Надо ли объяснять чувства Евы? Девушка растерянно оглянулась вокруг и уже собиралась уходить, когда вдруг увидела позади себя маленькую старую часовенку. Влекомая надеждой, что внутри кто-нибудь есть, она открыла ветхую деревянную дверь и заглянула внутрь. Когда глаза немного привыкли к полумраку, Ева увидела кладку из больших, местами плесневелых белых камней; у дальней стены стоял подсвечник с единственной зажжённой свечой, чье пламя горело ровно и стройно, освещая лик находящегося за ним святого. Ева подошла ближе. Иисус смотрел на неё спокойным, чуть укоризненным взглядом, и пламя свечи отбрасывало глубокие тени вокруг его измученного, уставшего лица. Еве казалось, будто она чувствует легкое, почти невесомое дыхание, а тепло исходит вовсе не от маленького огонька напротив неё. На сквозняке скрипнула дверь, и наваждение мгновенно рассеялось.
Ева сама не заметила, как сердце перестало отбивать бешеный ритм. Монументальное спокойствие Христа охладило разум, и теперь девушка думала, как лучше поступить. Даже не мысль уверенность совершенно четкая и ясная вдруг расцвела в ее голове, и Ева твердым шагом направилась к выходу из часовни. Алое зарево заката уже тронуло верхушки деревьев, когда она вышла на центральную аллею. Ни души: ни родителей с колясками, ни просто случайных прохожих. Вот и детская площадка. На качелях, как и три часа назад, сидела Ада.
Опомнившись после секундного изумления, Ева подбежала к девочке. Та смотрела на неё долгим изучающим взглядом, словно ничего не произошло, и беззаботно болтала ногами.
Покачаешь меня ещё? спросила Ада, когда Ева опустилась рядом с ней на корточки.
Где ты была?
Ада ничего не ответила. Ева глубоко вздохнула и поднялась.
Пойдём домой.
Оставшуюся часть пути до дома Еве пришлось вести Аду в коляске, потому что девочка очень устала и, забравшись, тут же заснула. Ева еле переставляла ноги, то и дело спотыкаясь, глаза слипались от усталости, но вот, наконец, показался нужный дом. Солнце уже село, и он посмотрел на Еву своими пустыми окнами с каким-то особым безразличием.
Добрый вечер, Ева, сказал Саваоф Теодорович, встретившись с девушкой на кухне. Вид у него был тоже уставший, но довольный.
Добрый вечер, Саваоф Теодорович, наверное, сейчас Ева выглядела не лучше, чем он. Саваоф Теодорович опустился на стул напротив.
Как успехи? спросил он, кивнув головой на Аду, которая сразу полезла к нему на руки.
Теперь я понимаю, почему та женщина не справлялась.
Что она уже успела натворить? строгим голосом поинтересовался Саваоф Теодорович, сразу расплывшись в добродушной улыбке.
Бегает Очень быстро.
Маленькие дети такие шустрые, он взял Аду на руки и понес на второй этаж. Нам, взрослым, за ними не всегда получается угнаться.
Благодарю Вас, Ева, что смогли посидеть с ней сегодня, сказал Саваоф Теодорович, когда вернулся в гостиную. Наша договоренность еще в силе?
О чем Вы? непонимающе переспросила Ева.
Вы согласны быть ее няней?
Повисла пауза. Тихо тикали часы, но в наступившей тишине их равномерный ритм звучал особенно громко. «Если Вы не согласитесь, как будто говорил взгляд Саваофа Теодоровича, тогда я совершенно случайно буду постоянно мерещиться Вам в толпе и, в конце концов, столкнусь с Вами на одной лестнице».
Да. Я согласна.
Что ж, я очень рад, Саваоф Теодорович улыбнулся каким-то своим мыслям, словно от слов Евы зависели все остальные его планы. Тогда жду Вас завтра.
Приняв это за приглашение уйти, Ева попрощалась с Саваофом Теодоровичем и уже скоро шла к метро по тёмной весенней улице. Саваоф Теодорович долго провожал девушку взглядом, даже тогда, когда, казалось бы, её уже нельзя было видеть. Вдруг в доме погас свет, и среди черноты только ярко засветился зеленый огонек.
Ева сидела в вагоне метро и, прикрыв глаза, слушала музыку, сквозь которую едва доносилось равномерное постукивание колес о рельсы. Чух-чух, чух-чух, чух-чух, чух-чух. Поезд выехал из тоннеля и теперь пересекал черную пропасть, отражающую в себе огни оживлённой набережной. Вдруг сквозь всю эту симфонию звуков Ева совершенно четко услышала душераздирающий крик и резко открыла глаза. Вагон был по-прежнему пуст: никого, кроме ещё пары человек. Прямо напротив Евы сидел человек, и, подняв глаза, девушка с ужасом узнала в нем силуэт из окна в доме напротив. При свете ламп он уже не выглядел столь по-мертвецки бледно, но страшные глаза навыкате, словно жившие на лице своей собственной жизнью, смотрели всё так же колюче и зло.
Кто-то кричал. Вы слышали? встревоженно спросила Ева, вытаскивая из ушей наушники. Пару мгновений он сканировал Еву нечитаемым взглядом, а после сухо ответил:
Никто не кричал. Вам показалось.
Поезд снова въехал в тоннель, и свет на некоторое время погас, а когда включился, то человека уже не было.
День выдался очень насыщенным, а потому, когда квартира встретила ее бархатной темнотой, Ева почти сразу легла спать. У мозга уже не было сил анализировать всё произошедшее за сегодня, однако он отчаянно пытался это делать. Как только голова коснулась подушки, мысли превратились в бессвязные обрывки и совсем не хотели сплетаться в единое целое. Саваоф Теодорович. Ада Человек в окне Где-то на грани между явью и сном Еве показалось, будто край кровати прогнулся под чьим-то весом. Реагировать на это сил уже не было; подтянув колени чуть ближе к груди, она наткнулась на преграду, что только подтвердило наличие в комнате постороннего человека.
Ева, сказал Саваоф Теодорович, Ева. Трудно тебе придется, девушке показалось, будто чья-то рука погладила ее по волосам. Никто в этом мире не знает, что тебя ждёт, Саваоф Теодорович тихо и раскатисто засмеялся, кроме меня. Я знаю. Нас ждёт интересное времяпрепровождение.
Ева испуганно распахнула глаза. Комната была пуста.
Глава 2. Чёрная кошка в тёмной комнате
«Очень трудно искать чёрную кошку в тёмной комнате,
особенно, если её там нет».
Радостное весеннее солнце, иногда выглядывающее из-за дымки облаков, напоминало спелое яблоко или персик, неуклюже плывущий по небу. Желтогрудые синицы звонко пели под окнами свою повторяющуюся из года в год песню, и казалось, будто всё в этом мире лениво просыпается от глубокого сна.
Ева стояла на автобусной остановке в прекрасном настроении и смотрела прямо в дымчатое небо, провожая долгим взглядом огромные серые перья, когда вдруг рядом с собой заметила, как она про себя окрестила, «человека в окне». Он вглядывался в даль между домами, словно видел там что-то особенное, и курил, при этом весь дым сносило ветром в сторону Евы. Закашлявшись, девушка отошла от него подальше, однако это не имело никакого результата: ветер словно нарочно поменял направление, и дым всё равно летел в её сторону. Ева зашла за остановку и некоторое время стояла там, пока снова не почувствовала едкий запах табака.
«Человек в окне» тоже решил отойти назад, видимо, чтобы не мешать другим людям, и тогда Ева вернулась обратно, тут же наткнувшись на курящего. Так продолжалось довольно долго, пока терпение Евы не закончилось.
Простите, пожалуйста, обратилась она к нему как можно дружелюбнее. Парень лениво повернул голову в ее сторону и молча окинул её взглядом с ног до головы. Вы не могли бы курить в другом месте? Весь дым сносит в сторону остановки.
Человек странно посмотрел на нее и сухо ответил:
Я не курю.
Простите, пожалуйста снова пробормотала Ева, но тут подошел автобус, и человек исчез среди толпы пассажиров.
Еву одолевали сомнения. Давно забытые чувства вдруг ожили в ее груди, заметались в ней, как испуганные птицы в клетке, обвили своими стеблями сердце и проросли тонкими колосками в разуме. Страха не было, было что-то другое Обречённость, что-ли? Она медленно обвела взглядом дома вокруг себя, остановку, людей, куда-то летящие по шоссе машины и саму дорогу, на которой можно было задохнуться. Всё такое знакомое вдруг показалось ей совершенно чужим, как будто она видела это в первый раз, и едкий, удушливый запах гари снова ударил в нос и заполнил легкие. Ева начала задыхаться.
В метро ей стало легче. Метро она вообще любила больше, чем любой другой вид транспорта, по крайней мере, в городе: ей нравились трамваи, поезда, электрички всё то, что передвигалось по рельсам, уезжало куда-то далеко-далеко в неизведанную страну и забирало ее с собой. Почему-то именно тихий стук колёс о рельсы и быстро сменяющийся пейзаж за окном успокаивал её, убаюкивал покачиванием из стороны в сторону и дарил надежду на лучшее.
К Саваофу Теодоровичу Ева приехала вовремя. Мужчина сразу открыл ей дверь, словно знал о её приходе, хотя девушка даже не успела позвонить.
Добрый день, Ева, любезно поздоровался он, приглашая внутрь. Мы как раз пьём чай. Присоединитесь к нам?
С удовольствием, честно ответила Ева, которая ещё не успела поесть.
Тогда это будет небольшой расплатой за вчерашний день, шепнул ей Саваоф Теодорович, принимая лёгкое пальто девушки. Чувствуйте себя как дома.
За столом сидели Ада и пожилая дама, бывшая коллега Саваофа Теодоровича, и пили чай.
Прошу, мужчина отодвинул стул рядом с собой, обозначая таким образом место Евы. Дама не обращала на девушку особого внимания, а если и смотрела, то делала это вполне ласково и дружелюбно. Ада тоже слегка улыбнулась и помахала ей рукой. Вы где-то учитесь, Ева? спросил Саваоф Теодорович, наливая чай.
Да, уже четвёртый курс.
И на кого?
Искусствовед.
Интересно, хмыкнул он, словно это было что-то действительно необычное. В религиях, наверное, разбираетесь?
Есть такое, Ева робко улыбнулась, не совсем понимая, похвала это или нет.
И в христианстве? Саваоф Теодорович лукаво улыбнулся и слегка прищурил глаза.
Да, конечно.
И как, по-вашему? Правдоподобно?
Простите?..
Видите ли, я тоже неплохо разбираюсь в этой сфере, Саваоф Теодорович издал странный смешок, вовсе не соответствующий сказанному, и могу дополнить некоторые Ваши знания. Библия верна, спору нет, но и в неё вместилось не всё: существуют притчи и легенды, о которых мало кто знает. Могу рассказать потом. Если Вам интересно, разумеется
Что Вы, очень интересно! улыбнулась Ева в ответ на его заинтересованный взгляд. Я с удовольствием Вас послушаю.
Приятно слышать протянул Саваоф Теодорович и переключился на разговор с женщиной.
Ева долго вслушивалась в их речь, стараясь понять язык, но попытки оказались тщетны. Это был явно язык не южной или восточной страны, какой-то европейский. Создавалось впечатление, будто Ева его знала, но никак не могла догадаться, какой именно. Заметив настороженность девушки, собеседники тут же замолкли и уставились на неё.
Я пыталась понять язык, неловко оправдалась уличённая Ева под строгим взором Саваофа Теодоровича. Тот тихо усмехнулся и отпил из своей кружки.
Зря стараетесь. Это латынь.
Латынь?.. Ева переводила округлившиеся глаза с одного на другую. Но ведь это
Мёртвый язык.
Дальше они продолжили беседу, словно разговаривать на латыни в современном мире совершенно обычное дело, а Ева стала задумчиво разглядывать содержимое чашки. Латынь Почему латынь? Красивый язык, безусловно Язык медицины Язык католической церкви Но всё же мертвый язык. Очнулась она, только когда Саваоф Теодорович и женщина поднялись из-за стола, явно закончив чаепитие.
Простите, пожалуйста, тихо обратилась девушка к Саваофу Теодоровичу, когда тот собирал со стола чашки, как мне лучше к ней обращаться?
Саваоф Теодорович на пару мгновений задумался.
Зовите её М Как бы лучше перевести, совсем тихо пробормотал он, однако Ева услышала. Обращайтесь к ней просто Мария, но, я думаю, Вам это ничего не даст.
Мария? почему-то переспросила Ева, посмотрев на женщину. Имя «Мария» подходило ей меньше всего.
Вдруг послышался треск лопающейся лампы: в доме пропал свет, и всё мгновенно погрузилось в темноту.
О, простите, пожалуйста! Сейчас я всё исправлю послышался откуда-то голос Саваофа Теодоровича.
Потом наступила тишина.
«Почему так темно? подумала Ева, пытаясь нащупать руками мебель. День же за окном Опять ты играешь со мной, да, разум? Надеюсь, что нет Ты молчал четыре года, с чего бы тебе начать говорить? Не думаешь ли ты, что это плохая идея?»
Казалось, Ева прошла уже четыре гостиных и три кухни, но всё вокруг как будто вдруг куда-то исчезло: не было ни мебели, ни людей, ни стен ничего.
Саваоф Теодорович!.. крикнула она в темноту.
Да-да, я здесь. Одну секунду, Ева, ответил ей где-то совсем рядом мужской голос. Ева, вытянув руки, пошла вперёд, но никого не нашла.
Где Вы? снова позвала она, но вокруг будто была не красиво обустроенная кухонька, а бескрайний космос. Где-то справа послышался частый цокот копыт о бетонный пол и звук настраиваемого баяна.
Погодите немного, Ева. Пробки, наверное, выбило. Я сейчас всё сделаю, не волнуйтесь.
Девушка медленно, слепо вглядываясь в темноту, нашарила руками пол и осторожно опустилась вниз. Под её ногами был голый, холодный, сырой бетон.
«Пробки выбило, повторила про себя Ева, обнимая руками колени. Что это значит? Без понятия. Разве пробки может выбить? Почему пробки, и зачем их выбивать? её мысли начали путаться, но она этого не замечала. Где-то закапала вода. А Наверное, пробки из-под шампанского Они тоже Вылетают Но не выбивают же. Зато с таким же звуком, как лопается лампочка. А ведь, если неудачно открыть бутылку, вылетевшая пробка может разбить лампу. Тогда свет тоже погаснет»
Время шло, но ничего не происходило.
Саваоф Теодорович! крикнула девушка, и в её голосе послышались нотки страха.
Буквально минуту, Ева! снова ответил мужской голос. Скоро уже дадут электричество
Послышался приближающийся цокот копыт. «Цок-цок, цок-цок, цок-цок», почти бежал к ней кто-то, скрытый темнотой. «Судя по звуку, животное небольшое, подумала Ева, пытаясь найти во мгле источник звука. Баран или козёл Правда, почему-то складывается ощущение, будто он идёт на двух ногах, а не на четырёх».
В правом ухе вдруг кто-то громко заиграл на баяне, отчего Ева дёрнулась всем телом. Она никого не видела. Музыка, вначале задорная и весёлая, всё ускорялась и ускорялась, пока не превратилась в ужасный набор звуков: кто-то уже не играл, а просто в каком-то странном остервенении раздувал меха. Хотелось, чтобы всё оказалось страшным сном.
Прошло ещё некоторое время, прежде чем послышался звук чиркающей спички, и зажжённая свеча осветила чьё-то жуткое, чахоточное лицо. В отдалении стоял «человек в окне», и пламя рисовало глубокие чёрные впадины на его и без того худом лице. Он смотрел на Еву пронзительным, немигающим взглядом; казалось, будто в воздухе парила только одна голова, а тела вовсе не существовало, однако, когда глаза немного привыкли к полумраку, Ева разглядела его фигуру.
Паренёк опирался локтями на стол и рассматривал девушку со спокойным любопытством во взгляде, если так можно было сказать про его смотрящие в разные стороны глаза. Несмотря на жёлтый свет, его лицо было таким же мертвенно-бледным, как в первый раз, а глаза, пусть и не вселяли прежнего страха, жили собственной жизнью.
Я слушаю Вас.
Голос глухой, надтреснутый.
Как Вы здесь оказались?
Я тут живу.
Но тут только что были другие люди.
Это не мешает мне сейчас, в данный момент времени здесь находиться.
Ева хотела было подняться, но потом передумала.
Я не слышала, когда Вы пришли.
А я никуда и не уходил. Я всегда рядом в ливне, снегопаде, грозе, даже если Вы этого не видите.
Где Саваоф Теодорович?
На лице «человека в окне» отразилось искреннее недоумение.
Где кто?
Саваоф Теодорович. Вряд ли Вы его не знаете, раз тут живёте.
Отчего же? В нашем доме много жильцов, всех не упомнить.
Каких жильцов? теперь уже была очередь Евы удивляться. Это частный дом.
В таком случае, Вы ошиблись адресом, девушка. Тут тысячи квартир, и с каждой смертью их количество растёт. Откуда уж мне знать, в какой квартире живёт Как Вы сказали?