Франк привёз её в прозрачной сфере в дом, похожий на уступчатую и частично зеркальную гору, все этажи которого как бы, и разбросанные в беспорядке, всё же совмещались друг с другом, слагая из себя целесообразные геометрические формы. И этот отражающий небо и мир вокруг огромный дом располагался на фоне настоящих гор. Их более далекие вершины сияли белым и необитаемым пространством под синим, льющим свет куполом неоглядного неба. Франк сказал ей, что она будет здесь жить и ждать Рудольфа.
Долго?
Он сам решит, захочет ли он тут остаться. По мне, так я выбрал очень живописное и тихое место на первое время. Очень старался тебе угодить. Угодил?
Как же Рудольф?
Он временно обосновался где-то в пределах своей любимой Москвы. Будто других мест для обитания и не существует.
Почему меня сразу же не отвезли к нему в Москву?
Потому что. Тебе необходим восстановительный период после излечения. Ты еле жива осталась после перелёта. А тут мои родные места. Я всегда буду навещать тебя в первое время. Так надо! и добавил совсем мягко, Умей ждать.
Нэя трогала тёплые, нежно бирюзовые стены своего жилья. Возможно, оно станет их совместным уже с Рудольфом? За стеной спальной комнаты располагалась лоджия, частично открытая, и если свеситься вниз, то были видны дорожки среди зелени внизу и фигурки людей на них.
Тебе выделили место здесь, объяснял Франк, пока. Здесь очень благоприятный климат. А там, я не знаю, где вы будете жить уже вместе.
Так случилось, что доктор стал её гидом. Бродя в спортивном комбинезоне среди улиц небольшого города, Нэя понимала, что её наряды будут выглядеть здесь странно. Она упросила Рудольфа при подготовке к отлёту разрешить ей взять с собой свои одеяния, упаковать их в её личный контейнер. Одежда земных женщин ей не понравилась, как и они сами. С грубоватыми лицами, слишком чёткими и резкими на её взгляд. Многих отличал высокий рост, порой превосходящий и крупных мужчин, длинные ноги и большие ступни, и движения тоже были резкие, хотя и быстрые. То, что украшало мужчин, огрубляло женщин. Одежда показалась безвкусной, неинтересной, лишённой индивидуальности, и сами они все казались похожими друг на друга безразличными, иногда улыбчивыми, иногда строгими, зачастую некрасивыми лицами. Лица девушек, женщин порой и не отличались от лиц юношей или мужчин. Причёски у многих были тоже короткие, совсем мужские. А у мужчин наоборот, волосы иногда мотались ниже плеч. Головные уборы носили не все, но все они поражали своей нелепостью, абсолютно не различимые по половому признаку. Когда такое существо в шортах, в кепке с козырьком от солнечного света, в бесформенной рубашке и несуразной по виду обуви, широкоплечая, с мускулистыми ногами проходила мимо, Нэя не сразу и понимала, кто это? Парень или девушка? Порой субтильный парень и крепкая девушка казались одного пола, абсолютно неотличимые друг от друга ни по походке, ни по выражению лица, ни по одежде.
Несомненно, они отлично разбирались в нюансах собственных одеяний, как и во внешних, возрастных и прочих особенностях друг друга, но Нэя, потрясённая, захлебнувшаяся, ослеплённая новым миром, когда видела их во множестве, ничего этого не улавливала, кроме того, что они одинаково чужие, неразличимые индивидуально, ничуть не кажущиеся добрыми или красивыми. Она ощущала только одно, она их не любит и не полюбит никогда как некую единую общность. Она им не нужна, а они не нужны ей. Она совершила некую непоправимую ошибку.
Она не отдавала себе отчёта, что основным чувством, её заполняющим, была ревность к земным женщинам. Ей было просто необходимо обесценить их всех и сразу. Их так много, а она одна против всех, маленькая смешная инопланетянка, красота и необычность которой казалась неоспоримой ему лишь там, на Паралее. А как будет здесь?
Её сознание словно закрылось и отбрасывало от себя груду непривычных впечатлений, принимая и сортируя только малую часть из всего того, что явила ей Земля. Редко кто из девушек ходил в платьях, в основном в брюках или в короткой версии брюк шортах. Те же майки, рубашки, что и на мужчинах. Не было вышивки, кружев, бантов, пышных каскадов юбок. И во всей их пестроте царило удручающее однообразие. А вот она покажет им всем, что такое истинный женский шик, без крикливого вызова, без вопиющего безвкусия, без перехлёстов и эпатажа, но волшебное по своему воздействию не только на зрение, а и на саму душу. Всё также, как было и на Паралее. Фея, спустившаяся к ним со звёзд, научит их пониманию того, как важно всякой девушке, женщине облачаться не в стандартную экипировку, типа необходимой упаковки для сокрытия своей первозданной наготы, а в платья, не отличимые от цветочных лепестков, от оперения птиц-ангелов, пусть и созданных из банального текстиля.
Женщина вдохновительница любви, подательница жизни и её охранительница обязана быть украшением мира, как и замыслила её Мать Вода. Надмирный Свет не желал создавать разумных существ в вещественном воплощении, и тогда Мать Вода пошла против его воли. Она вошла в связь с Чёрным Владыкой, давшим их совместным детям зримую телесную форму. Она наделила их красотой, быстротой, переменчивостью, вечным устремлением куда-то за пределы их ограниченности, а он, отец дух планетарных недр своей огненной страстностью, неудержимостью желаний, но и грубостью, губительной тягой давить и корёжить всё живое и трепетное, проявленное порой в тех или иных их совместных порождениях. Надмирный Свет пытался и пытается одарить по возможности всякое творение своей своенравной жены одухотворённым светом, глубоким разумом, осмысленным отношением к тому, что и есть жизнь как диковинная ценность Вселенной, пусть и обречённая пока что на разрушение под воздействием излучений тёмного и таинственного Энтропизатора
У Земли был свой Владыка планетарных недр, своя Мать Вода, но это их пространственно разнесённое проявление в живых мирах не меняло нисколько их сущностного единства. А Надмирный Свет, Он пребывает над всеми мирами как Отец и Охранитель, как Тот, кто ожидает разумные души, временно заточенные в непрочную телесность, в своих вечных Надмирных селениях.
Она вздрагивала при одной лишь мысли об облике Чёрного Владыки, утешаясь лишь тем, что земной Чёрный Владыка её не знает, поскольку не имел к её порождению никакого отношения. Или же имел? Если её бабушка по матери Ксенэе была пришелицей с Земли?
Она отмахнулась от собственных метафизических изысканий, которые, как известно, и более мудрых людей заводили в тупики.
Куда как любопытнее было погрузиться в тонкости земной моды. Как выяснилось, для любителей творчества и всевозможного рукоделия существовали специализированные супермаркеты, и доктор помогал ей приобрести там то, что ей казалось необходимым. Даже неописуемый шедевр робота швею, машину удивительную в простоте и быстроте своей работы. И пока Нэя осваивала это чудо, которое Франк обозвал её «домашней подружкой Машей», месяц прошёл незаметно. Франк вместе с роботом-курьером привозил ей коробки с едой, сама же Нэя не желала никуда выходить, ожидая Рудольфа. Чтобы избежать избыточного наплыва впечатлений, она инстинктивно сузила формат своей жизни, психика сама себя защищала, диктуя ей замкнутый режим существования, а Франк ни к чему её не принуждал.
Придя как-то вечером и найдя Нэю в лоджии, застывшей перед закатом, будто кто-то разбил диск солнца и взбил из него оранжевую небесную яичницу, Франк предложил ей прогуляться в тихий и малопосещаемый ближайший ресторанчик. В тёмно-синей рубашке и тёмных брюках, седовласый доктор не выглядел стариком, но Нэя и не видела тут старых лиц, согбенных фигур ни у кого. Пока он ждал её в маленьком холле, Нэя лихорадочно надевала, непонятно чему волнуясь, свое новое платье. Она соединила в нём то, что уловила в тенденции моды Земли и то, с чем она не желала расставаться. Чёрное платье закрывало руки, но открывало плечи белым отворотом, а талию она перетянула белым кожаным поясом с пряжкой, похожей на раскинутые крылья бабочки в пестрых камушках. И к простым туфелькам, с трудом найденным, чтобы были ей удобны и привычны, она прикрепила те бабочки, что созданы были руками Нэиля. Рудольф ещё смеялся над её коробом, что она пихала в свой личный контейнер, собираясь навсегда оставить Родину Паралею, как казалось тогда Нэе, легко оставляемую, ставшую если и не немилой, то безразличной.
Я не буду смешной, Франк? она вышла в холл, и доктор встал, явив ей свою растерянность и любовь, не скрываемую и вызывающую в Нэе жалость к нему. Он не мог быть объективным её оценщиком. Он считал её безусловно прекрасной, безупречной и там и здесь. Да и сам он жил сейчас как в чужом мире, настолько он отвык от всего и настолько уже был из прошлого.
Ты ангел, Нэя! Волшебница, он тронул её пышную юбку, приподнятую снизу вверх таким образом, что она открывала её колени, здесь нет никого, кто мог бы быть равен тебе, не то что быть лучше.
Земной муж и его отличия от прежнего
Ресторанчик оказался небольшой, и его уют, малолюдность успокоили Нэю. Будто они зашли к кому-то, а о них забыли. Нэя освоилась и радостно оглядывалась вокруг. Никто не смотрел на неё, никто не выделял, будто находились они тут давно и всем успели надоесть. Радуясь простоте и тишине обстановки, Нэя откинула свои отросшие волосы, лишь слегка и кокетливо перехваченные заколкой, взяла прозрачный бокал с тончайшей ножкой, невесомый, хотя и наполненный коктейлем.
Она не успела сделать и глотка, как в небольшой зал вошёл мужчина. Почему она обратила на него внимание? Ведь она не знала его, как ей показалось сразу. Худощавый, но широкоплечий, с белокурыми короткими и вьющимися волосами, он показался ей почти мальчишкой из-за его, как-то сразу пронзившей её, неуверенности. Как и у доктора, на нём была тёмно-синяя рубашка, будто они сговорились. Золотистый пушок покрывал его развитые и открытые руки. Нэю пронзило, это Рудольф!
По тому, как затряслись её руки, доктор всё понял, обернулся и тронул Нэю за рукав платья, передавая этим жестом импульс, успокаивающий её. Казалось, Франк оставил свою неприязнь к Рудольфу на Паралее. Он встал из-за столика и поднял руку, давая понять Рудольфу, где они. И Рудольф знакомым стремительным движением направился к ним. И вот он уже рядом и уже пожимает руку доктору. Оказавшись за столом напротив застывшей Нэи, он улыбался и молчал, глядя настолько молодо и весело, как когда-то давно, в потоке реки по имени Голубой рукав Мать Воды
У вас уже есть мужчина? спросил он, имея в виду доктора. А на самом деле обыгрывая те их давние встречи, Вы позволите мне остаться здесь?
Нэя протянула руку через столик, веря и не веря, что это Рудольф только что подошёл и вот уже садится, не дождавшись приглашения. Он был настолько непривычен с волосами, что не казался тем, кого она знала столько времени, с кем проходила ритуал зажигания зелёного огня в Храме Надмирного Света на Паралее. Загар полностью сошёл с его лица, и похудевшее, оно тоже казалось неузнаваемым. И всё же это Рудольф. Он, смеясь, схватил её ладонь и сжал пальцы.
Какая ты, моя красавица! Я вошёл и чуть не ослеп. Но не сразу понял, что это ты. «Кто это?» думаю, «Что за видение? Это же Земля, а не Паралея с её красотками в «Ночных Лианах». А доктор сидит спиной, я его не узнал вначале.
Упоминание «Ночной Лианы» не показалось уместным. Как и сам тон его речи, разудалый какой-то, как бы пренебрежительно-беспечный.
Говорил, что у вас на Земле красавицы, до которых нашим девушкам как до звёзд, сказала, стесняясь его как чужого.
Так это я сбивал с вас цену. Чтобы не гордились собою. Нет у нас таких, как ты. Бедно у вас, не обустроено, но красота ваших людей потрясающая даже при всём их не безупречном поведении.
Даже в бедности я была безупречна. Нет?
Насмешливость его, узнаваемая, всё та же, в такую минуту их первой встречи на Земле показалась Нэе неуместной, почти обидной. Она погрузилась в смакование напитка, давая ему понять, что у неё есть дела поважнее, чем его появление. В белейший взбитый коктейль были добавлены клубника и шоколад, со вкусом земных лакомств она уже успела ознакомиться. И даже страстно полюбить их, найдя земные вкусности невероятно усладительными. Доктор даже вынужден был следить за её рационом, строго ограничивая её походы в ближайшую шоколадницу.
Над губами нарисовался белый контур, Нэя этого не видела, уйдя полностью во вкусовой экстаз. Рудольф, пересев к ней совсем близко, стал на глазах у Франка вытирать салфеткой коктейль с её губ.
Ты неисправима, «сливочная бомбочка», комплимент охватил Нэю острой радостью, как и внезапной грустью при упоминании названия любимого пирожного из мира навсегда покинутой Родины.
Как ты думаешь, не стоит ли мне заняться устройством здесь кондитерской, чтобы разработать на основе земных аналогов те пирожные и прочую вкуснятину, что так любил Антон? Не только я
И назови это кафе «Лакомый домик для Антона», проворковал он без всякой ревности. Он радостно смеялся, он был счастлив встречей.
На Земле давно уже отсутствует частный мелкий бизнес, Франк влез в их милования, Всем управляют крупные государственные корпорации. Конечно, ты можешь пройти курс обучения на кондитера. Никто не смеет оказать тебе в том препятствие. Но ведь ты вначале обязана будешь пройти и курс начального, а потом и среднего земного образования. Изучить языки. При том, что пока что неизвестно, в какой именно стране ты поселишься. На это, моя милая, уйдёт не один год.
Нэя надула губы и погрузилась в смакование коктейля, уже того, что был приготовлен для самого доктора. Но Франк к коктейлю и не прикоснулся. Наоборот, он сам же пододвинул его к Нэе поближе. Дал таким образом ей разрешение на двойную порцию этой радости. Раз уж праздник, чего ж и не позволить маленькой и невоздержанной девочке, выросшей к тому же на другой планете, немного излишества в употреблении лакомств? Он стал рассказывать Рудольфу о подробностях и сложностях их бытового обустройства. О том, как ему удалось всё удачно устроить. Он даже не скрывал, что старался вовсе не ради Рудольфа, а ради Нэи. Говорил только о ней, о выверенном и необходимом ей комфорте в условиях очень сложного для её адаптации мира, о столь удачно подобранной и подходящей ей климатической зоне для проживания, игнорируя тот факт, что жить с нею рядом будет именно Рудольф. Потом добавил, что будь она тут одна без его неустанной опеки, сама по себе, то вряд ли её и выпустили бы или поселили одну в затейливом небоскрёбе в курортном городке.
Со мною нельзя было посоветоваться? спросил Рудольф. Или для тебя тот свадебный пир в подземном городе на Паралее был всего лишь маскарадом? Я её муж! И твоя опека это всего лишь твоя самодеятельность.
Континентальный климат Русской равнины ей не подходит, сказал Франк. Она будет там непрерывно болеть, когда начнутся осенне-зимне-весенние сезоны.
Здесь тоже есть и осень и зима, резонно возразил Рудольф.
Да. Но тут более смягчённые перепады температур от лета к осени. А зимы мягкие и непродолжительные. Субтропики ей также не желательны, не говоря уж о тропических широтах, убийственных, если уж по существу вопроса, для всех белокожих людей. Я всё выверял, прежде чем поселил её тут. Ты и сам можешь тут жить. Тебе оно и подходит с учётом того, что тут твоя малая Родина.
Моя Родина? Да вовек она мне не сдалась, эта твоя горная Аркадия! Я буду жить в России, и она будет там со мной рядом. Хотя, да, кое-кому очень уж не хочется выделять мне удобное жильё для семейного человека, к тому же заслуженного космического ветерана, офицера, кем я и являюсь. А так, кинули косточку, заброшенный бывший павильон отдыха ГРОЗмена Воронова, пропавшего без вести, и живи там себе. Жена? Какая жена? Нигде не отмечено, что ты женат. То есть, ты даже не разведён, ведь твоя земная первая жена Кларисса Соловей тоже пропала без вести. А почему у жены была другая фамилия? Ты вначале разведись с той, пропавшей, по форме, которой даже не существует. Ведь она тоже не числится в списке погибших. А если живая, то необходимо её согласие на развод. А ну как, она явится и потребует опротестовать ваш развод, произведённый без её участия? Это тянет на нарушение норм законности и прочая бюрократическая муть и бред, неисправимый и неустранимый со времён, кажется, неолита. Когда люди научились корябать на глине свои закорючки типа всяких мифических и придуманных историками-фантастами законов Хаммурапи. Или на берестяных грамотах, кои найдены, но так и не определились с их возрастом.