Жуя мясо, Ягунов спросил у проводника:
Чунь, чем занимаются манзы и кто они?
А Пржевальский перевёл ответ проводника:
Манзы это беглые или ссыльные китайцы из Маньчжурии, которые прижились в Приморье без семей. У них целое хозяйство, они нанимают работников, сеют просо, держат скотину. А некоторые выращивают женьшень и везут на продажу в Китай или Корею. Фунт корня дикорастущего женьшеня в Китае стоит до 50000 франков. Богатые манзы отправляют своих работников на побережье Японского моря, где те моют золото, добывают морскую капусту или трепангов. Это очень выгодные занятия.
Почему же такой нелюдимый этот манза?
Бессемейная жизнь отражается на характере манзы. Видишь, он всем недовольный, и сидит как истукан.
Я слышал, что на эти золотые прииски нагрянули бандиты, так называемые хунхузы, заметил Пржевальский и увидел, как проводник смутился и спрятал свои раскосые глаза.
Так они грабят только богатых купцов и манз, пробормотал проводник Чунь и вдруг осёкся
В фанзу с воплями вбежали китайцы:
Где этот разбойник Чунь-Ху? Да, да, тот, который прибыл с русскими? Он хунхуз «красная борода»!
Хунхузы напали на селение и чуть не угнали весь скот, еле отбились, кричали другие. А их главарь уплыл на лодке. Мы преследовали его, но попали под выстрелы этих русских. Так, где Чунь-Ху?
Пржевальский переглянулся со своими спутниками.
Он был с нами и вдруг исчез, удивился Пржевальский. Неужели Чунь преступник? А мы его наняли в проводники.
Манза вскочил со своего места и закричал:
Догнать негодяя и повесить!
Вскоре прибежали китайцы и доложили, что хунхуз убежал по реке и украл лодку.
Пороть всех, кричал манза. Нещадно!
Глава 7. Сбор растений
Чуть забрезжило, а Пржевальский уже на ногах. Ему не терпелось разыскать загадочные растения, растущие повсюду.
Подъём! разбудил он своих спутников. Пора в путь!
Расплатившись с манзой, путешественники отправились вниз по реке Суйфун к морю. Казаки гребли и ругались:
Жадный манза, утром не покормил, так мы голодными и отправились.
А Пржевальский расхохотался и велел причалить к берегу:
Разводите костёр, а мы с Ягуновым пока постреляем дичь. Может, найдём неведомые растения и «жар-птицу» для чучела.
Неспешно перекусив, Пржевальский с Ягуновым пешком отправились по берегу. Они собирали травы, а казаки на лодке плыли по реке за учёными и удивлялись трудолюбию Пржевальского.
Наш барин не знает усталости, говорили они. Теперя он собирает травы, ловит насекомых, даже листья складывает в папки. А Ягунов-то рисует карты на листочках. Потом на берегу, они складывают их вместе. И так каждый день, одно слово учёные!
На третий день путешествия река Суйфуну значительно расширилась, и показались заливные луга, переходящие в болотистую низменность, поросшую тростником и осокой. Долину реки обрамляли высокие горы, густо покрытые таёжным лесом. Переплетаясь с диким виноградом, тайга представляла собой непролазную чащу, в которой птиц было множество.
Вот где раздолье, вот где можно поохотиться! радовался Пржевальский. А какие здесь необычные растения! Коля, собирай их и суши на солнце, а я подстрелю каких-нибудь птиц.
Так они шли по берегу, стреляли, собирали цветы, растения, ловили насекомых и радовались своей удаче. Ягунов вырисовывал на карте извилины реки и переживал:
Николай Михайлович, всё хорошо, но вот бумаги может не хватить.
Скоро прибудем в Новгородскую гавань, там пополним свои запасы, ответил Пржевальский, пробираясь через прибрежные заросли, и вдруг заметил дикарей, следивших за ними.
А ну пойдём, посмотрим, предложил Пржевальский, и они вышли из-за кустов на песчаный берег и увидели тростниковые шалаши.
Глава 8. Гольды
Так путешественники нечаянно набрели на стойбище дикарей, которые сразу стали кланяться и зазывать их в свои шалаши. Узкоглазые аборигены были среднего роста, безбородые, с плоскими физиономиями, с приплюснутыми носами и очень скуластые. Они были одеты в длинные синие рубахи, украшенные узорами, в китайских шапочках, а некоторые красовались в шляпах из бересты и все поголовно курили трубки, даже дети.
Это, кажется орочи, а может гольды, терялся в догадках Пржевальский, листая толстенную книгу, взятую в экспедицию. Вот нашёл. Ну да, это гольды тихий народец.
Гольды, и вон тот с огромной трубкой в зубах, тоже? удивился Ягунов. А по мне так эти дикари все на одно лицо!
Пойдём, посмотрим на их жилища, засмеялся Пржевальский, интересно же, как они живут, что едят?
Осмотрев стойбище гольдов, путешественники вернулись на свою стоянку, а Пржевальский остался поговорить с вождями. Они, удобно разместившись в шалаше, не торопясь, повели разговор. Вернувшись к костру, Пржевальский, прежде чем записывать в дневник, поделился услышанным с Ягуновым:
Знаешь, гольды добродушный от природы народ. Ведь они основные коренные жители Уссурийского края и проживают в большем количестве, чем пришлые китайцы. Правда, гольды многое переняли от них: одежду, быт и даже постройки своих жилищ. Видишь, их фанзы очень похожие на китайские, но всё-таки есть и отличия. Они свои амбары устраивают на высоких деревянных стойках для защиты от крыс и змей. Мужчины только охотники и рыболовы, а на попечении женщин остаётся фанза, имущество и дети. Гольды в основном промышляют рыбу острогой, но мне они показывали снасть для рыбной ловли. Она состояла из длинной верёвки, к которой на расстоянии двух футов привязаны небольшие верёвочки длиной с аршин с железными крючками на концах. К ним приделаны пробки из коры. Вот и всё. Верёвка лежит на дне реки, а крючки с поплавками поднимаются кверху и привлекают рыбу. Они выменивают у манз не только крючки, но и просо, одежду обувь и всё прочее. В общем, они здорово зависят от пришельцев-китайцев.
Интересный народец, подытожил Ягунов.
Пржевальский только покачал головой.
Я пригласил вождей на ужин, сказал он. Да вот, они уже идут к нашему костру.
Глава 9. Проклятье шамана
Вечерело. Казаки уже сварили мясо птиц, вкусно запахло, и Пржевальский стал угощать знатных вождей, приглашённых к костру. Они голодные с удовольствием уплетали вкусное мясо и чистосердечно жаловались на притеснения жадных манз, которые при торговле обманывали их. Пржевальский поинтересовался о племени, об их занятиях и вообще о жизни в тайге, и наконец, спросил:
Откуда вы?
Мы гольды и своим родом жили в долине реки Бейчи-хэ. Там мы охотились, ловили рыбу и жили вольготно, до тех пор пока не пришли китайцы. Они стали выращивать просо и привозить из Маньчжурии товары, нужные для жизни и охоты. Чтобы как-то жить, мы вынуждены выменивать добытых на охоте соболей на просо, одежду, охотничьи припасы. Китайцы нас обманывали и, конечно, мы залезали в долги, ведь непросто добыть быстрого соболя. Закончилось тем, что главный китаец изгнал нас из долины реки Бейчи-хэ, до той поры, пока мы не вернём восьмилетний долг соболями. Наш шаман проклял китайца и предсказал, что его род в долине нашей реки все восемь лет будет жить в несчастиях, а через 50 лет, если не уйдёт, то его ждёт огненная кара.
Что же произошло? спросил Пржевальский.
Много воды утекло с того времени, мрачно качали головами вожди. Мы посылали охотников тайно разведать наши родные места, и оказалось, что предсказания шамана сбываются. Они видели последствия страшного тайфуна, который нагрянул в позапрошлом году на долину реки Бейчи-хе, тогда вода пошла вспять. Вся долина была затоплена, все деревья начисто смыло, но упрямые китайцы не ушли, слишком плодородная оказалась наша земля.
Значит, в 1866 году был тайфун, а огненная кара будет в 1916 году? сразу подсчитал Пржевальский.
Вожди закивали и вскочили со своих мест:
Кару им, кару небесную!
Манзы всем поперёк горла и они заслуживают справедливую кару, поддержал Пржевальский и стал прощаться с вождями.
Уже поздно вечером при свете костра Пржевальский записывал в свой дневник все наблюдения за этот день. Он терпеливо заполнял таблицы метеонаблюдений, складывал в альбомы гербарии цветов, растений, и учил Ягунова сушить убитых птиц для изготовления чучел. А главное, Пржевальский на картах старательно обозначал секретными значками возможные пути следования судов по рекам с примерными их глубинами.
Утром гольды провожали путешественников всем стойбищем. Они долго махали руками, пока лодка не скрылась за прибрежным лесом. Казаки весело гребли, а река Суйфуну расширялась всё больше и больше. Теперь её воды широко разлились далеко за горизонт.
Скоро увидим море, кричали казаки. Японское!
Глава 10. Море
Вдали в сизой дымке показалось морская гладь Тихого океана. Вскоре лодка с путешественниками вошла в большой залив и казаки своими вёслами почувствовали первые морские волны.
Японское море, радовались они, наконец-то добрались.
Лодку пришлось продать местным рыбакам, и путешественники, перебравшись на винтовую шхуну «Алеут», вышли в море. На палубе шхуны Пржевальский, как ребёнок, восторгался свежим ветром, любовался синеющими морскими просторами и скалами берегов.
Это Амурский залив, а затем будет залив Посьет, радовался Пржевальский. Мы плывём вдоль берега, и скоро будет пост Новгородский.
Это военный пост? спросил Ягунов.
Да, ответил Пржевальский, пост этот основан в 1860 году, и первое название имел двойное: Новгородский по названию бухты, а Посьет в честь капитан-лейтенанта Константина Посьета. Рядом с этим постом я уже вижу корейские селения. Вот туда мы и заглянем переночевать. Посмотрим на быт корейцев, их нравы.
Шхуна встала на якорь, и матросы стали готовить шлюпы для высадки на берег.
Так что, братки, гребите вон к той фанзе, велел морякам Пржевальский, садясь в первый шлюп, она уже хорошо видна.
Так в начале сентября путешественники прибыли в гавань Новгородскую, вблизи границы с Кореей. Они высадились на каменистый берег бухты и направились в селение к первой, на отшибе стоящей, фанзе. Когда же они вошли, то это строение оказалось просторным и сплошь занятое корейцами. Они курили, дымя длинными трубками так, что в таком угаре было трудно дышать. С ними курили и женщины, которые увидев путешественников, попрятались с детьми за перегородками.
Оглядевшись, Пржевальский обратился к первому попавшемуся корейцу по-китайски:
Желаю остановиться на ночлег.
К его удивлению кореец оказался хозяином и на ломаном русском языке ответил:
Оставайся, если заплатишь серебром.
«И здесь серебро в почёте», подумал Пржевальский и дал две монеты.
Так-то хорошо, обрадовался кореец, прикусив одну из монет.
В этот момент в хижину вбежали оборванные корейцы и быстро заговорили.
Что они хотят? спросил Пржевальский.
Это мои родственники, ответил хозяин. Они сбежали из Кычен-Пу через реку Тумангу от своих хозяев и просят меня приютить их.
Интересно, заметил Пржевальский. Накорми их за мой счёт, а я тем временем поговорю с ними и расспрошу о Корее.
В разговоре с испуганными беглецами Пржевальский многое узнал о поселении Кычен-Пу. Они чистосердечно признались в притеснениях властей, рассказали о численности населения, о своём быте и тяжёлой жизни и прочее. Пржевальский слушал, слушал и неожиданно для себя решил: «Обязательно проникну в Корею, чего бы мне это ни стоило, и своими глазами увижу город, закрытый для европейцев».
Он выбрал самого шустрого корейца и спросил его:
Пойдёшь с нами переводчиком в Кычен-Пу?
За него ответил хозяин:
Ему нельзя в город, он в бегах. Я пойду с тобой, но за серебро.
Согласен. Лодку дашь? обрадовался Пржевальский. Тогда отправляемся завтра.
Глава 11. Корея
Для того чтобы разведать соседнюю страну, Пржевальский арендовал у корейца большую лодку, нанял трёх гребцов, и с Ягуновым, корейцем-переводчиком и двумя казаками отправились в путь через реку Тумангу в приграничный город Кореи Кычен-Пу. Течением реки лодку сносило, но гребцы справились и выгребли. И вдруг за поворотом реки путешественники увидели городские стены крепости. Пржевальский смотрел на приближающийся берег реки и волновался, ведь он впервые оказался за пределами России.
«Что меня ожидает впереди. Не ведаю», думал он, завидев, бегущих корейцев.
Когда путешественники вступили на землю, то их обступила большая толпа корейцев в белых халатах и чёрных шляпах. Они жадно разглядывали «белых» пришельцев и галдели. Вдруг они раздвинулись и к Пржевальскому, растолкав толпу, подошли стражники. Они потребовали покинуть страну. Пржевальский через переводчика объяснил, что хочет видеть начальника города, но стражники отказали, ссылаясь на запрет въезда иностранцам в Корею.
Тогда Пржевальского посетила спасительная мысль. Он достал солидную бумагу с огромной печатью. Стражники поцокали, поцокали и почтительно спросили у русского:
Почему не по-корейски написано послание?
Переводчик заболел, извинился Пржевальский.
Не найдя более повода задерживать, стражники повели путешественников в особый дом.
Что вы им показали? шёпотом спросил Ягунов.
Подорожную, написанную генерал-губернаторской канцелярией предоставить штабс-капитану Пржевальскому почтовых лошадей, рассмеялся находчивый офицер.
Дом, в который их поместили, имел лишь три лёгкие стены, был покрыт навесом и предназначен, видимо, для приёма почётных гостей. Прошло немало времени, когда в проёме дома появился чиновник в белом халате и что-то гортанно прокричал. Путешественники сразу поняли, что сейчас появится какой-то начальник. И действительно, четверо носильщиков с пением внесли носилки, на которых восседал толстый кореец на кресле, покрытом тигровой шкурой.
«Настоящий начальник, подумал Пржевальский, не иначе будет расспрашивать о России».
Войдя в дом приёмов, носильщики опустили носилки с начальником города на пол. Кореец встал, направился к Пржевальскому и жестом пригласил его сесть на тигровую шкуру. Он был в белом халате с широкими рукавами, в белоснежных панталонах, а на его голове красовалась чёрная шляпа с огромными полями и с узкой верхушкой на ней. Пржевальский представился:
Штабс-капитан Пржевальский.
В свою очередь представился и кореец:
Капитан Юнь Хаб.
Они разговорились, ведь каждый из них рассчитывал узнать о соседней стране и как можно больше. Вначале, Юнь Хаб отвечал на вопросы уклончиво, но затем разговорился и велел принести корейский атлас. На этой карте он показал свои познания в географии, тыкая пальцем на Урал, Петербург, а вот на Москву насыпал горку пепла, сказав:
Французы.
«Карта корейская, конечно, дрянь, но кое-что из истории они про нас знают», подумал Пржевальский и спросил о Корее:
Сколько в Кычен-Пу живёт жителей и далеко ли до столицы?
Кореец отвечал осторожно:
Много жителей, а до столицы очень далеко, а потом проговорился в быстром разговоре и многое рассказал. Взамен он попросил, чтобы русские власти вернули беглецов обратно в Корею, а он им отрубит головы.
Пообещав посодействовать в этом важном деле, Пржевальский откланялся, а Юнь Хаб расплылся в приторной улыбке. Посмотрев на ружьё Пржевальского, он неожиданно пожелал, чтобы капитан выстрелил на прощание. Получив согласие, Юнь Хаб прикрикнул на прислугу, чтобы на стене крепости установили толстую доску. Пржевальский окинул взглядом стены крепости и вскинул свой штуцер. Грохнул выстрел, и прислуга принесла начальнику доску с большим отверстием в ней. С удивлением и животным страхом начальник рассматривал дыру в доске, ведь цель была в 100 шагах от места выстрела. Затем вздыхая, хвалил ружьё, долго раскланивался и стал прощаться с гостем.