Утром созвонился с завхозом тот наказал приходить как можно скорее иначе, как и предполагалось, найдут другого мастера.
* * *
Если в детстве музыкалка была через дорогу, то после переезда на новую квартиру до нее приходилось тащиться в другой город. Впрочем, Реутов так близко подобрался к столице что всего-то нужно перемахнуть через шумное вечно живое шоссе, а если нет желания скучать возле светофоров можно по-быстрому прогуляться под землей местная платформа метро начинается как раз в Москве, а кончается уже в Подмосковье.
Лет пятнадцать назад благодаря щедрым меценатам школу отстроили заново; на смену невзрачной кирпичной коробке появилось вычурное, но симпатичное монолитное строение что цветом что формой напоминающее шоколадное пирожное. Всякий раз, бывая в ее просторных светлых классах, Сашка немного завидовал современным школьникам, которым довелось учиться в новом здании.
На настройку обычно ходил вечером, когда кончались занятия и наступала тишина, но летом как правило в любое время было достаточно тихо. Допил кофе, и уже минут через сорок шел по безлюдному коридору музыкалки. У приоткрытой двери в кабинет остановился послушать как юный ученик исполняет на гитаре довольно сложную прелюдию. Вероятно, тот готовился к предстоящему концерту; играл неуверенно, но Сашка все равно слушал внимательно, не упуская ни ноты. Он до того увлекся что не заметил, как сзади кто-то подошел и похлопал по плечу.
Сашка обернулся им оказался местный преподаватель гитары Шумилов; как всегда, в помятых брюках, такой же невыглаженной рубашке и наброшенном на плечи сереньком пиджачке. В школе его за глаза называли Бетховеном, за сходство с портретом кисти Штилера, где несчастный гений корпит над «Торжественной мессой». Однажды, к греховной радости коллег и учеников, он подхватил евстахиит на оба уха ходил полуглухой на работу, долго лечился; с тех пор прозвище закрепилось за ним бесповоротно. Не хватало только композиторского дара. Он, конечно, сочинял, но особых успехов не добился, разве кое-что из последнего получило неожиданно хвалебные отзывы от коллег. На радостях загорелся издать обучающую книгу с нотами собственных творений, и уже успел придумал название: «Шкатулка ценностей всей жизни».
* * *
Неужели понравилось? с напускным удивлением спросил Шумилов, кивая на ученика.
Сашка сделал вид что не расслышал, повернулся к двери и аккуратно прикрыл, оставив небольшую щелочку.
Превосходную прелюдию не испортить неважнецкой техникой, несколько самодовольно продолжил Шумилов.
У него еще всё впереди обязательно научится. Да и не так он плох: волнуется просто.
Чего это с тобой, Александр? Не ты ли так горазд поносить посредственность?
Вы коверкаете мои слова, вполголоса ответил Сашка, нет ничего дурного в том, чтобы быть таковым, в конце концов это природа, но не всегда неизбежность. Хуже всего этого не замечать.
Ну хорошо, хорошо, ухмыльнулся Шумилов, это в тебе бурлит стремление к идеалу во всем. Умываю руки!
Без такого стремления не бывает настоящего искусства.
Как скажешь, окончательно сдался Шумилов, вот только некогда нам совершенствоваться: концерт на носу. А у меня таких ого-го сколько, добавил он, кивая на дверь, а публика серьезная обещается. Из мэрии будут, чиновник высокопоставленный явиться Шумана большой поклонник, так что некогда Дарований у нас, конечно, хватает; но не то, чтобы прямо блеск, всё больше так: comme si comme sa.
Из соседнего кабинета вышел пасмурный ученик; хлопнул дверью и проковылял мимо, не замечая никого вокруг. В руках он нес чехол с гитарой на вид вдвое больше него самого.
Гляди-ка! Идет не здоровается даже. Воспитание! недовольно отметил Шумилов.
Лето на дворе детям гулять хочется, а не прелюдии штудировать.
Дело добровольное никого не заставляем, а раз вызвался на концерте выступать будь добр.
Думаю дело тут совсем в другом. Никогда не мог понять отчего родители порой так жестоки к своим детям?
Ты о чем? изумился Шумилов.
Я бы еще мог принять бесполезные глупости навроде школы скорочтения или уроки актерского мастерства для дошкольников, но заставлять детей заниматься музыкой против воли верх жестокости.
Ну, понимающе протянул Шумилов, и такое в родительской среде не редкость. Но и дети, если так можно выразиться, нестабильный элемент. Сегодня на гитаре играть загорелся, а завтра ему игры компьютерные подавай. Ну а ты, стало быть, любил музыке учиться?
Всегда любил, в отличии от многих знакомых, которые с тех пор к гитаре даже не притрагиваются, а школу как каторгу поминают.
А с нас преподавателей какой спрос? Наше дело обучить да выпустить, а уж чего там дальше будет родители пускай сами решают. Вундеркинды в нашем районе редкость исключительная, за такими мы, конечно, присматриваем, направляем. А если уж начистоту, то в наше время разностороннее развитие ребенка в большом почете. Всякому родителю хочется маленького гения в семье взрастить, отсюда и кружков развелось. Сам каюсь: мои дети для меня лучшие во всем белом свете, собственно, как и для любого благоразумного отца. Таков уж закон эволюции первобытный инстинкт.
В конечном счете все эти кружки пустая трата времени и денег, отмахнулся Сашка, одна моя клиентка все уши мне просвистела историями о том какой одаренный ее пятилетний сынишка, и как об этом его учитель театрального мастерства распинался. Уверен, что говорит он это всем хорошеньким мамочкам с толстым кошельком.
Ну может быть, улыбнулся Шумилов, а раз о кошельках заговорили, как там наши, добавил он, украдкой оглянулся и закончил полушепотом, дела?
Сашка замялся, не решаясь ответить.
Что такое? нахмурил кустистые брови Шумилов.
Сашка помялся еще немного пока наконец не выдавил через силу:
Как договаривались: на этой неделе.
Замечательно, расслабился Шумилов, жду с нетерпением.
Ученик вдруг заметил подглядывания и смущенно прекратил играть. Сашка извинился, закрыл дверь и, попрощавшись с Шумиловым, отправился в Большой зал.
Спустя несколько часов закончил настройку рояля, получил от завхоза плату и, поглядывая по сторонам чтобы снова не натолкнуться на Шумилова, поспешил домой собрать вещи и сразу на вокзал. Мыслями уже был на даче: явственно чувствовал как лежит в гамаке под густой листвой дуба, как лицо обдувает свежий ветерок пока пальцы перебирают струны гитары; как ласково журчит вода в речушке и чем сильнее чирикали птицы в яблоневом саду, шел быстрее.
Мечтания прервал мобильник. Как назло, позвонил клиент: теперь ему не терпелось получить гитару как можно скорее дачу вновь пришлось отложить. Не теряя времени, Сашка отправился в мастерскую.
* * *
Недалеко от его дома, вдоль железной дороги растеклась неприглядным болотом территория старого завода, отданная теперь под склады и дешевые офисы. Подобные гнездилища неизменно привлекают работодателей, коим прибыль куда важнее комфорта подчиненных, тем кто ради избавления от лишних трат готовы селится даже в таком полуразрушенном захолустье.
Проходя мимо окон длинного кирпичного двухэтажного здания, Сашка по обыкновению одним глазком наблюдал за местными трудягами. В одних виднелись сосредоточенные женщины утопая в рулонах разноцветной ткани, они что-то строчили на швейных машинках; за другими прятался небольшой кабинетик с железным шкафом, забитым белыми папками, и единственным столом с широким монитором, за которым проглядывалась только крохотная женская ручка, кликающая по мышке. Сразу за углом через щелочки штор мелькали странные люди чаще всего они пели, рисовали что-то сидя прямо на полу, или танцевали блаженно улыбаясь; хотя фигуры что они выдавали больше походили на кривляние Сашка называл этот балаган «сектой». Ближе к проходной, в подвальчике укрылась еще одна пошивочная полулегальная; к ней каждое утро и в обед подъезжала газель, из подвальчика тут же выбегал дружный отряд раскосых человечков с десятком новеньких спортивных сумок в каждой руке; все это грузилось в машину и отряд так же молниеносно возвращался обратно. Пообедать предлагалось в местной столовой, временами приличной или кафе привокзального формата с едой всегда заветренной и сомнительной. Сашка чаще всего не рисковал и ходил обедать домой.
За порядком следил щупловатый светловолосый охранник в мешковатой униформе. Вертушка на проходной опять была сломана, отчего надежно обмотана скотчем чтобы кто-нибудь ненароком не вздумал ее покрутить и не доломать окончательно. Оставался небольшой зазорчик и людям покрупнее проход давался с трудом оттого охранник не любил широкоплечих и толстяков; а худеньких (особенно посетительниц), напротив, всякий раз хвалил и не отпускал без комплимента и меткой остроты. Несмотря на неполадки с вертушкой, считыватель карт работал исправно, и охранник, не имея больших забот, внимательно следил чтобы никто не проскочил, не приложив пропуск.
Сашка привычно отсалютовал охраннику и аккуратно протиснулся через турникет. Там в глубине полутемных заводских коридоров, в небольшой каморке, он и обустроил свою мастерскую.
Глава 4
Для неискушенного гостя мастерская выглядела тайным убежищем столяра-безумца. В тесной каморке пропахшей древесной стружкой, лаком и клеем, не осталось ни кусочка свободного места. Стены украшали пробковые стенды со всевозможными отвертками, стамесками и рубанками; на полках перемешались тюбики с краской, пластиковые бутылочки с маслами, щеточки, старые книги, стопки бумаг с чертежами и всякий мусор, до которого никак не доходили руки выбросить; остальное пространство занимали два верстака, струбцины, доски, деки, грифы, обечайки и еще много чего в беспорядке распиханное по коробкам и ящичкам. На тумбе у стены нашлось местечко старому виниловому проигрывателю и коллекции пластинок на любой вкус. Этот невесть откуда взявшийся доперестроечный артефакт здорово помогал разбавить рабочую рутину.
На длинном во всю стену верстаке, гитарный барабан, обклеенный белым малярным скотчем, ждал своего часа точно пациент перед операцией. На верстаке поменьше лежала совсем еще юная гитара. Сашка уже несколько месяцев делал ее для себя, но не хватало времени закончить.
За всем этим пыльным беспорядком, с портретов, висящих у входа, следили Фернандо Cор и Фредерик Шопен.
* * *
С клиентской гитарой Сашка провозился до пятницы. Ближе к вечеру шлифовал лады после замены.
Проигрыватель наполнял мастерскую переливами «Русского вальса» Шостаковича. В дверь постучались Сашка, не отвлекаясь, попросил зайти.
Халтуркой вы тут занимаетесь! послышался позади насмешливый голосок.
Сашка обернулся. У порога стоял черноволосый усач с гитарным чехлом в руке разовый клиент, пришедший пару месяцев назад по рекомендациям знакомых. Это был непростой заказ: сынок усача неосторожно наступил на новенькую только купленную гитару и отломил головку грифа. Сашка не вдавался в подробности трагедии, но судя по характеру увечий сынок вполне мог сделать это нарочно.
Сашка, не выдавая беспокойства, поинтересовался:
Что стряслось?
Не играет как велено, усач расчехлил гитару и протянул, небось дефекты какие после ремонта остались.
Сашка обтер руки тряпкой и взял ее.
С чего вы так решили? Это вполне годный инструмент, отметил он, разглядывая гриф и, убедившись, что головка приклеена надежно, добавил, старая рана совсем незаметна.
Усач насмешливо закатил глаза с видом человека которого ни в коем разе невозможно обдурить.
А то как же? ехидно проговорил он, сын уж третий месяц бренчит, без толку ничему не научился.
Возможно учат плохо. Где занимается, в школе или у частника?
Да причем тут где? нахмурился усач, денег кучу отдал сама играть должна!
Сашка слегка напрягся, но ответил спокойно:
Неважно сколько вы заплатили все от желания учиться зависит. Поверьте: люди не рождаются как обычно говорят «медведь на ухо наступил», таких почти не бывает я, во всяком случае, не встречал. Просто нужно больше практиковаться в конце концов гитара поддастся. Новым Пако де Люсией ваш сын навряд ли станет, но научится аккомпанементу или простенькому арпеджио это наверняка. Если, конечно, сам захочет.
Ну не знаю, засомневался усач.
Сашка выключил проигрыватель, сел на табуретку, подстроил гитару и, глянув на портрет Сора, сыграл небольшой отрывок его фолии.
Гитара отличная, уверил Сашка, хороший низ, верхи яркие, середина не проседает. Атака, опять же, вполне себе. Для фабричного инструмента на удивление недурно.
Сын хнычет: пальцы болят.
Это нормально привыкнут. Возможно, на первое время струны самого легкого натяжения поставить. Потом косточку наждачкой подпилить, чтобы их пониже опустить. С этим даже вы справитесь Хотите бесплатно сделаю.
Не знаю, поморщился усач, если так ничему и не научится деньги назад стребую. Я в интернете читал что гитары после плохого ремонта, задумался он и вспомнив, неуверенно добавил, «не строют».
Свою работу я выполнил, слегка понизив голос, проговорил Сашка, вы же видите И слышите надеюсь.
Да-да, проворчал усач, выхватил гитару, небрежно засунул ее в чехол, после чего ушел, бурча под нос.
Сашка молча проводил его взглядом и едва тот скрылся за порогом, схватил с верстака стамеску и, скрипя зубами запустил в дверной откос. Не позволяя до этого подобные срывы, даже слегка испугался что усач услышал. Чуть переждав, на случай если тот вернется, засобирался домой, уже не в состоянии работать дальше.
Сашка, безусловно, понимал, что, как и в любом деле, где тесно работаешь с клиентом, нужно быть готовым к капризам и мелким скандальчикам. Всегда найдется верящий в себя умник тот, кто знает лучше мастера даже самую неподатливую тонкость профессии; тот, кому сделать ремонт самому не позволяет ни в коем случае не неумение, а к примеру отсутствие свободного времени или плохая погода. Но все равно подобную упертость и нежелание принять свою неправоту не выносил. После общения с таким клиентом уже не мог ничем заниматься, долгие часы мысленно ругал того за глупость и себя за бессилие в попытках его переубедить.
После визита усача еще долго маялся, перебирал в голове слова что стоило сказать вместо той неубедительной размазни. Обычно в подобные моменты спасала музыка. Брал в руки гитару или садился за пианино и, забыв обо всем, играл. Погружался в почти что состояние транса, не замечая ничего вокруг и, не слыша ни звука кроме собственной музыки; голова постепенно заполнялась мелодией даже самые мрачные мысли отступали.
* * *
Часы перевалили за девять, настроение чуть поправилось; вспомнилось напутствие Генки сходить в «Завал».
Помимо музыки страсть к вечеринкам и выпивке некогда сблизила их. Вместе с приятелями-единомышленниками они зависали в ночных клубах безудержно, ходили туда чуть ли не каждые выходные как на работу. Одно время Сашка до того увлекся что его едва не отчислили из института за неуспеваемость, но кое-как обошлось.
«Завал» когда-то считался их любимейшим заведением, куда придешь без копейки в кармане и неизбежно встретишь друзей готовых напоить тебя до безобразия. Но, как известно, неуемная энергия что тянет нас навстречу ночным приключениям, с годами тает и все чаще вылазки на вечеринки зовутся не «сходить оторваться по полной», а «тряхнуть стариной». Сашка, конечно, пока окончательно не разлюбил подобные мероприятия, словом, не разучился развлекаться; но уже задолго до того, как перескочил тридцатилетие, почти насовсем отстранился от молодецких привычек и предпочитал тихое уединение, особенно дома.
Битый час разрывался «сходить-не сходить», то придумывая отговорки, то наоборот, выискивая причины перестать лениться, пока подпорченное сварливым усачом настроение наконец не взяло свое. Сашка решился забежать на пару часиков слегка проветриться.