Снова забулькала водка, снова сочувствующий взгляд в ее сторону, снова дружно опрокинутые стаканы. А потом Рудин запел:
Мы с тобой за этот город отвечаем,
Отвечаем за спокойствие людей!
Пусть они всегда улыбкою встречают
И вечернюю зарю, и новый день!
Опера подхватили припев, тихо постукивая кулаками по столу и прикрыв глаза:
Если нужно значит нужно!
Пусть над головой летят года!
Наша служба будто сердце
Отдыха не знает никогда!2
Лена, слушая грубоватое и душевное исполнение, решила, что, пожалуй, плакать не будет. Не комильфо это, не по-оперски. И напиваться тоже не будет только хуже станет
Лена! Замечталась, что ли?! Приехали!
Лена, выйдя из задумчивости, посмотрела на машины скорой помощи и возвышающееся за ними здание областной больницы.
Славик, ты в машине посиди! Лена, выходим! скомандовала следователь и дернула дверную ручку.
Обе поднялись по ступеням главного входа. У двери стоял худой мужчина в голубой больничной шапочке. Увидев вышедших из полицейской машины гостей, он торопливо выкинул окурок и шагнул навстречу.
Вы из полиции?
Следователь Риттер, ответила Светлана Робертовна и показала на Лену. Старший лейтенант Кирсанова.
Понятно. Я дежурный врач. Огнев моя фамилия. Давайте провожу?
Он раскрыл дверь и пропустил их в фойе.
Вон туда, палец врача показал на широкую лестницу. На второй этаж, в ординаторскую.
Соберите весь персонал здесь мне нужно будет задать несколько вопросов, сказала Лена и добавила. И вам тоже.
Врач кивнул.
В ординаторской на низеньком диванчике сидел человек, закутанный в одеяло. Вид у него был невеселым.
Старшина Дурочкин, хмуро ответил он на требование представиться.
Рассказывай, старшина, как ты докатился до такой жизни, Риттер присела на стул. Лена осталась стоять у двери.
Старшина отвернулся к стене и глухо пробурчал.
А что рассказывать? Виноват.
То, что ты виноват это и ежу понятно! строго сказала следователь. Как все произошло?!
Дурочкин плотнее запахнулся в одеяло.
Услышал шум в палате, зашел вместе с медсестрой, а он на меня прыгнул. Стекло к шее приставил. Потом заставил нас пристегнуться к кровати наручниками и сбежал в моей одежде. Сержант Бурочкин пришел и освободил.
Дурочкин и Бурочкин, значит И где сейчас этот сержант?
В палате. С дежурным разговаривает. С майором Шурочкиным.
Номер палаты?
Двенадцать. На третьем этаже.
А медсестра где?
Ей плохо стало. Домой отпустили.
Следователь повернулась к Лене.
Побеседуй с персоналом и с сержантом.
Лена кивнула и вышла из ординаторской. Уже поднимаясь на третий этаж, услышала крики:
Да я вас, долбоящеров, уволю к чертям свинячьим с волчьим билетом! Кретины!
Да я-то тут при чем, товарищ майор?!
Молчать! С Дурочкиным сейчас менты разбираются! Наверняка уже приехали! Зачем надо было им звонить?! Зачем?! Мне надо было звонить! Мне! Может, и решили бы вопрос без лишнего шума!
Так звонили вам! Вы не отвечали!
Молчать! Покукарекай мне тут еще!
Лена открыла дверь.
Разрешите?
Майор Шурочкин представлял собой настоящую глыбу: двухметровый, квадратный, с трещащим в литых плечах кителем. Сержант в сравнении с ним, да и сам по себе, был маленьким и щуплым. Втянутая в плечи голова и целлофановый пакет с пирожками в левой руке делали его жалкий облик еще ничтожнее.
Лена показала удостоверение майору.
Полиция. Я могу поговорить с вашим сотрудником?
Уже не сотрудником! зло отмахнулся майор.
И тем не менее.
Собственно, она могла бы разрешения и не спрашивать задавать вопросы, допрашивать и опрашивать ей позволял закон «Об оперативно-розыскной деятельности», и сотрудник ФСИН, майор Шурочкин, ей препятствовать не имел никакого права.
Он молча кивнул и направился к двери, но Лена остановила его вопросом:
Товарищ майор, с каким диагнозом подследственный Иванков оказался здесь?
Майор набычился.
Я обязан отвечать?
Обязаны. Повторить вопрос?
Не надо, расслышал с первого раза. Мотор у него прихватило: лежал в камере, весь такой бледный, за левую сторону груди держался. А в медблоке канализацию утром прорвало все говном затопило. И куда его? Доктор ему таблетку дал и сказал в больницу на обследование везти. Ну мы и отвезли.
Сами?
А как еще? Скорая это долго, мы его в служебную «буханку» запихнули и сюда. Я так и знал, что он «косит», просто перестраховался.
«Косит»?
Ну да! Здесь ему кардиограмму сняли здоров моторчик! А наш доктор, видно, в медики из сантехников пришел раз сразу определить не смог. Но не в том дело. Короче, собрались мы его обратно в изолятор везти так он со стола врача горсть скрепок взял и проглотил. Мы даже ничего сделать не успели. По башке ему дали какую-то часть скрепок он выплюнул, но, видно, не все. Рентген надо делать, а врач только с утра работает. Короче, решили его тут оставить, чтоб два раза не возить вдруг операция понадобится. А что я еще мог сделать?! А вдруг бы он у меня в камере крякнул?! В палату отдельную положили, наручниками к кровати пристегнули и додиков этих у двери поставили. А тут такая петрушка, мать ее!
А посерьезнее охраны не нашлось? Все-таки Иванков рецидивист.
Майор в раздражении сорвал фуражку и вытер рукавом лоб.
Да кто знал?! Третий этаж, наручники, он сам стонет, за живот держится! Я на все ваши вопросы ответил?!
Да, если нужно будет, мы с вами свяжемся.
Майор угрюмо кивнул и вышел за дверь.
Лена подошла к койке, внимательно осмотрела смятую простыню, содранную наручниками краску с дужки и сами наручники, лежащие на тумбочке. У радиатора отопления валялись осколки граненого стакана. У противоположной стены, под зеркалом, беспорядочной кучей лежала арестантская одежда.
Вот тут еще один осколок, товарищ старший лейтенант, услужливо подсказал сержант.
Вижу, ответила она, глядя на осколок с окровавленным острым краем.
Достав телефон, она позвонила криминалисту:
Слава, поднимись на третий этаж в палату 12. Сфотографируй тут все и опись составь.
Повернулась к сержанту.
Представьтесь.
Сержант Бурочкин.
Рассказывайте, Бурочкин. Как так получилось, что ваш напарник остался один? Как получилось, что подследственный смог беспрепятственно уйти?
На худом лице сержанта возникло страдальческое выражение:
Да я это Ну, короче Да мы вообще не должны были в ночную оставаться, а тут дежурный, ну майор Шурочкин, нас с Дурочкиным в охрану поставил. А есть-то охота. А тут автозаправка недалеко, там магазин круглосуточный ну я туда и сбегал. Купил пару пирожков для себя и еще парочку для Дурочкина. Вот.
Сержант поднял перед собой пакет.
Хотите? У Дурочкина аппетит пропал.
Нет.
А можно я съем тогда? А то неизвестно, что нас в дальнейшем ждет, не пропадать же. Да и деньги потратил.
Ешьте.
Спасибо.
Пальцы торопливо достали засохший пирожок.
Я, в общем, вернулся, а Дурочкина нет у двери, прочавкал сержант. В палату заглянул, а там они на кровати, в наручниках. Медсестра уже в обмороке.
И что вы сделали потом?
Ну как что? Отстегнул их, а потом побежал догонять Иванкова. До ворот добежал, смотрю туда-сюда, а никого и нет. И спросить не у кого ночь. Ну тогда я решил ему позвонить.
Кому? не поняла Лена.
Ну этому, сбежавшему Иванкову! Он же форму Дурочкина надел, а там телефон был.
И с какой целью позвонили?
Как с какой?! Образумить, до совести достучаться!
Сержант горестно вздохнул и запихнул остатки пирожка в рот.
Вижу, достучаться не получилось.
Он помотал головой, с усилием проглотил и ответил:
Ну да. Телефон прямо возле меня зазвонил Иванков его просто в траву выкинул. И дубинку, и пустой кошелек.
А где телефон?
Я Дурочкину вернул.
В палату зашел криминалист.
Слава, сфотографируй тут все. Слушай, а во сколько звонок в дежурную часть поступил?
В 23:44, ответил Славик, снимая фотоаппарат с шеи.
Лена посмотрела на сержанта, уже приступившего к уничтожению второго пирожка.
А во сколько вы обнаружили, что Иванков сбежал?
Сержант опустил голову.
Где-то час назад.
Получается, что позвонили вы не сразу?
Сержант опустил голову.
Сержант, почему вы не сразу сообщили в полицию?! повысила тон Лена.
До майора Шурочкина пытался дозвониться, а он трубку не брал. Да и Дурочкин отговаривал, говорил, что не надо шум поднимать потом проблем не оберешься.
Лена покачала головой: о каких-то результативных поисках по «горячим следам» говорить уже не приходится потеряно драгоценное время.
Лена! позвал Славик.
Она подошла к нему.
Гляди! Наручники открыты обычной скрепкой. Вот она. При должной сноровке ничего сложного. Вопрос: откуда у него скрепка?
Он ими поужинал.
Да?! удивленно хмыкнул криминалист. Забавный народ эти урки. Может, ему железа в организме не хватает?
Лена взяла сержанта за локоть и подтолкнула к двери.
Давайте-ка прогуляемся до того места, где вы нашли телефон.
Оба вышли и спустились на первый этаж, куда уже стягивался немногочисленный ночной персонал.
Я сейчас подойду, сказала Лена дежурному врачу и вместе с сержантом вышла из больницы. Другой сержант, их водитель, выглянул из машины:
Товарищ старший лейтенант, едем куда?!
Нет, Юра. Сиди пока, Лена пошла по аллее в сторону ворот.
Через минуту она внимательно осматривала место, где охранник обнаружил вещи напарника. Подняла из травы связку ключей с брелоком в виде сидящего на унитазе скелета.
Дурочкина?
Ага, его! подтвердил сержант. Брелок его!
Лена отдала ему ключи и внимательно осмотрела местность. Справа горел зеленый крест круглосуточного аптечного пункта, слева светилась вывеска автозаправки. Если учитывать приличное расстояние и густые, мешающие обзору, деревья, то на какую-то внятную картинку с камер наблюдения рассчитывать не стоит.
Лена отпустила охранника и пошла к аптеке. Выяснив, что камеры наблюдения есть только внутри помещения, она направилась к автозаправке. И там ее ждала неудача: камеры были, но все они смотрели только на въезд-выезд с периметра и на заправочную линию вблизи топливораздаточных колонок.
Опрос медперсонала тоже ничего не дал. Правда, одна медсестра видела беглеца, но ничего особенного сказать не смогла: да, был такой в форме, вежливый, заблудился, показала дорогу.
Доступ к записям с видеокамер можно получить только утром. Но Лена не делала ставку на камеры ничего нового она там не увидит.
Одно очевидно: накрылся ее отпуск медным тазом.
***
Лена пыталась понять, от чего сейчас больше топорщатся усики капитана Рудина: от вентилятора, посылающего волны прохладного воздуха, или от возмущения, ясно читающегося в его глазах.
Ищешь, ловишь, ночами не спишь а тут из-за тупорылых дятлов все идет коту под хвост! Я его полгода ловил! Я задолбал участковых, оперов, транспортников, таможенников и наружку! Я прошерстил все притоны, взбодрил всех бандюков, допросил всех подозреваемых! Я две пары ботинок стоптал, бензина сжег немерено, я с женщиной своей почти не виделся, а все ради чего?! Ради того, чтобы два каких-то чучундрика взяли его и отпустили?!
Все сказал? Слезай с трибуны, устало молвил Сипягин.
Рудин сел и отвернулся к стене. Сидевший рядом майор Шиловский ободряюще похлопал его по плечу.
Так, дело на контроле в СКР, сами понимаете. В состав оперативно-розыскной группы войдут майор Шиловский, капитан Рудин, старший лейтенант Бочаров, старший лейтенант Кирсанова, сказал Сипягин и припечатал приказ хлопком ладони по столу.
Так Кирсанова же в отпуск собиралась, товарищ подполковник, недоумевающе произнес Бочаров.
Вы ей обещали сразу после Демчева дать возможность догулять, подтвердил Рудин, глядя на Лену с красными от бессонной ночи глазами.
Обещал! недовольно ответил Сипягин. Не получилось после Демчева текучки много навалилось! И сейчас не получится! Сбежал особо опасный преступник, если вы еще не поняли! В том, кто в этом виноват, разбираться будем параллельно с его поисками, а где я столько людей возьму?! Жора Антресоль тьфу подследственный Иванков не мальчик со скрипкой! Натворить может таких дел, что замучаемся разгребать! Вы не вчера в розыск пришли должны понимать! А если кого-то что-то не устраивает, то рапорт мне на стол и к чертовой матери отсюда!
В кабинете повисла тишина, лишь гудел вентилятор да слышался шум машин с дороги. Лена ловила на себе сочувствующие взгляды оперативников.
Зря вы так, Михал Михалыч, наконец, сказал майор Шиловский. Кирсанова не сказала «нет».
Я не сказала «да», милорд. Вы не сказали «нет», с досадой отмахнулся Сипягин. Да я не про Кирсанову конкретно, Павел Захарович. Я про общие настроения. Для профилактики, так сказать.
Он посмотрел на молчаливую Лену. Взгляд его смягчился, а тон приобрел виноватые нотки.
Кирсанова, премию получишь. Двойную. Я с начальником отдела согласую. Богатой в отпуск пойдешь, с приданым. Завидной невестой будешь.
Лена встала, накрыла макушку левой ладонью, а правую приложила к виску.
Есть, товарищ подполковник! Ради приданого готова работать до самой пенсии! Старая и богатая невеста что может быть лучше?! торжественно отчеканила она.
Не паясничай, пожалуйста, грустно вздохнул начальник. И сядь.
Лена села под смешки коллег. Сипягин, наоборот, встал у окна, сложив руки за спиной.
В 79-ом промышляла в городе банда налетчиков: инкассаторов грабили и убивали. Тогда инкассаторами были обычные тетки, часто пожилые, и перевозили они деньги в обычных машинах. И охрана только водители, да и те тоже не Рэмбо, надо сказать.
Все молчали, не понимая, к чему это он. Сипягин повернулся лицом к подчиненным и продолжил:
Всего было три эпизода, и все как под копирку: убиты и кассиры, и водители, деньги похищены, свидетели невнятное бормочут. Это сейчас везде камеры наблюдения есть, а тогда что? Бабки у подъезда да гражданская сознательность. В общем, начальство кипит, кассиры боятся деньги возить, общественность волнуется. И решило тогда наше руководство приставить к каждому инкассатору сотрудников уголовного розыска: у сберкасс, откуда деньги забирали, и у предприятий, куда их привозили для выплаты зарплат. Меня и еще одного капитана прикрепили к кассиру с текстильной фабрики, а дежурить мы должны были у сберкассы на улице Заводской. Тихая такая улочка, малолюдная.
Все молча закивали, соглашаясь: Заводская и сейчас особой жизнью не отличалась.
Так вот, разделились мы: я в одной подворотне стою, а он в другой, в конце улицы. Подъехала машина, водитель и кассир в сберкассу зашли, а мы наблюдаем. Через двадцать минут выходят: он мешок с деньгами несет, она сама еле ноги переставляет. И тут на большой скорости подъезжает желтый «Москвич», оттуда выскакивают двое, третий в машине за рулем сидел. Лица платками обвязаны, и с оружием. Ну, я дорогу перебегаю, пистолет на ходу достаю и ору: «Руки вверх! Милиция!». Водитель сразу по газам, а те двое стрелять в меня. Я за дерево спрятался, колени трясутся, руки тоже. В меня же еще никто никогда не стрелял я ж только-только из Школы милиции. Врать не буду страшно было: я один, а их двое
Один? не понял Рудин. А капитан?
Сипягин тяжело вздохнул и сел за стол.
Дальше слушай. В общем, волю в кулак собрал, страхи подальше запихнул и давай тоже стрелять, на поражение. Отстреливаюсь я и ору, ору и отстреливаюсь. Повезло мне, что оружие у них было кустарное, самодельное точности никакой. В общем, убил я одного, а второй стал убегать, да не куда-нибудь, а именно в ту подворотню, где капитан должен был стоять. Я за ним. Он за угол завернул, слышу выстрел. Я скорость прибавил, вижу мужчина лежит с простреленной головой, и такси на большой скорости уезжает. Я было стрелять по колесам, да только патроны кончились. И хорошо, что кончились, потому что я капитана со злости бы точно застрелил. Он откуда-то совсем с другой стороны прибежал: глаза по пять копеек, рука с пистолетом трясется. Мне тогда некогда было выяснять, где он прохлаждался: у мужика пульс проверил ноль, и обратно к сберкассе побежал, а там уже и милиция подъехала. А через час на посту ГАИ «Москвич» задержали он, оказывается, в угоне был. И налетчика того, который такси угнал, тоже поймали.