Однако Эрасмос со стуком поставил перед ним стакан висинаду напитка из вишнёвого сока со льдом:
Прости, приятель, твоя мама велела не давать тебе больше двух чашек до обеда.
Вечно она начал было бородач, однако тут же осёкся: как известно, греческие мужчины в большинстве своём до старости остаются маменькиными сынками, что, впрочем, нисколько не умаляет их мужественности. Ладно, давай! и сжал стакан в огромной волосатой лапище.
Рад тебя видеть, Памфилос! сказал Лео, обращаясь к нему. Я как раз к тебе в контору собирался
А я вот тут как тут! прогудел бородач, выразительно жестикулируя, и зычно захохотал, словно сказал что-то очень смешное.
Памфилос Эксархидис, обладатель роскошной чёрной бороды, какой и ассирийские цари позавидовали бы, торговал строительными материалами. Он же по договору с местными властями поставлял всё необходимое для ремонта построек на Андираспе, которым как раз и занимался Лео. Как и Эрасмос, внешне он больше походил на морского разбойника, чем на честного предпринимателя, что неудивительно: островитяне, потомки хитроумного Одиссея и его дружков, ещё в недавнем прошлом не считали зазорным взимать дань с проплывающих мимо кораблей. Однако Лео, больше года прожив среди этих людей, не заметил в них ни коварства, ни жестокости. Рапсиоты, как, впрочем, и большинство греков, были темпераментны и свободолюбивы, но при этом жизнерадостны, простодушны и непосредственны.
Конечно, приличного делового человека смутила бы столь явная безответственность Памфилосу в данный момент надлежало трудиться в своей конторе, а не просиживать штаны, болтая с другими посетителями кофейни но для Лео важнее была их искренняя общительность. Чем-чем, а безразличием к окружающим эти люди точно не страдали. У них даже имена были соответствующие: Памфилос, к примеру, означало «друг всех», а Эрасмос так вообще «любящий».
То, что туристы и его принимали за местного, Лео было только на руку. Он потому и поселился здесь, что его оливковая кожа и чёрные курчавые волосы не привлекали особого внимания не то что на родине, где его с детства дразнили «цыганёнком». Что ж, в этом ведь тоже была доля истины
Его отнюдь не ностальгические мысли прервал ещё один хлопок по плечу.
Ты чего это наговорил тем двум дамочкам на пристани? бородач Памфилос смотрел на него с жадным любопытством. Я же видел, обе расплылись, как воск на солнце делай с ними, что хочешь!
Да ничего, просто назвал парочку античных скульпторов, признался Лео. Теперь вот думаю: может, не стоило?
Ещё как стоило! рассмеявшись, заверил его бородач. Молодец, парень!
Теперь они будут думать, что все местные с пелёнок являются знатоками своей героической истории и искусства! поддакнул Эрасмос, энергично вытирая полотенцем бокалы.
А разве это не так? Лео состроил наивную мину, которая ещё пуще развеселила собеседников.
Так, так! Приходи вечерком, когда народу побольше, такие истории услышишь Геракл со своими подвигами в сторонке отдыхает! Памфилос переглянулся с хозяином заведения, и оба буквально покатились со смеху.
Неопределённо покивав, Лео дождался, пока они утихомирятся, и снова обратился к бородачу:
Так что насчёт материалов? Мне бы ещё пару листов металлопрофиля и хотя бы полкуба доски. И саморезов, конечно.
Металл дам, и саморезов дам, на минутку приняв деловой вид, заявил торговец. Сходи на склад, мои ребята всё выдадут
А пиломатериал?
Доски будут завтра нет, послезавтра Знаешь, приезжай-ка денька через три точно будут, обещаю!
И что я без них буду делать три дня?
Да что хочешь, то и делай! Тебя что, гонит кто? Отдохни, выспись как следует, а то выглядишь неважно: осунулся совсем, сутулишься как старик! Памфилос покачал головой. В твои годы я о работе вообще не думал!
Как будто ты сейчас о ней много думаешь, вставил Эрасмос, переключаясь с бокалов на ножи и вилки.
Так я уже своё отработал! Пусть теперь сыновья вкалывают Кстати, брат, уже почти время обеда, дай-ка мне чего перекусить а потом глоток кофейку, чтобы в сон так не клонило
На этом Лео их оставил. Сначала сходил на склад строительных материалов, договорился, что металл возьмёт вместе с досками в следующий раз, затем отправился на рынок и набрал провизии на три дня: овощей, фруктов, неизменного местного сыра фета, свежайшего, ещё тёплого хлеба всего, что не требовало готовки, и кофе в зёрнах. Там же, в ресторанчике напротив рынка, подкрепился; аппетит, напрочь отсутствовавший после пробуждения, к обеду обычно просыпался, а здесь подавали отличный авголемоно яично-лимонный суп.
Он уже направлялся обратно на пристань, когда его вдруг окликнули:
Эй, сынок!
Лео обернулся: его звала пожилая женщина. Она сидела на каменной скамье у калитки, в зыбкой тени деревьев, опираясь на тяжёлую трость в это время дня, в самую жару, лишь старики, и так уже высушенные здешним солнцем дальше некуда, могли позволить себе оставаться на улице.
Он подошёл и почтительно поздоровался. Имени старухи Лео не знал, однако видел её почти каждый раз, когда являлся на большой остров за покупками: обычно она сидела на этой скамье с приятельницами, такими же сухими, морщинистыми и жилистыми старухами, одетыми во всё чёрное белыми были лишь волосы, выбивающиеся из-под плотных платков.
Ну что, успеешь к празднику? без обиняков осведомилась старуха надтреснутым, но ещё властным голосом.
Лео сразу понял, о чём она: в августе паломники с ближайших островов неизменно наведывались в церковь св. Иоанна, построенную на Андираспе в память о далёких трагических событиях войны за независимость. Греки, когда-то давшие начало западной культуре, остались охранять её на границе с заново набирающим силу Средним Востоком. Соседство с турками, нацией молодой и энергичной, дорого обошлось потомкам древних ахейцев; быть может, это было возмездие мироздания за осквернённую ими Трою?..
Успею, заверил старуху Лео, снова почтительно поклонившись.
Хорошо, проскрежетала старуха, кивая собственным мыслям. Затем вдруг впилась в Лео взглядом маленьких чёрных глазок, сверкающих из-под кустистых бровей: Держись, сынок! А когда совсем не останется сил, помощь придёт
Какая помощь? растерявшись, спросил Лео.
Откуда мне знать, какая! старуха вдруг резко стукнула о землю палкой, ручку которой сжимала в узловатых пальцах. То лишь Святым Небесам ведомо перекрестившись, она встала и споро заковыляла прочь, вверх по улице, в сторону церкви Святителя Николая щуплая чёрная фигурка, ростом почти вдвое ниже взрослого мужчины.
Твои слова да Богу в уши, автоматически пробормотал Лео: память услужливо подсунула принятое в таких случаях выражение. И быстрым шагом продолжил свой путь.
Спустя четверть часа он вернулся на пристань. Кинул рюкзак с покупками на дно лодки, накрыл его куском брезента от морских брызг и без малейших раздумий завёл мотор время поджимало. Солнце, перекатившись через зенит, напекало затылок даже сквозь шляпу, но Лео не ощущал дискомфорта. Наоборот, он нежился под жаркими лучами, как кот, вбирая тепло всем телом словно в надежде согреть душу.
К тому времени, когда лодка причалила к берегу маленького острова, он напрочь забыл о странной старухе.
Альфа был тут как тут: мигом спустился ему на запястье, хлопая мощными крыльями, моргнул хищным глазом, цапнул гостинец Лео не забыл прихватить из ресторанчика кусок ветчины и умчался назад к подруге.
Зато Бесс в этот раз повела себе более бескорыстно. Вылакав сливки ей ведь тоже полагался гостинец кошка потёрлась о ноги Лео, соизволив издать даже что-то вроде мурлыкания. Для дикой зверюги это была высшая степень признательности.
До ночи оставалась ещё уйма времени. Продолжать работу Лео не мог из-за отсутствия нужных материалов, поэтому решил последовать совету добряка Памфилоса: отдохнуть. То, что ему требовалось для отдыха, находилось за домом, под широким навесом: здесь была его мастерская. Повязав фартук и разложив на верстаке необходимые инструменты, он аккуратно снял кусок полиэтилена со своего последнего творения и тотчас принялся за работу: руки, соскучившиеся по любимому делу, чесались в предвкушении.
Это было большое панно, естественно, на морскую тему. Собирая на берегу плавник, Лео по привычке откладывал самые интересные деревяшки и сушил их в тени под навесом. А в конце осени штормящее море выкинуло на отмель широченную дубовую плаху длиной в четыре локтя, чёрную, с серебристо-седыми прожилками, проступившими после сушки бог знает, когда и откуда похитили её жадные волны. И Лео сразу понял, на что использует плаху: для панно. Картина сама возникла перед его внутренним взором: прибрежные скалы, окружённые бурлящей пеной, и два парусника по центру: один, с обрывками такелажа на сломанных мачтах, уже идёт на дно, а второй, потрёпанный бурей, но уцелевший, уносится в неведомую даль. Возможно, он каким-то образом считал информацию, запечатлённую в дереве, а может, это была лишь игра воображения, но сюжет напрашивался сам собой
Мастер более практического склада наверняка определил бы столь ценную находку под столешницу, фасад буфета или изголовье кровати, а затем продал бы за большие деньги. Нет более дорогой древесины, чем морёный дуб, тем более естественно морёный. Но Лео в деньгах не нуждался, а мебельщик из него был так себе. Другое дело художественные детали интерьера: это был его конёк! Недаром говорят: «Найди себе труд по душе, и тебе никогда в жизни не придётся работать». Работать ему, правда, пришлось, зато труд по душе служил лучшим отдыхом
Панно было уже почти готово. Оставалось самое сложное: выложить из мельчайших кусочков древесины уходящий в море корабль. Помимо накладной резьбы, в этом изделии Лео использовал разное дерево для инкрустации. Розовато-серая осина, например, отлично подходила для мокрых после бури парусов, освещённых первыми лучами восходящего над морем солнца. Для обшивки кораблей подошла местная груша и тёмный орех, а на скалы пошла вишня, крупинки млечного дуба, почти прозрачные пластинки ясеня. Разумеется, пришлось выписывать это всё по интернету на складе старины Памфилоса отродясь не водились породы, ценимые больше краснодеревщиками, чем строителями.
Увлёкшись, Лео не заметил, как наступил вечер. Очнулся, только когда под навесом стало слишком темно для кропотливой работы. С моря подул сырой ветер, и ему снова стало зябко. Ещё один день жизни светлый, яркий, тёплый подходил к концу. Неумолимо надвигалась ночь. И тьма.
Но он был к этому готов.
Накрыв панно полиэтиленом и убрав на место инструмент, Лео снял фартук и снова накинул на плечи кожаную куртку. Затем быстро пересёк двор, мимоходом оглядел сидевшую на перилах крыльца кошку и вошёл в дом. Внутри уже царили сумерки. Миновав вход на кухню, он поднялся по лестнице в пустую комнату, в которой проснулся утром и уселся посередине потёртого турецкого ковра с аляповатыми узорами. Ждать оставалось недолго, от силы четверть часа: окна мансарды выходили на восток, но Лео затылком чувствовал, как на западной стороне по синему полотну неба разливаются оранжево-пурпурные полосы.
Он шевельнулся лишь раз: сунул руку под куртку, проверяя, на месте ли талисман. Тот был там, где положено, надёжно приколот к плотной подкладке.
А мгновенье спустя мир погрузился во мрак
Глава 2. Суета сует
В послеобеденные часы в Эрхарт-холле царила сонная тишина. Правда, спал только рыжий Барбос, как обычно, свернувшись калачиком в ротанговом кресле на террасе. А может, и не спал, только притворялся спящим. Так или иначе, воробьи не рисковали покидать своё убежище в кусте древовидной гортензии, растущей у входа на террасу, лишь вожделенно поглядывали оттуда на крошки печенья на скатерти редкую картину в этом доме: что же должно было произойти, чтобы Эль не убрала со стола?
Вообще-то ещё ничего такого не произошло, а только намечалось. Однако и этого было достаточно, чтобы она забыла о своих домашних обязанностях. Предстоящая свадьба нешуточный стресс для каждой девушки!
Да, с фасоном уже определилась, говорила Элинор в трубку сестре, сидя на качелях в саду. В её голосе, всегда таком тихом и размеренном, нет-нет да проскальзывали панические нотки словно камешки плюхались в нежно журчащий ручей. Осталось выбрать ткань. А мама не хочет мне в этом помочь, представляешь!
Не представляю. Скорее всего, мама просто посоветовала тебе чётко представить, какую ткань ты бы хотела цвет, фактуру и так далее при этом не ограничивая свою фантазию
Именно так! Откуда ты знаешь?
Ты забыла, мне ведь тоже шили подвенечный наряд Правда, тебя в ту пору с нами не было Но я же тебе его показывала в твой прошлый приезд! Короче говоря, мама тогда дала мне в точности такой же совет.
Вот как? изумилась Эль. Я прекрасно помню твоё платье. Судя по всему, ты действительно не ограничивала свою фантазию я даже не знала, что бывают такие чудесные ткани!
Ева рассмеялась, довольная.
Поверь, сестричка, я тоже не знала до того момента, когда мама вручила мне отрез шёлка, словно вытканного из света Так что мечтай смелее.
Ох, вздохнула Элинор, кажется, я только этим и занимаюсь в последнее время!
Нормальное состояние для невесты, успокоила её сестра. А чем занимается жених?
Всё тем же где-то пропадает с Мастером Илларионом. Иногда по два-три дня дома не показывается, но ничего не рассказывает, представляешь?
Представляю, сказала Ева, теперь уже без смеха. Это тоже нормально. Не волнуйся, когда нужно будет, он обязательно с тобой поделится.
Вот и мама так говорит, снова вздохнула Элинор. А ещё говорит, что все мужчины такие Вот почему мы, женщины, им всегда всё про себя рассказываем, каждой мелочью делимся, а из них и слова не вытянешь?
«Мы, женщины!» передразнила её сестра. Да ты ещё совсем ребёнок, если так рассуждаешь. Скажи, ты действительно не знаешь ответа на свой вопрос?
Элинор вздохнула третий раз и тут же тихо рассмеялась.
Знаю, конечно: потому что они мужчины! Я всё понимаю, Ева, просто просто я думала, что теперь, когда я вернулась, мы всегда будем вместе. Я очень скучаю по нему
Привыкай, серьёзно сказала ей сестра. Ты собралась замуж за Искателя, значит, разлуки неизбежны. Тревожиться за Вика тебе нет смысла ты же прекрасно чувствуешь его и сразу поймёшь, если с ним что-то случится. Займи себя чем-нибудь интересным и отвлечёшься, и время быстрее пройдёт.
Я стараюсь: в саду работаю, на скрипке играю. Только это и спасает.
А как дела у родителей? Мама уже несколько дней мне не звонила.
Мама вдруг решила научиться плести кружева, пояснила Элинор. Вошла в азарт, уже неделю коклюшки из рук не выпускает. Знаешь, какие там сложные схемы? Папа говорит, что у кружевниц мозги как у гроссмейстеров: они десятки рядов наперёд просчитывают, будто ходы в шахматах! Мама хочет сплести для меня головной убор к свадебному наряду
Уверена, это будет смотреться очень красиво, заверила её сестра. А как поживают двойняшки?
Лучше всех! С осени начнут учиться, а пока знай играют с утра до вечера. Сегодня сразу после завтрака в Заповедный Лес убежали: на днях у Арка детёныш родился, так они малышу имя придумывают. Вик говорит, теперь там ровно сто единорогов обитает!
Прекрасная новость! в голосе Евы звучала искренняя радость: старшие дети Эрхартов выросли вместе с Арком и считали его своим близким другом, если не братом. Приеду, обязательно их навещу!