Всем и так будет очень интересно, а с такими подробностями так еще интереснее, сказал Виктор, возвращаясь в беседу. Извините, я должен сказать: общество будет настроено на то, что Федор Максимович был плохим человеком, значит, вы как его наследница тоже плохая. А ваши дяди хорошие.
Ласкарина явно задумалась. Помолчав, она спросила:
Так, что нужно?
Ирина Федоровна, что-то в статье есть правдивое?
Нет, ничего нет. Дядя Костя был боевитым, он служил в Афгане и здесь потом в какой-то военизированной структуре служил, государственной, но рэкетом он не занимался. Он был горячим, дрался, приводы в милицию у него действительно случались, по юности, но без серьезных последствий тут его действительно папа выручал. Вот это единственная правда. Людей он не грабил и не убивал. И денег он никаких не собрал. Он умер рано, и денег у него не было, папа хоронил его на свои деньги. Семьи он не создал. Это мне все папа рассказывал.
Теперь Синегоровы задумались, обдумывая эту информацию. Виктор спросил:
Опровержение нужно размещать?
Нет, думаю, не нужно. Зачем прошлое дяди Кости ворошить? Я вас уверяю там все законно было. Робин Гудом он точно не являлся.
Ласкарина, будучи дамой, не терпящей никаких отлагательств, настраивалась преодолевать любые преграды. Она наняла детектива, и когда он сообщил ей, что трое ее дядей дядя Макс, дядя Миша и дядя Гоша вместе обедают в ресторане, она бросила все дела и поехала на встречу с ними.
Своим адвокатам она об этом не сказала.
Приехав и пройдя в ресторан, она направилась прямо к столику дядей. Ее приезд оказался настолько быстр сразу после того, как детектив сообщил ей, где ее дяди обедают что ее родственники еще ели горячее (а не пили кофе или чай) и явно вели какую-то спокойную беседу.
Ее появление и неустранимое движение можно описать символично: решимость, плывущая на уверенности. Настоящий ледокол причем, судя по выражению лица, военный. Складывалось впечатление, что официанты, подносы, столы, гости, стулья сами меняли траекторию, чтобы не столкнуться в акватории с этим боевым кораблем.
Именно как с кораблем потому что ледником Ласкарину ну никак нельзя было назвать слишком пылала решимость на капитанском мостике этого ледокола.
Один из дядей, Гоша, заметил решительное и неизбежное приближение их племянницы, сказал братьям об этом, они тут же обернулись, как будто посчитали, что брат их разыгрывает этим сообщением, а убедившись, что Ирина действительно стремительно и неумолимо несется к ним (они обедали за столиком в дальнем от входа углу ресторана), стали смотреть друг на друга с растерянностью. Похоже, один из них сказал: «Зачем она пришла?» второй пожал в ответ плечами, третий предложил «Может быть, позвоним нашим адвокатам?» но их племянница преодолевала уже последние метры до их столика.
Подойдя, она плюхнулась на свободный четвертый стул и, не здороваясь, напрямую спросила:
Так, что это за иск? Который вы вместе с Ваней и Лешей подали ко мне на наследство деда Макса. Кто вас научил его подать? Ваня? Леша?
Ирочка, ну, во-первых, здравствуй, поздоровался с нею дядя Гоша.
Некогда мне с вами политес разводить бизнес не ждет.
Ну так вот давай, мы тебе и твоему мужу и поможем, сказал дядя Макс.
Не надо нам помогать, мы сами справимся! решительно проговорила Ласкарина, для надежности еще и рубанув ребром ладони воздух. Иск заберите. Будет все так, как при папе.
Ирочка, осторожно сказал дядя Миша, но ты ведь хотела нас из компании выгнать, и Федю против нас стала настраивать.
Вы бездельники! Вы ничего не делали и не делаете для блага «Никеи», только деньги впустую получаете.
И вот ты хочешь нас этих денег лишить, вкрадчиво вставил свою фразу дядя Гоша.
Да, хочу! честно подтвердила Ира. Но обещаю, что все останется как было при папе.
Нет, Ирочка, как раз при папе ты старалась нас выгнать из компании, и теперь нам нужно подстраховаться, подвел итог дядя Макс.
Но Ласкарина находилась в слишком взвинченном состоянии и из-за иска дядей, и из-за того, что их пришлось искать и ждать, когда они соберутся втроем.
Вы для компании бесполезны! Вы балласт! заявила она так громко, что с соседних столиков стали оборачиваться на это странное сообщество из троих возрастных мужчин и одной женщины средних лет, перед которой мужчины явно трепетали. Но я оставлю все, как было при папе!
Ира, нам нужны гарантии. Ты очень хороший человек, но очень горячий, что ты решишь, как ты передумаешь неизвестно, сказал дядя Миша и подытожил, давай будем избегать таких встреч, они тяжелы для нас и бесполезны для тебя. Да, мы обратились в суд с иском, как суд решит так и будет.
Ну, знаете!
Ласкарина пребывала в ярости. Почему-то она была уверена, что сможет переубедить троих нормальных (точнее ленивых) дядей судиться с нею.
Она была уверена, что у нее это получится!
И вот нет. Не получилось.
Встав со стула, она десять секунд осматривалась вокруг, думая, чем бы бросить в дядей. Дяди это поняли, и, принадлежа к робкому десятку, всячески постарались подальше отстраниться от племянницы; дядя Миша даже автоматически посмотрел на официантов, но они все вдруг стремительно и торопливо занялись разносом заказанных блюд.
Не найдя, что бы швырнуть об пол (да и в общем-то понимая, что делать этого не стоит), Ласкарина решила сказать так:
Вы, гады, даже брата своего умершего не пожалели Костю. Такой пасквиль на него написали, что он рэкетиром был! Да как вы могли! Чего мне от вас еще ждать?
Ира, тебе лучше уйти, осмелился наконец сказать дядя Гоша. Про Костю мы ничего такого не писали, рэкетиром он не был, мы не знаем, кто такую гадость про него написал. Но нам с тобою сейчас не о чем говорить. Если у нас и были сомнения, судиться ли с тобою а у нас такие сомнения были то этим своим демаршем ты их развеяла. Пожалуйста, уходи.
Ничего святого для вас нет! за неимением подходящего предмета для швыряния Ирина Федоровна бросила в дядей это обвинение и ушла обратно.
Видя ее пылающее гневом лицо, никто: ни официанты, ни посетители не решались оказываться у нее на пути сами поспешно отходили в сторону.
Наверное, так выглядела римская Фурия богиня мщения. Если бы в зале оказался художник, он наверняка сделал бы зарисовку с натуры.
Но Ирину Федоровну это точно не интересовало.
Некоторое время после ее ухода (который был таким же стремительным, как и приход ибо Ирина Ласкарина просто не умела что-либо делать ровно и спокойно) Георгий, Максим и Михаил Ласкарины сидели молча. Аппетит к продолжению обеда у них точно пропал. Они все трое хмуро и понуро смотрели прямо перед собой.
Наконец, Георгий сказал:
Ну, давайте все-таки дообедаем. Но сначала важный вопрос: никто не разговаривал с журналистами про Костю? Ира какую-то статью о нем упоминала.
Нет, я не говорил, твердо сказал Михаил.
И я не разговаривал, уверенно добавил Максим.
И я уже много лет ни с кем про Костю не говорил, хотя и помню о нем. Откуда же у них информация?
Надо найти статью и прочитать, предложил Максим.
Прочитаем, тоскливо прокомментировал Михаил. Может, это Ваня и Леша организовали?
Спросим у них, сказал Георгий. Я завтра встречаюсь с Ваней, спрошу у него.
А наши адвокаты? спросил Михаил.
А как мы узнаем? развел руками Георгий. Ваня и Леша все общение с адвокатами взяли на себя, нам сказали не вмешиваться.
Скажем прямо они запретили нам общаться с нашими адвокатами, возмущенно проговорил Максим, особенно выделяя слово «запретили».
Слушайте, а может, нам отказаться от всего этого? неожиданно предложил Михаил. А то разругались с Ирой, если проиграем неизвестно, как будет с работой, а мы ведь действительно ничего не умеем, кроме как заседать в совете директоров и надувать щеки там. Не хочется оказаться перед старостью без денег. И кто-то уже и память Кости порочит! Да и неприятно то, что Ваня и Леша нам указывают, что делать, что не делать. У них свои личные счеты с Федей и Ирой, а мы-то тут при чем?
Подожди, убеждающе сказал Георгий, тут не знаешь, с чьей стороны удара ждать от Иры или от Вани с Лешей. Они нам ничем не обязаны, могут и кинуть нас.
Ваня такой, Ваня может кинуть, даже если обязан, прокомментировал Максим. Я так думаю, давайте пока подождем и присмотримся, и будем все обсуждать.
Да, давайте! поддержал брата Георгий.
Михаил только развел руками, показывая, что вынужден присоединиться к двум другим братьям.
Я провалила беседу с дядями! сказала Ласкарина Виктору, позвонив ему из машины.
Какую беседу? откровенно не понял ее фразу адвокат.
Я встречалась с дядей Гошей, дядей Максом и дядей Мишей, с помощью детектива подловила их, когда они втроем отправились в ресторан, и приехала туда. Я хотела убедить их отказаться от иска ко мне. Не получилось. Они отказались меня слушать и выставили.
Выставили?
Попросили удалиться из ресторана.
Вы не говорили, что собираетесь встретиться с ними, задумчиво произнес Виктор.
Не говорила. Сама хотела все сделать. И все провалила.
И после некоторого молчания она сказала совсем уж неожиданно:
Извините.
И потом так же неожиданно заверила:
Больше без согласования с вами ничего делать не буду!
И еще:
И вот еще что они сказали, что про дядю Костю ничего не говорили.
Хорошо, что Ласкарина позвонила адвокату, еще стоя на стоянке: она была в таком взвинченном состоянии, что рулить автомобилем ей сейчас точно не стоило а езду с шоферами она не признавала вообще, водила только сама. А так она хоть немного успокоилась.
Виктор говорил с Ласкариной, выходя из офиса на обед с братом; Владимир уже ждал его в ресторане. Идя на встречу, он думал о том, как причудливы бывают родственные отношения. Как адвокат, ведущий семейные дела, он ничем уже не шокировался, потому что в своей практике всякое уже повидал и послушал. Он давно знал, что перед возможностью получить наследство растворяется, как дымка, любое родство, уступая желанию человека получить если не все наследство, то хотя бы большую его долю. Но нередко легкое удивление все же появлялось, и он его не отгонял и не выдавливал, а продумывал.
Вот Ирина Ласкарина дочь своего отца. Вот пятеро ее дядей родных братьев ее отца. То, что судятся родственники, Виктора ничуть не удивляло: судятся между собой даже родители и дети, как бы дико это ни звучало. И братья, и сестры судятся; а уж дяди с племянницами так это при наличии спора, считай, вообще дальние друг другу родственники.
Но что все же заставило младших братьев Федора Ласкарина вот сейчас взять и пойти судиться с его дочерью наследницей всего бизнеса? Понятно, что неудовлетворенность своим положением это чувство точно подтачивает троих человек из пяти. Понятно, что они боялись брата Федю, крутого нравом но так и дочь Феди крута нравом, а ее они явно не боятся. Значит, кто-то за ними стоит, кто-то пообещал им всемерную поддержку, только бы они впятером непременно впятером! согласились подать иск к племяннице.
Так, значит, важно, чтобы истцами были все пятеро братьев Федора Ласкарина. Может быть, если хотя бы одного уговорить выйти из процесса, атака захлебнется и провалится?
Тут дорога, ведущая к ресторану, закончилась, уткнувшись прямо в крыльцо ресторана. Швейцар, узнав постоянного посетителя, уже открывал ему дверь и приветствовал его.
«Надо будет додумать и обсудить с Володей» дал себе установку Виктор, заходя в ресторан и приветствуя швейцара. Даже будучи занят размышлениями, Виктор всегда оставался безукоризненно вежливым.
Владимир радостно приветствовал младшего брата (то есть, теперь, получается, среднего? Но Владимир не задумывался о подобных несущественных тонкостях, ведь для него и Витя, и Вася оба были младшими братьями). Он встал из-за стола и крепко обнял его. Раны его после покушения у стен Зюзинского суда зажили полностью, теперь он мог не ограничивать себя в мощи проявления своих чувств.
Внешне это смотрелось, как будто добрый медведь обнимает тигра.
Так, о чем нам надо поговорить? спросил Виктор, когда они уселись за стол и сделали заказ.
Как мне вести дело Шишманова. Даже не знаю, с какой стороны к нему подступиться.
Хорошо. Но позднее. Пока что расскажу о Ласкариной. Она мне только что позвонила, когда я выходил из офиса.
Что случилось?
Она сегодня подловила троих своих ленивых дядей, когда они вместе обедали, и налетела на них с вопросами, зачем они пошли в суд.
Бой-баба! с восхищением прокомментировал Владимир. Все снесет, всего добьется.
Бой-баба это, конечно, да, но пока что она ничего не добилась они попросили ее удалиться.
Представляю, как они перепугались! со смехом продолжал представлять Владимир. У меня сложилось впечатление, что те ленивые дяди вряд ли храбрые. А вот племянница у них огонь!
Это да, улыбнулся Виктор. Но пока что этот огонь жжет без толку. Правда, она сама пообещала больше ничего без согласования с нами не предпринимать.
Эх, жаль! взгрустнул Владимир. Ты ведь, зануда, зарубишь все неожиданные яркие выпады, которые она могла бы сделать.
Говоря это, старший Синегоров широко улыбался. Обидеться на него было трудно даже если бы хотелось.
Так, давай без неожиданных ярких выпадов! призвал брата к порядку Виктор. Тут на кону несколько десятков миллиардов с учетом капитализации корпорации «Никея». Не отвлекайся мечтаниями.
Вот я же говорю зануда! с наигранной грустью подытожил Владимир.
Так, и еще: единственное, что сказали Ире ее дяди что для статьи о Константине Ласкарине они материалы никому из журналистов не сообщали. Может, врут, может, говорят правду, мы сейчас не узнаем. Но надо действовать.
Что ты предлагаешь? сразу стал серьезным Владимир.
Давай искать корни статьи. Может быть, так выйдем на организаторов этого
Преступления! уверенно закончил фразу брата Владимир, но широкая улыбка, вновь осветившая его лицо, взорвала все впечатление от его серьезности.
Однако реплика брата была такой уместной, что и Виктор засмеялся; он не смог не засмеяться.
Ну да, сказал он. А и действительно, кто-то же организовал этот процесс против Ирины Ласкариной. Вот он, или они, и являются организаторами.
Слушай, предложил Владимир, вновь став серьезным, а давай дождемся информации, что там все-таки за адвокаты. Иван и Алексей Ласкарины всегда были под контролем Федора, возможно, но все же маловероятно, что они сами наладили какие-то связи. Так что давай начнем с адвокатов так и доберемся до организаторов. Про Гусева я уже запросил. Кто там еще?
Да, Гусев. И еше Артин, Диррахиев, Касториев, Фессалин.
Наведу подробные справки о всех них, серьезно проговорил старший Синегоров, записывая фамилии.
Да, конечно! Так, теперь Шишманов.
Точно! К обсуждению дела Шишманова однозначно пора было переходить, так как братья уже ели горячее, оставался кофе, а они оба очень не любили засиживаться в ресторане, закончив трапезу это им обоим казалось как-то не по-мужски (кроме тех случаев, когда они специально встречались в ресторане друг с другом или с кем-то).
Что там сейчас? спросил Виктор.
Ты иск помнишь?
Конечно, помню.
Ну и что можно сделать до судебного заседания?
Обратиться к психологу.
Кому обратиться к психологу Шишманову? Ты как себе это представляешь?
Вообще не представляю, честно признался Виктор. Но к психологу идти нужно за получением заключения о самом Шишманове как отце и о его личности. Если будет положительное для Шишманова заключение представлять его в суд, если отрицательное прятать в досье.
Да это я понимаю! задумчиво отмахнулся Владимир. Но как это ему предложить?
Скажи, что в такой ситуации без заключения психолога не обойтись никак, тем более что дети недоступны для досудебной встречи с психологом, а выкрадывать их Шишманов, я так понял, не будет. Мы с тобой ему это точно не посоветуем. А так Анна Степановна Шишманова выглядит как идеальная мама, защищающая детей, и у нее детей не отнимут.