Три раза в день. В зависимости от графика, но
Хочешь чаю?
«И почему она постоянно меня перебивает?»
Прости, немедленно извинилась Марго, точно он сказал это вслух. У меня ужасная привычка перебивать людей. Как только мне приходит в голову мысль, она тут же вырывается наружу. Но может быть, ты действительно хочешь чаю или чего-нибудь еще? Я знаю, у тебя дела, просто хотела расспросить, когда гулять и кормить, и договориться, как будем осуществлять передачу.
Разумно, слегка смягчился Уилл, хоть и побаивался, что Марго вновь начнет отдавать приказы, замаскированные под предложения. Я собирался сбросить тебе расписание в электронном виде, но от чая не откажусь.
Марго посмотрела на полку над плитой, где стояли фарфоровые чайные банки в бело-голубую полоску.
Могу сделать травяной. Ромашка, мята, зеленый
Обычный черный, сказал Уилл.
Можно было догадаться, что она и из чая устроит проблему.
«Эрл Грей» или «Лапсанг»?
Все равно, лишь бы крепкий.
Марго потянулась к банке.
Располагайся в гостиной, я принесу.
Он вернулся в прихожую и прошел в гостиную. Квартира казалась крошечной. Хотя высота потолков позволяла выпрямиться во весь рост, ему почему-то хотелось пригнуться. Марго заполняла собой все свободное пространство.
Стены гостиной были выкрашены в насыщенный синий цвет, а одна из них превращена в галерею. Картины в разнокалиберных рамках, от наивных винтажных открыток до иллюстраций из старых журналов мод и образчика старинной вышивки крестиком со словами: «Тем не менее она упорствовала». Каминная полка ломилась от всякой всячины: свечи на разных стадиях использования, монашка в стеклянном снежном шаре, коллекция фарфоровых сов: от огромной до совсем микроскопической. Еще там стояла фотография в серебряной рамке судя по темной копне кудряшек и решительному выражению лица девочки, это была Марго. Она сидела на коленях у женщины лет пятидесяти, а ее пухлая ручка сжимала пальцы пожилого мужчины, который смотрел на них с нежностью. Наверное, бабушка с дедушкой. Над камином висела большая картина, изображающая женщину с книгой, как будто из тридцатых годов. Правда, Уилл слабо разбирался в искусстве того периода. По обе стороны от камина стояли два небольших шкафчика, на одном из них телевизор, а выше сплошные полки с книгами.
Определить цвет дивана не представлялось возможным, поскольку на нем громоздилась гора подушек (зачем одному человеку столько подушек?), не говоря уже о покрывале и вязаном пледе, напомнившем Уиллу винтажное пончо Роуэн времен ее подросткового увлечения бохо.
В комнате оставалось место только для кресла, обитого бархатом цвета яичного желтка, тоже заваленного подушками. Чтобы сесть в кресло, пришлось их сдвинуть. Рассмотреть остальное он не успел: на пороге появилась Марго с чайным подносом в руках, а Флора шла за ней по пятам.
Она от меня не отходит, торжествующе произнесла Марго, ставя поднос на низкий столик перед диваном. Я не знала, нужен ли сахар.
Только молоко, уверил ее Уилл и взял чашку.
Чай был как раз такой температуры и крепости, как он любил.
Хочешь печенья? У меня есть очень крутое, сказала Марго, протягивая тарелку. Фисташково-сливочное из «Фортнум и Мейсон». Мне прислали в подарок люди, которые украли моего кота.
Что? удивленно переспросил Уилл, отмахнувшись от угощения. У тебя есть кот?
Уже нет, сказала Марго, с аппетитом хрустя печеньем.
Уилл решил не уточнять. В этом феминистском раю он чувствовал себя не в своей тарелке, и не только из-за подчеркнутой женственности обстановки. Оказавшись в квартире у Марго, он словно вторгся в ее личное пространство. Выбирая вещи, она как будто руководствовалась не функциональностью, а каким-то особым смыслом и значением. Это было не просто место для жизни. Не просто дом. Здесь Марго чувствовала себя защищенной, как Флора у него под столом.
Кроме того, стоило в такой тесноте сделать резкое движение, и что-нибудь обязательно упало бы на пол, покрытый старым персидским ковром.
Флора обошла комнату по периметру, насколько позволяла обстановка, и остановилась. Она посмотрела на Уилла, а затем на Марго, жующую дорогое печенье, неуклюже запрыгнула на диван и положила правую лапу Марго на плечо, не отводя взгляда от лакомства.
Как думаешь, можно дать ей печенье? спросила Марго, точно ее действительно интересовало мнение Уилла, и она не собиралась, черт возьми, делать, как считает нужным.
Лучше не надо, сказал Уилл. Человеческая еда может содержать токсичные для собак ингредиенты.
Правда? Например? скептически отозвалась Марго.
Например, шоколад. Если она съест пакетик шоколада Cadbury, ей придется промывать желудок.
Не может быть! воскликнула Марго, погладив лапу Флоры. Бедная малышка! Для меня день без шоколада все равно что день без солнца.
А еще виноград, изюм, лук. Я добавлю опасные для собак продукты в информационный листок.
Понимая, что Марго теперь будет считать его занудой, который хочет лишить Флору всех кулинарных радостей, Уилл продолжил:
Ей можно давать собачьи лакомства, но только в качестве поощрения. И специальные палочки для чистки зубов.
Ты собирался рассказать о расписании прогулок, напомнила Марго, осторожно опуская Флорину лапу. Нет, милая, печенья ты не получишь. Только собачье, и во время еды.
Несмотря на то что Уилл пообещал отправить информационный листок, он все же рассказал Марго, когда гулять. Утром, после обеда, причем одна из этих прогулок должна длиться не менее часа, и тот самый мучительный выход перед сном.
С поводка я ее не спускал, добавил он. Боялся. Все-таки Флора находилась у меня временно.
Может, стоит попробовать? задумалась Марго. Она подходит, когда я ее зову.
«Еще бы, она считает Марго самым лучшим человеком на свете, а меня просто терпит», угрюмо подумал Уилл.
Флора не всегда подходит по команде, возразил он. Она должна узнать нас поближе. Думаю, с этим надо повременить.
Наверное, надо найти кинолога, решила Марго. Ты хочешь учиться? спросила она у Флоры, которая улеглась на диван и положила голову ей на колени. Малышка хочет спатеньки! Устала, солнышко мое!
Когда Марго обращалась к Флоре, в ее голосе появлялись сюсюкающие нотки, действовавшие на Уилла, как скрежет ногтей по школьной доске.
Кстати, спать она должна в своей кровати, решительно произнес он.
Флора собака. Несчастная, брошенная, но собака. Нужно устанавливать границы.
Марго отреагировала новой вспышкой эмоций.
Ну как же? Она такая маленькая и беззащитная, да, моя милая, милая крошка?
Да. Границы нужно устанавливать с первого дня, иначе что эта экзальтированная дамочка сделает с Флорой? Того и гляди привезет ее на передачу в детской коляске, одетую в розовое платье с оборочками.
Эта милая крошка храпит, как паровоз, сказал Уилл.
Марго возмутило это клеветническое замечание, и он добавил:
Но это сущие пустяки по сравнению с запахами, которые выходят с противоположной стороны.
Не верю.
Тем не менее Марго посмотрела на Флору с опаской.
Спасибо за предупреждение. Значит, установление правил прошло относительно гладко.
Уилл кивнул. Он не возражал против правил, если получалось их контролировать.
Давай вернемся к вопросу, когда и где будем передавать собаку. Думаю, удобно делать это утром по воскресеньям, в Хайгейт-Вудс. Это примерно на полдороге между нашими домами.
Да, сказала Марго, теребя Флорино ухо. Только не слишком рано. В половине двенадцатого, чтобы мы могли поваляться, да, Флора?
Он уже понял: Марго чихать хотела на правила, она будет делать все, что захочет, и разбалует Флору сверх всякой меры.
Ну, я, пожалуй, пойду, сказал он, допив чай, но Марго его даже не слышала. Она наклонилась и поцеловала Флорину мордочку.
Ты такая вонюченькая. Надо сделать тебе ванну с чудесным лавандовым шампунем, а потом я тебя зацелую, проворковала она.
Уиллу надоело быть третьим лишним. Он встал. Марго на секунду оторвала влюбленный взгляд от собаки.
Не волнуйся, я найду выход. Вижу, вам надо побыть вдвоем.
11
Марго
Первая неделя медового месяца с собакой выдалась замечательной. Осень вступала в свои права. Дни стояли еще теплые и ясные, а по вечерам холодало, и Марго сменила тонкое летнее одеяло на осеннее.
Природа показывала свои лучшие краски. Площадь покрылась ковром из красных и золотых листьев. В витринах овощных магазинов красовались ярко-оранжевые тыквы, а под ногами валялись блестящие коричневые каштаны. Отпуск по уходу за собакой состоял из трех выходных и двух дней работы на дому Марго работала над цветовой палитрой и разрабатывала темы осенне-зимней коллекции. Вместо того чтобы ходить по музеям или сидеть дома, листая винтажные журналы мод и перебирая образцы тканей, она вдохновлялась природой. Марго полюбила прогулки на свежем воздухе.
По утрам они с Флорой отправлялись в Хэмпстед-Хит старинный парк между Хэмпстедом и Хайгейтом с множеством холмов и озер, по праву считающийся жемчужиной в короне Северного Лондона. Марго выросла в Госпел-Оук, в двадцати минутах ходьбы от своей нынешней квартиры, и в детстве знала парк как свои пять пальцев. Летом она целыми днями плескалась в открытом бассейне на Парламентском холме, а каждое воскресенье после обеда ходила с родителями на прогулку в Хэмпстед-Хит. Одним из самых счастливых и ярких детских воспоминаний было то, как она сидит на папиных плечах, так высоко, что видно все на много миль вокруг, точно зная, что он не даст ей упасть. Изредка они заходили в кафе, чтобы поесть сосисок с жареной картошкой и бобами, а на десерт мороженого. Став постарше, они с подружками тусили в павильоне для оркестра и целовались с мальчишками. Как давно это было целую жизнь назад. Марго почти не помнила себя ребенком или даже подростком.
Теперь, во взрослой жизни, она бывала в парке только летом. Короткие прогулки, иногда пикники и раз в год купание в Женском пруду с Трейси, о котором Марго отчитывалась в Инстаграме.
В ту первую неделю они с Флорой доходили до самого Кенвуд-Хауса и ныряли в самые укромные уголки Хэмпстед-Хит, бродили по дорожкам среди деревьев, где слышно было только пение птиц, и не верилось, что ты все еще в городе. Когда-то Марго знала здесь каждую тропинку, а теперь могла только надеяться, что они обогнут Парламентский холм и выйдут к подножию Хайгейт-Вест-Хилл. Несколько раз они даже заблудились, а однажды пришлось подниматься по крутому холму до самого Хайгейта, и у Марго чуть не случился сердечный приступ.
Флора послушно трусила рядом с хозяйкой, а завидев другую собаку, немедленно ложилась на спину.
Как не стыдно, Флора, говорила ей Марго, ты сильная, независимая девушка, где твое чувство собственного достоинства?
У собак были хозяева, которые любили собираться в стаи. По большей части женщины определенного возраста, которые носили флисовые жилетки и удобную обувь, а собачьи лакомства держали в зип-пакетиках. Слухи, что появилась новенькая, быстро распространились. Флора пряталась за Марго, пока та рассказывала ее печальную историю новым знакомым.
«Ей около трех лет. Да, из приюта. Нет, ее не отдали бывшие хозяева. Флора бродяжничала в Нисдене. Не знаю, обижали ли ее, но она была в ужасном состоянии. Нет, это не следы от ожогов. В приюте сказали, что аллопеция, я втираю кокосовое масло. Нет, конопляное не пробовала. Спасибо, что посоветовали. Да, она очень спокойная для стаффа».
Затем Марго познакомили с другими собаками: невообразимым количеством кокапу, множеством цвергшнауцеров, мопсов и французских бульдогов. В Хэмпстед-Хит были представлены все породы. Изящные венгерские выжлы, серые веймаранеры, длинноногие лерчеры, заласканные чихуахуа, всегда одетые в свитерки, и даже парочка стаффордширских бультерьеров, владельцы которых дружелюбно кивали Марго, точно принимая в секретный клуб.
Люди, никогда не жившие в Лондоне, уверяют, что это жесткий, вечно спешащий, недружелюбный город, где обитают угрюмые, неприятные личности. На самом деле это не так. Марго здоровалась со всеми соседями (даже с Кейт Мосс), а ближайшие Дафна с Джеффом, жившие этажом выше, заменяли ей бабушку и дедушку. Она доверяла им ключ от квартиры, и они забирали ее посылки, если Марго ударялась в шопинг на eBay. Она знала всех бариста в своей любимой кофейне, продавцов в газетном киоске и двух книжных лавках, официантов в маленьком итальянском ресторанчике, где готовили правильную пасту аррабиата.
Но за неделю прогулок с Флорой число ее знакомых удвоилось, если не утроилось. Это полностью компенсировало боль в ногах, какой она не испытывала с тех пор, как сдуру записалась на велотренажер в фитнес-клуб во время обеденного перерыва.
Зато после прогулок она вытягивала уставшие ноги на диване, а Флора запрыгивала к ней. Марго могла бесконечно любоваться мягкими ушками в форме розовых лепестков, забавной морщинкой на лбу, крупной головой размером чуть ли не с футбольный мяч и выразительной мордой с подведенными черным блестящими глазами, которую она так любила осыпать поцелуями.
И еще у Флоры был мягкий голенький животик, бархатистый на ощупь, который Марго могла гладить часами, к большому удовольствию своей любимицы. Та даже не сопротивлялась, когда Марго втирала в залысины кокосовое масло, только пыталась его слизать.
В отличие от мужчин, которых Марго честно старалась любить, даже поняв, что те не отвечают взаимностью, на Флору всегда можно было беспрепятственно изливать свою любовь, и та платила ей в десятикратном размере. Флора не обижалась, когда Марго отказывалась давать ей человеческую еду, и даже когда не пускала на свою кровать.
Мы еще плохо знаем друг друга, а я тебя уже люблю, призналась она, укладывая Флору в ее собственную постельку, очень дорогую, с ортопедическим матрасом, и подтыкая одеяло. Тем не менее Уилл прав. Ты вонючка и храпишь, как паровоз. Ни за что не пущу тебя на свою кровать.
Флора не принимала это на свой счет. Утром, увидев опухшее спросонок лицо Марго, она радостно завиляла хвостиком.
Это безусловная любовь в чистом виде, сказала Марго в субботу вечером подругам, которые неожиданно заявились на смотрины. Марго с Флорой дремали на диване в позе большой и маленькой ложки, как вдруг пришло сообщение в ватсапе:
«Сюрприз! Открывай!»
На пороге стояли Трейси, Джесс и Сара с подарками, тортом и розовым гелиевым шариком с надписью «У нас девочка!».
Возглавляла атаку самая старая подруга Сара. Они дружили с незапамятных времен. Сара помнила родителей Марго и прекрасное время ее раннего детства. Они вместе ходили в садик и начальную школу, пока Сара с родителями не переехала в Гонконг. В двадцать с небольшим Сара вернулась в Лондон, они нашли друг друга на Фейсбуке и с тех пор не разлучались. Трейси с Джесс вместе снимали квартиру, когда учились в Школе моды, так что с Джесс тоже было выпито несметное количество белого вина.
За годы дружбы четверка пережила многое: неудачные места работы, неподходящих бойфрендов и ужасных домовладельцев; провела вместе несколько отпусков, множество вечеров в баре и поздних похмельных завтраков на следующее утро.
Их дружбу не ослабило ни замужество (в случае Трейси), ни даже появление детей (у Джесс и Сары). Остальные подруги Марго рано или поздно находили свою судьбу и покидали Лондон. Некоторые еще до появления детей, другие сразу после. Они считали загрязнение воздуха и заоблачную стоимость аренды даже самого скромного жилья неподходящими для себя и своего будущего потомства.