В Русской Армии генерала Врангеля из всей гвардейской кавалерии 16 апреля 1920 года был сформирован Гвардейский кавалерийский полк в составе 8 эскадронов, по одному от каждого из гвардейских полков Императорской армии: 1-й Кавалергардского, 2-й л.-гв. Конного, 3-й л.-гв. Кирасирского Его Величества, 4-й л.-гв. Кирасирского Ее Величества, 5-й л.-гв. Конно-гренадерского, 6-й л.-гв. Уланского Его Величества, 7-й (сводный) л.-гв. Уланского Ее Величества и л.-гв. Гродненского гусарского и 8-й л.-гв. Драгунского. Этот полк входил в состав 1-й кавалерийской дивизии (нового формирования) до эвакуации Крыма, а в Галлиполи вошел в состав Кавалерийской дивизии, вместе с которой его чины некоторое время несли пограничную службу в Югославии.
Хотя все гвардейские части были возрождены во ВСЮР, множество офицеров гвардии принимало участие в борьбе и на других фронтах: в Прибалтике, на Севере и на Востоке России. В течение 1917-го 1920 годов в общей сложности погибло более тысячи гвардейских офицеров. Одни только полки гвардейской кавалерии (без учета казачьих) потеряли в общей сложности 178 офицеров (52 расстрелянными, 84 убитыми в бою и 42 умершими от ран и тифа). При этом обращает внимание, что потери полков гвардейской кавалерии в Гражданской войне были существенно выше даже их потерь в Первой мировой войне.
В эмиграции в Париже было создано Гвардейское объединение. Оно входило в состав I отдела РОВС, но имело особое «Положение», согласно которому входящие в его состав полковые объединения руководствовались своими уставами и самостоятельно избирали своих председателей, о чем ставили в известность вышестоящее руководство. В него входили объединения всех пехотных и кавалерийских гвардейских полков и других гвардейских частей. На 15 мая 1935 года в Объединении состояло более 2 тысяч гвардейских офицеров: 883 пехоты, 556 кавалерии, 214 пешей и 127 конной артиллерии, 112 казачьих, 24 саперов, 14 железнодорожного полка, 47 моряков и 9 запасного кавалерийского полка; кроме того, еще 47 человек проживало на Дальнем Востоке и 101 в США.
В настоящем издании собраны воспоминания участников боев в составе воссозданных полков: Кавалергардского, л.-гв. Конного, л.-гв. Кирасирского Его Величества, л.-гв. Кирасирского Ее Величества, л.-гв. Драгунского, л.-гв. Уланского Его Величества, л.-гв. Гродненского гусарского, Терского гвардейского дивизиона, л.-гв. Конной артиллерии, л.-гв. Финляндского, л.-гв. Гренадерского и л.-гв. Саперного. В разное время они были опубликованы в русской эмигрантской печати (помещены как фрагменты из книг, так и журнальные публикации). Все эти воспоминания (за исключением мемуаров Н. Волкова-Муромцева) никогда в России не публиковались.
Как правило, все публикации приводятся полностью. Из крупных трудов взяты только главы и разделы, непосредственно относящиеся к теме. Авторские примечания помещены в скобках в основной текст. Везде сохранялся стиль оригиналов, исправлялись только очевидные ошибки и опечатки.
Поскольку в Белой армии на Юге России вплоть до ее эвакуации из Крыма использовался старый стиль, все даты, кроме особо оговоренных случаев, приводятся по этому стилю.
В. Звегинцов1
КАВАЛЕРГАРДЫ В ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ 19181920 ГОДОВ2
На различных фронтах Белого движения отдельные кавалергарды приняли участие в борьбе против большевиков. Имена светлейшего князя Анатолия Павловича Ливена3, командующего Северо-Западной армией Александра Павловича Родзянко4, гетмана Украины Павла Петровича Скоропадского5 и фельдмаршала Финляндии барона Густава Карловича Маннергейма6 вошли в историю Гражданской войны.
Но только на Юге России, в рядах Добровольческой армии, кавалергарды приняли участие в этой борьбе как строевая, боевая часть. Возродившись подобно Фениксу из пепла после того, как старый полк прекратил свое существование, кавалергардские эскадроны долг свой солдатский исполнили до конца, без всякой корысти, без всякого подлого интереса.
Сильные традициями старого полка, они пронесли, с оружием в руках, через кровавые годы этой страшной борьбы незапятнанным имя Кавалергарда, столь же грозное врагу, как было оно грозно в эпоху наполеоновских войн и в Великую мировую войну. Этому последнему боевому служению кавалергардов посвящается последняя часть истории кавалергардов в Великую и Гражданскую войну.
Начало формирования. Первые боевые действия. Отход Крымско-Азовской армии на Ак-Манайские позиции
28 октября 1918 года (все числа по новому стилю) в Новороссийске командующий Сводно-гвардейским пехотным полком7 полковник Моллер8 предложил представителям полков 1-й гвардейской кавалерийской дивизии начать формирование своих частей при Сводно-гвардейском пехотном полку в качестве команды конных разведчиков. Это предложение, разрешавшее много различных препятствий, связанных с вопросом самостоятельного формирования гвардейских кавалерийских полков, было принято с большим удовлетворением.
На него сразу откликнулись представители трех полков: Кавалергардского9 и обоих кирасирских.
Через шесть дней в Новороссийск приехал полковник кирасир Ее Величества Данилов10 и принял должность начальника команды конных разведчиков.
Несмотря на свое название, команда конных разведчиков не имела ни одной лошади и первоначально состояла из трех кавалергардов: полковника Д.В. Коссиковского11, штабс-ротмистров графа И.Д.12 и графа А.Д. Толстых13 и 12 офицеров обоих кирасирских полков.
Через месяц, 28 ноября, весь Сводно-гвардейский пехотный полк был отправлен в город Ставрополь, в состав 1-й пехотной дивизии14 генерала Казановича15. Пока полк принимал участие в боевых действиях, команда была оставлена в Ставрополе для дальнейшего формирования. Но ни район, ни условия, с которыми пришлось столкнуться, не способствовали формированию. Все попытки достать оружие, седла и лошадей не увенчались успехом, и после краткого пребывания в Ставрополе команда была возвращена в Новороссийск, где и оставалась до отправки в Крым.
За это время число кавалергардов увеличилось прибытием штабс-ротмистров В.В. Шебеко16 и графа Р.В. Мусин-Пушкина17 и вольноопределяющихся В.К. Львова18, графа С.Д. Шереметьева19 * и графа В.В. Мусин-Пушкина20.
Тогда же, на совещании старших представителей полков 1-й гвардейской кирасирской дивизии, были намечены последовательные этапы, которые стали руководящими при дальнейшем формировании. На этом совещании было решено развернуть команду в 4-взводный эскадрон, по числу полков, входящих в кирасирскую дивизию. Каждый из этих взводов являлся кадром для предстоящего его разворачивания в эскадрон и в своих внутренних полковых делах был совершенно самостоятелен. Командиром этого будущего полка оставался полковник Данилов. Что же касается других полковых команд связи, пулеметной и комендантской, то они считались пока общеполковыми.
В начале декабря стало известно о предстоящей отправке Сводно-гвардейского пехотного полка в Крым, в состав Крымско-Азовской армии21 генерала Боровского22. 26 декабря, на трех пароходах: «Черномор», «Стерлей» и «Анатолий Молчанов», полк покинул Новороссийский рейд и 27-го прибыл в Феодосию, где в состав Кавалергардского взвода были зачислены юнкера Николаевского кавалерийского училища И.Н. Чудово-Адамович23 и Одесского пехотного К.А. Шендель.
1 января 1919 года эскадрон конных разведчиков отделился от полка, погрузился в эшелон и на следующий день выгрузился на станции Рыково, в 70 верстах к югу от Мелитополя, и стал в экономии Старого Люца.
Прибытие эскадрона в Мелитопольский уезд совпало с усилением деятельности различных шаек и банд: Махно, Григорьева, Зубкова, Щуся, Апанасенко, Колоса, Левка Задова и прочих, более мелких воровских атаманов. Все эти банды, прикрываясь различными «политическими лозунгами и платформами»: анархистов, коммунистов, социал-революционеров, самостийников, имели одно, связывающее их воедино общее грабеж населения. Немцы-колонисты, русские хуторяне, татары, богатые села и местечки жили под вечным страхом воровского налета, насилия и грабежа.
Одновременно с мобилизацией и получением лошадей по конской повинности эскадрон должен был поддерживать порядок в уезде и вести борьбу со всеми этими бандами. И это при почти полной неподготовленности всего строевого состава, как людей, так и лошадей, и отсутствии вооружения, обмундирования и конского снаряжения.
Все приходилось добывать самим и с огромными трудностями. Особенно остро стоял вопрос седел и шашек. Что же касается винтовок, то они были самых различных образцов. Были русские, трехлинейки и берданки, немецкие и австрийские, японские, попадались старые французские, системы Гра, и даже итальянские, захваченные при разбитии банды Зубкова. Все это разнообразие сильно осложняло вопрос питания патронами.
Вопрос вооружения и пополнения армии снарядами и патронами в начале Гражданской войны являлся самой трудной задачей для белого командования не только на Юге России, но и везде, где только велась борьба против большевиков.
Трудность заключалась в том, что почти вся военная промышленность России была сосредоточена в трех главных районах: в Петроградском, в Поволжском и в Центральной России. В главном из них, в Петроградском, находились: Путиловский, Обуховский, Ижорский и Петроградский орудийные заводы, патронный и трубочный заводы и арсенал. В пригородах столицы, в Охте, было два завода: пороховой и взрывчатых веществ, в Сестрорецке оружейный завод. В Поволжском районе имелись оружейные заводы в Ижевске, Воткинский и в Симбирске. В Перми орудийный, в Самаре трубочный и взрывчатых веществ, в Казани пороховой. В Центральной России, в Туле, было сосредоточено все производство пулеметов и большинства винтовок. Там же имелся патронный завод. В Тамбове был пороховой завод, в Брянске арсенал.
Вся эта военная промышленность, при тогдашнем состоянии воздушной техники, была вне досягаемости белых армий, и только Луганский патронный завод, на границе Войска Донского, Шостенский пороховой завод, в 25 верстах к северу от Глухова, да Киевский арсенал были захвачены силами Юга России. Кроме того, в руках большевиков имелись все запасы, оставшиеся от старой Императорской армии, что, все вместе взятое, давало им несоразмеримое преимущество перед всеми белыми армиями.
Последние, в особенности в первое время борьбы, могли получать вооружение исключительно за счет противника, беря его с бою, ценою крови.
Несмотря на все эти затруднения, дело формирования благодаря умению и усилиям всех успешно продвигалось вперед. Когда же в конце декабря приехали первые офицеры лейб-гвардии Конного полка24, эскадрон конных разведчиков скоро развернулся в 4-эскадронный полк25.
Ко всем формированиям Гражданской войны совершенно неприменимы масштабы регулярных армий. Все эти дивизии, бригады, полки, роты, эскадроны и батареи по своему боевому составу ничего общего со своими наименованиями не имели. Так было и у кавалергардов. Временами они имели три, иногда два, чаще всего один эскадрон, боевой состав которого редко превышал 100120 шашек, падая часто до трех-двух десятков. Все это зависело не столько от пополнения людьми, сколько от наличия конского состава.
Первоначально в Сводном полку эскадронами командовали: 1-м кавалергардским полковник Коссиковский, 2-м конногвардейским штабс-ротмистр князь Оболенский26, 3-м кирасир Его Величества штабс-ротмистр Вик27, 4-м кирасир Ее Величества штабс-ротмистр Рубец28. Одновременно были сформированы общеполковые команды: пулеметная, нестроевая и комендантская, все три под начальством кирасир Ее Величества штабс-ротмистров Гончаренко29, Деконского30 и Спешнева31.
В январе кавалергарды получили 70 лошадей завода Фальц-Фейна, прекрасных статей, но совершенно невыезженных, прямо из табуна, незнакомых даже с недоуздком.
Кроме офицеров и незначительного числа кавалергардов, все остальные члены эскадрона могли в лучшем случае только сидеть на лошади. Понятно, что на первых порах «кооперация» этих двух «элементов», неумелого всадника и невыезженной лошади, была донельзя слабая.
Когда же с эшелоном беженцев прибыл старый кавалергард, старший унтер-офицер Гневшин32, назначенный вахмистром, то с этого момента эскадрон быстро принял внешний строевой вид и внутреннюю крепкую спайку.
Первоначально рядовой состав эскадрона состоял наполовину из немцев-колонистов, вступивших в ряды эскадрона сразу по прибытии полка на станцию Рыково. Другую половину составляли мобилизованные жители Мелитопольского уезда и добровольцы.
Если о колонистах и о мобилизованных можно было иметь всегда исчерпывающие данные, то не всегда можно было быть уверенным в правдивости тех сведений, которые давали о себе добровольцы.
Три случая в самом начале формирования подтвердили ту сугубую осторожность, которую надо было соблюдать в отношении поступающего пополнения. Хорошо знающий строевую кавалерийскую службу, отличный ездок, старший унтер-офицер Н-ского полка Мак оказался в колонии Эйгенфельд, он начал вести с другим, тоже якобы добровольцем из Одессы, Гвоздевым, советскую пропаганду в эскадроне. Оба были расстреляны в Эйгенфельде. Третий случай произошел с кавалергардом Гумбертом. Отправленный в хозяйственную командировку в уезд вместе с другим кавалергардом Руденко, он был им убит. Сам Руденко перешел к красным.
В начале 1919 года кавалергарды имели в строю 80 всадников и столько же пеших при хозяйственной части полка. Приблизительно такое же число имели и другие эскадроны, и для разросшегося Сводно-кирасирского полка экономия Старого Люца стала тесна.
22 января полк, официально еще команда конных разведчиков, перешел в немецкую колонию Эйгенфельд, она же графа Киселева, красиво расположенную на берегу реки Большой Утлюк. Кавалергарды вместе с кирасирами Его Величества заняли Эйгенфельдскую школу, большое двухэтажное здание. Там же находилось и общее для всех эскадронов полковое Офицерское собрание, что не могло не иметь огромного значения для снабжения и спайки в общую полковую семью всех офицеров четырех полков, столь разных по своему внутреннему укладу и обычаям.
1 февраля полку пришлось впервые выполнить боевую задачу. В этот день под командой кирасира Его Величества штабс-ротмистра князя Черкасского33 с 15 кирасирами было отправлено 11 конногвардейцев с штабс-ротмистром Таптыковым34 и 18 кирасир Ее Величества с поручиком Веселовским35 с двумя пулеметами. Отряду было приказано разведать район деревень Ивановка, Верхние и Нижние Серагозы, в которых, по агентурным сведениям, находилась одна из банд атамана Григорьева. Сильнейшая пурга и 20-градусный мороз продолжались во все время работы отряда. Присутствия банд нигде не было обнаружено.
17 февраля, спасаясь от бандитов, в Эйгенфельд бежали милиционеры села Ивановка. Немедленно для ликвидации банды Зубкова был выслан отряд под командой полковника Коссиковского 30 кавалергардов при штабс-ротмистре графе А.Д. Толстом, столько же конногвардейцев с поручиком князем Козловским36 и 10 кирасир Его Величества с штабс-ротмистром князем Черкасским с двумя пулеметами.