Надо же, покачала головой я. Впрочем, со многими драгоценностями такое случается, особенно если они представляют собой настоящее произведение искусства, а ваша камея не исключение.
Вы правы, Аллочка, кивнула Елена Сергеевна. Это просто удивительная история, произошедшая с нашей семьей. В войну нам, как и многим, пришлось нелегко. Был период, когда мы едва не умерли от голода. Однажды у бабушки украли все карточки, поэтому на семейном совете было решено продать украшения. Правда, их было немного с большей частью расстались еще в девятнадцатом году, тогда ведь тоже очень голодали. Но встал вопрос: кому их продать. На рынок идти боялись вдруг обманут. В скупке за драгоценности давали немного. Старшая сестра моей мамы работала в то время костюмером в театре; одна из актрис как-то в разговоре с ней обронила, что продала за очень хорошую цену старинное кольцо с рубином. Человек, купивший у нее это кольцо, намекнул, чтобы она приносила еще: мол, он за ценой не постоит. В общем, тетушка спросила у актрисы адрес этого покупателя. Выяснилось, он живет неподалеку от нас, так что я упросила тетушку взять меня с собой. Мне тогда лет пять было, а я еще с собой и куклу прихватила, которую мне незадолго до войны, подарила на день рождения бабушкина кузина. Когда-то она привезла ее из свадебного путешествия, которое они с мужем провели за границей. Это была невероятно красивая кукла. Блондинка, в пышном зеленом платье, с золотистым поясом-шнурком. Я ее, как помню, из рук не выпускала. Вот такой компанией мы и отправились к покупателю драгоценностей.
Поднимаясь по лестнице дома, где он жил, мы неожиданно столкнулись с нашей соседкой Ядвигой Яковлевной. Мы с тетушкой предположили, что Ядвига Яковлевна шла от своих знакомых или родственников.
В прихожей нас встретил мужчина приятной, я бы даже сказала, красивой наружности, лет тридцати, наверное, а может быть, чуть больше, а следом за ним в прихожую выбежала молоденькая девушка, очень хорошенькая, темноволосая, синеглазая и сразу же уставилась на мою куклу. Глаз с нее не сводила. Тетя же моя в это время показывала хозяину квартиры то, что мы принесли, а принесли мы с ней браслет и серьги с бриллиантами. Торговаться тетушке не пришлось. Мужчина действительно оказался щедрым и согласился на все ее условия, а, рассчитавшись, тут же начал выспрашивать, есть ли у нас еще драгоценности. Тетушка ответила, что нет. Она не солгала. Больше у нас ничего не было, за исключением лишь этой камеи. Дело в том, что на семейном совете было решено расстаться с камеей лишь в самом крайнем случае. Случайно или нет, но через несколько дней наша квартира и квартира нашей соседки Ядвиги Яковлевны были ограблены. У нас были украдены все деньги, которые мы получили за проданные украшения, а также камея, которая хранилась у мамы в шкатулке, и моя кукла. Нас во время кражи дома не было мы были в театре, а вот соседке нашей не повезло. Ядвигу Яковлевну нашли с перерезанным горлом. Причем она, как я поняла из случайно услышанного разговора взрослых, сопротивлялась грабителям. В некоторой степени я ее понимаю: она всю жизнь была любительницей красивых и дорогих вещей. Муж ее был известным стоматологом он умер незадолго до начала войны, у него лечили зубы все городские знаменитости, так что зарабатывал он весьма неплохо. Вот только в войну трудно Ядвиге Яковлевне пришлось: она же никогда не работала, так что тоже начала потихоньку распродавать свое имущество.
Весной маму перевели на работу в другой город, а вскоре после нашего отъезда тетушка написала нам, что в кражах и убийстве соседки виноват тот самый мужчина, что купил у нас драгоценности. Он оказался главарем банды. И эта актриса из театра, которая рассказала тетушке о щедром покупателе, тоже была с ним связана. Она ему подыскивала клиентов, а заодно давала и их адреса. В общем, была, как это у них, у преступников, называется Елена Сергеевна задумалась.
Наводчицей, улыбнулся ее внук. Она находила людей, у которых имелись ювелирные украшения, антиквариат и прочие ценные вещи.
Да-да, кивнула Елена Сергеевна, но я до сих пор не могу понять, почему они наведались к нам, ведь тетушка ясно дала понять, что у нас больше ничего нет.
Ну, в этом нет ничего удивительного, пожал плечами Феликс Кривицкий и снова улыбнулся. Большинство преступников очень недоверчивые люди.
«Откуда такие познания о криминальном мире?» мысленно удивилась я.
Кстати, одному из членов банды, как написала тетушка, некоему Жорке удалось ускользнуть, произнесла Елена Сергеевна. Причем исчез он с самой ценной частью награбленного. Но каково же было мое удивление, когда после стольких лет я обнаружила нашу камею в нашем антикварном магазине! Я глазам своим не поверила и попросила продавца показать ее мне. Вы не находите, Аллочка, что самое интересное в этой камее заключается не столько в драгоценных камнях, которыми она украшена, сколько в оправе.
Вы правы, Елена Сергеевна, согласилась я. Не часто встретишь столь изумительный орнамент.
Да, обрадовалась Елена Сергеевна, этот растительный узор и составляет всю ее прелесть. Что скажешь, Феликс?
Я плохо разбираюсь в таких тонкостях, уклончиво ответил Кривицкий. Гораздо интереснее я нахожу другое обстоятельство.
Какое? удивилась Елена Сергеевна.
Каким образом эта камея оказалась в этом городе.
Это свойственно многим драгоценностям возникать из ниоткуда и исчезать в никуда, заметила я.
Надеюсь, наше семейство слишком утомило вас, сказал, провожая меня, Кривицкий.
Ну что вы, улыбнулась я, Елена Сергеевна не может утомить.
Вы сказали «Елена Сергеевна», а что насчет меня?
Я пожала плечами:
Насчет вас я не могу быть столь уверенной, ведь я вас совсем не знаю.
А как же обед?
Один обед не в счет.
Ну так давайте это исправим! рассмеялся Кривицкий. Что вы делаете в субботу вечером?
В субботу вечером я занята.
И чем же?
По выражению его смеющихся глаз я видела, что он не верит мне.
Иду на встречу к Ольге Арнольдовне, сказала я и протянула руку на прощание, увидев, что к остановке подъезжает мой автобус.
Что значит встреча с какой-то Ольгой Арнольдовной по сравнению с возможностью провести субботний вечер с одним симпатичным и весьма интересным мужчиной, понизив голос, произнес Кривицкий и добавил: Мне кажется, что в привлекательности мне отказать нельзя.
Вам верно кажется, улыбнулась я, но встреча с Ольгой Арнольдовной, владелицей коллекции фарфоровых кукол сулит мне намного больше, чем субботний вечер, проведенный даже с таким привлекательным мужчиной, как вы.
Кривицкий неожиданно замер, глядя на меня, затем открыл рот, видимо, для того, чтобы опять возразить мне, но я уже вскочила на ступеньку закрывавшего двери автобуса.
Ольга Арнольдовна оказалась приятной дамой лет шестидесяти. Я уже знала, что она работает заведующей родильным отделением и ценится в городе как хороший специалист. Одна из комнат ее довольно большой и хорошо обставленной квартиры целиком занимала коллекция фарфоровых кукол и всего, что относится к этому миру.
Это моя страсть, произнесла Ольга Арнольдовна, подводя меня к одному из стеллажей, на полках которого стояли куклы, одетые в костюмы восемнадцатого века. Не знаю, будет ли она когда-нибудь утолена. Все время хочется купить что-нибудь еще более красивое и интересное. Хотя, честно вам признаюсь, я несколько раз пыталась бросить это столь затратное занятие. Даже давала себе зарок, но все напрасно. В общем, я поняла, что не в силах противостоять этому искушению. Ольга Арнольдовна показала рукой на куклу в зеленом платье с поясом. Вот причина моего недуга. Именно с нее все и началось. Вообще-то это не моя, а мамина кукла, но с детских лет она принадлежала мне. Именно мама назвала ее Марией.
Наряд этой куклы действительно напоминает эпоху Марии. Марии Тюдор, сказала я, тем временем обратив внимание на кукольный дом-особняк. В этом особняке в деталях была представлена жизнь ушедшей эпохи: крошечные георгианские кресла в гостиной, белоснежный спальный гарнитур, украшенный тонкой резьбой и отделанный золотом, фарфоровая посуда на кухонных полках все вызывало восхищение своим превосходным исполнением. Даже детская не уступала в оформлении другим комнатам. Оставалось лишь только восхищенно качать головой.
А это мое последнее приобретение, воскликнула Ольга Арнольдовна, заметив мой интерес к особняку. Ради него моей маме даже пришлось пойти на серьезную жертву.
Вот как!
Честное слово! Ольга Арнольдовна всем своим видом в этот миг напоминала мне школьницу.
Я вам верю, засмеялась я. Ольга Арнольдовна вслед за мной тоже расхохоталась от души.
Наш смех прервал телефонный звонок. Звонил сотовый телефон, который Ольга Арнольдовна все это время с момента моего прихода держала в руках.
Извините, важный звонок от одной из моих пациенток. У нее очень сложно протекает беременность. Я вас оставлю ненадолго, извиняющимся тоном произнесла Забелина и вышла из комнаты.
Я осталась одна и принялась изучать полки, точнее, их содержимое. Больше всего меня занимала фарфоровая миниатюра. Крошечные комодики, столики со стульчиками, столовые сервизы, гладильные доски и швейные машинки поражали своими невероятно маленькими размерами и хрупкостью. Ольга Арнольдовна оказалась владелицей не только старинного особняка, но и уютной кондитерской, аптеки, пекарни, магазина женской одежды и даже ювелирной лавки. Мой взгляд задержался на последней. Ее содержимое могло потрясти любое воображение. Десятки, нет, сотни миниатюрных украшений заполняли это торговое заведение. Фарфоровая дама я приняла ее за покупательницу перед напольным зеркалом примеряла жемчужное ожерелье. Неподалеку от нее стоял хозяин лавки и, чуть склонившись вперед, держал в руках открытую бархатную коробочку, в которой, видимо, и хранилось это ожерелье. Глядя на эти фигурки, я неожиданно почувствовала, что какое-то странное оцепенение постепенно охватывает меня. Не в силах пошевелиться и не в силах оторвать взгляд от этой кукольной комнатки, я вдруг увидела, как она принялась разрастаться в размерах, а все предметы, находившиеся в ней, увеличиваться. Неожиданно я оказалась рядом с куклой-покупательницей и с ужасом увидела, что она одного роста со мной. Кукла обернулась и улыбнулась мне. Хозяин сделал шаг назад и согнулся еще ниже. Внезапно голова куклы дернулась и отвалилась. Жемчужное ожерелье тут же упало с шеи. Жемчуг с гулким грохотом рассыпался по полу, а из шеи забил настоящий фонтан крови, который мгновенно залил все витрины и полки ювелирного магазина.
Кровавые брызги окропили мое лицо. Голова моя закружилась, в глазах все поплыло. Казалось, еще секунда и я потеряю сознание.
Что с вами? вдруг услышала я обеспокоенный голос Ольги Арнольдовны, а затем увидела ее встревоженный взгляд.
Немного голова закружилась, ответила я, увидев, что все вокруг меня находится в том же состоянии, что и до ее ухода. У меня это иногда бывает из-за низкого давления.
Я вас прекрасно понимаю, сказала Ольга Арнольдовна. В молодости я страдала тем же. Хотите таблетку?
Нет, спасибо, ответила я. Уже все прошло.
Что ж, сказала Ольга Арнольдовна, давайте присядем и я отвечу на все ваши вопросы.
Мы перешли в соседнюю комнату, тоже довольно большую и обставленную красивой антикварной мебелью.
Страсть к коллекционированию передалась мне от мамы, произнесла Ольга Арнольдовна, показывая на шкафы, заполненные фарфором. Она подвела меня к великолепному гарнитуру в стиле барокко, состоявшему из дивана, двух кресел и мягкого пуфика. Мама всю жизнь собирает посуду и мебель. Она очень любит красивые вещи, но еще больше она нет, даже не любит, а обожает Ольга Арнольдовна недоговорила, так как насмешливый голос не дал ей этого сделать, произнеся:
Это просто непростительно, когда дочь рассказывает о слабостях своей матери, не так ли?
Я повернула голову и увидела в дверях гостиной хрупкую пожилую женщину с белоснежными волосами. Она была одета в темно-синее платье и опиралась на трость.
Мамочка, ну зачем же ты встала! укоризненно произнесла Ольга Арнольдовна, направляясь к женщине. Ты же чувствуешь себя сегодня неважно.
Ольга Арнольдовна помогла матери устроиться в одном из кресел. Затем она пододвинула ближе пуфик, чтобы мать могла положить на него больную ногу.
Меня зовут Галина Григорьевна, произнесла женщина, обращаясь ко мне, а вас, благодаря нашему телевидению, я знаю: вы Алла Родионова, известный искусствовед и писатель.
Ну, если по поводу первого я еще и могу согласиться с большой натяжкой, улыбнувшись, произнесла я, то насчет моей известности как писателя вы заблуждаетесь. Я известна лишь ограниченному числу людей, в основном меня знают те, кто понимает и любит искусство.
Вы правы, понимающих людей в этом деле, впрочем, как и во всяком другом, с каждым днем становится все меньше и меньше, вздохнув, произнесла Галина Григорьевна. Ну, так что же ты хотела сказать о моих слабостях? обратилась она к дочери.
Почти ничего, рассмеялась Ольга Арнольдовна. Я лишь хотела сказать, что ты обожаешь драгоценности, но ради меня тебе пришлось пожертвовать одним из своих самых любимых украшений.
Я еще раньше обратила внимание на синие сапфиры в ушах Галины Григорьевны, которые очень шли ее глазам: несмотря на количество прожитых лет они не потеряли своей синевы.
Мы принялись говорить о коллекции Ольги Арнольдовны, об уходе за ней и о прочих вещах, связанных с коллекционированием. Затем Ольга Арнольдовна предложила выпить чаю и оставила нас с Галиной Григорьевна. Пока дочь готовила чай, мать предложила мне поближе познакомиться с коллекцией ее фарфора. Я с удовольствием принялась рассматривать статуэтки времен барокко и рококо, а также вазы и сервизы не только известных европейских мастеров, но и российского императорского завода. Отдельный шкаф занимали образцы русского авангарда.
Это супрематизм, произнесла Галина Григорьевна, увидев, что меня заинтересовал небольшой чайный сервиз, расписанный геометрическими узорами. Он сделан по эскизам Малевича. Середина двадцатых годов прошлого века. Правда, качество фарфора не очень. Как вы, наверное, уже заметили, он сероват. К тому времени дореволюционные запасы у большевиков закончились, поэтому на заводе пришлось использовать низкопробный материал. Здесь вся ценность заключена в рисунке.
«И все-таки даже такой сервиз стоит немалых денег», промелькнуло у меня в голове. Словно услышав мои мысли, Галина Григорьевна произнесла:
Основу этой коллекции заложил мой первый муж, любитель живописи и заядлый коллекционер. Он был архитектором. Надеюсь, мой внук не разбазарит эти сокровища.
«Именно внуки чаще всего так и поступают», подумала я, отходя от шкафа к камину, на полке которого стояла фарфоровая статуэтка дамы в шляпе и с зонтиком.
Я обожаю Георгия, хоть он мне и не родной. Он приемный сын моей дочери. Своих детей у нее нет. Да и откуда им взяться, ведь она так и не удосужилась выйти замуж. По-моему, слишком привередничала. Она усыновила сына своей подруги. Та умерла от рака, а муж, с которым они разошлись вскоре после рождения ребенка, уже успел жениться и не испытывал особого желания взять мальчика в свою новую семью. Георгий получил хорошее образование благодаря моему второму мужу, он руководил научно-исследовательским институтом. Вы проходили мимо его корпусов, когда шли к нам. Сейчас, правда, институт перевели куда-то в другое место.