Не знаю, Галина Михайловна, не знаю, задумчиво ответил он.
Тоже думаете о своих? Предупредить хотите? посмотрела она на телефон в его руках.
Да даже не знаю.
Не пытайтесь, не поверят. Я позвонила мужу, сказала, чтоб детей собирал и уезжал к моей сестре в Подмосковье.
И что? Рубин взглянул на нее.
Послал. Сказал, чепуха какая-то и чтоб спать не мешала, завтра на работу.
Ну да, кто ж в такое поверит? Сам бы не поверил, ответил он и обратил внимание, что к остановке подошли все остальные.
В руках Рубина заиграл сотовый, и он ответил на звонок, лишь отойдя на несколько шагов в сторону. Буквально через две минуты вернулся к остальным и посмотрел на Калугина. Тот жестом позвал всех поближе, после чего начал говорить:
Коллеги! Военные привезли противогазы и респираторы. У нас всего три противовирусных костюма, которые доставлены из фельдшерского пункта дома престарелых. А через два часа прибудут воинские подразделения химической защиты. Специалисты Минздрава будут здесь часа через три. Пока же нам необходимо отправить внутрь одного человека, который сможет описать нам картину случившегося в больнице. Известно, что на пятом этаже, в неврологии, есть живые. Дежурная медсестра Жучкова связывается с нами по сотовому.
Дмитрий Палыч, мои тоже живые, в реанимации. Лена Рябушкина до меня дозвонилась только что. Они с Юлей Тумановой на смене. Закрылись в отделении сразу же, как сообщил Бурунов, сказал Рубин.
Это хорошо. Нам надо, чтоб кто-то сходил с группой военных и передал оттуда, что вообще происходит. Приемный покой не отвечает. Я не могу приказывать, кто-то должен вызваться сам, спокойно сказал главврач и окинул взглядом коллег.
В это время несколько солдат у забора закричали и машины снова включили дальние фары, осветив территорию больницы.
Товарищ полковник! Товарищ полковник! Там движение! воскликнул один из солдат.
Вернитесь назад! Вернитесь в больницу! закричал второй солдат и передернул затвор автомата.
Полковник приблизился к солдатам и, повернувшись в сторону врачей, позвал:
Дмитрий Павлович! Идите сюда!
Калугин быстро подошел к полковнику, и следом за ним двинулась вся группа медиков.
Дмитрий Павлович, один! Только вы! крикнул полковник.
Главврач, обернувшись на подчиненных, сказал:
Товарищи, подождите, постойте здесь. Я, если что, вас позову.
Уже около полковника он сначала посмотрел в сторону больницы, а затем повернулся и позвал:
Григорий Степанович! Рубин! Подойди!
Пока тот подходил, еще один солдат передернул затвор автомата и заголосил:
Назад! Остановитесь! Вернитесь назад!
Гриша, это, кажется, твоя Рябушкина? спросил Калугин, указав в сторону больницы.
Рубин увидел в свете фар медленно идущую к ним девушку в медицинском халате. Он присмотрелся и ответил:
Да, это Лена! Лена Рябушкина, медсестра из моего отделения!
Тогда остановите ее, иначе нам придется стрелять, спокойно сказал полковник.
Стрелять?! Вы что, с ума сошли?! Может, она не заражена?
Гриша, не спорь! Останови ее! смотрел на него Калугин.
Рубин подошел к забору, взялся за прутья руками и крикнул:
Лена! Остановись! Не ходи сюда! Стой там! Это я, Григорий Степаныч!
Григорий Степаныч, помогите! Мы здесь! Мы живые! В больнице много живых! прикрываясь рукой от света фар, кричала девушка.
Я слышу! Слышу! Ты только стой! Не подходи! ответил Рубин, потом обратился к Калугину. Она говорит, что там много живых.
Ей надо вернуться в больницу. У меня приказ никого не выпускать. Слышите, ни-ко-го, полковник зло смотрел на них.
Выпустите меня! Я прошу вас! У меня ребенок маленький! Григорий Степаныч, скажите им! взмолилась девушка, утирая слезы, и сделала два шага в сторону забора.
Стой! Лена, не смей! Стой и не двигайся! Я тебя прошу, назад! вновь крикнул Рубин сквозь прутья забора.
Девушка остановилась и медленно сделала два шага назад. В это время сквозь оцепление проехал микроавтобус черного цвета с зеркальными стеклами, через которые нельзя было увидеть, кто находится внутри. Автомобиль остановился на дороге напротив Рубина, Калугина и полковника. Боковая дверь машины отъехала в сторону, и из салона вышел короткостриженый мужчина лет сорока с трехдневной щетиной в темно-бордовой рубашке и черном деловом костюме. Рядом с ним шли двое бойцов спецназа в снаряжении и с укороченными автоматами в руках. Вид этой троицы вызвал неприятную дрожь в теле.
Похоже, дождались на свою голову, сказал полковник, глядя на них.
Здравствуйте, товарищи. Центральный аппарат ФСБ России, подполковник Дроздов, представился мужчина и тут же добавил: Полковник Каратов, вы и ваши люди поступаете в мое распоряжение.
Простите, но у нас с вами разные департаменты, так сказать, не согласился Каратов.
Эта бумага снимет все вопросы. Ознакомьтесь. Дроздов протянул лист.
Полковник отошел в сторону и стал читать. Через минуту вернул документ и сказал Дроздову:
Я все понял. Виноват. Командуйте.
Я так понимаю, вы главврач больницы? посмотрел Дроздов на Калугина.
Да, Калугин Дмитрий Павлович, представился тот.
А вы кто? повернулся подполковник в сторону Рубина.
Заведующий реанимационным отделением этой больницы, Григорий Степанович Рубин.
Хорошо. Теперь объясните, что происходит в настоящее время?
В больнице есть еще живые люди. Один из наших врачей выходил на связь, но потом перестал. Вон там стоит медсестра, она просит выпустить ее. Говорит, что внутри еще много живых, объяснил Калугин.
Сколько времени прошло с момента заражения? Дроздов глянул на свои часы.
Почти четыре часа, ответил главврач.
Каратов, доведите до своих людей: если она сделает еще хотя бы шаг в сторону забора огонь на поражение, спокойно сказал Дроздов.
Вы что?! Она может быть здоровой. Они были в отделении за закрытыми дверями, вмешался Рубин.
Сейчас лучшие умы по медицинской части бьются над изучением этого вируса. Результаты пока неутешительны. Мы не имеем права допустить выхода вируса за пределы больницы. Подразделения химической защиты с утра начнут дезинфекцию и зачистку. Если к тому времени кто-то останется жив, то их изолируют в специальные центры для изучения. Полковник, выполняйте.
Понял, ответил Каратов и пошел к офицерам.
В это время один из солдат крикнул:
Она идет! Назад! Вернитесь назад!
Лена, стой! Я тебя прошу, стой! Сделай два шага назад! подбежал к забору Рубин.
Карабас! громко позвал Дроздов, и один из спецназовцев подошел к забору с приподнятым стволом укороченного автомата.
Нет! Стойте! Что вы делаете?! Дима, останови их! кричал Рубин.
Гриша, это не в моей компетенции! ответил Калугин.
Григорий Степаныч, помогите! У меня ребенок маленький! Скажите им, я здорова! У меня нет симптомов! Девушка плакала и вытирала слезы медицинской маской.
Лена! Я тебя прошу, отойди назад на два шага! Я помогу, только не двигайся! отвечал Рубин.
Девушка постояла и снова сделала шаг вперед.
Карабас! крикнул Дроздов.
Нет! Не стреляйте! Рубин сделал два шага вперед. Он резко рванул на себя калитку и заскочил на территорию больницы.
Гриша! Зачем, Гриша?! Вернись! крикнул Калугин.
Дима, неужели ты не понимаешь, что эти солдафоны готовы перестрелять всех?! Они всех убьют, потом проведут дезинфекцию, и все! А мы так ничего и не узнаем об этом вирусе!
Гриша, что ты хочешь узнать?! Ты же слышал, лучшие умы его изучают! Зачем, Гриша?! Зачем?! Вернись! кричал у забора Калугин.
Рубин шагнул обратно к забору.
Карабас! крикнул Дроздов, и спецназовец направил ствол на врача.
Что и следовало доказать! Они же даже не понимают, что я не инфицирован! Вот так же и с другими! Всех убьют! Дима, мы врачи, а не палачи! Рубин повернулся и направился к медсестре.
Возьми хоть это! Калугин кинул ему респиратор.
Рубин поднял его, стряхнул и надел на лицо. Затем поднял руку, прощаясь с коллегами, и зашагал к больнице. Девушка побежала к силуэту, отделившемуся от забора и двигающемуся к ней.
Григорий Степаныч! Григорий Степаныч! бросилась она к врачу и, обняв, прижалась к груди.
Ну все, все. Не плачь, успокойся. Все будет хорошо, погладил он ее волосы.
Григорий Степаныч, вы меня выведете? Мне страшно. У меня нет симптомов, я здорова, смотрела на него девушка.
Обязательно, обязательно выйдем. Только сейчас нам надо вернуться в больницу.
Вернуться? Зачем? Я не пойду. Идемте к выходу. Зачем нам в больницу? Девушка держала Рубина за руку.
Лена, послушай меня. Соберись, успокойся. Сейчас никого не выпустят из больницы. Нам надо вернуться туда, а утром приедут представители Минздрава и нас выведут. Не бойся, все будет хорошо. Я рядом, мы вместе. Понимаешь?
Да, я поняла, ответила девушка и вытерла слезы.
Вот и хорошо. Маску надень. Ну, пошли, что ли? сказал он и посмотрел в сторону забора.
Дальний свет фар не давал возможность разглядеть, что происходило за забором, он взглянул на медсестру. Лена кивнула, и они двинулись к больничному входу. Пройдя мимо машин «скорой помощи» с телами водителя и медсестры, зашли в длинный коридор.
Картина, открывшаяся ему, заставила отшатнуться и остановиться. Создавалось впечатление, что он оказался героем какого-то фильма ужасов. Именно такие кадры он вспомнил во многих картинах. Но это было не кино, это была реальность.
Это по всей больнице? Григорий Степанович посмотрел на девушку.
Да, такой ужас везде, кивнула она.
Он медленно двигался по коридору, пройдя мимо каталок с телами двух мужчин. На скамейке у стены сидела, а точнее полулежала женщина, одежда которой была в крови. Рубин остановился у дверей смотровой и осторожно ногой толкнул дверь.
В хорошо освещенном кабинете на кушетке лежала женщина в медицинском халате без признаков жизни. Он почувствовал, как сзади к нему близко подошла Лена. Она крепко держалась за его пиджак.
Тихо, тихо, спокойно. Не бойся, Рубин обернулся вполоборота и взял ее за руку.
Страшно, Григорий Степаныч, негромко ответила медсестра.
Идем. Только за одежду не цепляйся, а то движение сковывает, сказал он и отпустил ее.
Девушка виновато взглянула на него и кивнула.
Сделав несколько шагов вперед, врач остановился у открытой двери процедурной. Там, на полу, прислонившись спиной к стене, сидела женщина лет сорока пяти тоже в медицинском халате. Она тяжело дышала и периодически кашляла, сплевывая кровь.
Нина Федоровна, вам помочь? Он шагнул по направлению к ней.
Женщина зло посмотрела на него, выставила перед собой руку и покачала головой. Рубин понял, что она запрещает подходить к ней. Он остановился и сделал шаг назад. В этот момент женщина закашлялась, стала вытирать от пота лицо и повалилась на бок. Рубин осторожно прошел в процедурную, то и дело посматривая на недвижимое тело женщины. Он достал из шкафа две пары медицинских перчаток.
Держи, протянул одну из них своей спутнице уже в коридоре.
Она что, умерла? спросила Лена, показывая на медсестру в процедурной.
Идем, не отвлекайся, надевая перчатки, ответил Рубин и пошел по коридору.
Остановившись у открытой двери приемного покоя, где всегда оформляли поступающих больных, он с удивлением заглянул внутрь.
В кабинете за столом сидел мужчина лет сорока в медицинской одежде голубого цвета и что-то записывал в журнал.
Андрей, позвал его Рубин.
А, Григорий Степаныч, вас прислали? повернулся к нему мужчина.
Андрей, ты как себя чувствуешь? зашел в кабинет Рубин.
Оставайтесь там, не подходите ко мне. Я заражен. Температура скачет, и кашель пробивается. Мужчина встал из-за стола и отошел к окну.
Давай я тебя осмотрю, Рубин шагнул к нему.
Не подходите! Вернитесь обратно, Григорий Степаныч. Уже все поздно и бессмысленно. Там, в журнале, я исписал пять страниц: симптомы, клинические проявления и медикаменты, которые принимал. Надеюсь, кому-то пригодится. Правый бок ужасно болит, сил нет терпеть. Бурунов схватился рукой за бок и слегка согнулся.
Я так понимаю, воздушно-капельный? Рубин остался стоять у дверного проема.
Естественно. Другой путь заражения не вызвал бы подобного вала инфицированных за такое короткое время. Я вот что отметил, Григорий Степаныч: у этого сукина сына практически нет инкубационного периода. Бурунов подошел к столу и налил в стакан воды из графина.
Как нет? Этого не может быть!
Бурунов жадно выпил воду и посмотрел на коллегу.
Нет, он конечно есть, но очень короткий. Ох, печень просто разрывается. Бурунов опять согнулся, присел на стул у окна и продолжил: Уж больно он скоротечен, этот период. По моим наблюдениям, он составляет от часа до пяти.
Часа?
Сомневаетесь? Правильно, если б кто мне рассказал, я бы тоже не поверил. Но некоторые люди действительно попадают в критическое состояние уже через час после заражения. Мы ведь как думали: а, вирус, а, в Африке, далеко. Да и сколько их там, этих вирусов. Никто и подумать не мог, что этот сюда доберется, да еще так быстро. Впрочем, я в журнале все отразил. Ох как болит, не могу Бурунов достал из кармана шприц и две ампулы.
Что колешь? спросил Рубин.
Что можно колоть, чтоб обезболить, когда терпеть уже нет сил? Конечно, морфий, ответил Бурунов, отломил верхушку ампулы и добавил: Да, Григорий Степаныч, у каждого зараженного свое проявление болезни.
Общее что-то есть?
Бурунов посмотрел на него и задумался. Затем наполнил шприц и ответил:
Общее? Пожалуй, есть. Резкие скачки температуры, мгновенная слабость во всем теле. Нет, не такая, как при гриппе или коронавирусе. Ноги просто не держат. Потоотделение и кровотечение наблюдается у многих, но все же не у всех.
Вирус что, поражает печень? из-за спины Рубина спросила только что вошедшая Лена.
Печень? Нет, Лена. У всех по-разному. Вирус быстро находит слабое место в организме и, как я понял, обрушивает весь удар туда. Все происходит очень стремительно. Он активирует многие губительные процессы в человеке. Ни одно лекарство не успевает его купировать. А у меня, по всей видимости, слабым местом является печень. Вот жил себе и не знал, усмехнулся через боль Бурунов.
Андрей, сколько прошло с момента твоего заражения? Рубин пристально смотрел на инфицированного.
Если взять за ноль доставленных первой «скорой», то это получается Бурунов, посмотрев на свои часы, продолжил: Сейчас почти четыре утра. Это значит, что первый контакт у меня был пять или пять с половиной часов назад.
Вот видишь, если найти правильное лекарство, то его можно успеть купировать. А препарат, который убьет этот вирус, обязательно подберут. Рубин медленно подошел к столу и почитал записи в журнале.
Я и не сомневаюсь, что лекарство от него найдут или придумают. Жаль, только я этого точно не увижу. Бурунов поднял шприц на свет и подвел раствор, пока из иглы не капнула жидкость.
Ты сколько уколов себе сделал уже?
Один. Полтора часа назад.
Еще рано. Ты можешь Рубин бросил на него взгляд.
Что, умереть от передоза? А что, лучше подохнуть от нестерпимой боли? Я уж лучше от этого укола, сил нет терпеть Григорий Степаныч, если понадобится, в ящике стола ампулы. Я из хирургии и травмы все выгреб и сюда принес.
Думаю, мне не понадобится.
Как знать, как знать Дай-то бог, чтоб не понадобилось. Ах как болит у-у-у Бурунов согнулся, воткнул шприц себе в ногу и ввел раствор.
Зачем весь шприц?! У тебя же там двойная доза! бросился к нему Рубин.
Бурунов бросил пустой шприц на пол и с усмешкой взглянул на него. Улыбка на лице коллеги свидетельствовала о том, что укол начинает действовать, и Рубин сделал шаг назад.