Одаевский не святой. Кому, как не мне, знать об этом? Если ему что-то нужно, он идет напролом. Вот почему он так быстро вышел на след Артамонова.
Чертов придурок, этот Артамонов! В разведку с таким идти точно не стоит. Стоило Шакалу надавить на него, и он уже готов сдать все карты, не торгуясь. Как еще хватило ума не выдать меня? Деньги решают многое, и в этот раз хороший гонорар заткнул рот даже, запуганному до нервного тика, Артамонову.
Одаевский тоже явится в компании своего юриста, констатирую очевидный факт. Мы должны быть готовы.
Мы будем готовы ко всему, убеждает меня Юрий Алексеевич. Вероника Константиновна, вам не о чем беспокоиться, поверьте. Лучше поезжайте домой и хорошенько отдохните перед завтрашней встречей.
Пожалуй, вы правы, отвечаю устало.
Я безумно устала. За окном уже темнеет, а я все еще в офисе. Мне хочется предусмотреть все, продумать каждую мелочь. Хоть и понимаю, что учесть абсолютно все невозможно.
Поэтому, когда возвращаюсь домой, на улице уже совсем темно. Первым делом отправляюсь в спальню сына. Он уже спит, сладко посапывая на огромной кровати, когда-то принадлежащей великому Аралову.
Целую кудрявую макушку, вдыхаю сладковатый запах своего сыночка. Он еще совсем маленький и, конечно, не осознает масштаб всего, что происходит в нашей с ним жизни. Для него все это, -переезд, новый дом, мамина работа и друг в лице Ивана Сергеевича, лишь увлекательная игра, в которой все персонажи вращаются вокруг его маленькой вселенной.
Тихо выхожу из спальни сына, прикрываю двери. Спускаюсь по лестнице, чтобы зайти в кабинет.
Я не планирую сегодня работать. Мне нужно это ощущение силы, которое витает здесь.
Я все верну, папа, обещаю, шепчу тихо в пустоту комнаты.
Четыре года назад.
Вероника, ты совсем меня не слушаешь, возвращает меня из раздумий Калинин.
А? вздрагиваю. Прости. Продолжай, пожалуйста.
В каких облаках ты витаешь?
Калинин не любит, когда я в таком состоянии, как сейчас. Он требует от меня полной сосредоточенности. А я, как последняя слабачка, размышляю о том, что не смогу стать сильнее Одаевского. Не ровня я ему, еще и с ребенком на руках. Мне надо беспокоиться о том, чтобы он не отобрал у меня сына, а не строить планы по отъему компании «Промстроймаш».
Я боюсь, честно признаюсь Калинину. Мне не одолеть его, он слишком силен.
Калинин начал ходить по комнате, из одного края в другой. Но потом замер и развернулся ко мне лицом.
Думаешь, он неуязвим? спрашивает он с вызовом. Считаешь, что его невозможно задеть? Невозможно ранить?
Калинин уставился в меня сталью властного взгляда, а я заерзала в кресле, не зная, что ответить.
Ищи его слабое место, учит меня Калинин.
У него нет слабых мест, тут же возражаю ему.
Так не бывает, Вероника, у всех есть слабые места. И у него тоже. Есть то, что ему дорого настолько, что он готов будет отдать «Стройпроммаш», и не только его.
Уныло вздыхаю, понимая, что слабые места есть не у всех. Он властный и хитрый, и он умеет ходить по головам. А мне еще столькому предстоит научиться. И все, на что я опираюсь это моральное право считать холдинг Аралова своим и маленький сын, который заслуживает лучшего будущего.
Ты не знаешь его, он неуязвим, говорю, вспоминая те дни, когда он похитил меня и использовал так, как ему было удобно. И совесть его не мучила, и оправданий он себе нашел тысячу.
Все чего-то боятся, Вероника, говорит Калинин. Он всегда умел вернуть мне уверенность в себе и в своих силах. Уж, не знаю, каким таким волшебным даром обладает этот человек, но рядом с ним легко верить в то, что все получится. И Одаевский не исключение. Поверь мне, есть то, что он боится потерять больше всего на свете. И это не холдинг Аралова.
Настоящее время.
В оговоренное время я приезжаю в офис нашего юриста. Юрий Алексеевич на удивление спокоен. Он даже в приподнятом настроении. А вот у меня холодеют руки от одной мысли, что совсем скоро я увижу Одаевского. Человека, который отобрал у меня все. И того, с чьей легкой руки я стала такой, как сейчас. Если бы не то похищение, если бы он не шел напролом, отбирая у беззащитной девушки наследство, я бы не сидела здесь сейчас.
Но, как бы мне не было волнительно, а Калинин приучил держать лицо в любой ситуации. И, черт возьми!, это весьма полезное умение. Только благодаря ему, услышав приближающиеся шаги за дверью, я не впадаю в панику, а выпрямляю спину.
Секунды тянутся мучительно долго. Кажется, что каждая из них, как выстрел, отмеряет обратный отсчет. Приближение Шакала я чувствую еще до того, как он появляется на пороге. Как затравленное животное, спасающееся от хищника и готовое дать последний бой.
Одаевский замирает на пороге, встретившись со мной взглядом. Мир замер в моменте, и я подмечаю в его облике какие-то мелочи, на которые мне должно быть плевать.
Черты лица стали жестче. На висках появилась седина, которой раньше не было. И вот этих мелких морщинок в уголках глаз тоже. В черных глазах отражается неверие, надежда, боль. И все это смешивается с радостью и чем-то еще. Тем, что сидит где-то глубоко. Чем-то слишком личным, причиняющим боль.
Сердце замерло и, сделав болезненный толчок в груди, подскочило к горлу. Несмотря на не самый радостный повод для встречи, перед глазами замелькали воспоминания из нашего общего прошлого. И, по какой-то нелепой странности, в мыслях завертелись только приятные моменты.
Вот он прижимает меня к себе и, поглаживая живот, что-то ласково шепчет на ухо
Вот мы на яхте и мужчина смотрит на меня, а я чувствую себя самой желанной на свете
Вот мы танцуем в центре зала, и он прижимает меня к себе, как антикварную реликвию
И последнее. Та ночь на яхте, когда я все это оборвала.
Я ожидала чего угодно, только не того, к чему меня не мог подготовить никто. Даже Калинин. Я не ждала, что мне будет настолько больно снова увидеть этого человека. Он проехался по мне катком, а я вспоминаю только хорошее. Вот дура!
Челюсть мужчины упала вниз. Он все пытается вернуть ее на место и что-то сказать. Губы шевелятся, как в бреду, но из рта не вылетает и звука. Лицо побелело настолько, что, кажется, Одаевский вот-вот рухнет в обморок.
Мы смотрим друг на друга, и ни один не говорит ни слова. Пауза затягивается, а атмосфера в комнате сгущается. Кажется, что еще чуть-чуть, и ее можно будет потрогать руками.
Обжигающий огонь черных глаз прожигает душу. Я заставляла себя забыть этот взгляд, когда долгими ночами не могла заснуть. Тогда я тупо шептала в подушку: «Прошу тебя, уйди из моей памяти, навсегда». А теперь он снова ворвался в мою жизнь, вывернул нутро наизнанку и напомнил все то, что я так и не смогла забыть.
Энергетика мужчины разлилась по комнате, словно обволакивая в кокон и давая, такое забытое, ощущение прежней защищенности. Сколько ночей я провела в этом коконе безопасности? Сколько раз этот человек спасал мне жизнь?
Нет, не смей, Вероника! У тебя нет права быть слабой! Ты можешь сейчас остановиться и, подняв руки, сдаться. Остался лишь один шаг, и цель будет достигнута.
Усилием воли прогоняю все воспоминания, заставляя себя вернуться в настоящий момент.
Он подпишет бумаги, и на этом наше общение закончится. А я снова заставлю себя перестать вспоминать.
Прошу, присаживайтесь, говорит Юрий Алексеевич Одаевскому, указав рукой на стул.
Одаевский даже не взглянул на юриста. Его черные глаза продолжают прожигать во мне дыру.
Сделки не будет, прохрипел он побелевшими губами.
Глава 9
Марк.
Артамонов не обманул. Уже через день мне позвонили из какой-то юридической компании. Снова подставные лица. Но мне нужен их главарь, а не вся эта компания умников.
Марк Альбертович, у нас есть для вас отличное предложение, говорит юрист, обозначивший себя, как Юрий Алексеевич. Уверен, вас оно заинтересует.
Я не сомневаюсь, что вы там уже все продумали и, наверняка, решили, как поделите «Стройпроммаш». Только вы не учитываете, что не с тем связались. Я свое не отдаю. Тем более, со мной не пройдет вся эта схема.
Какое предложение? спрашиваю, сжимая телефон до побледнения костяшек пальцев.
Речь пойдет о компании «Стройпроммаш», говорит хорошо поставленный голос в трубке.
Кто бы сомневался? Твари! Не жить вам, господа!
Даже так? тяну время.
На том конце связи собеседник противно причмокнул губами. Он чувствует свое преимущество, а мне приходится тихо скрежетать зубами.
Предлагаю встретиться завтра в полдень в нашем офисе и все обсудить, выдает все тот же голос.
Я устал от этих игр, просто пиздец как. Выяснять, кто стоит за всем этим, больше нет сил. Мне хочется удавить гниду, возомнившую себя слишком, сука, умным.
В былые времена я и сам не раз проворачивал эту нехитрую схему отъема активов. Только тогда я и помыслить не мог, что однажды споткнусь о нее сам. Бывали попытки, и находились умники, которые мечтали отжать у меня жирный кусок. Но раньше мне всегда удавалось быстро выяснить заказчика, и расквитаться с ним. Пара переломанных ребер отбивали у смельчака желание тягаться со мной и дальше.
Теперь же происходит какая-то непонятная фигня. Я гоняюсь за загадочным мстителем, а поймать его у меня так и не получилось.
Хватит! Пора взять мудака за яйца!
Значит так, говорю в динамик телефона, слушай внимательно, Юрий Алексеевич, если это вообще его настоящее имя, я буду говорить только с твоим заказчиком, и ни с кем другим.
Хочу посмотреть в глаза этой гниде. А лучше дать кулаком в челюсть.
Вы не дослушали меня, Марк Альбертович, голос собеседника даже не дрогнул, что меня совсем не порадовало. Я привык, что меня боятся, и такая твердость духа может сильно усложнить задачу, мой клиент хочет встретиться с вами завтра.
Вот как? Этот гаденыш решил вылезти из норы и играть в открытую? Очень глупо с его стороны.
Куда подъехать? спрашиваю.
Адрес офиса я пришлю вам в сообщении, бодро отвечает голос, до встречи, Марк Альбертович.
Отключаю связь и прячу телефон в карман брюк.
Меня немного колотит, чего со мной никогда раньше не случалось. И причина не в боязни потерять бизнес. Я не собираюсь ничего подписывать, хоть и возьму с собой юриста. Но он нужен только для антуража. Какова бы не была цена, а «Стройпроммаш» я отдавать не стану. По своему опыту знаю, что атака на компанию закончится, как только гребаный мудак поймет, что приз в этой игре ему не достанется.
Внутренний трепет, неожиданно похожий на мандраж, все не утихает. Странное предчувствие. Чего-то значимого, надвигающегося с неотвратимостью падающего метеорита. Кажется, что совсем скоро жизнь сделает кувырок, и остановить его мне не под силу.
Остаток дня провожу дома. В офисе сейчас, все равно, делать нечего. Пока не будет решен вопрос с таинственным мстителем, нет смысла просиживать все вечера в компании. А вот подумать о том, кто может помочь мне уничтожить придурка, посчитавшего себя бессмертным, стоит.
Утром я встречаю в офисе нашего юриста. Картапалов работает у меня много лет, доверяю ему, как самому себе. Вчера, после моего звонка, он до поздней ночи продумывал варианты мирового соглашения. Нужно усыпить бдительность этого непонятного Монте-Кристо, сделать вид, что я на все согласен. А потом останется только выбрать момент для нанесения ответного удара.
Разумеется, всего этого я юристу не рассказываю. Его задача подготовить мировое соглашение. Которое я едва пробежал глазами. Мне не нужен мир, мне нужно добраться до наглой твари. И сегодня я до нее доберусь.
Назначенного времени жду, как дембеля. Отмеряю шагами секунды до заветной двери.
Длинный коридор, в конце которого только один кабинет. Нутром чую подвох, и напряжение нарастает, как перед ударом. Когда улавливаю едва ощутимый аромат цветочных духов, кажется, что мне он лишь почудился. Это запах из прошлого. Из тех дней, которые так и не получилось забыть. Мотаю головой, отгоняя наваждение.
Как всегда, едва что-то напоминает о НЕЙ, в груди заныло. Монотонная боль, к которой я привык за эти пять лет. Но сейчас не до этого. Мне нужно знать, кто натравил на меня всех псов.
Открываю двери с единственной мыслью разорвать ублюдка. Но замираю на пороге, не решаясь сделать следующий шаг. В груди больно запекло, а горло сжал спазм.
Эти глаза я не спутаю ни с какими другими. Потому, что вторых таких в мире нет.
Есть только одна женщина, способная смотреть так. Та, которой больше нет.
Моя принцесса. Вероника.
В памяти одно за другим мелькают воспоминания.
Тот же гордый взгляд из-под пушистых ресниц. Узница, прикованная наручниками, в подвале
Свист пули над ухом и она, маленькая и хрупкая, прижатая ко мне
Ее улыбка. Как же я любил эту улыбку
Безумные ночи, которых мне всегда было мало
Яхта. И та роковая ночь, которая разделила жизнь на «до» и «после». Та самая яхта, которую я сжег потом. Но даже это не помогло унять боль
Моя принцесса. Дочь Аралова. Наследница покоренного трона.
Боль в груди смешалась с гулом в голове.
Этого не может быть. Она погибла, я точно знаю. Мои люди достали бы ее, даже со дна моря. Но тогда мы ничего не нашли. Ни девушки, ни тела. Пришлось смириться. Я смирился, почти научился жить без нее.
А она жива?!? Сидит, гордо выпрямив спину, и смотрит на меня своими глазищами. Я помню эти глазами совсем другими. Счастливыми, блестящими. Не такими жестокими, как сейчас. Не такими пугающе-холодными.
Это она. И не она.
Мой загадочный мститель? Наглец, возомнивший себя ровней мне?
Только она могла осмелиться на такое. Дочь своего отца. Вероника Аралова.
Внезапно стало трудно дышать. Это не может происходить наяву. Все это мерещится мне, не иначе.
Сделки не будет, невероятным усилием выдавливаю из себя.
Выхожу из кабинета, тупо шагаю вперед по коридору.
Мне нужно на улицу, вдохнуть кислород. Ослабляю галстук, расстегиваю верхнюю пуговицу рубашки. И, только выбравшись из помещения, жадно вдыхаю уличный воздух.
Что с тобой? спрашивает Картапалов, который выбежал во двор следом за мной, выглядишь так, будто увидел призрак.
Так и есть. Я увидел наяву свой любимый призрак.
Давай вернемся и доведем дело до конца, предлагает мне юрист.
До конца? До какого конца?
Моя девочка, которую я считал мертвой пять лет, все это время жила где-то без меня. И явилась только для того, чтобы отомстить. Как же я не понял раньше? Как не почувствовал ее?
Разве мог я поверить, что она явится ко мне вот так?!
Я любил ее и оплакивал, а она строила планы
Жадно вдыхаю полной грудью. Мне нужно вернуться к ней. Нужно узнать, почему она так долго пряталась. Надо столько всего надо сделать теперь!
Картапалов стоит рядом, он с кем-то говорит по телефону. Но я не вслушиваюсь. Вихрь мыслей, быстро сменяющих одна другую. И снова эта боль, которая теперь разлилась по всему телу.
Мне нужно к ней. Обязательно нужно. Нужно узнать, как же так?!?
Марк, слушай, говорит Картапалов, отключив телефон, я узнал, кто она.
Идиот, я и сам знаю, кто она. Это моя девочка. Единственная женщина, которую я когда-то любил.
Это вдова Калинина, как топором по голове, рубит новую правду, помнишь такого?
Конечно, я помню Калинина. Торговые центры, больницы, что-то еще. Нормальный мужик, помогал мне как-то, когда я попросил его.
Но она она не может быть его она моя!
Она замужем? голос охрип, а в горле дерет так, что каждый звук дается мне с трудом.
Была, подтверждает мой собеседник, Калинин умер три года назад. Теперь всеми его делами заправляет эта Вероника. У нее еще маленький сын есть.
Сын?!?
Муж, дети.
А она времени не теряла!
Значит, от меня к Калинину сбежала?