Ну да, озадаченно кивнул Тэлмен, много лет назад. Еще до того, как
У полиции нет к тебе никаких претензий. Проведай Квентина. Прощупай его. Выведай Каннингэм скажет, что надо выведать. После этого начнем. Уж надеюсь.
Ну, не знаю. Я не
Повторяю: нам требуется убежище! Браун грозно свел брови. Это вопрос жизни и смерти, без вариантов. Иначе можно отправляться в ближайший полицейский участок, вытянув руки вперед: нате застегните наручники. Мы провернули все по-умному, но теперь пора залечь на дно. И чем быстрее, тем лучше!
Да понял я, понял. Но ты хоть знаешь, что такое пересадчик?
Знаю. Мозг без тела, способный управлять рукотворными механизмами.
С формальной точки зрения да. Видел, как пересадчик оперирует бурильной установкой? Или венерианской грунточерпалкой? Или любым сложным агрегатом, где раньше требовалась команда из дюжины профессионалов?
Хочешь сказать, что пересадчик сверхчеловек?
Нет, ответил Тэлмен после паузы. Я такого не говорил. Но есть у меня подозрение, что проще разделаться с дюжиной парней, чем с одним пересадчиком.
Ну сказал Браун, ты все равно поезжай в Квебек. Навести Квентина. Он сейчас там, я узнавал. А сперва поговори с Каннингэмом. Детали мы проработаем, но сперва надо выяснить, на что способен этот Квентин. Каковы его слабые места. И еще есть ли у него телепатические способности. Вы с ним старые друзья. К тому же ты психолог, так что идеально подходишь для этой задачи.
Угу.
Без этой установки мы как без рук. Повторяю: пришло время прятаться!
Наверное, толстяк запланировал это с самого начала, размышлял Тэлмен. Браун не дурак, ему хватило ума понять, что в технологичном мире, поделенном на узкоспециализированные сектора, у преступников нет ни единого шанса на успех. Полиция всегда может обратиться за помощью к ученым. Связь включая межпланетную высокоскоростная, качество сигнала превосходное. Устройства слежки и обнаружения на любой вкус. Единственный способ провернуть успешное дельце сделать это максимально быстро и тут же исчезнуть без следа.
Но преступление необходимо спланировать. Любое мошенничество это состязание с организованной ячейкой общества, и если мошенник умен, он сам создаст подобную ячейку. У человека с дубинкой нет шансов против человека с ружьем. По этой же причине безмозглый громила обречен на провал: его следы мигом проанализируют; химики, психологи и криминалисты скажут, где его искать, а потом заставят во всем признаться именно заставят, причем без всякого насилия.
Поэтому Каннингэм был инженером-электронщиком, Ферн астрофизиком, Тэлмен психологом. Здоровенный блондин Дэлквист охотник по профессии и по зову души, великолепно подготовленный и чрезвычайно быстрый стрелок. Коттон математик, ну а Браун координатор. За три месяца их шайка добилась на Венере внушительных успехов, а затем наступила неотвратимая развязка и преступная ячейка просочилась обратно на Землю, готовая к реализации следующего этапа долгосрочного плана. Каков он, этот этап, Тэлмен узнал только сегодня. И немедленно убедился в его логической необходимости.
В бескрайней пустыне кольца астероидов можно затеряться хоть навсегда, коль скоро в том будет необходимость, и при каждом удобном случае совершать очередную вылазку. Можно создать настоящее подполье, преступную организацию с автоматизированной системой межпланетной разведки да, это единственно верный путь. Но Тэлмену все равно не хотелось тягаться умом с Бартом Квентином. Этот человек уже не был человеком.
По пути в Квебек Тэлмена терзали сомнения. Да, по натуре он космополит, и предрассудки ему несвойственны, но он понимает, какой неловкой и напряженной станет встреча с Квентом. Можно притвориться, что никакого происшествия не было? Нет, это будет выглядеть неестественно. И все же Он помнил, как семь лет назад Квентин был в прекрасной физической форме, как гордился своим умением танцевать. Ну а Линда? Что с ней стало? Не могла же она в подобных обстоятельствах остаться миссис Барт Квентин? Или могла?
Самолет пошел на снижение. Тэлмен задумчиво рассматривал тускло-серебристую ленту реки Святого Лаврентия. Машиной управлял узкодиапазонный автопилот. Обычные пилоты садятся за штурвал только во время сильной грозы. Но в космосе все иначе. Да и в целом на свете полно сложнейших работ, с которыми способен справиться только человеческий мозг. Причем не любой, а весьма специфический.
Такой, как мозг Квентина.
Тэлмен потер узкий подбородок и печально улыбнулся, стараясь понять, почему он так волнуется. И наконец понял. Вопрос в том, сколько чувств подвластно Квенту в его новой инкарнации пять или больше. Способен ли он замечать реакции, невидимые обычному человеку? Если так, Ван Тэлмен крепко влип.
Он глянул на соседа по сиденью, на Дэна Саммерса из компании «Инженеры Вайоминга», через которого связался с Квентином. Саммерс молодой блондин с мимическими морщинками возле глаз, вызванными частым пребыванием на солнце, понимающе усмехнулся:
Нервничаете?
Есть немножко, признался Тэлмен. Все думаю, насколько он изменился.
Результаты разнятся от случая к случаю.
Повинуясь командам радиолуча, самолет скользил к аэропорту по склонам закатного неба. На заднем плане разнобойным частоколом высились сияющие небоскребы Квебека.
Стало быть, пересадчики меняются?
В психическом плане? Ну, наверное. Как без этого. Вы же психолог, мистер Тэлмен. Сами подумайте, если бы вы
Не исключена компенсация.
Компенсация? рассмеялся Саммерс. Это еще мягко сказано! Например, бессмертие как вам такая компенсация?
По-вашему, бессмертие это благо? спросил Тэлмен.
По-моему, да. Он будет оставаться в расцвете сил как долго? Одному Богу известно. И ни малейшего износа. Автоматическое облучение нейтрализует все кенотоксины. Ну да, в отличие от мышечных тканей, клетки мозга не восстанавливаются, но мозгу Квента невозможно причинить ущерб, ведь он находится в специальной оболочке. Плазменный раствор исключает возможность артериосклероза, ведь кальций не оседает на стенках кровеносных сосудов. Короче говоря, физические показатели мозга контролируются автоматически и самым наилучшим образом. Отныне Квенту не грозят никакие заболевания, кроме психических.
Клаустрофобия? Вряд ли. По вашим словам, у него есть искусственные глаза, а следовательно, и ощущение пространства.
Если заметите перемены, сказал Саммерс, любые, кроме укладывающихся в рамки семилетнего умственного развития, дайте знать. Мне интересно. Что касается меня, я вырос среди пересадчиков. Уже не обращаю внимания на сменные механические тела, ведь врач не видит в своем приятеле клубок вен и нервов. Значение имеет только мыслящий разум, а он остается прежним.
Как ни крути, задумчиво произнес Тэлмен, в некотором смысле вы их лечащий врач. Но у дилетанта может сложиться иное впечатление. Особенно если он привык видеть человеческое лицо.
Я не принимаю в расчет отсутствие лица.
А Квент?
Саммерс помедлил.
Нет, наконец ответил он. Уверен, что нет. Он замечательно приспособился. Пересадчик привыкает к новой жизни примерно год, а потом все идет как по маслу.
Я видел, как они работают. На Венере, издали. Но за пределами Земли их не часто встретишь.
У нас не хватает квалифицированных специалистов. Чтобы подготовить человека к трансплантации, полжизни уходит. В буквальном смысле. Еще до начала подготовки нужна степень инженера-электронщика. Саммерс усмехнулся. Хотя почти все первоначальные расходы покрываются страховкой.
Как это? не понял Тэлмен.
Страховые компании берут на себя все обязательства. Профессиональный риск, бессмертие. Ядерные исследования небезопасная штука, друг мой.
Они вышли из самолета в прохладную ночь. По пути к ожидавшему их автомобилю Тэлмен сказал:
Мы с Квентином выросли вместе. Несчастье случилось через два года после того, как я покинул Землю. С тех пор я его не видел.
В ипостаси пересадчика? Понятно. Что сказать, не самое удачное название. Какой-то осел поспешил наклеить этот ярлык, не посоветовавшись с пиарщиками. К сожалению, ярлык прилип намертво. Мы надеемся, что в конце концов сумеем их популяризовать в смысле, пересадчиков. Ведь пока что мы в самом начале пути. Провели всего двести тридцать успешных трансплантаций.
А неудач много?
Уже нет. На ранних этапах было непросто. Объединение коллоидной системы с электронной начинкой начиная с трепанации и заканчивая подачей питания и реабилитацией сплошная нервотрепка и небывалая головоломка для ученых. Но результат того стоит.
С технической точки зрения наверное. Но как же человеческие ценности?
А, вы про психологию. Ну-у о ней вам поведает сам Квентин. Что касается технологии, вы даже не представляете, насколько она сложна. До недавнего времени никто не разрабатывал коллоидных систем на базе человеческого мозга. И дело не только в технике. Синтез разумной живой ткани с чувствительной и быстрореагирующей электроникой настоящее чудо.
Но у этого синтеза есть свои недостатки. Ограничения, свойственные электронике и человеческому мозгу.
Сами все увидите. Мы уже приехали. Сегодня поужинаете с Квентом
Поужинаю?! изумился Тэлмен.
Ну да. Во взгляде Саммерса искрилось веселье. Нет-нет, он не питается железными опилками. Вообще-то
При виде Линды Тэлмен вздрогнул от удивления. Не рассчитывал ее встретить. Только не теперь, не при таких обстоятельствах. Она почти не изменилась: все та же приветливая, дружелюбная женщина, весьма обходительная и невероятно красивая. Она всегда была само очарование. Стройная, высокая, с причудливой копной янтарно-медовых волос, а в карих глазах ни тени напряжения, которое ожидал увидеть Тэлмен.
Он взял ее руки в свои:
Так, только не начинай. Сам знаю, сколько лет прошло.
Не будем считать годы, Ван. Она с улыбкой подняла на него глаза. Продолжим с того, на чем остановились. Выпьем по одной. Что скажешь?
Я бы к вам присоединился, влез в разговор Саммерс, но пора к начальству на ковер. Забегу на минутку, поздороваюсь с Квентом. Где он?
Вон там. Кивнув на дверь, Линда повернулась к Тэлмену. Значит, был на Венере? Теперь понятно, почему такой бледный. Расскажи, как там живется.
Нормально живется. Тэлмен забрал у нее шейкер и старательно встряхнул мартини.
Ему было неловко.
Линда изогнула бровь:
Да-да, мы все еще женаты. Мы с Бартом. Как вижу, ты удивлен.
Слегка.
Он по-прежнему Барт, тихо сказала она. По виду не скажешь, но он тот самый человек, за которого я вышла замуж. Так что расслабься, Ван.
Тэлмен разлил мартини по бокалам. Не глядя на нее, сказал:
Ну, раз уж ты довольна
Понимаю, что у тебя на уме. Мол, это все равно что быть замужем за машиной. Поначалу Ну да ладно, я совладала с этим ощущением. Мы оба совладали, хоть и не сразу. Была некоторая натянутость. Наверное, ты тоже ее почувствуешь, когда увидишь его. Просто помни, что на самом деле это не имеет значения. Он все тот же Барт.
Она придвинула третий бокал к Тэлмену, и тот удивленно посмотрел на нее:
Да ну?
Она кивнула.
Ужинали втроем. Тэлмен рассматривал покоившийся на столе цилиндр два на два фута и пытался прочесть в сдвоенных линзах намек на разум и характер. Нельзя было не представить Линду в роли жрицы противоестественного божка, и этот образ оказался весьма неприятен. Тем временем Линда, ловко орудуя вилкой, выцепляла из соуса охлажденные креветки, отправляла их в металлический отсек и выгребала ложкой по сигналу звукового устройства.
Тэлмен ожидал услышать голос без каких-либо модуляций, безжизненный, но система «соновокс» придавала речи Квентина глубину и тембр.
Креветки прекрасно усваиваются, Ван. Линда достает их из моего рта только по привычке. Вкус-то я чувствую, но слюнных желез у меня нет.
Чувствуешь вкус
Хватит уже, Ван, усмехнулся Квентин. Не делай вид, что тебя ничего не смущает. Придется привыкнуть.
Я долго привыкала, добавила Линда. Но через какое-то время стала относиться к этому как к очередной дурацкой выходке Барта. Помнишь, милый, как ты явился на чикагское собрание совета директоров в рыцарских латах?
И тем самым донес суть моего мнения до окружающих, ответил Квентин. Так о чем мы говорили? Ах да, о вкусе. Я чувствую вкус креветок, Ван. Конечно, не всю палитру тончайшие нюансы мне недоступны. Но я различаю множество оттенков, помимо сладкого, кислого, соленого и горького. Чувство вкуса появилось у машин давным-давно.
Но никакого пищеварения
И никакого пилороспазма. Да, я теряю во вкусе, но выигрываю в свободе от желудочно-кишечных расстройств.
И отрыжкой меня больше не мучаешь, вставила Линда.
К тому же могу говорить с набитым ртом, продолжил Квентин. Но если ты думаешь, что я супермозг в механической оболочке, спешу тебя разочаровать, дружище. Я не умею плеваться смертоносными лучами.
Я что, о таком подумал? Тэлмен улыбнулся, но ему стало не по себе.
Готов спорить, что подумал. Нет, тембр голоса изменился, я не настолько могуч. В этой коробочке заключено обыкновенное существо. Поверь, иногда я скучаю по старым добрым денькам. Вспоминаю, как лежал на пляже, как солнышко ласкало кожу ну и тому подобные мелочи. Как танцевал под музыку и
Милый, перебила его Линда.
Ну да. Голос снова изменился. Я не я без этих тривиальных мелочей. Но теперь у меня есть им замена, равноценные мелочи, реакции, не поддающиеся описанию, потому что они ну, скажем так: электронные аналоги привычной нейротрансмиссии. У меня по-прежнему есть органы чувств, только теперь они механические. Когда импульс достигает мозга, он автоматически преобразуется в знакомый символ. Или Он помолчал. Хотя теперь это случается все реже.
Ты про манию величия? Линда положила в отсек для пищи кусочек томленого рыбного филе.
Я про манию трансформации, любимая. Вот только это не мания. Видишь ли, Ван, когда я стал пересадчиком, у меня не оказалось стандартов сравнения за исключением тех произвольных, что уже имелись, подстроенных под человеческое тело и только под него. Когда я чувствовал импульс обратной связи от бурильной установки, мне казалось, что я сижу за рулем и давлю ногой на педаль газа. Теперь же эти старые образы меркнут, и я ощущаю все напрямую, без необходимости транслировать импульсы в знакомые символы.
Ощущения ускоряются, подсказал Тэлмен.
Да, вот именно. Мне не надо вспоминать значение числа пи, когда поступает соответствующий сигнал. Не надо преобразовывать уравнение, поскольку я мгновенно осознаю его смысл.
Ты про единение с машиной?
Да, я робот. Но это никак не влияет на мою личность, на суть персоны Барта Квентина.
Какое-то время стояла тишина. Тэлмен заметил, что Линда бросила недовольный взгляд на цилиндр. Затем Квентин продолжил прежним тоном:
Я обожаю решать всевозможные задачи. Всегда обожал. Теперь же занимаюсь этим не только на бумаге. Решаю всю задачу самостоятельно, от начала до конца, от концепции до реализации, подыскиваю ей практическое применение и Ван, ведь я и есть машина!
Машина? переспросил Тэлмен.
Не знаю, замечал ли ты этот феномен, но, когда ведешь автомобиль или пилотируешь самолет, ассоциируешь себя с машиной. Она становится продолжением твоего тела. Я же сделал следующий шаг, и это меня несказанно радует. Представь, что ты раздвинул бы границы эмпатии и отождествился с пациентом, решая его проблему. Это экстаз!