Да, Джонни, произнёс через какое-то время неуёмный затейник Билл, встрепенувшийся после давешней забавы, совсем одичали мы, не вылезая неделями из сёдел, давненько не видали ничьего внимания, а ведь бывали у меня времена и получше, уж я бы рассказал тебе про них, да как-нибудь потом Послушай, друг, я вот что думаю а чем я хуже-то моей каурой?.. А доллар вот он, погляди!
Простоватый Джон, уже почти позабывший вкус кобыльего пота, но успевший соскучиться по деньгам, долго потом отплёвывался аромат ковбойских усов залившегося хохотом приятеля оказался ядрёнее лошадиного духа, но через какое-то время, вновь вернувшись в душевное равновесие, он в свою очередь заключил с тем сделку, подобную только что совершённой, в результате которой доллар в очередной раз вернулся к хозяину.
Джонни, дружок, Билл вертел в руках неугомонную монету, не пряча её уж более в карман, я так думаю, неспроста судьба послала нам с тобой этот доллар.
Вот таким образом с помощью серебряной монеты и нехитрых придумок развлекали друзья один другого на нечастых привалах покуда не прискакали в маленький городок, на главной улице которого по соседству с салуном увидели банк. Тут они спешились, вынули свои кольты, вошли в помещение финансового заведения, перестреляли всех, кто там был, и выгребли из кассы всю имевшуюся в ней наличность. Запах пороха и большого куша опьянил удачливых соратников и наполнил их души радостью, но не тут-то было в банк подоспел шериф и первым же выстрелом из своего винчестера уложил замертво Билла, однако Джон не сплоховал и тут же застрелил шерифа.
Скакал по прерии одинокий ковбой, к его седлу была приторочена сумка, полная долларов, но осознание этого факта не грело удальцу душу, было ему как-то грустно, тревожно и одиноко в этом мире А к вечеру беглеца настигли рейнджеры, они пристрелили Джонни-малыша, как бешеного пса, забрали сумку с деньгами, кольты, коня и умчались прочь, оставив его лежать навзничь одного посреди бескрайней прерии с тремя револьверными пулями в груди. В расширяющихся зрачках ковбоя отражалось бездонное небо с кружащими в нём стервятниками, а в угасающем сознании самопроизвольно возникали обрывки едва приметных образов из безвозвратно утраченного прошлого, и напоследок откуда-то издалека донёсся голос профессора сгоревшего колледжа:
«при наличии сбалансированного рынка даже небольшие оборотные средства в сочетании с активностью и предприимчивостью его участников в состоянии насытить этот рынок товарами и услугами дисбаланс же рынка в плане спроса и предложения в сочетании с избыточными финансовыми средствами это очевидная предпосылка к возникновению инфляции, а следом за ней гиперинфляции и стагнации а чрезмерная милитаризация экономики, вне всякого сомнения, губительна для самой экономики»
Скончал рассказчик, а сам и не смеётся.
Дык я и говорю чаво, Потапыч тут как тут, халява та у нас пользительна бывает, а там, в Техасе, вишь, народу сколь сгубила, просто страсть!.. И Джонни-пастушка мне жалко чрезвычайно, любил он жизню всю, какая есть да и поколобродить, видно, был не промах.
Выходит, не доучился наш студент, вослед ему Михалыч, жить бы ему ещё да жить с доллáром-то в кармане неразменным, ан вот как всё обернулось по незнанию экономической науки невесела твоя история, Иван Сергеич, невесела, больше даже как грустная.
Что ж тут ещё сказать грустная, весёлая какая уж есть. Ну а вокруг-то, оглядеться если, веселее что ли? Куда ни кинь, так всюду: «Сорри, Ваш лимит исчерпан». А то порой: «Прости, друг, это просто бизнес», и шерифы тут как тут, а ты без револьвера! Такая вот картина крупными мазками
Приезжий человек, покряхтывая, поднялся на ноги и вскинул за ремень на плечо заморскую двустволку.
И беда, добавил он, коль у тебя не выучены уроки. Воистину сказать, одна отрада в свете белом если и есть, так то заветные бубунькинские буреломы и урочища, куропатки с фазанами да собачек бодрое потявкивание!.. Однако, всё ж пора бы и на базу, солнышко-то к закату направилось.
Пора, Иван Сергеич, ой, пора, подхватился тут и егерь знатный, моя поди там баньку истопила, да щей наваристых чугун в печи стоит, а рябчиков уж коль вослед нажарить так жизня и недаром прожита!..
Охотники неспешно собрались, кликнули собачек и, пересмеиваясь вослед свежим ещё в памяти своим словесным изыскам, побрели все вместе в направлении деревни Бубунькино.
Славная, однако, у них вышла охота.
Последняя охота
Лёнька в эту ночь никак не мог уснуть, он долго ворочался в своей постели, предвкушая грядущее событие завтрашнюю поездку на охоту, свою первую охоту. Отец давно обещал взять его с собой пострелять уток, и вот теперь, наконец, это его обещание будет исполнено. Завтра, теперь уже завтра они поедут на открытие сезона, и ему, может быть, даже разрешат разок выстрелить из настоящего охотничьего ружья
В лёнькиной памяти сохранились самые ранние детские воспоминания о том, как, приезжая с охоты или рыбалки, отец, заядлый и удачливый промысловик, привозил добычу, очень нужную семье в те не очень сытые едва послевоенные времена. Мамка терпеливо и старательно, вся то в чешуе, то в перьях, чистила пойманную рыбу и ощипывала битую дичь, которой порой бывало изрядное количество, запасаясь продуктами впрок, отец помогал ей в особо трудных случаях. А для младшенького сынишки у него из поездки всегда бывали припасены, как он их называл, гостинчики от зайчика либо от лисички. Это были замечательные гостинчики: очень вкусные кусочки хлебушка с ещё более вкусными кусочками колбаски или ещё чего-то, уж не вспомнить чего, что там готовили для него эти славные зверушки.
Лёнька в то время находился в весьма нежном возрасте, и любимым его литературным произведением было повествование о том, как лиса выгнала зайца из тёплой лубяной избушки, оставив ему взамен свою ледяную. Родители, читавшие сказку, с умилением наблюдали, как каждый раз он горько плакал, переживая за бедного зайчика, оставшегося без своего жилья, но гостинцы, привозимые с охоты, принимал с удовольствием от обоих персонажей.
От отца, возвращавшегося из добычливой молодецкой поездки в неведомые дали, всегда пахло дымом, чем-то ещё особенным недомашним, романтикой походной пахло и удовлетворённым человеческим азартом. Добычи, привозимой им с друзьями, бывало иной случай очень много, и мальчонке-карапузу не раз случалось участвовать в непростом процессе её дележа. Весь рыбацкий улов вываливали из мокрых мешков на земляной пол в отцовой столярной мастерской, что была на нижнем полуэтаже дома, ну и любопытный мальчуган всегда оказывался тут как тут со всеми рядом, интересуясь, как какая рыбка называется, и восхищаясь её изобилием.
Рыбаком будет, подхваливали пацана отцовы друзья.
Улов сообща раскидывали на одинаковые кучки, которые бывали мальчишке когда выше колена, а когда и по пояс, в каждой из них оказывались и краснопёрка с жерехом, и лещи с судаками, нередко попадались большущие сомы с сазанами, помещавшиеся в мешок лишь пара-тройка штук. Когда вся рыба бывала разделена на равные доли, отец командовал, обращаясь к Лёньке:
Ну-ка, сынок, отвернись, а когда тот поворачивался лицом к входной двери, спрашивал, указывая пальцем на одну из долей, это кому?
Дяде Серёже! весело кричал малец.
А это? переводил он палец дальше.
Дяде Саше!
А это кому?
Нам!..
Обильной бывала добыча и в охотничий сезон, осенью и в начале зимы. Убитую на охоте дичь охотники успевали распределить между собой, как правило, ещё на месте промысла, у камышей, не отходя, как говорится, от кассы.
Славно в этот раз поохотились, приговаривал, бывало, отец, выкладывая во всю длину столярного верстака уток, лысух, чирков и прочую птичью водоплавающую разность, привезённую домой.
Для обеспечения рыбацко-охотничьего промысла плавсредствами он, плотник по роду деятельности, строил прямо во дворе возле дома лодки, обычные нормальные деревянные лодки с вёслами, уключинами и длинным шестом, которые почему-то называл непонятным словом «каюк». На лёнькин вопрос, почему он так называет лодочку, отвечал:
А потому, сынок, что если в ней перевернёшься, то тебе каюк!
Зачем нужна такая лодочка, которая переворачивается, думалось тогда ребёнку, и что такое каюк, всё равно было непонятно
Не для продажи, понятно, он их строил, в те годы такое изделие было невозможно продать, лодки предназначались, как уже говорилось, исключительно для его личных совместно с друзьями-товарищами нужд. Была в те годы у них компания добычливых смелых мужчин, где каждый делал что-то нужное для общего предприятия: у одного была машина «газик», незаменимый в промысловом деле вездеход, другой хорошо знал охотничьи места и водил знакомство с охотинспекцией и рыбоохраной, третий ещё чем-то важным занимался, а вот отец строил лодки, которые потом всей компанией отвозили на место за несколько десятков километров от города на берег безлюдного залива в устье реки, впадавшей здесь в море, и прятали в безграничных прибрежных камышовых зарослях. Приезжая на берег в очередной раз, находили в укромном месте свой каюк, выталкивались на нём через камыш с помощью шеста на чистую воду и ставили на ночь сети конечно же сети, баловство с удочками здесь не признавалось с него же делали засидки утром и вечером на дичь, на нём и собирали убитую добычу.
По понятным причинам в лёнькиной семье имел место ярко выраженный охотничий культ, в большом почёте была на столе жареная и тушёная дичина, чистка отцом охотничьего оружия привлекала всеобщее внимание, а за зарядкой патронов дети наблюдали, как заворожённые. Со временем старший брат подрос и стал ездить с отцом на охоту, ему там доводилось стрелять из отцовой двустволки, покуда для приобретения своей и получения охотничьего билета не подоспел возраст.
Лёнька, судя по всему, тоже должен был стать охотником. В целях соответствующего воспитания духа а также для стрелковой подготовки отец купил в дом ещё одно ружьё, которое и отдал ему в пользование. Это была пневматическая винтовка, стрелявшая маленькими свинцовыми пульками, такая, какие используют в городских тирах, её дома называли «воздушка», из неё мальчишка стал практиковать свою меткость прямо во дворе. Отец научил правильно прицеливаться, изготавливал различные мишени, и день ото дня Лёнька стрелял всё лучше и лучше. А ещё при всём этом приветствовалась стрельба по живым целям по воробьям, которые в большом количестве там и сям скакали по фруктовым деревьям в саду позади двора.
А что это они нашу черешню обклёвывают? возмущался отец. Надо пострелять этих разбойников, сынок.
В самый первый раз он сам взял в руки воздушку, зарядил её и с одного выстрела подстрелил воробья, после чего забросил его на крышу сарая со словами:
Кошки нам спасибо скажут!
После этого случая воробьи стали целью и для подрастающего охотника. Лёня охотился на эту мелкую дичь, защищая урожай от потравы, от чего испытывал чувство гордости, а когда случалось удачное попадание, то получал всплеск эмоций, подобный охотничьему азарту, ещё кормил своей добычей соседских котов, полагая, что они ему за это в самом деле благодарны.
Молодец, охотником будешь, похлопывал отец сына по плечу, когда тот хвалился ему очередным метким выстрелом, вот начнётся сезон, возьму тебя с собой на залив уток пострелять.
Из моего ружья? Лёнька к нему.
Нет, сынок, из моего, твоё для этого дела слабовато будет.
А быть охотником это хорошо? не отставал мальчонка.
Охота самое мужское занятие, какое только бывает, отвечал отец ему очень серьёзно, там, на пустынном побережье, ты хозяин самому себе и всему, что есть на свете! Стоишь с ружьём в руках и патронами у пояса посреди бескрайнего простора, а вокруг тебя, сколько хватает глаз, ни души, ни огонька, ни дымка только ты, ветер и первые лучи солнца над горизонтом!..
А тебе не жалко уточек, когда ты в них стреляешь?
Нет, не жалко нам ведь дома нужно кушать мясо?.. Нужно Поэтому надо охотиться, а то где же ещё его возьмёшь?..
Таким образом в плане подготовки ребёнка к обращению с оружием, соответствующему отношению к добыче в частности и в целом к очень мужественному занятию под названием охота всё шло по накатанной дорожке, но тут произошёл вот какой случай.
Однажды Лёнька бродил по саду со своей винтовкой в руках, высматривая в ветвях деревьев крылатых серых разбойников, но воробьи, как на зло, все разлетелись после первого неудачного выстрела, и вот вдруг на одной из веток посреди спелых абрикосов он, наконец, увидел птичку, только она была не серенькая, а цветастая с жёлтыми боками и размером чуть-чуть меньше воробья синица, нечастый гость в саду. Рядом с ней и на соседних деревьях никого больше не было, а ружьё было заряжено и взведено, палец на спусковом крючке азартно зудел тут охотник прицелился и выстрелил а цветастый комочек перьев взял да и упал к подножию дерева
Лёня подошёл, наклонился к негаданному трофею и поднял из травы маленькую красивую птичку в жёлтеньком оперении, испачканном вдруг красным, стал её рассматривать красивая Вот ведь незадача, она только что, бодрая и весёлая, резвилась, перелетая с ветки на ветку, и радовала глаз, а теперь недвижно лежала в ладони. Почему-то стало вдруг очень жалко жизнерадостное и красивое, превратившееся вдруг в мёртвое и печальное Да и отец вёл речь о стрельбе по воробьям, а тут Забросив привычным движением недвижную птаху на крышу сарая, он ушёл в дом и постарался поскорее забыть случившееся, вскоре забыл, родителям про происшествие не стал ничего говорить, а сам продолжил ждать начало охотничьего сезона и обещанную поездку.
Шло время, и вот отец после работы вечерами стал готовиться к предстоящему открытию сезона, которое ожидалось совсем уже скоро, привлёк он к этому делу и Лёньку:
Ну что, сынок, давай заряжать патроны это для охотника первейшее дело!
Для того, чтобы утятинки поесть, утку надо сперва поджарить, приговаривал он, раскладывая по столу принадлежности, а чтобы утку поджарить, её надо что?.. Подстрелить А перед тем, как стрелять, надо что сделать? Правильно, сынок, патроны надо зарядить Давай-ка мы с тобой этим сейчас и займёмся. Вот посмотри, как вставляют капсюль в гильзу.
Он взял латунную гильзу, из которой предварительно выбил специальным устройством старый стреляный пистон, установил её в приспособление и запрессовывал в дно новый блестящий капсюль свежего медного цвета.
Видел? А ну-ка попробуй сделать то же самое вот так, хорошо получилось, молодец, будешь мне помощником. Продолжай
Лёнька вставлял капсюли в гильзы и передавал их отцу на проверку, если проверка выявляла некачественную работу, то тот вновь выбивал капсюль, который вылетал из наковаленки гильзы с лёгким хлопком, и отдавал на переделку.
Поставь новый, а то этот на охоте даст осечку, говорил он.
А что такое осечка? малец к нему.
Это когда ты прицелился, жмёшь на спуск ружьё молчит, а утка смеётся: «Кря-кря-кря».
Дальнейшую зарядку патронов отец производил исключительно сам: насыпал в гильзу специальной меркой порох, запрессовывал пыж, потом засыпал дробь, которую сверху также закрывал пыжом теперь заряд был готов. Снарядив таким образом три-четыре десятка патронов, он распределил их в патронташ и в специальный отдел охотничьей сумки.