Лазурь неба, по-утреннему нежная и зыбкая, обещала яркую дневную насыщенность, погода будет солнечной.
Во что сейчас играет Лора-Икринка в закрытом детском городке, где воспитывались и обучались дети, рождённые в далёких инопланетных колониях вне Земли? По специальным программам, несколько отличным от тех, по которым обучались дети, рожденные в социумах Земли. Хотя на выходе они уже не отличались от остальных, по своему наполнению информацией и по общепринятому поведению человека Земли, условно усреднённому, конечно. Франк утешал Нэю, уверяя, что девочке там будет необыкновенно интересно и хорошо. Люди Земли отдавали своим детям лучшее, чем сумела обогатить себя цивилизация Земли, совсем не так, как это было в их также неустроенном прошлом. Сейчас у детей было всё самое-самое, лучшее. На будущие поколения работала наука, промышленность, педагогическая мысль совершенствовалась с каждым годом. Дети жили в особых городках, где обучались тому, к чему у них выявляли врождённые способности, но каждый мог и переучиваться в течение жизни, если хотел того впоследствии. На выходные и каникулы дети одну неделю каждого месяца жили дома с родителями или близкими людьми. Дети много путешествовали и никогда не слонялись сами по себе в городах и уютных поселениях. Когда Рудольф отдохнёт, он обязательно покажет Нэе тот городок, где жила сейчас Икринка, или Лора, как звали её уже на Земле.
Рудольф смеялся над её желанием взять куклу с собой, Ты смешная но взять разрешил как память о прошлом, о Родине. Он долго её рассматривал, а потом сказал, Подарок мутанта.
Реги не был мутантом, опровергла Нэя.
Куклы дарил тебе Чапос. Он мечтал заполучить тебя в жёны ещё со времён твоего подросткового периода.
Ерунда какая! Нэя возмущённо выхватила куклу из рук Рудольфа, Все видели, мне дарил их Реги-Мон! разговор не имел продолжения.
Нэя посадила куклу с именем мамы в прозрачную нишу в стене, после чего закрыла, чтобы туда не проникала пыль. Платье куклы имело оттенок тропического моря под солнцем, и кукла казалась морской царевной в волшебной пещере. Камушки переливались от утренних лучей, падающих через панорамное окно на противоположную стену, где и была устроена ниша. Прошлое получило свое маленькое место в доме будущего, куда попала Нэя. Немного подумав, Нэя спрятала кукле под подол мамин браслет змейку, не желая его носить на себе, но дорожа им.
Играешь? спросил сонный Рудольф, возникнув как в раме в открытой двери.
Почему ты встал так рано?
Пить захотел, щуря один глаз, он добавил я ещё вижу сон другим глазом. Пойду досматривать. И ушёл. Про сон он сочинил. Снов он не видел, так ей всегда говорил.
Кого ты видел во сне? спросила она, прижавшись к нему, когда легла рядом.
Рано ещё. Потом расскажу, если вспомню. И с легкостью уснул, даже не повернувшись к ней. Нэя отметила его спокойное отношение к себе, так не похожее на те их утренние пробуждения на Паралее, когда он мешал ей досматривать последние сны, самые сладкие, вытаскивая её из них с любовной нежностью, но и требовательно. Стараясь уснуть, она думала о том, что может быть, и куклу она усаживала в нишу во сне? И вообще ещё не просыпалась?
«Утром я проверю».
Сумрак спальни и прохлада убаюкивали. Нэя видела себя стоящей у границы горного ледника, на лугу, примыкающем к этой границе. Там росли зелёные травы и мелкие жёлтые цветочки. Туда возил её Франк. Вдали лежало угрюмое ледниковое озеро. В отличие от Паралеи земные горы были насыщены городками и поселениями людей. Земля поражала многолюдьем и, тем не менее, люди не ощущали себя тут лишними, как на Паралее все бедные считались избыточными своим количеством для богачей.
Живя первое время одна, она плакала ночами, переполненная своим одиночеством, от жалости к тем, кого с такой легкостью покинула. Она роняла слёзы на подушку из упругого и невесомого материала, не нагревающегося и остающегося прохладным всю ночь. Стоило голове прикоснуться к этой подушке, как пропадало ощущение своего физического веса, и сны приходили легко и незаметно. Правда, на содержание снов подушка не оказывала ни малейшего влияния. Сны Нэи переполняла печаль о планете, на которой её никто не ждал обратно и никто, по сути-то, не любил, все родные и любящие умерли. В её мире существовали лишь муж и дочка, приёмная ей и родная Рудольфу, а также кукла по имени Ксенэя. Возврата в мир Паралеи не будет, как в прошлое.
Засыпающий мозг неторопливо раскручивал спираль её жизни в обратную сторону. Всплывали сизые, размытые кроны цветущих и розовеющих в вершинах деревьев «Лучшего города континента». Кто сейчас живёт в их хрустальной мансарде? Кто там спит и улавливает спящим сознанием обрывки её, Нэиного, счастья, оставшегося в прозрачной башне, когда фантомные образы чужого прошлого вплетаются в сны человека, поселившегося там.
Она видела лесопарк, оставленный с такой легкостью и с нетерпеливым ожиданием нового счастливого будущего. Цветочную террасу возле стен сиреневого кристалла. За пустым столиком сидел одинокий Антон, свесив голову в депрессивной позе, погружённый в свои миражи. Сейчас Нэя не могла ему сказать: «Мираж это то, что есть где-то в реальности». Его мираж уже не будет найден никогда. И Нэя не могла вынести ему чашечку с напитком из плодов, вызревающих после тех целебных и синих цветов, что и вырастали на плантациях Тон-Ата. Не было у неё ни напитков, ни запасов тех высушенных плодов. Антон жил где-то на Земле. Его лечили и восстанавливали на острове в Тихом океане. Во сне он воспринимался настолько родным каждой своей чертой, каждым мускулом и прядью волос.
Какая-то потайная любовь к нему всё ещё где-то мерцала в ней, вытесненная в подсознание, имея свой собственный автономный и внутренний свет. Нэя гладила, позволяла себе во сне, его каштановые волосы, электризуясь их мужской мягкостью, желая трогать губами, как боялась отчего-то делать так с непривычными ей волосами мужа. Антон во сне перебирал её пальцы, как и тогда на бревне в лесопарке, не понимая, что трогает Нэю, он представлял, что рядом девушка со скалы. В те времена Икринка была его будущим, а теперь она стала его прошлым, и опять миражом. Нэя прижала его голову к своей груди, жалея его по-матерински глубоко и нежно. В ответ он прижался к ней горячими и жалующимися губами.