Превосходный напиток, Сэм, просто замечательный!
Спасибо, сэр!
Закончив с чайной церемонией, я решил немного поработать, планировал записать свои впечатления и краткие выводы. Повар объяснил, как добраться от моей спальни до библиотеки, и я схематично зарисовал маршрут. У меня оставалось около часа как раз чтобы сделать пару заметок, немного передохнуть, собраться с мыслями и идти на встречу. Поднявшись к себе, я уселся на кровать, достал тетрадь и стал методично описывать события сегодняшнего дня. Следовало отразить основное, деталям сейчас времени не было потом память восстановит картинки, и я смогу сделать более обстоятельный очерк. Когда я закончил, то с досадой обнаружил, что спина сильно затекла от сгорбленного писания на коленках. Раскинувшись на кровати, я снова принялся изучать потолок. Не особо разбираясь в архитектуре, и тем более в английской, я почему-то решил, что эта лепнина сделана совсем недавно. Ну да ладно, чёрт с ней, с лепниной, пора двигаться в библиотеку.
Блуждая по коридорам замка, я, наконец, добрался до нужной двери. Не спеша заходить, приблизил ухо и прислушался, снова увы, тишина, да и только. Сделав глубокий вдох, я распахнул дверь и вошёл в помещение. В огромном зале библиотеки в глубоких креслах с высокими спинками сидели трое. Мужчина среднего возраста, худощавый, в элегантном костюме с щёгольскими тонкими усиками забрызганные дорожной грязью лакированные туфли говорили либо о его чрезвычайной спешке, либо об определённом ханжестве в характере. Чуть в отдалении на двух других креслах сидели два конторских джентльмена в коричневых костюмах плотной ткани, оба в очках и даже на лицо были чем-то похожи. Рядом с «конторскими», возле небольшого журнального стола стояла Камерьера, вид у неё был благодушный и ни капельки не взволнованный.
Моё появление никого не удивило, не прервало никакого разговора, и, казалось, все только меня и ждали. Домоправительница расплылась в своей хищной жемчужной улыбке, а сидящие встали с кресел, по очереди меня приветствуя. Щёголь представился Альбертом Хиллом, старостой этой деревни. Двое отрекомендовались как Эдвард и Герберт Олофсены из нотариальной конторы «Олофсен и Олофсен» из Йорка. Тот, что постарше, Эдвард, долго тряс мою руку и, заглядывая в глаза, тараторил:
Очень приятно, очень рад вас видеть, мистер Хейтмейд, а мы только вас и ждали, жаль, что приходится встречать вас при столь скорбном событии, как кончина вашей тётушки, но что ж поделать, такова жизнь, старики уходят, а молодые приходят. Наша фирма уже более двадцати лет ведёт дела семьи Салемов, и вот настала пора послужить и таким образом. Мистер Альберт присутствует здесь как представитель градоправительства. Прошу вас, занимайте своё место, не будем тянуть время. Он резко бросил мою руку и указал на свободное кресло напротив возле старосты. Я натянуто улыбнулся и на ходу спросил:
А другие родственники?
На этот раз мне ответил Герберт, голос у него был немного писклявый и какой-то корябающий слух.
Сэр, здесь присутствуют все, кто есть в завещании, а также должностные лица.
Я с размаху плюхнулся в кресло, пытаясь осмыслить сказанное. Вопросительно посмотрел на Камерьеру, но встретил лишь ту же белую броню улыбки на чёрном лице. Ладно, сейчас всё прояснится. Я позволил себе удобно развалиться и даже закинуть ногу на ногу. Мой немного провокационный жест не остался без внимания: щёголь нахмурился, а улыбка Камерьеры стала только шире. Олофсоны действительно не стали тянуть время, и господин Эдвард казённым тоном начал:
Что ж, господа, давайте проведём сверку документов. Приготовьте паспорт. К своему стыду, об этом я совсем не позаботился, но, рефлекторно пошарив по карманам, обнаружил его при себе, а не по обыкновению в саквояже. Староста и гувернантка уже заранее передали свои паспорта младшему Олофсену, которые тот демонстративно взял с журнального столика и проверил. Тем временем мистер Эдвард продолжил:
В присутствии двух свидетелей я, старший нотариус конторы «Олофсен и Олофсен», имеющей лицензию на осуществление юридических и нотариальных услуг на территории Англии и Я не стал подробно вникать в эту тираду, и то ли от монотонности речи, то ли от психического утомления на короткий миг будто выпал из реальности. Я увидел себя откуда-то сверху, из-под купольного свода библиотеки, сидящим внизу в красивом старинном кресле, мне хорошо и удобно, я подпираю лицо рукой и глуповато улыбаюсь. Откуда-то фоном, издалека, доносится речь конторщика, но она не беспокоит меня, нет нужды её слушать. Его брат сидит рядом и кивает на какие-то фразы. Камерьера стоит подле всё с тем же выражением лица, староста чуть взволнованно поглаживает свои усики и притопывает ногой. Всё именно так, как и должно быть. Но вот что-то начинает происходить, какое-то оживление: Олофсен-старший берёт в руки конверт, Камерьера смотрит прямо на меня, староста подался вперёд, а Герберт будто что-то говорит мне
Мистер Хейтмейд, мистер Хейтмейд?! скрипучий голос возвращает меня в настоящее. Я немного вздрагиваю:
Да, господа, я здесь.
Эдвард смотрит на меня и торжественно произносит:
«Я, Магриб Салем, объявляю своим единственным наследником всего моего движимого и недвижимого имущества включая поместье и прилегающую к нему территорию и строения своего племянника, Говарда Хейтмейда. С единственным условием: продажа поместья возможна только по истечении шести месяцев проживания в нём. Ключи от сейфа и документацию прошу передать в момент вступления завещания в законную силу».
Я оглядел окружающих. Мне показалось, что, кроме меня, ни для кого ничего не изменилось, хотя ведь так оно и было. Все будто знали, что случится именно так, и, должен признаться, я будто тоже знал, или надеялся на это. Огромный замок был теперь мой. Даже по моим скромным прикидкам, если его продать, можно купить целую редакцию с полноценной типографией. Полгода, какие-то полгода и я буду богачом!
Так странно я никогда не был жадным, не был бедным, денег было немного, но их всегда хватало. Я заметил, что часто дышу и сильно сжимаю мягкое сукно подлокотника. В зале повисла долгая тишина.
Эдвард нарушил молчание первым:
Ну что, господа, прошу вас засвидетельствовать своими подписями ознакомление с содержанием завещания. А теперь, мистер Хейтмейд, я готов передать вам ключи и все бумаги. Староста Альберт подошёл ко мне, и, с необычной для его костлявой комплекции силой, пожал руку.
Поздравляю, сэр! Отныне вы самый завидный жених на много миль вокруг! Я ещё заеду к вам позже, расскажу о делах деревни, об историческом значении этого «шато», на этом слове он довольно хмыкнул, в наших окрестностях.
Наконец-то, мистер Говард, я так рада! У дома появился хозяин! Негритянка всплеснула руками, и с благоговейным выражением лица сложила их на груди. Конторщики пригласили меня к столу и начали что-то растолковывать. Я механически слушал, но моё сознание занимала огромным туманным облаком одна мысль: «Я теперь хозяин замка»
III
Первую ночь я решил остаться в гостевой комнате заниматься освоением хозяйских покоев после такого и так богатого на события дня не хотелось. Олофсены передали мне все бумаги, приняли у меня заявление на вступление в право наследства, бегло объяснили некоторые нюансы, особенно касаемо этого странного пункта о шестимесячном проживании, и, попрощавшись, отбыли в центр. Староста тоже не стал задерживаться, хотя я и уговаривал его присоединиться к ужину, выпить со мной вина и поведать что-нибудь о местной жизни. Но увы, сославшись на текущие дела, он уехал, хотя обещал на неделе обязательно повидать меня.
За ужином Сэм рассыпался в поздравлениях, Камерьера стояла и улыбалась, что, если честно, начинало уже немного раздражать, зато пришли некий господин Лукас и девушка по имени Мариска. Камерьера представила мужчину как садовника и специалиста по ремонту и хозяйственной части. Лукас был жилистым, пожилым человеком, с редкими седыми сальными волосами, зачёсанными назад. Садовник немного сутулился и тянул вперёд шею, от чего походил бы на гуся, если бы не жгучие угольные глаза, над которыми нависали чёрные косматые брови. Говорил он с жёстким акцентом и путал ударения я спросил, не немец ли он, на что Лукас ответил, что он чистокровный венгр.
Девушка оказалась его дочерью, занималась уборкой и в целом помогала домоправительнице с делами. На вид ей было лет двадцать с небольшим, бледнокожая, стройная, с роскошной чёрной косой и миловидным личиком она выглядела очень привлекательно. Явно стесняясь меня, она смотрела в основном в пол и только поздоровалась. Итак, познакомившись со всеми обитателями дома, я попросил Сэма принести шампанского, и, разлив всем, кроме отказавшейся Мариски, произнёс небольшую, но в патетическом тоне речь. Все выпили и, вежливо откланявшись, разошлись по своим местам. Я поужинал фасолью с телятиной и попросил Камерьеру меня не тревожить, пока не проснусь, затем отправился отдыхать.
Я поднимался по лестнице, и осознание последних событий с каждой ступенькой наполняло мой разум. Я знал твёрдо, что жизнь моя уже никогда не будет прежней. Все эти годы я так покорно ждал случая, события, сенсации, рассказ о которой превратил бы меня из рядового писаки в генерала журналистики! И кто бы мог подумать, что мне не придётся смотреть на происходящее с третьего ряда, а я сам стану главным героем событий!
Молодой журналист из Питсбурга получает наследство и становится миллионером! чем не заголовок, а?! Сам не заметив, как перешёл почти на бег, я влетел в свою комнату и с шумом захлопнул дверь. Мысли путались: восторг сменялся растерянностью и страхом возможных трудностей, затем снова приходило ребяческое ликование. Смерив с десяток раз комнату шагами, мне, наконец, удалось успокоиться и встать на здравые рельсы рассудка. Однако рано было поддаваться эмоциям, ведь, в конце концов, полгода ещё не прошли и ещё ничего не продано. Да к тому же, как знать, может, у Салемов долги? Хотя нет, сомнительно, тогда бы это было указано в завещании, и юристы бы сказали Эх, Говард, что же ты сразу не уточнил?..
Примечания
1
Самые известные охотники на ведьм в Англии