А это я крутанула рукой, вообще нормально? Ну, когда кого-то так любят, что прям разум теряют? Или сказки? Сиу говорили, что вы что ну, если на тебя глянуть, то любой сразу влюбляется будь то человек или нет.
Любовь есть свойство души, наставительно произнес Кархедон в точности тем же тоном, что у нашего пастора, когда он про добродетели начинает рассказывать. Она проистекает из пламени первозданного, которое есть в любом существе.
Ага.
Понятнее не стало, но запомню.
Мы же сами по сути пламя. И малая искра стремится к большому огню, дабы стать частью его.
То есть это все-таки правда?
К сожалению. Такая любовь чужая любовь развращает. Человек-дракон выставил руку, любуясь перстнями. А я подумала, что надо было еще по залу пошариться.
В наших нынешних обстоятельствах золото пригодилось бы.
Когда кто-то живет исключительно ради тебя, когда все его помыслы, все устремления направлены на то, чтобы доставить тебе радость, то поневоле к этому привыкаешь. И проверяешь его. Раз за разом, шаг за шагом. Пытаясь найти границу, за которой эта любовь прекратится.
А границы нет?
Именно, проклятая.
Да ладно, можно подумать, вы тут все благословленные. Значит, они вас любили, а вы начали их испытывать. И получилось то, что получилось.
Именно. Еще учти, что добровольно отданные Сила, душа и кровь это много. Это они продляют жизнь.
А вы не бессмертны?
Даже Великий Дракон был смертен. Мы же существовали дольше малых народов, но все одно не так долго, как желали бы. И поддались великому искушению сохранять не только жизнь, но и молодость и красоту. Взгляни на них!
Он простер руку над троном.
Видишь ты хоть кого-нибудь, кто не был бы красив или молод?
Нет, ответила я очевидное, хотя не сказать чтобы особо приглядывалась.
Последнее дитя появилось на свет более чем за две сотни лет до падения. Кархедон отвернулся.
Давненько.
Мы не видели в том проблемы. Для чего дети тем, кто мнил себя бессмертным?
Ошибочка вышла. Наверное, стоило бы помолчать, но я, честно, не удержалась.
Ошибочка, хмыкнул он. Именно и не в детях дело. И не в нашей самоуверенности. Мы забыли, что за все приходится платить. В том числе и за бессмертие. Мы длили свои жизни чужими. Мы принимали дары крови, смерти и Силы, медленно погружаясь в безумие и сами того не замечая. Ты ведь видела?
Как жгли людей? Они кричали.
Они пели славу нам, задыхаясь от восторга, который сильнее боли.
Ну извини, но мне так не показалось.
Значит, ты видела смерть отступников.
А и такие были?
Стали появляться. Среди нас. Те, кто видел, что происходит, как я понимаю. Они сперва пытались обратиться к разуму и сердцу.
Но не вышло?
Дракон лишь вздохнул.
Они говорили о том, что мы умираем. Пусть и бессмертные, но все одно умираем. Наши города прежде их было много больше, но города стали нам неинтересны. Нам все наскучило, кроме крови и развлечений.
И золота, ввернула я. Извини, но у вас, насколько я видела, какая-то совсем уж нездоровая тяга к золоту.
Оно красивое, пожал плечами Кархедон.
И не поспоришь.
Среди золота легче дышится. Да и просто мы ведь были достойны лучшего.
Но не все, так?
Тот, кто полагал иначе, стал проповедовать новый путь. Он говорил, что и малые народы годны не только в пищу. Он сошел к племенам, которые оставались дикими
А и такие были?
Были, конечно. Мы называли себя владыками мира, но, как понимаю, власть наша простиралась лишь на малую часть его. Он же пересек океан. И именно эти, дикие, ничтожные племена сумели разбудить в нем искру интереса. Он ушел, потом, спустя годы, вернулся мы не слишком-то обращали внимание. Мы были заняты собой. Мы не замечали, что все меньше земель остается под нашей властью, что дальние города, младшие города, замолчали, что исчезли драконы, в них обитавшие, что все вновь переменилось.
Он замолчал, глядя на то, что творилось в зале. Я тоже поглядела. Одним глазком, а потом решила, что ну его! Нет, этакого разврата и в борделе-то не встретишь.
Опасное место эти дворцы.
Нет, ну вот как можно творить то, чего они творят, перед троном?
Я осознал опасность, лишь когда он, мой собственный брат, встал передо мной, требуя запретить все то, что кормило город и нас. Он много говорил. Пылко говорил. О цивилизации. Развитии. Естественном ходе вещей.
Надо полагать, впустую говорил.
О том, что мы ведем себя недопустимо, что мир не готов и дальше терпеть. Что мы эксплуатируем малые народы. Что мы почти истребили некоторые из них.
Но ты не послушал.
Я бы тоже, наверное, не послушала, заявись кто-нибудь и начни читать нотации. Или там потребуй не знаю, чтоб я перестала эксплуатировать, скажем, свиней.
Или индеек.
Я сказал, что он безумен. И что дозволяю ему уйти, но навсегда. А изгнание из города означало смерть. Даже те, кто уходил добровольно, слишком привыкли к Силе, которую он дает. Им приходилось возвращаться.
И он
Бросил мне вызов, просто ответил Кархедон. Был бой. И я одержал победу.
И убил брата?
Нет. Я убил тех, кого он создал. Там, на площади. И я я не даровал им любви. Его же заставил смотреть, чтобы он понял, сколь опасное дело затеял.
Сдается мне, что над методами убеждения ему еще работать и работать. Оно, конечно, действенно, да только в нужную ли сторону?
Я позволил ему уйти. Кархедон поглядел вниз. И не только ему. С ним ушли пятеро. А потом появились подобные тебе.
Глава 6,
в которой строятся планы и обсуждаются сны
Милисента спала, свернувшись калачиком в кресле, к счастью, довольно большом. Она подложила под щеку ладони, во сне хмурилась, кривилась, вздыхала и выглядела при этом совершенно беспомощной, отчего вдруг появилось непреодолимое желание защитить ее.
От всего.
От всех.
Желание не то чтобы странное или неожиданное. Но Чарльз просто стоял и смотрел, удивляясь сам себе. Стоял и
Думаю, шепотом произнес Орвуд, стоит обсудить сложившуюся ситуацию ввиду новых обстоятельств.
И пальто свое на Милли накинул.
И правильно, в доме сыровато, прохладно, этак и заболеть недолго. Но почему-то было до боли обидно, что у Орвуда пальто имеется, а у Чарльза нет.
Согласен. Чарльз заставил себя отвернуться. Здесь?
Почему нет. Некромант прикрыл глаза. Ее все одно тут нет.
В смысле?
Она за гранью.
И
И вмешиваться не стоит. Что бы она ни видела, поверьте, пока она сама с этим не разберется, мы ничего не сможем сделать.
Что это вообще за проворчал Эдди и мрачно взглянул на некроманта. И кажется, не только он.
Сны Тот пожевал губу. Сны субстанция до крайности хрупкая. Я читал работы физиологов, полагающих, что сон есть эхо работы разума. Думаю, в чем-то они правы. И образы, которые предстают перед нами во сне, зачастую есть преображенное сознательным или бессознательным представление о мире тварном.
А можно попроще? Эдди подошел к сестрице и коснулся головы.
Если попроще, то разуму нужен отдых едва ли не больше, чем телу. Он запоминает все когда-либо увиденное или услышанное, а после, во сне, осмысляет. Мы же видим лишь некоторые проявления этого процесса; как полагают некоторые ученые, сугубо физиологического.
Эдди проворчал что-то неразборчивое.
Однако есть и другая точка зрения, о которой вы наверняка слышали. Сны есть то, что увидено душой. Она покидает тело и путешествует у кого-то дальше, у кого-то ближе.
Хороший шаман идет своей дорогой, заметил орк, прислонившийся к стене.
Интересно, что среди людей весьма редко встречаются те, кому подвластны подобные, скажем так, путешествия. Ясновидцы и предсказатели
Мошенники. Эдди почесал кулак. Знавал я одного такого провидца за его голову сотку обещали. Он мне напророчил, что поеду на Восток, стану богатеем и женюсь на благородной. Идиот. Но сотку дали.
Предсказателя стало даже немного жаль.
Да, аферистов много, но есть и те, кому действительно открыто куда больше. Но ведь вам самому это известно, не так ли. Некромант поглядел на Эдди, и тот смутился. В вас много иной крови. А среди орков, насколько я знаю, довольно часто встречаются способные провидцы.
Нечасто. Хорошего шамана попробуй найди, вздохнул Эдди. Небось, когда бы был хороший шаман, он бы упредил.
Возможно. Я вижу, что ваша связь с материальным миром гораздо слабее, чем моя или вот его. Орвуд указал на Чарльза. И полагаю, что вы частенько видите куда больше, чем способны объяснить.
А Милли при чем?
У вас общая кровь.
По папаше только если.
А ваш отец, он ведь не был в полной мере человеком?
Полукровка, буркнул Эдди и поскреб затылок. Моя бабка была внучкой шамана. А дед он тоже не совсем чтоб человек. Матушка говорит, во мне всякого намешано, а потому не пойми что и получилось.
Уверяю, все не так уж плохо. Вам просто, как мне кажется, не хватает знаний. И уверенности в себе, поспешил утешить Орвуд. Но возвращаясь к вашему вопросу. Я чувствую, что граница миров истончилась, как бывает, когда кто-то заглядывает за грань. Ваша сестра, во-первых, имеет подходящую кровь, пусть малую часть ее, но все же. Во-вторых, полагаю, во время вашей поездки вы столкнулись с чем-то, что оставило свой след.
Оно опасно?
Все в какой-то мере опасно. Орвуд пожал плечами. К сожалению, мне дана власть над материей, но не тонким миром. Вот моя сестра могла бы сказать больше.
У вас и сестра имеется?
Даже две. Некромант слабо улыбнулся. Но они редко покидают поместье. Эва родилась весьма чувствительной. Ей сложно находиться среди людей. А Виктория впрочем, неважно. То, что я знаю, я знаю от Эвы. И она утверждала, что тот, иной мир начинает представлять опасность, лишь когда ты веришь в его реальность. Тогда она и становится реальной.
А как понять, верит ли Милли?
Никак. Орвуд поглядел на Чарльза. К сожалению.
А если разбудить?
Не стоит.
Почему? Чарльз отметил, как хмурится во сне Милисента, как движутся ее губы, словно она беседует с кем-то невидимым.
Потому что, во-первых, человек не способен вовсе обходиться без сна. Рано или поздно она снова заснет. И чем сильнее будет ее усталость, тем глубже она провалится в тот мир. Во-вторых, я не чувствую опасности.
Последнее нисколько не успокаивало.
В-третьих, кровь шамана ее защитит
Хотелось бы верить.
Ну и в-четвертых, я, с вашего позволения, поставлю метку. И если жизненные показатели начнут падать, тогда мы и попробуем ее разбудить.
Попробуем? Похоже, Эдди эта концепция тоже пришлась не слишком по душе.
Увы, далеко не всегда получается. Да и плохая идея. Честно. Если душа далеко за гранью, привязка ее к телу истончается. И не факт, что, разбудив тело, мы вернем и душу.
Что-то стало совсем нехорошо.
Повторю. Пока нет поводов для беспокойства.
Это смотря у кого. Чарльз вот чувствовал себя чрезвычайно обеспокоенным.
Доверьтесь ей. Голос Орвуда слегка дрогнул. Иногда излишняя забота способна навредить. И не всякий вред получится исправить.
Спокойствия это высказывание точно не прибавило.
Чарльз осторожно коснулся щеки Милли. Теплая. И дыхание спокойное, и сердце бьется ровно. И и возможно, что сон есть лишь сон и не более того. В конце концов, Орвуд тоже может ошибаться.
И очень хотелось, чтобы он ошибся.
Чтобы
Чарльз убрал руку и подавил вздох. Надо взять себя в руки. И без того хватает забот.
Надо решить, как быть дальше. Свой голос он слышал словно со стороны, не находя сил отвести взгляд от Милисенты. Надолго тут задерживаться нельзя.
Согласен. Эдди кивнул. Тут, конечно, народец такой, не привыкший в чужие дела вмешиваться. Но если объявят награду, тогда все осложнится.
Сдадут? уточнил орк.
Естественно.
Возможно ли точно узнать, кого ищут? Орвуд тоже наблюдал за спящей девушкой. И этот его интерес Чарльзу категорически не нравился. Поскольку одно дело, если речь идет о вас с мистером Диксоном, и совсем другое, если и мы тоже привлекли внимание.
Вряд ли. Эдди тряхнул головой. Мне бы сказали.
Если подумать, в поезде мы все встретились случайно. Возможно, нам следует вернуться в гостиницу и обставить все по-новому. Орвуд сцепил руки за спиной. Скажем, я нанял вас, мистер Разбиватель Голов, обратился он к орку.
Можно просто Дик.
Дик, поправился Орвуд. В качестве охранника. И сопровождающего. Кого-то, знакомого с местными реалиями.
Он щелкнул пальцами, пытаясь поймать ускользающую мысль.
А еще способного помочь человеку в весьма деликатном деле.
В бордель сводить, что ли?
Нет больше борделей, горестно произнес Эдди. И собравшиеся почтили утрату минутой молчания.
Тогда
В кабак? В подпольные мастерские? В иные злачные места. Злачные же места остались?
Понятия не имею. Эдди опустился на пол и скрестил ноги. Но должны бы.
Если город есть, то и злачные места тоже, высказался Дик, тоже усаживаясь. Он снял цилиндр и пригладил и без того гладкие волосы. Волосы его были заплетены в тонкие косицы, а из косиц торчали красные и белые перья; кажется, еще выглядывали кости и бусины.
Чарльз подумал, что в Географическом обществе Разбиватель Голов нашел бы весьма благодарную аудиторию.
Стало быть, если вдруг кто-то спросит, мы сможем объяснить наше отсутствие.
А дальше? План не то чтобы не нравился графу.
Он был разумен.
Дальше дальше я обращусь к тому, кто держит это заведение, с просьбой достать билеты куда там надо? Неважно. Туда, где можно по сходной цене приобрести невесту. Благо проблема у меня имеется, и не выдуманная, а потому
Вы были свидетелем на свадьбе.
Отнюдь нет. Некромант покачал головой. Если вы вдруг запамятовали
Это прозвучало насмешливо.
то свидетелями на вашей свадьбе выступали почтенные горожане. А что мы в то же время оказались в храме просто совпадение. Или же мы пожелали составить вам компанию. Все-таки несколько сблизились за время путешествия. А заодно уж вы посоветовали гостиницу или лучше вы, Эдвард.
Не зовите меня так, проворчал Эдди.
Почему?
Папаша так называл. Когда был пьян или злился. А он постоянно или был пьян, или злился. Эдди я.
Хорошо. Орвуд слегка склонил голову. В таком случае вы посоветовали нам приличную гостиницу, но на этом наши пути разошлись.
Думаете, поверят?
Не знаю. Возможно, что и нет. Но если вы говорите, что здесь существует некое подобие закона, то они вынуждены будут соблюдать хотя бы видимость законности. Да и в целом. Он посмотрел на руки. С подобными мне стараются не конфликтовать без особой на то надобности.
И Чарльз ему поверил.
Что же до прочего, то деньги всегда вызывают интерес. А Орвуды весьма и весьма состоятельный род. С учетом же наших особенностей и, как вы утверждаете, специфики работы того человека, логично предположить, что я желал бы решить свои семейные проблемы.
План Чарльзу все-таки не нравился. Большей частью потому, что ему самому в этом плане роли не отводилось.
Что же касается вас Взгляд Орвуда был полон бесконечного терпения. И графу сразу стало стыдно за свои мысли. То, полагаю, слегка изменив внешность, вы можете оставить этот дом и пройтись по здешним злачным местам. Вероятнее всего, они окажутся более злачными, чем те, которые наверху. Прогуляйтесь. Порасспрашивайте. Послушайте, о чем говорят люди. Не может такого быть, чтобы подобные реформы совсем не вызвали отклика.
Он замолчал.
А вот Эдди потер подбородок:
Оно-то так, но в городе неспокойно. Я шкурой чую. Как бы не вышло чего с вами Вы, может, и некромант, но и тут тоже умельцы сыщутся.
Чарльз подумал, что уходить придется с боем.
Наверняка.
Мысль, как ни странно, успокоила. И он осторожно погладил теплую щеку своей жены.
Жены.
Надо же.
А Чарльз, похоже, начал привыкать к мысли, что у него теперь есть жена.
Глава 7,
где речь идет о драконах, истории и одержимости
Каков мир с высоты драконьего полета? Крохотный. Будто золотая бусина на синем бархате. Помню, когда-то давно, когда я была совсем маленькой, а дом еще держался, у мамы имелись бусы. Жемчужные. И она доставала их из коробки, примеряла, глядела на себя в зеркало и тихо-тихо вздыхала. И думала наверняка, что я маленькая и не понимаю.