Вскоре он опять исчез. За прозрачной стеной на поблекший и облетевший сад тихо опускались снежинки еще не всерьёз, им всем было суждено, едва коснувшись земли, тут же растаять
В начале зимы навалилась тоска. Чаще, чем обычно, вспоминалась и снилась Инна. Приходили все, кто остался в невозвратимом прошлом: сёстры, племянницы, отец и мать, Дима с компанией, сосед Зубов, старый друг Марчен, институтские и училищные друзья Есть только одно настоящее горе расставание навсегда. Безвозвратный уход умерших и бессильная печаль живых. Вынужденное смирение перед неизбежностью Я бродил по просторному дому, останавливался у стены, за которой, сквозь чёрную сетку деревьев и кустов, виднелась улица и дома напротив. Прохожих почти не было. Переходил на другую сторону там, в сотне метров, по шоссе бесшумно летели разноцветные автомобили нет, электромобили. Низкое солнце освещало проносящиеся машины, мгновенно отражалось в стёклах. Короткий прямой подъезд к дому ровно белел снегом, кое-где тронутым цепочками кошачьих и птичьих следов. Постояв у стены, я уходил к компьютеру, включал его. Или одевался и шёл на остановку Магнитки, уезжал в Москву, возвращался Ничто не было в радость.
Подходил к зеркалу, смотрел на своё всё ещё непривычно молодое, даже юное лицо. Вспоминал себя студентом, думал: да тот ли я Славка Нестеров, который был? Но уж в этом сомневаться не приходилось. Всё помнил явственно. И Москву, и Вологду, и Екатеринбург. И более ранние места, и события: Чон-Коргон, Карелино, Горно-Алтайск. Чёткое ощущение, что всё было именно со мной. А ведь мечтал когда-то проехать по всем этим местам вдвоём с Инной
Недели две не мог прийти в норму.
Это у вас субблокировка эмоциональной памяти уходит, объяснил при встрече Новицкий. Помните шлем с проводками?.. Теперь, мой друг, сами понесёте весь свой груз. Но теперь-то уж он вас не раздавит.
Пилот Артур Лемарк: сосед интереснее, чем думалось
Я вернулся после старого Нового года. Сразу вызвал Славу на связь.
Хорошая новость. По твоей трассе запустили беспилотку, чтобы проверить на практике.
Что, так здорово рассчитал?
Увидим. Неизвестно ещё, как пролетит Новые расчёты есть?
Есть.
Давай все.
Приходи
Я рассказывал соседу о рейсе в систему Юпитера, о товарищах по экипажу. Сидел перед его древним «Пентиумом», удивлялся миниатюрности экрана.
Антикварное у тебя имущество. И сам ты, Слава, антикварный человек
Забрался в старинные компьютерные игры. Понравилась простенькая «Lines» с цветными шариками.
Жаль, переписать невозможно.
Это и хорошо, ответил гостеприимный хозяин. Играть приходить будешь.
Собравшись к себе, я взял новые Славины расчёты.
Ты давай, продолжай. В следующий раз конкретные задания принесу. Возьмёшься?
Конечно, возьмусь.
Почитай «Космонавигацию» Плетнёва. И кинематику Солнечной системы любого автора. И ещё «Штурманские расчёты» Криничного и Кольберга. Их новая работа. Как найти в компьютере, знаешь.
* * *
В начале весны я принёс целую кучу заданий.
Держи, Слава! Вот Марс Сатурн в противофазе. Вот Меркурий Юпитер Уран. Вот Луна астероид Паллада Нептун оверсаном Всё на разных кораблях, с разными возможностями, разными двигателями, массами, горючим Берёшься?
А чего не взяться? Ошибусь никто не съест.
Я только усмехнулся. Имелись некоторые задумки. И пока что сосед не разочаровывал.
Как слетал? спросил он.
Обычно Три системы, одиннадцать станций. Сатурн, Уран, Нептун. Беременную пассажирку вывез с Тритона. Смены же годовые, полугодовые, много семейных пар. Люди не всегда осторожны. А вынашивать вне Земли запрещено.
Чтобы не появлялись уроды?
Само собой! Чуть что и немедленно под голубое небо, к берёзам и осинам.
Ну, станции это ясно
А ты жениться ещё не собрался? И вообще, как с эти/tf?
Да пока вообще никак. Новая жизнь, впечатлений без того много И сосед процитировал античного философа: «Гетеры нужны нам для развлечения. Наложницы для удовлетворения ежедневных потребностей тела. Жёны для рождения законных наследников».
Насмешил
Ты думаешь, древние греки это образец? «Ежедневные потребности тела», надо же. Выдумка от распущенности! Главное психологический настрой Ия выдал ответную цитату: «Любовь не еда, не вода и не воздух. Её отсутствие всего лишь неудобство, которое можно перетерпеть». Кто сказал?
Слава не ударил лицом в грязь. Тут же кивнул на полку, где разношёрстным рядом выстроились бумажные книги. Провёл пальцами по корешкам, где было обозначено: Айзек Азимов.
Бери, читай.
Спасибо, возьму. Знаю Азимова, только не в бумажном виде.
Ав рейсах романы случаются? полюбопытствовал сосед.
Я помолчал, поискал в памяти.
Нет Знаешь, в рейсах не до романов. Пассажирки часто летают. У меня одно время бортинженер была Людмила. Нравилась, но не более того. Просто не принято. Вне Земли малейшая распущенность, расслабленность опасна.
Я чувствую, человек не скоро станет на «ты» с космосом.
Не при нашей жизни, это уж точно. Казалось бы, все правила соблюдаем. Дисциплина не нарушается. Техника надёжная. Но люди гибнут фатально! Сначала считаем, что нелепый случай. Потом, как разберёмся нет, не нелепый. Обоснованный! Предусмотреть всё не получается. В космосе мы всего каких-то полторы сотни лет.
Штурман Ярослав Нестеров: «ты почему не летаешь?»
Люблю последние недели весны.
Пришвин писал о весне света, весне воды и весне земли. Я определяю по-своему: весна-обещание, весна трудный путь к цели и весна-свершение, победа, торжествующая весна. Ещё прохладные, красивые дни. Близкие и далёкие леса оделись в нежную зелень, поют птицы, в воздухе словно бы разлит Второй Концертный вальс Глазунова. Оглянешься по сторонам и дух замрёт: покажется вдруг, что лето пришло навсегда. Что лето не просто молодо, а бессмертно.
Майский ветер шумел; деревья и кусты возле дома размахивали едва зазеленевшими ветками. Артур вернулся из полёта, весёлый, стремительный. Подошёл вплотную, сделал страшные глаза:
Ярослав! Ты почему не летаешь?
Как понять? В космос?
Именно.
Я ошеломлённо пожал плечами.
Я разве космонавт? Я вообще здесь никто, человек без профессии.
Как у тебя со здоровьем?
Вроде пока идеально.
Во вторник я еду в Звёздный. Поедешь со мной?
Зачем?
Странные вопросики задаёте. Побываешь у наших врачей, запишешься на общекосмическую. Пройдёшь её, потренируешься, прослушаешь курс космонавигации, испанского языка, ещё кое-чего и туда, туда! знакомым жестом Артур поднял руку и крутанул над головой.
Уж космонавт из меня
Спокойно! Зря, что ли, я всю зиму и весну тренирую тебя на расчётах? Ты, в перспективе, классный штурман! У тебя природные способности. Ты знаешь, что у наших навигаторов уже появился новый термин «нестеровские трассы»? Только не зазнавайся.
Постараюсь, сказал польщённый не-космонавт. А испанский зачем?
Ты что! Международный язык надо знать.
Я слегка удивился.
Международный? А в мои времена на это претендовал английский.
Давно уж не претендует! засмеялся Артур. Вот послушай. Фъом эн ообит оф экспектэйшн ай хев лифт, айм ин фзэ сэвен сикто, айм риди ту старт3. Это так я бы докладывал диспетчеру по-английски. А по-испански говорю так: дехэ ля орбита деспера, эстой эн эль сектор сьётэ, препарадо пара салир4. Ну что? На каком выразительнее?
Конечно, на испанском. И короче.
А грамматика? А фонетика?.. То-то и оно.
Да, Артур! А беспилотка по моей трассе?
Нормально. Похоже, долетит вовремя и куда просили. Кстати, до вторника можешь проштудировать Кристенсена «Поведение в пониженной и повышенной гравитации». Интересно читается.
Читалось, действительно, легко и интересно. Но с тех пор я уже все положения автора проверил на практике. С громадным светлобородым скандинавом Олафом Кристенсеном мы давно приятели. Он любит расспрашивать меня и других космонавтов, набирает материал для новых книг и статей
А сейчас читаю Григория Захаровича. Он о многом знал больше, чем я.
Так с чего же тогда началось?
Из книги Григория Ольховского: работник и мастер
Законов в наши дни много вот только справедливости не хватает Когда всё ставится с ног на голову, только дурак может сидеть и ждать, что справедливость восторжествует.
Дин Кунц
У боковой стены на диване сидели двое мужчин. Беседовали они не так чтобы давно хозяин кабинета не имел времени на долгие разговоры. Содержательные да, но не долгие.
У собеседников были умные, жёсткие лица. Один был в форме генерал-полковника милиции. Загорелый, с седыми висками, с большим белым шрамом на щеке. Но хозяином кабинета являлся другой, в обычном костюме. Ростом поменьше, лицом побледнее, с высоким лбом. По его ловким, экономным движениям, по всей выправке нетрудно было догадаться, что и ему приходилось носить погоны.
Иногда он вставал и прохаживался по ковровой дорожке от стола к двери. У него был чёткий говор человека, привыкшего обращаться к аудитории.
Вы, Валерий Анатольевич, понимаете, что этот позор не наш внутренний. Это наш позор на весь мир. Иностранным дипломатам бьют морду на московских улицах! Грабят в московских переулках!
Али Хафтара били бывшие скинхеды, ответил генерал. Которые сейчас «уайт пауэр». У него ярко выраженная восточная внешность.
Ау Кнуда Хессельберга как с внешностью? Тоже ярко выраженная восточная? Несерьёзно, господин министр!.. Ну, а что скинхеды? Растворились в воздухе?
Уехали на автомобиле с депутатским номером.
Чья машина?
Числится за депутатом Бухановым.
Серые глаза хозяина кабинета упёрлись в лицо министру.
И что дальше?
Понимаете, Георгий Александрович Мне бы очень не хотелось трогать Буханова.
Понимаю, с отвращением в голосе произнёс Георгий Александрович. Ну, а второй случай, с норвежцем?
Это солнцевские. Окончательно обнаглели.
Конкретно известны?
Люди Денисова задержали подозреваемых. Для ареста нужна санкция суда. И он боится за семью. Ему позвонили.
Опять понимаю, сказал хозяин кабинета. Ну что ж, господин министр, я вас больше не задерживаю. До свидания.
До свидания, господин президент.
Оставшись один, президент России Кольцов подошёл к холодильнику и налил полстакана минеральной. Залпом выпил.
«Хорошее средство», подумал он и вышел в секретариат. Из кресла у стены вскочил молодой капитан милиции.
Здравия желаю, господин президент!
Здравствуйте. Вы ко мне?
Никак нет. Генерал-полковник попросил подождать его здесь. Он сейчас придёт.
Вольно, капитан, улыбнулся Кольцов. Парень ему нравился. Было в его взгляде нечто, внушающее доверие. Конечно, ум, интеллект. Конечно, сознание собственного достоинства. Твёрдость характера. В меру молодое нахальство. И ещё что-то трудноопределимое, но располагающее.
Ну, как борьба с преступностью? спросил президент.
Да что борьба К сожалению, именно борьба. А с преступностью не надо бороться.
Вот как?
Да, господин президент. Борьба это вид спорта. С преступностью надо не бороться, а воевать. На поражение!
На поражение вздохнул Кольцов. Его вдруг прорвало. Не очень-то стремятся её поражать! У одних какие-то знакомства, родственные связи. Другие боятся за своих домашних. И всех можно понять! Третьи коррумпированы.
Четвёртые не желают подрубать сук, на котором сидят. Уничтожим преступность и зачем тогда МВД?
Ошибочная позиция, господин президент.
Почему?
Не одна же преступность! Есть и другие внутренниедела. Работы нам всегда хватит. На худой конец, со спасателями сольёмся, с МЧС
Хорошо, что вы так считаете. А высокое начальство У каждого у каждого! что-то есть, мешающее дело делать. Иногда мне кажется, капитан, что всего-то один человек и нужен! Умный, решительный, непреклонный, ненавидящий воров и бандитов. Не испорченный властью, большими деньгами. Готовый взять всю ответственность на себя. Ни с кем не связанный, ничем не повязанный, никому не известный Человек ниоткуда. И желательно не семейный.
Капитан молчал. Затем нерешительно улыбнулся.
Говорите! подбодрил Кольцов.
Извините, господин президент Кажется, я знаю такого человека.
Ваш родственник?
Никак нет.
Друг?
Мы с ним всего одну ночь разговаривали. В поезде вместе ехали. Я тогда был следователем военной прокуратуры. Вот и заговорили о преступности Кстати, что с преступностью нужно не бороться, а воевать, я от него услышал.
Молодой? Энергичный?
Лет пятидесяти. А насчёт энергии Мне-то ночь не поспать раз плюнуть. А он тоже ни разу не зевнул.
Не пьёт?
Капитан пожал плечами.
При мне склонности не проявил. И запаха не было. Ни свежего, ни застарелого.
Найти сможете?
Смогу, улыбнулся капитан. Мы так друг другу понравились, что обменялись адресами. Я думал, что это я такой, слишком злой на уголовников. Нас же, молодых, всегда честят максималистами. А он тоже так смотрит.
Вошёл министр.
Разговариваете?.. Господин президент, вам капитан Артемьев ещё нужен?
Больше нет, улыбаясь, сказал президент. Все свободны.
Но при этом так взглянул на молодого человека, что тот понял: разговор получит продолжение.
В кабинете президент подошёл к окну. Он не жалел, что позволил себе так откровенно разговориться с незнакомым капитаном. Всю жизнь хорошо чувствовал людей. Интуиция не подводила. И тот, неизвестный, пятидесятилетний, его заинтересовал. Во всяком случае, стоило пожертвовать несколько минут на разговор с ним.
Президент взглянул на стенные часы, сел за стол и раскрыл бювар с документами
В машине генерал-полковник спросил капитана:
Ну, Артемьев, как тебе наш президент?
Нормально
О чём без меня секретничали?
За жизнь Холост или женат, какой оклад, не обижает ли начальство
И как начальство, не обижает?
Нет, товарищ генерал. Хорошо относится. Спасибо.
Ну, то-то
* * *
Президент смотрел в окно. Сменить бы министра Но жаль гнать такого сильного, грамотного администратора. Хотя и с валидолом в кармане. Он думает, что об этом никто не знает. Но дело ведь тоже нужно делать!
В безоблачном небе изогнулся дугой след самолёта. Истребитель Президенту вспомнилась лётная юность. Вспомнился и тот, всего двухлетней давности, полёт на «МиГе».
В программе поездки было посещение одной из лучших воинских частей округа. Командир авиачасти полковник Мартынов высокий, худой, стремительный называл своих подчинённых не иначе, как асами. Президенту нравился и Мартынов, и его лётчики, и обращение «товарищ президент». Слово «товарищ» сохранилось в армии, и нет тут ничего коммунистического, одно лишь боевое товарищество.
Пели турбины. Истребители, розовые от раннего солнышка, высокими двойными хвостами напоминая парусники, неспешно, горделиво выруливали. Отсверкивали стёклами кабин. Проносились по полосе и срывались в небо. Убрав шасси, бросались в кружение трёхмерного танца Асы крутили над аэродромом одиночный и групповой пилотаж, вели показательные воздушные бои. Но было в программе и нечто необычное.
Мартынов приказал майору Зарубину:
Дадите товарищу президенту провозной на спарке «МиГ-29». Выполните комплекс сложного пилотажа.
Можно и с элементами высшего вставил президент.
Конечно, всё было согласовано заранее, и лётчик назначен и оттренирован, и на всякий случай дублёр. Но окончательное «добро» прозвучало только сейчас, когда Кольцов вполголоса сказал командиру части: «Можно». И, конечно, в свите нашлись те, кто возражал. Ничего, возражающие всегда найдутся
Одеваясь под наблюдением инструктора к полёту, Кольцов уловил чутким ухом негромкие голоса:
Учти, он сто лет не летал. Так что ты полегче. Пилотируй уважительно. Никаких предельных режимов!