем, свет разгонял темноту только в середине помещения, по углам было темно. На стульях в ряд сидели люди с бумагами в руках и напряженно читали. По рельсам ездила диковинная квадратная камера. Самое интересное, что вместе с камерой ездил человек в какой-то металлической корзине!.. В центре светового пятна сидели двое, он и она, и молчали. В руках у них тоже были бумаги. Вокруг стояли люди с белыми щитами из пенопласта, человек из железной корзины командовал ими:
Валера, подними свой край выше!.. Еще. Еще. Стоп, хорош, опусти немного! Стоп, стоп! Стас, возьми левее, видишь, у нее какой блик на лице! Не, много взял, свет совсем ушел! Стас, я кому говорю!..
Какой стол второй, как ты думаешь? шепотом спросил у нее Даня. Откуда считать?..
Настя ничего не ответила. Она была словно в коме.
Эти двое артисты. Человек за камерой оператор. Те, что со щитами, подсвечивают им лица. Она же видела в интернете, как это все делается!
Она видела и даже немного читала Про Калатозова читала и про Татьяну Самойлову в роли Белки
А сейчас, сию секунду она все видит своими глазами!
Должно быть, вон тот. На нем объедки какие-то.
И Даня из поля ее зрения испарился. Впрочем, он очень быстро вернулся обратно в поле и принял из ее ослабевших рук поднос.
«Принял из ослабевших рук» фраза словно из сценария.
Татьяна Самойлова в роли Белки
Каннский кинофестиваль, Лоуренс Оливье, а начинается все отсюда, вот с этого самого места.
Я больше не могу, я сейчас упаду в обморок.
Даня Липницкий легко толкнул Настю в бок.
Насть, ты чего?
Как сомнамбула, она сделала два шага вперед.
Наверняка эта «сомнамбула» тоже бывает в каждом приличном сценарии.
Сделав два шага как сомнамбула, она оказалась почти на свету, Даня схватил ее сзади за футболку и утянул обратно в темноту.
Нас сейчас отсюда погонят! зашептал он сердито. Куда ты поперлась?!
Тишина в павильоне! громко крикнул какой-то злобный карлик в кепочке. Все закрыли рты! Где «хлопушка»?!
Из темноты выскочила Мила, да, да, та самая Мила, которая была в театральном институте и собиралась покурить с несчастной Дольчиковой!
Она выскочила, крикнула нечто невразумительное вроде:
«ПТУ», пробы, первая пара, Олег Брызгин, Марианна Веселкина, сцена сто тринадцать, эпизод первый, дубль один!..
Камера поехала, злобный карлик завопил:
Начали!..
Двое на стульях помедлили немного, словно досчитали до трех, и принялись говорить друг с другом.
Вокруг молчали. Камера медленно ехала. Человек в железной корзине, припав, смотрел в объектив.
Сто-оп! У меня было! Кира, у тебя было?
Оператор кивнул, вытер пот с верхней губы и распрямился.
Тотчас же все зашумели, задвигались, словно ожил замок Спящей красавицы после нескольких столетий заклятья.
Все? спросила девушка, которую снимали. Совсем все? Можно уходить?
На нее никто не обращал внимания, все говорили друг с другом громко кажется, и ответов никто не слушал:
Нужно выставиться со светом как следует, если Герман приехал. Когда выставляться-то, мы и так на два часа опаздываем!.. И звук! Мужики, звук почти не идет! А левый монитор глючит или наводки такие?
Уходить? повторяла девушка, обращаясь непонятно к кому. Мне совсем уходить?
Да уходить! рявкнул на нее карлик. Выйдете и ждите в коридоре, продюсер приехал, пробы будет смотреть! Мила, проводи ее! Или кто там? Катя?..
Парень, дай воды! Слышь? Бутылку с водой дай!
Даня встрепенулся, догадавшись, что оператор обращается к нему, перелез через кабели, рельсы и стулья и сунул тому в руки бутылку.
Оператор стал жадно глотать, заходила туда-сюда щетинистая шея.
А газированной нету, что ли? спросил он, тяжело дыша. В бутылке ничего не осталось. На, забери.
И кинул Дане бутылку. Даня поймал.
В середине скачок! прокричал оператор неизвестно кому, сильно наклонившись в сторону и кепкой вытирая лицо. Рельсы посмотрите кто-нибудь! Прям прыгает камера! Следующий дубль в браке будет!
Я те дам в браке!
Не пейте кофе, это для продюсера!..
Да я один глоток
Сказано, не пить!..
Тихо все! Давайте следующих! Кто следующий?!
Вот это да, сказал Даня, пожалуй, с уважением. Вот это работа так работа. Я бы не смог.
Тише ты! Нас сейчас выгонят!
Он огляделся по сторонам. Он вообще как-то легко ориентировался и приспосабливался к обстоятельствам, Настя уже заметила.
Давай за мной! Пошли во-он в тот угол. Мы все увидим, а нас никто не заметит.
Почему?..
Потому что оттуда свет. Мы зайдем за фонари, против света никогда ничего нельзя разглядеть. Между прочим, актриса должна быть наблюдательной. А ты как-то не сечешь!
Настя даже не обиделась. Она практически идет по красной дорожке, слева Софи Тернер, справа Мэйсон Уильямс, когда тут обижаться! Некогда
Даня тянул ее за руку, она шла за ним, спотыкалась и хваталась за него.
Они зашли за хлипкие треноги, горевшие адским пламенем.
Это осветительные приборы, с восторгом прошептала Настя.
Он хмыкнул.
Я вижу.
Злобный карлик, забравшийся к оператору, посмотрел в объектив одним и другим глазом, спрыгнул с подножки и закричал:
Следующие в кадр, быстро!.. Катя, сажай следующих! Где рация? Я рацию где-то проспал!
Она у меня, Эдуард Вадимович!
Тут в световой круг ворвалась толстая администраторша с папкой, которая руководила массовкой, и выпалила, округлив глаза:
Эдик, они пришли! Ведут! Идут!
И вновь пропала, видимо, помчалась встречать и «вести».
Карлик Эдик тихонько выматерился себе под нос, приосанился, снял кепку, пригладил волосы на лысине, напялил кепку и ни с того ни с сего скроил любезное лицо, сделавшись совершенным уродом.
Это он, пробормотала Настя и на секунду припала лбом к Даниному плечу от экстаза. Так делала Эльгиза Тухерова, когда играла романтические сцены! Герман. Приехал.
Актеры на стульях перестали обмахиваться бумажками и замерли. Люди со щитами из пенопласта все куда-то подевались. Пятясь, вновь появилась администраторша. Она улыбалась и делала взмахи рукой мол, сюда, сюда!..
Я знаю только тех Германов, сказал Даня задумчиво. Которые великие. Юрий Герман, между прочим, превосходный писатель! Алексей, который «Проверку на дорогах» снял, и Алексей-младший
Заткнись, сквозь зубы перебила Настя. При чем тут «Проверка на дорогах»?!
Это какой-то другой Герман?..
Я тебя убью, пообещала Настя.
Здрасте! раздался твердый, громкий, уверенный и веселый голос таким голосом говорят только начальники и только большие. Я всем помешал, извините!.. Вы не обращайте на нас внимания, мы пробы посмотрим и уедем!
Александр Наумович! вскричал режиссер Эдуард так, словно само счастье явилось к нему сию минуту в душный, жаркий, пыльный, полный запаха пыли, пота и страха павильон. Прямо честь для нас, я и не предполагал
Честь, честь, снисходительно согласился продюсер Герман. Мы мешать не будем.
Да нет, это не тот Герман, с досадой прошептал Даня на ухо Насте. Совсем.
Она толкнула его в бок, сильно.
Да, словно спохватился «не тот» Герман. Прошу прощения. Со мной вот сценарист приехал. Знакомьтесь Антонина Морозова. Она на этом проекте не задействована, но сценарист превосходный.
Какая-то девушка в джинсах, кудрявая и хорошенькая, явно стесняясь, просеменила в центр съемочной площадки и встала рядом с продюсером.
Здравствуйте, сказала она.
Голос был приятный, нисколько не начальственный, чуть с хрипотцой, и Настя узнала именно голос.
Что? сама у себя спросила она. Кто?
Ты чего, Насть?..
Антонина послушает, а я посмотрю, продолжал Герман. Мы вон там сядем, ладно?
Кофейку, Александр Наумович? Бутерброды, печенье, все есть!
Тонечка, вы будете кофе?
Настя за штативами покачнулась вдруг с ногами что-то сделалось. Наверное, ртуть. Еще в коридоре ей показалось, что она наглоталась ртути
Насть, ты что? Тебе плохо?!
Та быстро и бесшумно села на пол, привалилась к какому-то ящику. Сердце прыгало и моталось, словно потрепанная афиша на сильном ветру, нечем стало дышать, и вспотела вся голова.
Даня моментально опустился перед ней на корточки.
Что такое?!
Тише, попросила Настя. Я что-то не могу.
Даня выхватил из кармана книжку, распластал ее и стал махать у Насти перед носом. Как ни глупо было это махание, но отчего-то оно помогло. Воздух вернулся, Настя судорожно вдохнула.
На площадке бегали, суетились, кричали.
Может, пойдем на улицу? предложил Даня, продолжая тревожно махать. Ну их к шутам, эти ваши пробы!..
Настя придержала его руку. Стала на четвереньки и подползла к осветительному прибору.
Видишь сценаристку? Которую Герман привез? Ну, вон ту, кудрявую?..
Вижу, он только одну привез.
Это моя мать.
Даня высунулся из-за ее плеча, посмотрел и снова начал махать на нее книжкой.
И что? Очень симпатичная, по-моему! Или ты здесь на нелегальном положении?