Это я понимаю монументальный спектакль
Так точно. В общем, у меня было два билета, я хотел пойти с подружкой. Со своей ненаглядной Макареной. Я всю жизнь бредил индейцами и ковбоями, и вот выдался случай увидеть их вживую. И даже познакомиться с самим Буффало Биллом. К сожалению, мне не суждено было повстречать Сидящего Быка сказали, не смог приехать из-за проблем со здоровьем. Вот это была засада.
Кто не смог приехать? спросил я с улыбкой.
Сидящий Бык. Самый знаменитый и могущественный вождь.
Я думал, самый знаменитый и могущественный это Буффало Билл.
Что ты несешь, парень. Буффало Билл был американцем, белым. Он был солдатом. Его настоящее имя Уильям Коди, сказал Томеу с детской гордостью.
А почему его так звали?
Ты хочешь узнать, почему его так звали или откуда там эти проклятые могилы?!
Давай про могилы, про могилы
На Томеу порой находили приступы безобидной ярости, он краснел, затягивался трубкой три-четыре раза подряд, потом успокаивался. Он смахивал на американские горки. Иногда было весело, иногда начинало тошнить.
Большая часть труппы поселилась на улице Мунтане́, чуть ниже проспекта Диагонал. Знаешь бар Велодром?
Так точно. Я знал: Томеу нравится, когда я говорю его словечками.
Раньше там была огромная площадка, даже в футбол играли. Хотя и потом играли. Часто. Барселона там играла, хотя позже, когда они начали выигрывать, пришлось переехать, трибуны стали маловаты. Тогда построили стадион на проспекте Лес-Кортс и О чем это мы?
Об индейцах, терпеливо напомнил я.
Ах да. Индейцы разместились там, а горожане, хотя толпами собирались на них посмотреть, относились к ним с недоверием. Говорили, что это настоящие дикари, которые даже едят людей. Помню, через неделю после их приезда в том районе пропали две девочки, было много шума. Пришлось вмешаться самому Буффало Биллу, чтобы убедить людей, что девочек не могли съесть, но без происшествий не обошлось: нескольких индейцев арестовали, а двоих убили во время беспорядков. Дикий Запад переместился в Дикую Испанию. После этого Буффало Билл решил, что лучше отменить представление в Барселоне и продолжить турне по Европе. Наверное, не очень ему тут у нас понравилось.
А представь, он бы сейчас приехал
Томеу снова посмеялся шутке, откашлялся дым попал ему в легкие и продолжил:
Ну а я был очень разочарован, узнав, что они уезжают.
А с девочками-то что?
С девочками? А, да. Ничего. Они спрятались, хотели подшутить над родителями. Через пару часов вернулись, и индейцев пришлось отпустить.
А причем тут могилы?
Буффало Биллу пришлось отложить отъезд цирка из-за вспышки то ли гриппа, то ли холеры. Я всегда считал, что это был грипп. Индейцы не были готовы к встрече со старушкой Европой и местными болезнями. Их просто косило. Поэтому всех посадили на карантин, чтобы зараза не распространилась. В общем, двенадцать человек умерли и были похоронены на этом кладбище.
Двенадцать? Но памятников тринадцать.
Нет, умерли двенадцать.
А тринадцатый памятник?
Всё по порядку! Томеу поцокал языком. Люди считали их язычниками и требовали похоронить подальше от остальных могил.
А почему на памятниках нет надписей?
Ни дат, ни имен, ничегошеньки. И проститься с ними тоже никто не пришел. Даже соплеменники, представляешь? Томеу развел руками.
Наверное, у них свои обычаи.
Да, конечно. Наверняка. Старик с трудом встал. Хотя ты и не поверишь, но Томеу не все на свете знает. Давай, пора заканчивать, поздно уже. Пропустим потом по рюмочке?
А что с тринадцатой могилой?
Ах да. Томеу вздохнул и снова сел. Видишь ли, среди этих заболевших и умерших индейцев был один особенный человек. Про которого говорили, что он не приехал из-за проблем со здоровьем.
Сидящий Бык?
Откуда ты знаешь? испуганно и удивленно воскликнул Томеу.
Ты сам сказал раньше.
Правда? Томеу был сбит с толку. Он очевидно сдавал.
Так точно.
Черт, испортил эффектную концовку
Сидящий Бык похоронен здесь, в Барселоне?
Это навсегда мои первые два метра Я только пришел работать на кладбище, а поскольку никто в здравом уме не хотел хоронить этих язычников, дело поручили мне, новенькому. Кроме того, все боялись подцепить какую-нибудь редкостную болезнь, хотя сами индейцы, бедняги, от нас и заразились. Я думаю, это был грипп, потому что они не привы
Да, да, это ты уже рассказывал.
Правда? А что я не рассказывал?
Тебе велели копать им могилы, подсказал я, набравшись терпения.
Ах да. Была зима, времени шесть вечера и уже стемнело. Я копал, и вдруг пришел какой-то белый в сопровождении трех индейцев. Оказалось, Буффало Билл. Я глазам своим не верил. Сам Буффало Билл пришел говорить со мной! От имени индейцев он попросил меня расположить могилы полумесяцем. Видимо, таков их обычай. И затем доверил мне величайшую тайну. Сидящего Быка следовало похоронить там же. Он умер двумя днями раньше, невозможно было сохранить его тело до возвращения в Америку, ведь им предстояло еще европейское турне. Буффало Билл попросил меня сохранить все в тайне, чтобы не привлекать мародеров.
Мародеров?
Кладбищенских воров. Некоторые народы погребают покойников вместе с имуществом. А Сидящий Бык был человеком влиятельным. Думаю, с ним положили все самое ценное из его сокровищ.
А ты не видел?
Меня и близко не подпустили. Я только выкопал могилы, как мне сказали, и ушел.
То есть ты на самом деле не видел, как их хоронили.
Ни я не видел, ни кто-либо другой. Даже люди из племени. Как я уже сказал, там был только Буффало Билл и еще трое индейцев жрецы или вроде того. Провели какую-то церемонию и всех закопали. Да, а перед уходом они вручили мне нож Сидящего Быка и дали мне имя: Верный Страж Сна.
Ничего себе! Нож до сих пор у тебя?
Конечно, сказал Томеу почти с обидой, хотя я его не заслуживаю.
Почему?
Потому что я не справился. Старик опустил голову от горечи, а может быть, от стыда. Не знаю, как это случилось, но случилось.
Что случилось? Я разве что ногти не грыз от нетерпения.
Могилу раскопали. Через несколько месяцев.
Кто?
Не знаю. Всего пять человек, включая меня, знали, где они похоронены. Очевидно, это был не я. Но того, кто это сделал, интересовала лишь одна могила. Он прекрасно знал, где лежит Сидящий Бык. Только его могилу раскопали.
И что ты там увидел?
Кости. Только кости. Остальное украли. Что бы там ни было. Но наверняка что-то очень ценное, раз человек выжидал несколько месяцев.
Думаешь, это был Буффало Билл?
Нет. Буффало Билл к другу своему относился с уважением. Он все устроил. На прощанье пожал мне руку и в благодарность подарил трубку. Томеу поднял свой трофей.
Это трубка Буффало Билла?
Пятьдесят лет назад была его, да.
Тогда кто-то из индейцев. Один из этих трех.
Не знаю. Уже неважно. Это было полвека назад. Боже, неужели я такой старый?
И ты никогда никому про это не рассказывал?
Никогда и никому. До сегодняшнего дня.
Вот это да. И тебе не хотелось узнать, что там случилось?
Зачем? Что мне было за дело? Нарушать данное слово, затевать эксгумацию Чепуха. Зачем усложнять себе жизнь?
Кладбищенский вор прошептал я, зачарованный услышанным.
Ладно сказал Томеу, вставая и давая понять, что разговор окончен. Пойдем пропустим по рюмочке?
Мне шестнадцать лет, Томеу.
А мне почти семьдесят. Одно уравновешивает другое.
Думаю, Томеу был так же одинок, как и я. Как и многие в то время. За неимением еды многие увлекались выпивкой и тратили на нее те гроши, что удавалось заработать.
В их числе был даже Верный Страж Сна Сидящего Быка.
7. Эммет, ростовщик
Вечерами я искал новые места, где бы приткнуться с гитарой. Играть перед незнакомой публикой было проще.
Обычно я бродил в окрестностях проспекта Параллел. Там всегда бурлила жизнь, заведения были полны. Самым знаменитым было кабаре Красная мельница. Хотя потом слово красная убрали: от упоминания этого цвета у некоторых прямо зуд начинался. Война стискивала людей своей огромной рукой, и все только и думали, как бы выскользнуть, забыться в атмосфере праздника в театре, в кино, в публичном доме и так далее. Кто поставил бы им это в вину? Все мы стремились откуда-то сбежать, а красивые ножки всегда помогали перенестись в другой мир, меня, правда, не пускали дальше порога.
К сожалению, я не просто был молод, я еще и выглядел молодо, так что двери кабаре для меня были закрыты. Полагаю, что мой наряд, неотличимый от нищенского, тоже играл свою роль. Меня воспринимали как сорванца, который только и думает, как бы заглянуть кому-нибудь в декольте. Верно. Но верно и то, что мне до смерти хотелось выступать в одном из этих заведений. Говорили, что Параллел это сцена Барселоны, и хотя многие шли сюда за более пикантными удовольствиями, немало было тех, кого интересовали новые артистические дарования танцовщицы, музыканты, певцы.
Едва я сел на углу у кинотеатра, где как раз показывали какой-то республиканский фильм, и заиграл, как увидел на другой стороне улицы знакомый силуэт. Торчащие во все стороны волосы, тощая фигура, вальяжная походка Я почувствовал, что закипаю. Одним прыжком я вскочил на ноги, подхватил пустую кепку и забросил гитару за плечо пару месяцев назад я приделал к ней нечто вроде ремня из старой простыни, чтобы удобнее было носить. Я перебежал улицу, надвинул кепку на глаза и решил пока идти за ним до какого-нибудь менее людного места. Когда ты в городе один, а вокруг война, нужно уметь постоять за себя, причем желательно не с голыми руками. Я всегда носил в кармане нож. Точнее, тупой ножик, завалявшийся в одном из кухонных ящиков, но в данном случае это было неважно: ножик был маленький, удобный, а его острием легко можно было выбить глаз. Я уже пару раз выхватывал его, когда какой-нибудь пьяный бродяга пытался украсть у меня кепку с деньгами.
Я сунул руки в карманы, чтобы чувствовать пальцами холодный металл. Я держался на безопасном расстоянии и старался оставаться незамеченным, памятуя, насколько он был проворен в день побега из приюта. Сегодня ему не уйти. Я шел и вспоминал, как после того, как меня избили, я несколько недель едва мог выйти из дома. Испуганно озирался, молился, чтобы снова не встретить тех подонков. Потом чувства мои переменились. Я стал оглядываться, желая повстречать кого-нибудь из них и расквитаться. Спустя несколько месяцев я отчаялся отомстить, но месть похожа на любовь: стоит опустить руки и прекратить поиски, как она сама стучится в дверь.
В тот вечер я чувствовал себя охотником, преследующим дичь. Негодяй, вор, обманувший меня и выставивший идиотом, наконец попался. Да, длинную тень, за которой я шел по пятам, отбрасывал Полито.
Я видел, что в толпе он нарочно натыкается на прохожих и обшаривает их карманы. Мерзавец был хорош: меньше чем за три квартала стянул четыре бумажника, перед ним еще и извинялись. Он доставал бумажники, открывал, проверял содержимое и бросал на тротуар прямо мне под ноги. Я не нагибался за ними, уверенный, что ничего ценного там уже нет. И потом, мне хотелось лишь утолить жажду мести.
Я следовал за Полито более получаса. Кварталы становились все беднее, на пути встречались бездомные, привалившиеся к переполненным мусорным бакам или устроившие себе укрытия из картонок. Вечерело, тени удлинялись.
Полито остановился на тротуаре возле женщины, стоявшей на коленях с табличкой в руках надпись я не разобрал. Это был мой шанс. Вокруг никого не было, не считая каких-то бродяг, занятых своими делами.
Я крадучись вышел из-за угла и встал поодаль за спиной у Полито. Тот не обратил на меня внимания, занятый разговором с изможденной нищенкой, и тут я остолбенел. Презренный карманник, мошенник, обманувший меня, обворовавший и заманивший в лапы негодяев, доставал из карманов только что украденные деньги, чтобы отдать этой несчастной.
Ты ангел, Полито, повторяла та, всхлипывая.
Я приду еще, как только смогу. Берегите себя.
Женщина кивнула, а я поспешил спрятаться, пока она меня не увидела. Полито зашагал дальше, я за ним.
Когда я поравнялся с нищенкой, она попросила милостыню. Я ничего не дал, но невольно прочитал надпись, нацарапанную на куске картона, который она держала в руках: Продаю детские ботиночки, совсем не ношенные. Кто станет продавать ботинки своего ребенка? Почему неношеные? Достаточно было перестать гадать и заглянуть ей в глаза. Что-то во мне перевернулось Бедная женщина. Но при чем здесь Полито?
Я ускорил шаг, чтобы не упустить его, хотя вся злость, копившаяся во мне квартал за кварталом, улица за улицей, вдруг растворилась в глазах этой женщины. Минутой раньше я готов был глотку ему перерезать, попадись он мне, но теперь
Я уже хотел было развернуться и уйти, как снова вспомнил его дружков, разбитую в щепы гитару, ночи, когда я от боли не мог повернуться, а прежде всего украденный медальон. Мысль о медальоне возродила всю мою ненависть. У меня забрали единственное, с чем я не готов был расстаться. Мышцы снова напряглись, взгляд стал острым, как у хищника.
Я догонял его. Полито насвистывал дурацкую песенку и не слышал моих шагов. Улица была узкой и пустынной, но вскоре начиналась другая, шире и оживленнее. Полито остановился у витрины магазинчика игрушек, и я понял, что пора. Я подкрался, как кошка, и, не дав ему опомниться, приставил к горлу нож.
Не дергайся. Даже голос у меня прозвучал как-то по-бандитски.
Что тебе? Я пуст, приятель. Кто ты?
Я чувствовал его страх, слышал дрожь в каждом слове. Ухватив Полито за лацкан, я слегка повернул его к себе.
Черт Мы знакомы? Стой Гитарист?
Больше ничего не хочешь мне сказать, пока я тебя не зарезал, как свинью?
Тихо, тихо, парень Спокойно. Я все объясню.
Думаю, я и так все понял. Я помог тебе, ты поможешь мне и все такое, да?
Слушай, ты не понял. Эти ребята, они ублюдки Я был им должен, и
Отлично, теперь ты должен мне.
Черт, приятель, я уже всё. Порвал с ними.
А я был прощальным подарком? Я прижал нож к его шее.
Слушай
Где он?
Кто?
Мой медальон!
Откуда я знаю. Ты сам видел, я раньше ушел
Где он? Под лезвием ножа выступили капельки крови.
Ох! Ладно, ладно. Я вспомнил. Честно. Эти ребята всегда все несут одному человеку. Я тебе рассказывал.
Ростовщик
Да, Эммет. Я могу тебя отвести, но
Пошел! И имей в виду: ты можешь сбежать, но завтра, через месяц или через год я опять приставлю нож к твоей глотке и уже не буду ничего спрашивать, клянусь.
Слушай, какой ты злющий Я усек. Лады, приятель. Спокойно. Не сбегу.
По правде говоря, не знаю, кто из нас больше нервничал. Я посмотрел на свою руку, сжимавшую нож, она дрожала, как желе. Я отдернул ее, ужаснувшись самому себе.
Пройдя полгорода, мы оказались в средней части бульвара Рамблас. Перешли на другую сторону и продолжали путь, пока не оказались перед неприметной деревянной дверью, на которой висела полусгнившая табличка с надписью Эммет.
Это здесь.
Так входи. И если врешь, я клянусь, что
Я не вру, а нож лучше спрячь.
Ну-ну.
Слушай, я серьезно. Старик та еще пройда. Не вздумай обманывать его, он хитрый лис. И всегда держит оружие под прилавком.
Я посмотрел на Полито с недоверием:
Ты обо мне беспокоишься?
Старику сто лет в обед, он слеп как крот, руки у него трясутся. Даже если он прицелится в тебя, вероятнее всего, башку снесет мне. Неохота помирать из-за твоего медальона.
Я толкнул дверь, нервно звякнул колокольчик. Открылся узкий проход между двумя уходящими в потолок высоченными стеллажами, заваленными всем подряд. Лавка ростовщика была такой крохотной и тесной, что оставалось только диву даваться, как все это в ней помещается. Прежде всего в глаза бросались старые книги. Огромные, каких я раньше не видел.
Мы дошли до конца коридора. В глубине, за изъеденным жучками прилавком, сгорбленный старик вертел перед моноклем перстень. Затем он попробовал его на зуб, словно хотел окончательно удостовериться в качестве, и спрятал в деревянную шкатулку. После чего прикусил желтым зубом очередное кольцо и, по-видимому, остался недоволен, потому что бросил его в другую шкатулку, к безделушкам.