Всего семь лет назад.
Большой срок.
У взрослых время течет по-другому. Кроме того, мама, наверное, и не собирается повторно выходить замуж. Она любила папу. Невозможно представить кого-то на его месте.
Ты скучаешь по нему, Уинни?
Беспрестанно.
Уинифред глубоко затянулась сигаретой и уголком рта выпустила струйку дыма. Флоренс нахмурилась.
Я бы тоже хотела сказать, что скучаю по нему «беспрестанно», но не могу. Я его почти не помню. Помню смутно какую-то расплывчатую фигуру. Помню, что он болел.
Ты была еще маленькой. Мои воспоминания о папе намного ярче.
Он был богат?
Уинифред в изумлении уставилась на сестру:
Ну и вопросы ты задаешь. С чего вдруг?
И все же он был богат? наседала Флоренс. Почему никто не говорит о деньгах? Дедушка за нас платит или папа завещал маме достаточно средств?
Уинифред сощурилась:
Какая-то птичка тебе что-то напела, верно?
Никто мне ничего не напел. Флоренс отвела глаза и посмотрела на море: Просто мысль пришла в церкви. Мы с тобой, ты и я, мы выгодная партия?
«Выгодная партия»? развеселилась Уинифред. Нет, тут без птички не обошлось. Ну, кто тебе что напел? Выкладывай.
Ладно-ладно. Радио Сью сказала, что та француженка
Элиз Дюжарден.
Ты ее знаешь?
Разумеется. Она же гостит у Дашей.
Ну, в общем, она очень богата, и ее мать и миссис Даш надеются свести ее с Обри.
У Флоренс внезапно перехватило дыхание, а в груди стало тесно.
А, теперь ясно. Лицо Уинифред смягчилось. Понятия не имею, является ли Элиз Дюжарден «молодой дамой, располагающей средствами», если перефразировать Джейн Остин, но одно я знаю точно дедушка, на взгляд женщин, подобных Селии Даш, более чем состоятелен.
Сердце Флоренс забилось от радости.
То есть дедуля богат? в волнении спросила она.
Не особо, но Селия далека от снобизма, и чужое благосостояние ее не интересует. У нее и без того денег полно. Полагаю, если Обри влюбится в горничную, Селия примет ее как невестку с распростертыми объятиями. Так что, моя дражайшая сестренка, неважно, являешься ты «выгодной партией» или нет. Богатство и положение в обществе для Дашей ничего не значат. Важно только одно чтобы Обри без памяти влюбился в тебя. Уинифред сочувственно рассмеялась. И вот эта задачка, Фло, может оказаться тебе не по зубам.
Флоренс воинственно выпятила челюсть. Если деньги и классовые различия для Дашей пустой звук, значит, дорога свободна.
У меня целое лето в запасе, чтобы влюбить его в себя, уверенно заявила она.
Не забывай, что в его глазах ты просто ребенок, охладила ее Уинифред.
«Что вы так боязливы, маловерные?»[2] усмехнулась Флоренс. Вероятно, я многого не знаю, но кое-что я знаю наверняка: в любом случае я скоро вырасту. В сентябре мне исполнится восемнадцать, а в следующем сентябре девятнадцать. Затем двадцать, тридцать, пятьдесят и, Бог даст, семьдесят. Возможно, я доживу до восьмидесяти, так что два года разницы между мной и Обри сущий пустяк.
Глава вторая
Недостаток спортивного мастерства Флоренс с лихвой восполняла азартом и необузданной страстностью, поэтому если кто и мог одержать победу в теннисном турнире, полагаясь лишь на силу воли и духа, так это Флоренс Лайтфут.
Летом Даши всегда организовывали теннисный турнир, и обитатели залива Гулливера предвкушали его с радостным нетерпением. Состязание длилось две недели и проходило в Педреван-парке, родовой усадьбе Дашей, славившейся великолепным дворцом в елизаветинском стиле. Уильям Даш, некогда капитан школьной теннисной команды, лично подбирал пары и составлял сетку соревнований на основании рейтингов, заработанных игроками в прошлом году. Флоренс молилась, чтобы ее поставили в пару с Обри. Она не просила ничего невозможного: Обри играл первоклассно, а значит, в партнеры ему полагался игрок третьего сорта. Но Небеса не склонили слух к ее мольбам, и Обри выпало играть на пару с Элиз. Не иначе как, подозревала Флоренс, из-за коварного женского вмешательства. Флоренс предстояло играть с Джоном Клэрмонтом, двоюродным братом Обри, одним из лучших теннисистов округи.
Педреван-парк раскинулся среди лугов с сочной травой, на которых пасли скот, и полей золотистой пшеницы. Посреди парка высился невероятно роскошный дворец постройки шестнадцатого века: с фронтоном, стройными печными трубами, арочными окнами в узких прямоугольных проемах, к сожалению не выходивших на море, и двускатной крышей. В необозримых просторах парка за тисовыми изгородями прятались укромные аллеи, а за высокими каменными стенами скрывались дендрарии, огороды и даже искусственное озерцо с ротондой в неоклассическом стиле и статуей богини морей Амфитриты, любующейся своим неземным отражением в водной глади. Парка грандиознее, чем Педреван, было не найти во всем заливе Гулливера, но Даши не раздувались от самодовольства: благодарные Небу, наградившему их баснословным богатством, они распахивали двери для всех, кто хотел развлечься, потому что любили людей и не обращали внимания ни на их вероисповедание, ни на классовую принадлежность. Они просто хотели видеть вокруг счастливые и веселые лица.
А так как веселье в Педреван-парке не прекращалось, все жители залива Гулливера в трепетном волнении ждали приглашений от Дашей. Те щедро их рассылали и, не скупясь на закуски и угощения, позволяли гостям свободно разгуливать и по внутренним покоям своего блистательного дворца, и по аллеям своего чудесного парка.
В конце концов, смеясь, восклицала беззаботная Селия, какой толк доводить усадьбу до совершенства, если этим совершенством некому любоваться?
Скромные и беспечные, благородные и непритязательные Даши, с уважением относившиеся ко всем без исключения, с какой-то врожденной естественностью пробуждали в людях желание проявлять себя во всей красе. Чему немало способствовал и теннисный турнир: поголовно все тщеславные юноши и не менее заносчивые девушки заявлялись в Педреван-парк не иначе как в парадном, белоснежно-белом облачении чемпионов Уимблдона. В то лето Флоренс щеголяла в белых теннисных шортах с нашитыми вдоль карманов пуговицами с якорями и коротеньком вязаном свитере с рукавами-фонариками. Светло-русые волосы она приподняла и небрежно заколола шпильками, оставив свисать по краям кокетливые локоны. Консервативная Уинифред предпочла строгое, до колен, плиссированное теннисное платье и, отдавая единственную дань моде, взбила в пышную пену свои коротко обрезанные волосы. «Кокетка», съехидничала про себя Флоренс. Сестры оседлали велосипеды и, зажав под мышками теннисные ракетки, отправились к Педреван-парку по узким тропинкам, прикрытым палой листвой.
Спустя некоторое время они, пыхтя и усердно давя на педали, въехали в открытые железные ворота и покатили по змеевидной подъездной дорожке, плавно изгибавшейся между ухоженными газонами. Вдруг мирное чириканье птиц над их головами захлебнулось в реве мотора. Испуганные девушки свернули на траву, и мимо них, зловеще рыча, промчался ярко-красный «астон мартин» с откинутым верхом. В салоне, отделанном бархатом и деревом, небрежно крутил руль темноволосый молодой человек в солнцезащитных очках. Сестры сразу узнали его: Руперт Даш, старший брат Обри.
Вот грубиян! в сердцах воскликнула Уинифред вслед несущемуся к дому автомобилю. Мог бы и притормозить.
И рукой помахать, согласилась Флоренс, запрыгивая в седло. Они вновь закрутили педали. Несется как угорелый. Можно подумать, без него не начнут!
Мне кажется, он вне игры. Он к теннису равнодушен.
А чем он занимается?
Нос задирает, фыркнула Уинифред, ну и еще, насколько знаю, учится в Королевском сельскохозяйственном колледже в Сайренсестере. Ведь, как ни крути, именно он наследует усадьбу. По слухам, зимой он пропадает на охоте, а летом на юге Франции, дегустирует шампанское.
Неплохо, цокнула языком Флоренс.
Да уж, быть Дашем совсем неплохо.
Надеюсь стать одной из них, хихикнула Флоренс, улыбнулась и прибавила скорость.
Уинифред закатила глаза.
Вместо того чтобы объезжать дом, сестры поехали напрямик к теннисному корту, срезав путь по проторенной дорожке через липовую аллею. Безукоризненно подстриженный травяной корт, затененный развесистым каштаном и обставленный деревянными скамьями для зрителей, занимал часть широченного крокетного поля. Рядом с кортом раскинули шатер, а перед шатром, на опорах-козлах, взгромоздили длинный обеденный стол, уставив его стаканами и кувшинами с лимонадом и тарелками с бисквитными пирогами и печеньем. Справа от стола возвышался мольберт с гигантским листом картона расписанием игр. Вокруг стола роилась плотная, одетая в белое толпа, а на корте перед стартом вовсю разминались две смешанные пары. Уильям Даш в панаме и льняном пиджаке энергично вышагивал по лугу и властно, но неизменно вежливо раздавал указания. Юные кузены Дашей, которых по малолетству не допускали до турнира, подавали мячи, а Джулиан Даш, младший братишка Обри, добровольно вызвавшийся следить за чистотой соревнований, пытался удобно устроиться на верхотуре судейского стула. Флоренс тотчас углядела Обри: тот вольготно расположился на пледе, а рядом с ним чинно восседали его сестра Синтия и его партнерша по игре Элиз. Флоренс рванула к ним, но кто-то схватил ее за плечо.
Привет, партнер! гаркнул Джон Клэрмонт, двоюродный братец Обри.
С обожанием глядя на Флоренс, он размахнулся стиснутой в ладони ракеткой, словно отбивая мяч.
А, это ты, Джон, приветливо улыбнулась Флоренс. Когда наша очередь?
Нескоро. Зато у нас превосходные шансы выиграть первый матч. Джейн никуда не годится, да и Фредди ей под стать ни рыба ни мясо. Ужасно несобранный, но когда на него находит только держись, у него словно крылья за спиной вырастают. Но если ты отобьешь подачи, обещаю уложить эту парочку на обе лопатки.
Чудненько. Я тебя не подведу.
Так и знал, что на тебя можно положиться, старушка. Ты испытанный боец. Джон пронзил взглядом Обри, своего злейшего соперника, и твердо произнес: На этот раз я нашего золотого мальчика в финале разделаю под орех.
Полагаешь, мы можем пробиться в финал?
У нас все козыри на руках. Этим летом я в превосходной форме. Знать бы только, как эта лягушатница играет, скривился он, мотнув головой в сторону Элиз.
Если она хороша, нам ничего не светит.
Ерунда, я готов свернуть горы. Не желаешь чего-нибудь выпить?
Очень даже желаю.
Они направились к шатру. Проходя мимо Обри, разлегшегося на пледе с сестрой и Элиз, Джон осклабился в звериной ухмылке. Обри осклабился в ответ ни дать ни взять два льва, претендующих на одну территорию.
Привет, Синтия, поздоровалась Флоренс, старательно отводя взгляд от Обри.
Присоединяйся к нам, Фло! воскликнула Синтия, похлопывая по пледу. Надо подбодрить Элиз. Представляешь, она не хочет играть!
Будь так добр, принеси мне, пожалуйста, лимонада. Флоренс ослепила Джона лучезарной улыбкой, чтобы он не вздумал на нее обижаться, и уселась рядом с его заклятыми противниками. Флоренс Лайтфут, представилась она, протягивая руку Элиз.
Элиз вяло ее пожала. Ее ладошка, мягкая и крошечная, как мышка, утонула в ладони Флоренс. «Бедная скромняжка, подумала Флоренс. Наверняка и в теннис-то играть не умеет».
Фло моя лучшая подруга, Синтия лукаво подмигнула Элиз, и не будет возражать, если скажу, что теннисистка она никудышная.
Флоренс расхохоталась. Неудачи в теннисе ее не задевали.
Невозможно! Поверить не могу! воскликнула Элиз с сильным французским акцентом, изумленно оглядывая спортивную фигурку Флоренс и ее длинные стройные ноги.
О, так оно и есть, заверила ее Флоренс, но я все равно рассчитываю на победу.
Привет, Флоренс, дружелюбно произнес Обри и флегматично скользнул по ней серыми глазами, словно она для него ничего не значила.
Привет, Обри, кивнула Флоренс и снова обернулась к Элиз. Тебе не стоит волноваться, сказала она с ухмылкой, твой партнер Обри, а он здесь лучший игрок. Просто стой возле сетки и не мешай ему. Он сделает за тебя всю работу, и вы в мгновение ока окажетесь в финале.
Обри рассмеялся, лицо его сморщилось, расплылось умильными складочками, и у Флоренс голова пошла кругом.
Элиз разочаруется, когда обнаружит, что я далеко не столь хорош, как ты меня описала, Флоренс.
Неправда, ты очень хорош, Обри, горячо возразила Флоренс, и щеки ее запылали пунцовым румянцем. В игре с тобой никто не сравнится, и ты это знаешь.
Джон неукротимый борец. Одолеть его непросто. Обри лениво затянулся сигаретой. По правде говоря, у вас двоих неплохие шансы. Не удивлюсь, если в этом году приз достанется вам.
Не преувеличивай, отмахнулась Флоренс. Я оплошаю и подведу его.
Да ладно тебе, улыбнулась Синтия, никто из нас не творит на корте чудес. Мы просто развлекаемся. Цель повеселиться, а не победить. И Обри ничуть не рассердится, если проиграет. Верно, Обри?
Верно, проиграть в смешанном парном матче пустяки. Другое дело, если Джон вырвет победу, сражаясь со мной один на один.
Обри ласково посмотрел на Элиз.
Ни о чем не беспокойся, сказал он. Неважно, как ты играешь. Мы просто забавляемся. Резвимся, коротая долгие летние деньки. Если нас вышибут в первом же туре, отправимся играть в крокет.
Хорошо, пролепетала Элиз голосом нежным, как французский сыр бри. Я буду играть.
Здорово! обрадовалась Синтия.
Молодчина, Элиз! поддержала ее Флоренс.
А тебе известно, что крокет изобрели во Франции? спросил Обри, не отводя глаз от Элиз.
Неужели?
Да. Он назывался тогда jeu de mail. Англичане своровали идею, а шотландцы на ее основе придумали гольф. Обри хихикнул. Бесполезная информация, не забивай себе голову.
А я люблю забивать себе голову бесполезной информацией, встряла Флоренс. К тому же теннис, вероятнее всего, тоже зародился во Франции. Французы играли в мяч, отбивая его руками от стены, а англичане усовершенствовали игру, взяв в руки ракетки.
Откуда такие сведения, Флоренс? изумился Обри.
Да так, пожала она плечами, слышала где-то. Кажется, мне об этом рассказал дедушка. Он все про все знает.
Появился Джон с лимонадом.
Прости, задержался, сказал он, протягивая Флоренс стакан. Твоя сестра меня перехватила. Вернусь позже, когда нас объявят.
Дождавшись, когда Джон уйдет, Флоренс поворотилась к Обри, но тот, к ее великому разочарованию, увлекся беседой с Элиз, и ей показалось бестактным вклиниваться в их разговор. Поэтому она удовольствовалась болтовней с Синтией, своей доброй и верной подругой.
Внезапно ее внимание привлек молодой человек, неспешно разгуливавший по лужайке. Вместо теннисного обмундирования на нем были светло-серые широкие брюки и голубая вязаная рубашка с короткими рукавами. Его зачесанные назад темно-каштановые волосы опускались на лоб, что придавало его надменному лицу пленительное выражение сошедшей с экрана кинозвезды. «Руперт Даш», догадалась Флоренс.
Статный, как все Даши, красавец Руперт прельщал аристократическим орлиным носом и полными, искривленными в дерзкой усмешке губами. Однако его привлекательности не хватало сердечности и безмятежности, свойственных всем Дашам, а в облике сквозила плохо скрываемая угроза. Выделяясь среди окружающих подобно волку, затесавшемуся в стадо овец, он невольно притягивал взгляд Флоренс.
Твой братец чуть не переехал нас на подъездной дорожке, пожаловалась она подруге.
Он просто хвастался своей машиной, покатилась со смеху Синтия.
Машина отличная, согласилась Флоренс, вот только чересчур громкая.