Эльза Татаркина
Проснись. Пожиратель душ
Моей семье.
Пролог
Казалось, взойдёт солнце и тени исчезнут
Последняя майская ночь не обещала быть тёплой. Всё небо затянуло свинцовыми облаками. Давило так, что ливень был неизбежен. Громоздкие тучи копили в себе гнев. Ещё немного и, наконец, дождь смоет всю эту грязь. Подземный переход на окраине города совсем опустел. Его давно закрыли на ремонт, про который благополучно забыли. Старый потрёпанный жизнью бродяга был единственным живым существом в этом богом забытом месте. Он укрылся от непогоды за полуразрушенными бетонными стенами.
«Никаких гостей», буркнул он про себя, раскладывая прохудившееся клетчатое одеяло, «Всё ещё воняет псиной», а потом принюхался к своей куртке, «Как и я» и продолжил спокойно готовиться ко сну без всяких эмоций.
Проявление эмоций было роскошью богатых или хотя бы тех, у кого был дом. Этот же старик совсем отчаялся и теперь даже не грустил. Одно лишь принятие своего бедственного положения. Он спокойно улёгся на жёсткий пол. Тонкое одеяло не особо сделало его мягче или теплее. Но это всё, что он смог найти в местных контейнерах с мусором.
Была глубокая ночь и даже почти утро. В полудрёме он пытался накрыть ноги этим грязным одеялом, чтобы согреть ноющие кости и, наконец, уснуть. Рваные на коленках, старые, серые штаны, и совсем порыжевшая чёрная, кожаная куртка всё, что осталось с ним, не могли его согреть. И проклятый сон всё никак не приходил.
Было жутко сыро и холодно. Так холодно, и свинцовое небо лишь добавляло ему страданий. Последние три года его мотало по улицам серого города, где встречались одни лишь бесчувственные люди, всегда проходящего мимо и брезгливо воротящего нос от всякой швали
Он подумал про себя и поморщился. Старик давно привык к такому отношению и просто ждал конца.
«Где же эта бутылка?» мелькнуло в его мыслях.
Не открывая глаз, он нащупал стоящую рядом стеклянную тару и отпил с неё. Но портвейна в ней хватило ровно на один глоток. Этот последний глоток обрадовал старика, ибо теперь уснуть он сможет с большей вероятностью. Жизнь для него уже не будет казаться столь омерзительной. С улыбкой на лице он всё больше и больше погружался в объятия сна.
Хлынул дождь. Шёпот капель стал убаюкивать измученную душу бедолаги. Покой глубокой ночи уносил его далеко от этих мест
Вдруг раздался громкий скрип входной двери. Старик, испугавшись, резко открыл глаза и даже привстал, в любую секунду готовый прогнать бродячую собаку. Он решил, что сюда зашла непременно она.
«Вот треклятая! Всё никак не уйдёт!» чертыхался он про себя, вспоминая, как на днях грозился ей, вовсю размахивая руками. Та всё никак не отставала, пока он не кинул в неё палку.
Однако, к его удивлению, или даже, возможно, к счастью, сегодня это было не так. У входа стоял высокий, молодой человек примерно двадцати пяти лет. Лицо у парня было даже каким-то добрым и располагающим к себе. Хотя его глаза, осветившись полной луной, показались деду пустыми и бесстрастными. Высокий брюнет худощавого телосложения с угловатыми, крепкими плечами шёл прямо на него. Он был одет в одну тонкую, чёрную футболку и серые джинсы.
«В такую-то студёную погоду! чем вызвал у старика капельку сочувствия, А где куртка и зонтик? На нём даже нет этого новомодного мусорного пакета, что все разом стали напяливать на себя, и что втайне сам старик желал приобрести, В этом пакете было бы не так холодно спать Неужели тоже бездомный? Совсем ещё мальчонка» вытаращился он, осматривая паренька сверху донизу.
Что-то не так? голос незнакомца отразился эхом от пустых гранитных стен.
Его надменный вопрос прилетел на бедного, затюканного судьбой, бродягу, как бьющие рикошетом струи ледяной воды. Старик весь съёжился от этого резонирующего звука, нарушившего мёртвую тишину его обители. Испугавшись нахального паренька, который смотрел на него свысока, дед немного отступил и неуклюже врезался в стену. Чтобы уйти от неловкой ситуации, он решил попросить у незнакомца на бутылку портвейна. Ведь обычно, увидев его протянутую руку, люди обходили его стороной и быстро убегали по своим срочным делам.
Эй, парень, не подкинешь деньжат? с хрипом в голосе произнёс дед, будто уже давно ни с кем не разговаривал, и голос от этого совсем просел. Он прокашлялся, чтобы сказать громче, и стать настойчивее, Деньжат не подкинешь?
Парень несколько секунд молча смотрел на него, потом надменно повертел головой из стороны в сторону, будто прикидывая или обдумывая свой следующий шаг, и подошёл ещё ближе. Настолько близко, насколько никто не подходит к подобному роду людям. Совершенно не боясь, что бродяга может его замарать или чем-то заразить. Отчего дедок затушевался и виновато улыбнулся, как будто ему стало стыдно за своё поведение.
Давно ты здесь? спросил миловидный брюнет, сдвинув чёрные брови ко лбу, словно издеваясь или действительно сочувствуя.
Давненько, открыто начал разговор старик, Здесь хоть и сыро, но хотя бы не заливает сверху, рассмеялся он, как показалось ему, остроумной шутке, а потом резко приуныл и даже сел на своё одеяльце, Всё лучше, чем на улице и отвернулся к стеклянным дверям.
А почему не дома в тепле и уюте? искренне удивился парень, стоя рядом и смотря на старика сверху вниз.
Нет его, дома-то, старик замолк на несколько секунд, а потом продолжил изливать душу совершенно незнакомому человеку, как будто говорил с давним другом, На улице живу уже четвёртый год, как умерла жена Я запил и нечем стало платить за квартиру. Пропил всё даже документы, и виновато посмотрел снова в сторону, пряча глаза от незнакомца.
Этот незнакомец был первым, кому старик рассказал о своей судьбе. Казалось, только теперь он понял, что сам был виноват во всём происходящем с ним. Настолько это признание очистило его в один момент, и на душе стало легче. Будто парень убрал с его плеч невидимый, но столь тяжкий груз последних лет. А ведь достаточно было просто выговориться кому-то, всё равно кому
Старик посмотрел на парня, пытаясь угадать, кто же тот по роду своей деятельности. И откуда вдруг оказался здесь.
Страдаешь? молодой человек смотрел в его глаза с толикой сочувствия и присел на корточки напротив, а потом продолжил уже тише, Хочешь прекратить всё это?
Конечно, кто же не хочет, обрадовался старик, подумав всё же, что парень предложит ему денег на согревающую воду, и даже протянул к нему ладонь.
Гость удивлённо взглянул на ладонь, а потом и в его глаза. Он совершенно сухо пожал его крепкую, жилистую руку.
Твоя жизнь была полна мучений, сказал надменно брюнет, всё ещё держа его, Твои страдания прекратятся прямо сейчас.
Старик испугался и дёрнул рукой, но парень не отпускал её. А потом по его ладони, как будто откуда-то изнутри по венам, потёк сильный жар. Несчастный бездомный пытался освободиться от хватки, но рука напрочь прилипла к незнакомцу. Тело старика перестало слушаться, ноги ослабли и покосились. Они потеряли ту малую силу, что оставалась с ним. Старик обмяк, а улыбка пропала с его лица, как и блеск в глазах. Труп бродяги повалился набок, словно брошенный мешок с прогнившей картошкой, и рассыпался в серый пепел.
Незваный гость встал и осмотрелся по сторонам. Дождь сильнее продолжил заливать переход, смывая прах хозяина по холодным, бетонным лестницам, скрывая все следы произошедшего. Ничего, достойное внимания зевак.
Наконец, ветер успокоился и прекратил трясти стеклянные двери. Тишина вернулась в эту обитель. Тень, привнёсшая хаос, бесследно растворилась в ночи. Небо резко прояснилось, и взошло солнце.
Глава 1. Встреча
Безумен мир, что приходит к нам во снах.
Но в потоке событий мы не задумываемся об этом
и слепо верим любому сюжету судьбы
На тёплой, согретой солнцем земле пробивались жёлтые одуванчики. А детские пухленькие ножки топтали эти первые весенние цветы, шумя и играя, и не обращая ни на кого своего внимания. Холодные деньки близились к концу, и все уже жаждали летней жары, что вот-вот должна была наступить. Свободный ветерок пронёсся мимо высоких деревьев с молодой листвой, шурша и перекликаясь с шёпотом проходящих людей. Воздух кругом был пронизан благоуханием белых лилий и алых роз, принесённых сегодня гостями, и уносил в свой дурманящий мир сна и покоя. Именно покой и безмятежность читались на лице юной девушки, лежавшей в тёмном гробу из старой сосны.
«Это же я!» вдруг осознала Аврора, глядя на себя сверху, «Но как? Так рано»
Затем всё пропало и стало слишком темно и душно. Такая темнота, знакомая каждому, когда резко выключаешь свет в ночи. Абсолютная, что становится непонятно, открыты глаза или нет. Всё её тело повисло в воздухе. А потом в этой тьме отовсюду загалдели голоса:
Кто мы? Где мы? Зачем мы здесь?
И вдруг шёпот в невесомом сознании произнёс:
Проснись!
Свет озарил эту комнату, и люди вылились в окно этого света. Стало так свободно и легко дышать
От испуга Аврора резко открыла глаза и приподнялась с кровати. Никого вокруг не было. Никаких голосов, людей и жуткой темноты. Восходящее солнце озарило своим ярко-оранжевым светом всё пространство небольшой, уютной комнаты. Она огляделась: всё те же молочные занавески на окнах, бежевые полосатые обои, старый белый платяной шкаф с прошлой квартиры, где она жила ещё с матерью, и прикроватный тумба-столик, на котором лежал её дребезжащий телефон, извещая, что пора уже проснуться. Всё та же однокомнатная квартира, что и вчера!
Унылая и привычная обыденность успокоила девушку. Она лениво потянулась в своей двуспальной кровати и, наконец, поднялась с постели, еле переставляя ноги по полу и засыпая на ходу. Несомненно, в её недосыпе был виноват вчерашний запоздалый фильм так зачастую оправдывалась она. Неспешно и лениво Аврора стала собираться на работу, куда, между прочим, не так давно устроилась, и стоило бы поспешить. Но всё было не так и не то. А разве кто её спрашивал? Переехать из маленького города после института в миллионный идея её мамы, которая хотела лучшей жизни для своей единственной дочери. Ведь ей представлялось, что в крупном городе непременно можно отыскать хорошую работу. А Авроре просто хотелось, чтобы мама ей гордилась. Таковы прелести быть единственной надеждой. Но мама умерла А после всё стало неважным и чужим. Но почему-то девушка всё ещё продолжала жить не так, как хотела бы на самом деле, оправдываясь памятью о маме и её мечтах.
«Так хотела она» фраза, преследующая её вот уже год, как не стало мамы.
Поступить на юриста всегда была мечтой её мамы. В первое время после института Аврора даже отработала секретарём у частного юриста. Но тот относился к ней чересчур предвзято и докапывался ко всякой мелочи. Отчего у неё напрочь пропала вера в себя и в свои силы. А после она стала метаться по всевозможным областям: от официанта и продавца в продовольственном магазине до консультанта в одном из довольно престижных банков города, где она и осталась. Работа выглядела вполне приличной со стороны, но В последние дни всё кругом стало удручать: эта угрюмая погода, работа с приходящими в дурном расположении духа клиентами («душная толпа»), сотрудники банка с их вечно наигранной натянутой улыбкой и глупыми вопросами типа: «Как дела?»
«Как будто их на самом деле это интересует» неодобрительно покачала она головой.
В зеркале ванной комнаты, где девушка стояла порядка десяти минут в своих размышлениях (то начищая зубы, то причёсывая свои торчащие в разные стороны непослушные, тёмно-русые, длинные волосы), опять отражалась бледная кожа с зеленоватым оттенком, редко видевшее солнце. Теперь ей стало понятно, почему ей снятся сны про смерть. С таким-то тоном лица её и впрямь можно было спутать с трупом. Она притворно улыбнулась сама себе в зеркало, но после снова пришло уже привычное хмурое выражение лица. Выйдя из ванной комнаты, Аврора поспешно нацепила то, что носила ещё вчера и день до этого: серую юбку, белую блузку, чёрные, тонкие капроновые колготки.
«Надобно их уже постирать», поразмыслила она, глядя на посеревший воротник блузки и такие же замусоленные края юбки. Но сегодня не хотелось искать что-то другое.
«Пожалуй, один день ничего не решит», договорилась она сама с собой, так и пошла в банк.
Чем ближе Аврора подходила к бледному, каменному зданию своей работы, тем больше ноги хотели сбежать в обратном направлении. Девушку воротило от одного вида этого строения. А эти дурацкие часы при входе в банк, что встречали людей, и на которые девушка часто поглядывала, стоя на ногах и дожидаясь завершения рабочего дня. Эти часы, казалось, намеренно шли намного медленнее, чем любые другие. Дело, конечно, было не в часах, но только они указывали на бессмысленность её пребывания в этом месте. Снова очередной нудный день, что проходит совершенно впустую. Раньше ей это было вполне нормально и в порядке вещей. Но сейчас всё больше стало казаться, что она совсем не там, где должна находиться. Но где же то самое было неясно.
Сегодня ты поздновато что-то. Я уж подумала, вовсе не придёшь, сказала кучерявая блондинка в очках, выходящая из подсобной комнаты, придерживая дверь своей рукой от запирания.
Фильм вчера допоздна смотрела, отмазывалась Аврора, пряча взгляд и думая про себя: «Чего пристала-то с утра?»
Кстати, об этом, когда уже мы с тобой сходим в кино? блондинка пристально взглянула на неё, и её очки спустились к носу.
Может, на этих выходных? вымолвила Аврора, пытаясь всячески проскользнуть в комнату, чтобы сбежать от пристального взора и снять уже своё душное пальто.
Как же, блондинка недоверчиво окинула её взглядом с ног до головы и фыркнула, Смотри, ты обещала.
Ближе ко времени спишемся, снова соврала Аврора, не желая с ней конфликтовать сейчас, хотя вовсе не намеревалась никуда идти, оставляя этот разговор на завтра.
«Ведь неизвестно, что будет. Может, у меня разболится живот или голова», улыбнулась она этой лживой мысли и прошмыгнула в крошечную подсобку.
Там битком висели плечики с верхней одеждой. Всё кругом, включая маленькие, белые шкафчики, было завалено одеждой и обувью, наспех снятой и выкинутой рядом. Возможно, часть вещей принадлежала работникам, давно ушедшим отсюда. Но ни у кого попросту не было времени убраться, и вещей становилось всё больше. Аврора в стороне ото всех и поближе к выходу повесила своё пальто, потом сняла ботинки на толстой подошве с длинными шнурками и также поставила их поближе к выходу. Она спокойно переоделась, максимально отдаляя момент начала работы, и с грустью на сердце вышла в общий зал. Оглядев скучающие лица своих коллег, девушка спустилась на зелёный диван, дожидаясь неминуемого открытия.
«7:58», показали часы, «Значит, скоро откроется главная дверь, и в здание влетит толпа. Опять начнётся канитель и этот муторный нескончаемый день».
«8:00», Аврора переглянулась со своей коллегой в очках, с которой вот уже месяц работала в паре, и выдохнула. В зал вошла старушка семидесяти лет.
Добрый день. Вам помочь? сразу набросилась на неё коллега.
Аврора отошла и прижалась плечом к стене, чтоб не мешать им. Девушка часто старалась где-то спрятаться и «не отсвечивать», как и сейчас, забравшись в тихий уголок, засыпая на ходу, и совершенно позабыв, что кроме главного входа, есть и другие.