Она прижимает ладони к моей груди и, сердито глядя, приподнимается, а потом снова быстро и сильно опускается. Ее темп неумолим, а на лице решительное выражение. Я просто медленно и плавно ласкаю ее клитор, возбуждая и выжидая.
Выжидая.
От расстройства по ее щеке стекает еще одна слеза, и Аурен смотрит на меня, ее щеки пылают от гнева.
Трахни меня, говорит она.
Так я и сделаю, отвечаю я. Как только речь пойдет о твоем удовольствии, а не о наказании.
Она с силой хлопает меня по груди.
Меня нужно наказать! рычит Аурен, тяжело дыша, и аура вспыхивает.
Почему?
Это не вопрос, а требование.
Она меняется в лице.
Потому что я я
Я сажусь так быстро, что она удивленно вздыхает, и мой член входит еще глубже.
Я скажу тебе, что ты сделала. Ты наконец-то вырвалась на свободу и победила.
Она смотрит на меня так, словно я ее спасательный круг. Словно я единственная надежда на то, что ее не разорвут в клочья. Но я всегда буду придавать ей уверенности в себе. Всегда буду напоминать о том, кто она на самом деле.
Потому что я вижу ее. Черт возьми, я всегда ее видел.
Схватив ее за горло рукой, другой я поглаживаю клитор, чувствуя влажное желание. Я сжимаю ее так крепко, что ей становится труднее дышать. Аурен шумно дышит, а из ее лона сочится еще больше влаги, зрачки расширяются.
Единственное, за что я могу тебя наказать, за то, как ты пыталась от меня отказаться.
Кровь бешено стучит в ее венах, и у Аурен вырывается тихий судорожный стон. Я еще крепче сжимаю ее, уткнувшись в нее бедрами, отчего она начинает дрожать и стонать.
Ты больше никогда так не сдашься, правда, детка? Никогда не позволишь своей силе тебя подавить. Я снова приподнимаю бедра, заставляя ее выдохнуть мое имя. Ты вспомнишь, кем являешься, вспомнишь, какая ты, твою мать, могущественная, и больше никогда не сдашься. Каждое слово я подчеркиваю движением бедер, а каждую букву более быстрым поглаживанием ее клитора.
Повтори, требую я, издав рык у ее уха. Я хочу ее поглотить. Войти в Аурен так глубоко, что она будет чувствовать меня вечно, хочу выжечь свои слова у нее в мыслях.
Я больше никогда не сдамся, кричит она. Слейд, пожалуйста.
Услада для моих ушей.
Я неистово тру пальцами ее клитор. Снова и снова вскидываю бедра, и Аурен приоткрывает рот и издает крик, который эхом разносится по пещере.
Ну же, детка. Прими удовольствие от моего члена и утопи меня в нем, черт возьми.
Кажется, она вот-вот подойдет к пику.
Чувствую, как Аурен сжимает мышцами мой член, и замедляю движения. Она выкрикивает мое имя, дрожа всем телом, и ее лоно наполняется влажным жаром, который доводит меня до края вместе с ней.
Чертовски хорошая девочка.
Я кончаю с такой силой, что удивительно, как не потерял сознание, выплескивая в нее горячее семя. Но руку с клитора я не убираю, а жду, когда ее тела коснется вторая волна удовольствия. Еще мгновение, и Аурен, дрожа, прижимается к моей груди.
Только тогда я глажу ее по руке. Медленно, нежно, водя кончиками пальцев вверх-вниз. Мы сидим так несколько долгих минут, и я ее не тороплю. Не давлю на нее. У моего члена нет причин для недовольства, и у меня тоже. Хотел бы я остаться с ней в этой пещере, хотел бы оберегать, пока она сидит у меня на коленях. Но, несмотря на мои желания, к нам подступает реальность.
Ее податливое теплое тело каменеет, и я буквально слышу, как быстро кружат у нее в голове мысли. Я смотрю, как Аурен приподнимает с моего плеча голову и осматривается в темной пещере, заметив золотую лужицу, растекшуюся по земле в футе от нас.
Слейд говорит она, но на этот раз в ее голосе нет мольбы о наслаждении. Это зов страха.
Ты в порядке, Аурен, говорю я, но она уже слезает с меня и поднимает с земли чулки.
Я встаю и, натянув брюки, завязываю их. Смотрю, как она кружит вокруг меня, диким взглядом осматривая пещеру, как хватает себя за волосы, качая головой. Не знаю, может, это изумление от пребывания в незнакомом месте, но от боли в глазах Аурен, когда на нее обрушивается реальность, мне хочется рычать, хочется защищать.
Она спотыкается и вытаращенными глазами поднимает руку, схватив себя за горло над едва заметным шрамом. Аурен смотрит на золото так, словно смотрит на свой истинный крах. Когда золото начинает двигаться, начинает к ней приближаться, она с криком отшатывается:
Нет, нет, нет, нет, нет!
Аурен.
Она начинает паниковать и безостановочно трясти головой. Впервые с тех пор, как Аурен пришла в себя, меня охватывает волнение. Раньше, когда она нападала на меня, я был совершенно уверен, что Аурен вырвется из этого состояния и вернется ко мне, был совершенно уверен, что она контролирует свою магию.
Но сейчас
Она дышит часто и поверхностно, словно ей все равно не хватает воздуха.
Аурен, взгляни на меня.
Она крутится и озирается по сторонам.
Я не Где я? Я не могу отпустить золото. Мне нужно, чтобы оно покинуло меня! Мне нужно, чтобы оно остановилось!
Я делаю шаг вперед, но от стука подошв по расплавленному золоту Аурен вздрагивает.
Все хорошо, говорю ей, но она меня не слышит.
Что я натворила, Слейд? Она задевает рукой стену пещеры, и золотые брызги прилипают к рукаву, как сироп. Аурен вырывается из объятий золота и съеживается, дрожа всем телом. О богиня, выдыхает она, в ужасе зажав рот рукой. Что я натворила? Аурен задает этот вопрос шепотом. В своем озарении она напоминает загнанного в угол зверя.
Сделав шаг в сторону, я оказываюсь перед ней и беру ее за руки.
Посмотри на меня. Она пытается вырваться, но я крепко держу ее. Аурен, посмотри на меня.
Она резко переводит на меня взгляд, и я вижу, как расширились от страха ее зрачки, чувствую, как бешено стучит кровь.
Что я натворила
Дыши вместе со мной.
Я делаю глубокий вдох, слегка поджав губы, а потом выдыхаю. Снова и снова повторяю, пока Аурен не начинает мне подражать. Сначала она дышит часто, смотрит обезумевшим взглядом, но постепенно дыхание выравнивается, и она перестает задыхаться.
Как только ее паника начинает стихать, золото перестает двигаться. Я замечаю, в какой момент она ослабляет свою хватку, потому что оно больше не кажется живым. Теперь это просто жидкость, высыхающая на земле.
Все хорошо, успокаиваю ее я, гладя ее по рукам. Ты отлично справляешься. Дыши.
Она прерывисто вздыхает и смотрит на меня полными слез глазами, словно впервые видит.
Слейд.
Я с тобой, малышка.
В груди спирает дыхание. Я вне себя от радости, что Аурен проснулась, что стала самой собой, но не хочу, чтобы она испытывала страх и отчаяние.
Она водит взглядом по золотым брызгам на стенах пещеры, по лужице, застывающей на полу.
Великие боги.
Я наблюдаю за ней за воспоминаниями, когда они будто встают на свои места. На ее лице сменяется сотни эмоций, но мне лишь остается взять себя в руки и ждать атаки. Осуждения. Ненависти. Чувства вины.
Думаю, это ранит меня сильнее всего. Она не винит и даже не презирает меня за то, что я отравил ее гнилью, а я этого заслуживаю.
Но чувство вины? Теперь меня удивляет ее чувство вины за то, что она убила Мидаса.
Не знаю, сколько минуло времени, когда Аурен наконец вспоминает случившееся, но вот она встречается со мной взглядом, и у меня чуть не останавливается сердце от скопившихся в ее глазах слез.
Как? шепчет она. Я чувствовала, как на закате меня покидает сила. Это было невозможно, но я Аурен останавливается. Во мне как будто что-то надломилось.
И, проклятие, это было великолепно.
Она вздрагивает.
Как ты можешь так говорить? дрожащим голосом спрашивает она. Я стала чудовищем.
Но я качаю головой и провожу большими пальцами по ее мокрым щекам.
Нет, детка. Не чудовищем. Фейри.
Глава 14
Аурен
Фейри.
Как только Слейд произносит это слово, я осознаю правду. Я понимаю, что это за зверь у меня в груди, который даже сейчас подстерегает, вцепившись когтями мне в ребра.
Я оглядываюсь в затененной незнакомой пещере, и зверь только усиливает хватку. Золото расплескалось беспорядочными кляксами, по большей части затвердев на земле лужами. Когда я смотрю на все это, в голове мысли лишь о том, что моя фейская сущность одержала верх. Что она прорвалась во мне, вцепилась в бразды правления и вырвала их прямо у меня из рук.
И вместе с тем
Великий Боги, что за шум.
Каждый отблеск золота в пещере это блеск замка, когда он дрожал и таял. В каждом отражении я вижу ту свою необузданную версию, которая рвала людей на части и убивала их беспощадными ударами золота.
Я слышала оглушающие брызги и треск, но главным образом в ушах звенит от криков.
Только единожды мое золото вело себя подобным образом. Такое в моей жизни уже бывало, и я дала себе клятву, что этого больше не повторится.
Но это случилось.
Я делаю шаг назад и вязну в клейкой жидкости. Вздрогнув, я вырываюсь из ее хватки. Она пытается заползти на мою ногу, снова пытается ожить, реагируя на мои эмоции и движения, но я брыкаюсь. Сжав в кулаки, я захлопываю стены и отсекаю золото. Отсекаю фейского зверя. Отгораживаюсь от всего, чтобы эта тварь больше мной не овладела.
Я этого не допущу.
По телу пробегает дрожь, и внезапно я чувствую непреодолимую тяжесть, словно стены, которые я только что воздвигла в груди, давят на меня, сжимая кости и склеивая ступни.
Аурен?
Повернувшись, я смотрю на Слейда, чувствуя это бремя.
Где мои перчатки? спрашиваю я. Мне нужно закрыть руки.
Он раздумывает, а затем снимает свои перчатки и подходит, протянув их мне. Я морщусь, заметив на них пятна золота и услышав хлюпанье под его ботинками, когда Слейд наступает в одну из застывающих луж.
Спасибо, бормочу я.
Не могу даже взглянуть на Слейда. Я сгораю от стыда из-за того, как набросилась на него, призналась, что хотела понести наказание за содеянное. Я, по сути, просто воспользовалась им, чтобы выкинуть из головы все мысли и прочувствовать ту боль, которой подвергла остальных.
Аурен, уверенно произносит Слейд, и, как бы ни было тяжело, я перевожу на него взгляд. Нет ничего постыдного в том, что чем мы только что занимались. Не смущайся.
Я хмыкаю и качаю головой. Надев перчатки, чувствую себя немного лучше, когда мои руки закрыты.
Это правда, решительно настаивает он, заставляя меня посмотреть на него. Ты, как и я, фейри, а это значит, что мы не раз испытаем такую необузданную, неистовую потребность. Мы будем драться и трахаться. Это два неразделимых действа.
От его прямолинейности у меня пылают щеки, а когда Слейд осторожно проводит рукой по моей шее, вся заливаюсь краской. Волосы у него растрепаны из-за того, как я хваталась за них пальцами, а несколько прядей испачканы золотом. Еще несколько пятен украшает его щеки и блестят на губах. Увидев на нем все свои метки, я почему-то хочу замурчать от удовольствия.
Это совершенно естественно, продолжает он, и его голос отзывается во мне порочным жаром. Мне, например, чертовски нравится, когда я вижу, как проявляется твоя фейская сущность.
Я неуверенно улыбаюсь.
Наверное, не настолько уж я и фейри, если считать это, говорю я, постучав по округлым кончикам ушей.
У меня тоже такие, напоминает Слейд, и, в доказательство своего довода, меняет облик. Его шипы снова прячутся под кожу, забирая с собой остатки его ауры и блеск чешуи на щеках. Когда его глаза становятся зелеными, а кончики ушей круглыми, он стучит по ним пальцем. Хотя у меня округлые уши только в этой форме, потому что я фейри лишь наполовину.
Правда? с удивлением переспрашиваю я. Может, тогда я тоже только наполовину фейри. Я плохо помню родителей и точно не знаю.
Вполне может быть.
Я рада, что мы сменили тему, но теперь, когда я осваиваюсь в реальном мире, в мыслях всплывают сотни других вопросов и тем, о которых думать пока не хочу. Я обхватываю себя руками, внезапно почувствовав невероятную усталость.
Как только Слейд замечает, что я дрожу, он сразу же берет меня за руку.
Давай отведу тебя обратно в Грот, чтобы ты отдохнула.
У меня даже сил не хватает, чтобы спросить, что это за Грот. Я просто стою, пока Слейд заворачивает меня в испачканные золотом одеяла. Укутав меня как следует, он выносит меня из пещеры, где на нас обрушивается снежная буря.
От холода я немного падаю духом, съежившись под унылым ледяным небом. Ветер завывает и пронизывает с такой силой, что я удивляюсь, как он не сбивает Слейда с ног.
Похоже, наступила ночь, и вокруг нас кружат хлопья снега. Это ни в коем случае не похоже на тихий и мягкий снегопад. К счастью, Слейд закутал меня так, что открыта лишь часть моего лица. И все же буквально через минуту чувствую, как замерзаю до костей.
И даже в таких далеко не идеальных условиях я ловлю себя на мысли, что почти погружаюсь в сон. Я прижимаюсь к Слейду, который обнимает меня руками и уверенно шагает вперед, а с моих губ срывается вздох. Я закрываю глаза и от всего отключаюсь, заглушаю все воспоминания.
Потому что я не хочу об этом думать. Не хочу встречаться с ними.
Пока рано.
Сейчас я просто хочу чувствовать, как Слейд обнимает меня, и забыть об остальном.
Похоже, я задремала сильнее, чем рассчитывала, потому как меня снова будят голоса. Я тут же понимаю, что уже не на холоде меня окружает тепло, а шум ветра стих.
пусть поспит. Уже поздно. Голос Слейда. Я понимаю, что мы в доме и он не несет меня сквозь снежную бурю, но продолжает держать на руках. Словно не хочет отпускать вовсе.
От этой мысли в сердце появляется новая трещинка.
Слышу, как кто-то фыркает.
Мне плевать, что уже поздно, ей нужно поесть. Она проспала четыре дня. Ей конец. Златовласая, тебе конец. Просыпайся!
Я открываю глаза, узнав голос Лу, и моргаю, глядя на гладкий деревянный потолок, а потом перевожу взор на Слейда. Заметив, что я проснулась, он вздыхает.
Получилось? спрашивает Лу, а через секунду я вижу над собой ее лицо.
Конечно, получилось, ты ведь так заорала, отвечает он.
Она улыбается, когда я перевожу взгляд на нее.
То-то же. Хватит лениться.
Слейд в предупреждение шикает, но мои губы растягиваются в улыбке.
Черт подери, я в доме одна с пятью мужиками, и они сводят меня с ума, говорит она. Мне нужен тот, кто мог бы мне посочувствовать.
Это мне должна посочувствовать Золотце, слышу из другого конца комнаты голос Джадда. Ты та еще подлюка.
Лу оборачивается.
Если я каждый день надираю тебе задницу в карты, это еще не означает, что я подлюка. Я просто круче.
Да, но вот только подлюка может воровать вино.
Она хмыкает.
Не понимаю, о чем ты.
Слейд помогает мне приподняться, но он удерживает меня у себя на коленях, сидя на огромном стуле.
Я с интересом оглядываюсь в незнакомом помещении. Здесь темно, если не считать кирпичного камина с очагом, огонь в котором отбрасывает свет. Не считая открытого дымохода, стены здесь отделаны отшлифованными деревянными панелями темного цвета. Помимо травянисто-зеленого кресла, в котором мы сидим со Слейдом, справа от нас диван такого же цвета, а напротив еще одно кресло. В центре комнаты деревянный стол, под которым расстелен белый ковер из толстого меха.
В целом, в комнате довольно уютно благодаря мелким штрихам: например, пальто, висящие на крючках возле камина, и пять пар сапог, выстроенные у очага в ряд. Из открытой двери, ведущей на кухню, доносится аппетитный аромат, и, повернув голову, я вижу входную дверь. Здесь царит домашняя атмосфера, и я по привычке перестаю волноваться, заметив, что в комнате только Лу с Джаддом да мы со Слейдом.
Снова повернувшись к Лу, я подмечаю напротив одно-единственное окно. Нахмурившись, наклоняю голову и выглядываю наружу. Сперва кажется, что голубая дымка это звезды, однако таких я еще никогда не видела. Но чем дольше я смотрю на них, тем отчетливее понимаю, что это вовсе не звезды. Я вижу поблизости тени, словно по соседству находится дом с точно таким же странным свечением, но это тоже не совсем вяжется с увиденным.