А тут я, выдохнула я, и подняла на него глаза.
И улыбнулась.
Раньше я бы подумала: «Кажется, я влюбилась»
Сейчас мне не кажется. И я не влюбилась.
Я полюбила. Раз и навсегда.
Глава 9
Наши дни
Первое, что я почувствовала это головная боль. Тупая, словно кто-то методично вдавливает в виски тонкие иглы.
И тошнота. Жуткая. От слабого запаха сигарет, пропитавших все вокруг. От ароматизатора.
Кажется, я была в обмороке часы, и абсолютно потерялась во времени. Открыла глаза, и поняла я в машине, на переднем сидении, в нашем подземном паркинге. А рядом нет, мне ведь это показалось? Он не мог приехать?
Повернула голову влево, и застонала.
Игнат. Здесь, со мной. Значит, мне не померещился он к сожалению.
Сейчас поедем в больницу, встревоженно произнес он. Я успел тебя поймать, но мало ли.
Мы не поедем в больницу, покачала я головой, и тут же пожалела об этом затошнило еще сильнее. Почему у меня мокрое лицо?
Игнат кивнул на бутылочку с водой.
Значит, пытался меня в чувство привести? Как мило с его стороны. Сейчас растаю от такой заботы.
Вдохнула воздух через стиснутые зубы, и буквально приказала себе не язвить ни мысленно, ни вслух. Номер явно не пройдет.
Что ты делаешь? отшатнулась от Игната.
Пристегиваю тебя. Мы в больницу.
Все нормально!
Все НЕ НОРМАЛЬНО! Ты в обморок упала.
От «радости» видеть тебя, прошипела я. Может, сделаешь для меня хоть что-то хорошее, и уедешь туда, где был все эти месяцы?
Дурнота потихоньку отступает. Обмороки не моя тема, я на удивление здорова, врачи радуются. Да и сама я за собой слежу питание разработала совместно с диетологом, чтобы ребенку поступали нужные витамины; да и сами витамины я пью в нужном размере. И гимнастикой для беременных занимаюсь.
Свежий воздух, фрукты сейчас все для ребенка, чтобы хоть как-то компенсировать свои к нему чувства. Которых как не было, так и нет.
Я открыла дверцу, и вышла на относительно чистый воздух. Сразу стало хорошо присутствие Игната больше не давит, мне теперь некомфортно находиться с ним в закрытом пространстве.
Слав, не капризничай, едем в больницу, устало произнес он, выйдя за мной. Мы поговорим потом, и все уладим.
Мы ничего не уладим. И говорить о прошлом я не желаю.
Я даже думать не хочу о том, что между нами было в последние дни нашего романа. Вот бы стереть память, и вспоминать только приятное, оно ведь было. И много. Но помнится почему-то только о самом плохом, и это плохое перечеркнуло абсолютно все.
Я
Ты просто сломал мне жизнь. Так что уезжай, пробормотала я, и пошла по парковке.
Сейчас я просто хочу домой.
Я не верила, хотя искренне хотела, чтобы Игнат оставил меня в покое. Но, разумеется, он пошел за мной. Думала, схватит, и силой затащит в машину это в его репертуаре.
Но он не прикоснулся ко мне.
Знает, как я отреагирую на его прикосновение? Помнит?
Я вышла на улицу, и направилась к дому. Ребенок тревожно зашевелился, завозился во мне, и я привычно погладила живот дочка всегда успокаивается от моих прикосновений, может, чувствует их?
Кто? коротко спросил Игнат.
Остановилась, не дойдя до входной двери.
В дом я его не поведу. Не хочу, чтобы родители узнали. Чтобы Игнат разговаривал с ними. Мне ведь удалось обмануть папу, да и мама не лезет мне в душу. Но после визита Игната они все поймут, почувствуют.
Нельзя, чтобы они узнали обо всем, через что я прошла.
О чем ты? повернулась к Игнату лицом.
Мальчик или девочка?
Тебя это не касается!
Только не говори, что ребенок не от меня. Я не поверю.
Надо же, усмехнулась горько. И года не прошло, как из шлюхи я превратилась для тебя в святую. Ты же сам мне говорил
Я ошибся, перебил Игнат глухо. Крыша поехала, Слав. Вообще не понимал, что творю. Прости. Прости меня, пожалуйста.
Такое вообще можно простить? То, что он со мной сделал?
Только женщина, лишенная любви к себе и самоуважения способна после такого простить мужчину. Как бы сильно она его ни любила.
А я любила. И сильно.
Девочка, выдохнула я. У меня будет дочь.
У нас, поправил меня Игнат.
У меня.
Слава, он сделал шаг мне навстречу, и я отшатнулась. Черт, боишься меня? Не стоит. Я ты ведь знала, какой я, Игнат сжал ладони в кулаки, и остановился. Ладно, я не стану к тебе прикасаться. Слав, сейчас все нормально, я долго ходил к психологу. И и я понял, что натворил. Не сразу, примерно через полтора месяца после твоего ухода. В ужас пришел от самого себя, сначала хотел за тобой погнаться сразу. Я ведь не прекращал тебя любить.
Не нужно об этом, взмолилась я.
Но Игнат не услышал меня, или сделал вид.
Остановился. Заставил себя не трогать тебя, ведь тебе так лучше. Без меня.
Но ты приехал. Зачем?
Рамиль тебя видел. Прислал фото. После этого я не мог не приехать, Игнат окинул мой живот взглядом. Мы можем все наладить, я работал с психологом, тебе ничего не грозит.
Нет!
Я в любом случае не смогу оставить ни тебя, ни свою дочь. Тебя я люблю, и её уже тоже. У тебя нет выбора, прости, произнес Игнат без капли сочувствия.
Любит он меня да лучше бы не любил. Лучше бы мы вообще не встретились в этом мире! Но ребенок я знаю, как он относится к малышам. Знаю, что хотел детей. И детей он никогда не обижал.
Боже, как странно. Я ношу под сердцем дочь, и не испытываю к ней любви, а Игнат её уже любит!
Эта мысль чуть с ног меня не сбила. Сколько месяцев я тихо ненавидела себя за отсутствие чувств к собственному ребенку, и сейчас эта ненависть достигла точки кипения.
Я ужасна.
Так не должно быть.
Всего этого вообще не должно было случиться!
Ты знаешь, когда я забеременела? прошептала я. В тот самый день. В последний. Думаешь, я рада ей?
Слава
Я не рада, всхлипнула я. Не рада тому, что беременна. Она есть, ткнула я себя в живот, и слизнула соленые капли слез с губ, а я не могу её любить. Собственную дочь! И, наверное, не полюблю, даже когда она родится. Все время вспоминать буду, что ты сделал.
Мы все решим, глухо бросил Игнат.
Лицо его напряжено, остро и жестко. И полно ненависти также, как и мое. Только кого он ненавидит? Меня? Себя?
Я ненавижу нас обоих.
Не решим. Тогда не решили, и сейчас не решим. Ты приехал шантажировать меня ребенком?
Я приехал за вами обеими. Как бы ты ко мне ни относилась, я отец нашей дочери. И люблю вас обеих. Я все исправлю, Игнат снова шагнул мне навстречу.
Я покачала головой, и он остановился.
Слава, я не оставлю свою дочь. Тебе придется принять меня в свою жизнь, повторил Игнат, вызывая во мне волну истеричной паники.
Он меня не оставит.
И дочь. Он её любит, он умеет обращаться с малышами, а я я всегда буду помнить обо всем, глядя на нее. И постоянно видеть при этом Игната.
Я не справлюсь. Я уже не справляюсь.
Не придется. Ты не хочешь оставлять свою дочь? мертвея от ужаса спросила я. Если ты и правда будешь любить её, то то я отдам тебе ребенка.
Боже! Неужели я это сказала?
Руки затряслись, я прижала их к губам, и сдавленно расплакалась.
Глава 10
8 месяцев назад
Ой, испугалась, схватилась за смеющегося Игната.
И сама рассмеялась. Хороша балерина на ногах не устояла.
Я куплю тебе побольше зонтов, всегда носи с собой. Это Питер, малышка. То снег, то дождь.
То все вместе взятое, проворчала я.
Мы как раз у моего дома. Удачно получилось. Зайдем? предложил Игнат.
Я путаюсь в собственных чувствах. С главным я определилась, а вот с составляющими моего счастья нет. Хочу постепенно, не торопясь, и в то же время хочу все и сразу. Странные мысли, глупые. Я жду прогулок, признаний, ухаживаний, чтобы Игнат добивался меня, а еще хочу прямо сейчас подняться к нему, скинуть одежду, и отдаться его рукам.
Губам.
Чтобы было жарко и стыдно.
Чтобы было хорошо и больно.
Чтобы были он и я. Мы.
Идем, Игнат потянул меня по улице, и ускорил шаг. Не хватало еще, чтобы ты заболела.
Мы к тебе?
Ко мне.
А почему не в кафе? я с улыбкой кивнула на милое, уютное заведение.
Там, за стеклами в разводах дождя, сидят люди, и вдыхают идущий от кружек аромат кофе. Кто-то глинтвейн попивает. Чертовски заманчиво, но не заманчивее предложения Игната.
Почему не в кафе? Потому что твое место в моем доме.
Очень удачно пошел дождь со снегом, да? И мы как раз рядом с твоей квартирой, подколола я, сглаживая его резкость.
Мы вошли в арку, Игнат остановился. Плечи его немного опустились, расслабились.
Я давлю, да?
Я уже поняла, что ты не любишь, когда с тобой спорят.
Останавливай меня, Слава, нахмурился он. Если хочешь, мы пойдем в кафе.
Я опустила глаза, и заметила, что в правой руке Игната зажата связка ключей. Без брелока эх, а на моей связке ключей что только не навешано. Значок балерины; маленькая, вечно оцарапывающая меня Эйфелева башня; отобранный у папы еще в детстве значок футбольного клуба «Динамо», и еще Бог знает что.
Поднимемся к тебе, мягко сказала я, разжимая мужскую ладонь.
Сама достала ключи, и открыла калитку. А затем с улыбкой вернула связку.
Зачем спорить с ним по мелочам? Зачем останавливать?
Дождь, и правда, пошел удачно, опасно блеснул глазами Игнат.
Удачно, но сегодня ничего не будет.
Посмотрим, он притянул меня за талию.
И поцеловал.
Мы в темноте двора-колодца, звезд не видно, только капли дождя на мужских скулах, и в них отблески из чужих окон. Я хочу смотреть, но целоваться лучше с закрытыми глазами. Чувствовать его мягкие губы, настойчивый язык, наполнивший мой рот, захвативший меня в плен. И вкус, Боже, какой у него вкус!
Я бы так и стояла с Игнатом в этом пустынном, гулком дворе. Мне не холодно, я плотно вжата в мужское тело мне жарко. От поцелуя, переставшего быть нежным, и от собственных мыслей. Я уже знаю, что такое близость, и подчинение мужской силе. И от знания этого, от картинок прошлой ночи ноги мои слабеют. Я бы упала, не держись я за Игната, не обнимай я его также безжалостно, как и он меня.
Может, черт с моими глупостями? Пусть он снова сделает меня своей, но вдруг завтра повторится все то же, что было сегодня? Утро станет безрадостным, Игнат снова решит, что он не для меня, а я не для него?
Мы посмотрим фильм, взволнованно, чуть ли не заикаясь, выдала я.
Заставила себя отстраниться от Игната. Это было физически больно сделать, и холодно стало. Неуютно под этим дождем, смешанным со снегом.
Посмотрим, повторил Игнат, приподнял меня, и вошел в темный подъезд со мной на руках.
Отпусти, ты чего?
Темно. Не хочу, чтобы ты упала. Да и своя ноша не тянет, усмехнулся Игнат, и поставил меня на ноги только у лифта.
Дурной какой. И офигенный.
Я старалась не пялиться на Игната, вести себя сдержанно, и прогоняла из головы пошлые мысли. Но они настойчиво не хотели убираться.
Тот же лифт. Тот же мужчина. Тот же темный, обжигающий взгляд. Все, как вчера, за исключением того, что я уже знаю вкус его поцелуев. И губы мои покалывает, когда я смотрю на него.
Фильм, Игнат. Мы будем смотреть фильм. И никаких «посмотрим», хрипло произнесла я, когда он пропустил меня в свою квартиру.
Думаю, я сумею тебя уговорить. Стоять. Я сам, Игнат придержал меня, запретив двигаться.
Свет он не включил. Я стою спиной к нему, жар снова опаляет меня изнутри от его опасной близости. И прикосновения невинные почти. Его ладонь на моей, обтянутой кашемировым пальто, спине. Движется неторопливо, к поясу, за который тянет.
Медленно. И вот, пояс свисает с талии, а я продолжаю стоять, как заколдованная.
Я сама, прошептала я, но руки к застежкам не протянула.
Нет. Могу ведь я поухаживать за своей девушкой. Раздевать тебя буду только я, выдохнул Игнат мне в затылок.
Я едва сдержала стон.
Он не заставил меня повернуться к себе. И не обошел. Просто обнял со спины, и я, не выдержав, откинула голову на мужское плечо, позволяя Игнату вести в этом танце. Пальцы его пробежались по моей груди, я не должна бы ничего чувствовать, на мне слои одежды, но я чувствую все. Каждое нажатие, каждое движение.
Он расстегнул пуговицу на моей груди, и спустился ниже, еще медленнее, чувственнее. Это уже пытка, сердце колотится, стучит в грудной клетке так, что руки дрожат от набата и манкости этой темноты, пропитанной возбуждением.
Игнат расстегнул пуговицу на талии, и провел ладонью к низу моего живота.
Это плохо закончится. Или хорошо
Я с писком отскочила под хриплый мужской смешок, и быстро стянула с себя пальто. А Игнат, наконец, включил свет.
Боишься? довольно оскалился мужчина.
Не дождешься. И я серьезно, сегодня ничего не будет. Мне еще немного больно, смутилась я под его взглядом, и протянула пальто. Нужно подождать.
Можем попробовать кое-что другое.
Игнат, рассмеялась я нервно, ты только о сексе думаешь?
О сексе с тобой, он повесил нашу верхнюю одежду в шкаф, в один шаг наскочил на меня, и снова подхватил на руки. Ты чертовски аппетитная, как можно не думать о том, как раздеть тебя?
Пусти, дурной, расхохоталась я, и засучила ладонями по его спине. Игнат, ну хватит меня таскать!
Притащил, мир перевернулся, он усадил меня на диван, но не отпустил.
Отстранился на миг, рыкнул, сжал мои щеки пальцами, и впился жестким поцелуем в губы. Боже, ну что он творит? Я протестующе замычала в его губы, но оттолкнуть не смогла, впустила в рот его чуть шершавый, горячий язык, и несмело попробовала его.
Внизу живота тянет, лава разливается по телу огнем, я снова послушна мужским рукам, губам, подстраиваюсь под Игната. И обнаруживаю себя лежащей под ним на диване с раздвинутыми ногами, между которых он и устроился.
Нет, покачала я головой. Игнат, нужно подождать. Ты если я откажу, ты пойдешь на сторону за сексом?
Я не настолько озабоченный. Дьявол, ругнулся он, и добавил несколько словечек покрепче. Прости, малышка. Постараюсь не материться, не морщись. Просто не знаю, как от тебя оторваться. И не переживай, на сторону я не пойду. Смотрим фильм? спросил он с неудовольствием.
Что-то имеешь против кинематографа?
Что-то имею против того, что ты не голая подо мной. Хм, я говорил, что не озабоченный? коротко хохотнул Игнат, оттолкнулся на руках, и поднялся с меня. Солгал. Не верь мне.
Буду иметь в виду. Можем не смотреть фильм, а заняться чем-то другим. Кстати, воодушевилась я, завтра я иду в театр, представляешь?
Зачем?
Мой педагог замолвила за меня словечко, я залезла с ногами на диван, и придвинулась к Игнату ближе тянет, словно магнитом к нему. Нина Васильевна раньше ругалась, что составов на постановки много. Говорила, что в её время было по одному составу, и так и должно быть. Так вот, скоро ставят «Спартак», набирают еще один состав, и если я покажу класс, то получу роль. Представляешь, возможно, даже главную!
Главную? чуть нахмурился Игнат. Думал, что на сольные партии берут своих, ты ведь не из Петербурга.
У меня есть фора. Я ведь по конкурсам все детство моталась. В Лозанну, в Хельсинки, в Париж и я танцевала с первого же класса. До сих пор помню, как выходила в «Спящей красавице», одной из амурчиков была, я улыбнулась, вспоминая то свое детское волнение. Мое имя на слуху. Разумеется, пока я никто, и звать меня никак, но победителей балетных конкурсов помнят, и дают шанс. Так что я могу получить либо роль рабыни, либо куртизанки, либо либо кордебалет. Но я буду танцевать! Представляешь, Игнат?
Я забыла про стеснение, и про то, что не стоит соблазнять его своей близостью, потому что как бы самой не соблазниться тоже. Забралась на Игната, села на его колени, и обвила мощные плечи руками.
Я, конечно, еще не получила роль, но Игнат, я хочу, чтобы ты был на премьере. Чтобы только на меня смотрел, даже если я буду исполнять роль мебели.
Ты ведь говорила про травму.
Это ничего, отмахнулась я. Да, ногу нужно беречь, я еще не восстановилась, но танцевать уже можно. Все выяснится завтра, чуть встревожилась я. Я и сама узнаю, на что способна. Завтра в одиннадцать. Ты ой, я помню, ты говорил про балет, и Игнат? я еще больше встревожилась, вглядываясь в его не особо счастливое выражение лица. Ты же не злишься?