Григорий Степаныч, он же умрет! подошла Лена.
Ему так лучше, ответил он и, быстро развернувшись, взял ее за руку.
Что случилось? Медсестра обратила внимание на его взгляд.
Лен, ты как себя чувствуешь?
Морозит немного и в пот бросает. Просто устала сильно, ответила она.
Грохот за спиной заставил их обернуться. Тело врача Бурунова свалилось со стула, и, слегка подергиваясь, его ноги вытянулись в струну. Рубин повел медсестру своего отделения к выходу.
Пойдем в коридор, чего тут стоять.
Григорий Степаныч, давайте посидим, отдохнем. Что-то усталость навалилась. Почему нас не выпускают?
Давай-ка присядь, подвел он ее к скамейке в коридоре.
А что вы на меня так глядите? Что случилось?
Рубин снял с Лены маску и показал.
О боже. Я я что Она смотрела на маску со следами крови и рукой провела по губам.
Из носа. На, прижми. Он дал ей носовой платок.
Мамочки, я что, заразилась? испугалась девушка.
Нет, что ты. Просто устала, но это и немудрено, такое навалилось. Ты посиди, отдохни.
А вы куда? Лена схватила врача за руку.
Не бойся, я пойду журнал посмотрю и сфотографирую, ответил он и погладил ее по руке.
Рубин достал сотовый телефон, сделал несколько фото и короткое видео лежащих в разных местах человеческих тел, после чего вернулся в кабинет и запечатлел страницы журнала. Все снимки и видео он отправил сообщением на номер Калугина. Потом сделал фотографии Бурунова и тоже выслал. Через минуту ответил на виброзвонок:
Слушаю тебя, Дима. Да, согласен с тобой, это ужас. Я себя чувствую нормально. Боюсь, что Лена заразилась. Андрей? Да, он умер у меня на глазах. Я тебе отправил то, что он записал в журнале, это может помочь в изучении. Хорошо, я понял. Пока больше живых не встречал. Сейчас пойду дальше. Хорошо, буду осторожен. Все, до связи.
Он вышел в коридор к медсестре. Девушка с красным от крови платком у носа слегка дрожала и тяжело дышала. Пот крупными каплями выступил у нее на лбу. Верить не хотелось, но сомнений не было: она больна.
Лена, давай вон в комнату персонала пойдем. Там диван есть. Ляжешь, отдохнешь, Рубин попытался приподнять ее.
Не могу, Григорий Степаныч, ноги не держат. Девушка приподнялась, опираясь на его руку но тут же опустилась на скамейку и прильнула спиной к стене, вытянув ноги.
Ладно, ты тогда отдохни тут, а я схожу проверю, может, кого найду.
Нет, Григорий Степаныч, не оставляйте меня. Мне страшно. Она держала его за руку и сильно закашлялась.
Подожди, я сейчас. Ты ложись, отдохни прямо на скамейке, ответил он и помог ей лечь.
Рубин вернулся в кабинет приемного покоя и достал из ящика стола ампулы. «Десять. Чтобы гарантированно по две. Значит, пять. Пять шприцев. А если?.. Нет, другого выхода нет. Пять шприцев», размышлял он, глядя на ампулы с надписью «Морфина гидрохлорид». Его раздумья прервала вибрация сотового. От неожиданности Рубин вздрогнул и чуть не выронил шприц. Он ответил на звонок:
Да, Дима, слушаю тебя.
Продолжая наполнять шприцы, включил громкую связь и положил телефон на стол.
Гриша, через пятнадцать минут группа военных собирается заходить в больницу для разведки и, если надо, эвакуации оставшихся в живых, слышался голос Калугина из трубки.
Зачем, Дима?! Этого делать нельзя! громко ответил Рубин.
Почему? Почему, Гриша? Ты слышишь? Почему? спрашивал главврач.
Подожди! ответил Григорий Степанович, затем положил в карман пиджака пять наполненных шприцев, взял телефон и продолжил: Дима, вы потеряете людей. Этот вирус очень опасен. На мой взгляд, смертность составляет сто процентов. Свяжись с Москвой, сообщи все данные. Он передается воздушно-капельным путем и очень агрессивен. Посмотри страницы журнала, которые я тебе отправил. Никого не посылайте сюда. Это действительно очень опасно.
Гриша, мы тебя слышим, я включил громкую связь. Передаю телефон одному человеку. Он хочет с тобой поговорить, сказал Калугин.
Давай.
Григорий Степанович, это подполковник Дроздов.
Слушаю вас.
Я отошел и нас никто не слышит. Вы абсолютно точно определили, что вирус очень опасен. Я просто хочу, чтоб вы поняли: этот вирус не должен покинуть больницу. Прошу вас, записывайте и фиксируйте все, что посчитаете необходимым. Все сведения о течении вируса важны для наших ученых.
Понял. Вы считаете, что я тоже заражусь?
Пока не готов вам ответить. Мы как раз и посмотрим на вас. Время вашего контакта с медсестрой я зафиксировал. Прошло сорок семь минут. Как вы себя чувствуете?
Нормально. Пока ничего не ощущаю. Но я в респираторе и медицинских перчатках.
Надеюсь, что это поможет. В любом случае, Григорий Степанович, из больницы никому выходить нельзя. Примите все меры, чтобы те, кого вы обнаружите живыми, не паниковали и не старались выйти. Если вирус вырвется наружу
Я вас понял. Результат воздействия вируса на человека вижу сам, его реальную опасность понимаю. Буду держать вас в курсе, перебил его Рубин и закончил разговор.
В коридоре он осмотрел медсестру. Она лежала на скамейке, тяжело дышала и, прижимая платок ко рту, кашляла.
Ну как ты, Лена? спросил он и присел рядом с ней.
Мне очень плохо, Григорий Степаныч. У меня, кажется, высокая температура. А еще кровь из носа и этот кашель с привкусом крови. Григорий Степаныч, они нас спасут? Они же нас не бросят? тяжело дыша, негромко спросила она.
Конечно, нет. Что ты, девочка? В Москве уже лекарство придумали. Нам надо чуть-чуть продержаться, через два часа его привезут, едва сдерживая слезы, отвечал он.
Слава богу. Два часа. Дождемся, правда? слегка улыбнулась девушка.
Конечно. Два часа ерунда. Давай я тебе укол сделаю, чтоб кашель, спазм снять. Сразу легче станет.
Лена в ответ кивнула и закрыла глаза. Рубин достал шприц и замешкался.
Ну, чего вы? Забыли, как укол делается? слегка улыбнулась она.
Да, давно не делал, ответил он тоже с улыбкой и снял с иглы защитный колпачок.
Сделав укол, Рубин погладил девушку по волосам, встал и, отвернувшись, прижал руку к мокрым от слез глазам. Он пошел по коридору, бросив на пол пустой шприц.
Проверив все открытые кабинеты, подошел к отделению интенсивной терапии. Заглянул в окошечко и дернул дверь на себя. Закрыто. Он постучал и заметил в коридоре силуэт.
Юля, это я, Григорий Степаныч! громко сказал Рубин.
Ой, Григорий Степаныч! Я сейчас открою! Татьяна Михайловна, Григорий Степаныч пришел! послышалось из-за двери.
Стой! Не смей открывать! закричал Рубин, когда девушка стала отпирать замок.
Почему?!
Не смей, говорю! Закрой обратно! потребовал он.
А что нам делать? медсестра повернула замок.
Скажи мне, как вы себя чувствуете?! заглядывая через окошечко, спросил Рубин.
Девушка обернулась назад, посмотрела на коллегу, женщину лет сорока пяти, и ответила:
У нас все нормально. У Татьяны Михайловны давление скачет от всего происходящего.
Давление это ничего. Самое главное, дверь не открывайте.
Григорий Степаныч, Лена пошла узнать, что происходит. Вы ее не видели? Она должна вернуться.
Лена не вернется. Вам, наверное, предстоит просидеть в отделении еще сутки, а может, и больше. Температуру у себя измеряйте каждый час.
Григорий Степаныч, у нас еще шесть больных. У них тоже измерять каждый час?
У них не надо. Они же не ходят никуда. Насколько я помню, трое на аппаратах ИВЛ и остальные тоже еще слабы. Главное, за своим самочувствием наблюдайте. Вирус, который в больнице, очень опасен. Надеюсь, вы сможете дождаться помощи.
Григорий Степаныч, а Лена где? Она что, смогла выбраться?
Юля, я тебе сказал, Лена не придет! У тебя номер Калугина есть?
Да!
Держи связь с ним. И не открывайте дверь, если хотите вернуться домой. Ты все поняла?!
Да!
Всё, держитесь, девочки! сказал Рубин и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
Поднявшись, он оказался перед хирургическим отделением. Дверь с прямоугольным окошком в середине, ведущая в отделение, тоже была закрыта. Сквозь стекло он увидел лежащие на полу тела в больничных пижамах. Сбоку от двери, у стены, стояла скамейка. На ней сидел мужчина лет пятидесяти, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Глаза его были закрыты, но слышалось тяжелое прерывистое дыхание. Его хирургический костюм голубого цвета в нескольких местах был испачкан кровью.
Игорь Дмитрич, вы почему без маски? подошел к нему Рубин.
А, Гриша. Ты как тут? медленно открыв глаза, ответил тот.
Пришел узнать, как вы здесь.
Тебя, значит, прислали, опять закрывая глаза, едва шевеля губами, сделал вывод сидящий.
Игорь Дмитрич, почему без маски? Где остальные? Вы слышите меня? Рубин тронул его за плечо.
Слышу, Гриша, слышу. Сил нет, слабость дикая. Маска, говоришь? А что толку? Я заразился раньше, чем понял, что произошло. Открыл он глаза и, взглянув на Рубина, продолжил: Когда тут все началось, я оперировал. Вышел из операционной, а тут кто-то кашляет, кто-то кровью плюет, а кого-то рвет так, что стоять не может. Я понял: что-то не так, но было уже поздно.
А Бурунов вам не звонил?
Я же в операционной был, а Костя с девчонками, видно, всерьез не восприняли сообщение. Теперь все там. Он показал глазами на дверь.
Вы их закрыли? Догадались?
Сразу вспомнил бумагу про вирус в Африке. Они хотели выйти из отделения, но я запретил. Пришлось даже драться. Смог забрать ключ и выскочить сюда, закрыв их. Они хотели стекло в двери разбить. Так пришлось ножкой стула пригрозить и уговаривать, чтоб ждали помощи в отделении. Через сорок минут бóльшая часть из них уже не могла ничего.
Как думаете, сколько времени прошло, как вы заразились? смотрел на него Рубин.
Думаю, часа три назад. Сначала в жар стало бросать. Потом слабость по ногам ударила и дышать стало трудно. Я понял, что все, попал. Сходил наверх, а там еще хлеще. К ним вирус, видать, раньше попал. Не намного, конечно, минут на тридцать, но для него достаточно. Он же, Гриша, идеальный убийца, этот вирус.
Да, он очень агрессивен, но если респиратор и перчатки, то, может, защитит?
Вряд ли, Гриша. Ты помнишь, как коронавирус проникал? Тогда старались, закрывали руки, рот, нос. А глаза? То-то и оно, смотрел на него коллега и сильно закашлялся.
Вы считаете?.. Рубин на мгновение задумался и тихо продолжил: Как я мог забыть, идиот? Глаза, очки!
Дышать не могу, грудь болит, сказал коллега, сплюнул кровь и добавил: Гриша, нельзя, чтоб он вышел из больницы.
Знаю, Дмитрич. В инсультном не был? Может, там кто выжил? Они же всегда закрыты.
Туда не ходил, не знаю, ответил коллега и опять закашлялся.
Рубин достал из кармана и сунул в руку больного шприц. Тот вопросительно посмотрел ему прямо в глаза.
Морфий, большая доза. Лучше так, ответил Рубин, не отводя взгляд.
Дмитрич слегка улыбнулся, кивнул и зажал шприц в руке. Рубин повернулся и медленно пошел к лестничному проходу. Обходя отделение за отделением, он снимал на телефон и отсылал фотографии Калугину. Спускаясь по лестнице из терапии, почувствовал заметную усталость. Протерев рукой лоб, Рубин отметил про себя, что изрядно вспотел. Тело иногда бил озноб, и все чаще не хватало воздуха. В длинном коридоре первого этажа он присел на скамейку у стены и снял респиратор. Дышать стало легче, но сильно разболелась голова.
Вот черт, похоже, зацепил. Надо идти, осталось проверить коридор к пищеблоку, сказал он сам себе и поднялся.
Пройдя около тридцати шагов, Рубин остановился и обхватил голову руками. Спазм боли был невыносим. Вдруг завибрировал телефон, Рубин включил динамик.
Да, Дим, слушаю.
Гриша, тут люди из департамента здравоохранения области подъехали и заместитель губернатора. Через полчаса прибудут представители Минздрава, слышался из трубки голос Калугина.
О, у вас там довольно авторитетная делегация собирается. Можно даже симпозиум проводить, Рубин улыбался.
Ты что, шутишь еще? В такой ситуации? Действия всех разведывательных групп отменены. Сейчас все ждут информации только от тебя. Все, что ты передал до этого, очень важно.
Все, Дима, уговорил, давайте Нобелевскую. Ладно, шучу. В реанимации медсестра и санитарка живые, все пациенты тоже. Они просидят там еще сутки, к ним вирус не попал. Мне тоже двери не открывали, поэтому, скорее всего, сможете их спасти. Теперь главное. Необходимо закрывать все тело, противочумные костюмы подойдут. Я думаю, москвичи знают, чем проводить дезинфекцию здания. Получается, попадая в организм, вирус запускает молниеносную реакцию и скорость протекания любой болезни, которой страдает человек, возрастает в сотни раз. Это больше похоже на биологическое оружие, чем на болезнь. Слышишь, Дима? В сотни.
Да, Гриша. Мы все здесь слышим. Как твое самочувствие? Ты во всех отделениях был?
Дим, обо мне потом поговорим. Симптомы начинают проявляться в промежутке от часа до трех. Первые общие признаки заражения схожи с ОРВИ: сильная слабость, скачки температуры, головная боль, нередко головокружение. У многих отмечается носовое кровотечение и кашель. Средствами от коронавируса не локализуется. Прежде чем сюда придут военные, необходимо провести обеззараживание всего здания. Живых, кроме отделения реанимации, в больнице нет. Сейчас иду по коридору к пищеблоку. Вижу два силуэта у окна.
Григорий Степаныч, это Дроздов. Не отключайте телефон, донеслось из аппарата.
Хорошо, ответил Рубин и положил сотовый в карман.
Недалеко от прохода к пищеблоку, у окна длинного коридора, стояли двое мужчин в пижамах. В тусклом освещении сложно было рассмотреть их лица, но больничную одежду Рубин определил безошибочно.
Мужик, ты кто? встретил его окриком один из силуэтов, когда расстояние между ними стало шагов двадцать.
Я врач! Из реанимации! Рубин Григорий Степанович! приближаясь, громко ответил он.
У вас там живые есть? А то у нас все подохли, спросил второй силуэт.
Вы из каких отделений? подошел Рубин к ним.
Я из неврологии, там все умерли. Врач, ты это, объясни, что это за херня такая, что все дохнут как мухи? пристально посмотрел на него мужчина лет сорока.
Это вирус. Он пока еще не изучен, спокойно ответил Рубин.
Мужик, а ты точно врач? В костюме такой, респиратор в руках, что-то не похож на врача, повернулся к нему второй мужчина в возрасте слегка за тридцать.
Я действительно врач. Меня отправили узнать, что здесь происходит. Вам не выйти, больница окружена военными и полицией. Они никого не выпустят. Этот вирус очень опасен, смотрел на них Рубин.
Это что, типа коронавируса? Так я уже болел, и ничего! Первый мужчина закашлялся и сплюнул на пол кровь.
Этот вирус намного опасней. Из больницы выходить нельзя.
Слушай, ты чего заладил «выходить нельзя», «выходить нельзя»? Лучше скажи, чем лечить, а то знаю я вашего брата, только рецептики за деньги выписываете, бросил злой взгляд на Рубина второй.
Вас не выпустят: этот вирус не изучен. Вам необходимо оставаться здесь, тем более у вас клинические признаки заражения, объяснял Рубин.
Да пошел ты, осел. Там, напротив пожарного выхода, меня друзья ждут. Сейчас солдатика отвлекут, и мы смоемся. Я его уже открыл. Ты с нами? распахнув окно, сказал мужчина.
Этого делать нельзя! Как вы не понимаете?! Вы же весь город убьете! чувствуя, что слабость бьет его все сильней, закричал Рубин.
Да пусть тут остается, если хочет. Ты смотри, сигнал не проворонь, вмешался второй.
Пусть остается и подыхает здесь, я не против. Да вон, фонариком светят. Пошли, ответил другой.
Рубин достал из кармана телефон и громко сказал:
Дима, слышали?! Примите меры!
Слышали! Уже предпринимают! донеслось из трубки, и Рубин отключил сотовый.
Ты что сделал, сука?! посмотрел на него первый мужчина, поднявшийся было на подоконник.
Ах ты гнида! Он сдал нас! подскочил к врачу второй и сильно ударил кулаком в лицо.
Рубин упал, выронив телефон, и застонал. Один из мужчин наклонился и схватил его за лацканы пиджака.
А ну дай я ударю эту сволочь! спрыгнул с подоконника первый.
Да поймите вы, что нельзя выходить! крикнул Рубин, прикрыв рукой разбитый нос.
Я что, тут подыхать должен?! Сволочь! сильно пнул его в живот противник, у которого начиналась истерика.