А через много-много лет узнал: Ирина, моя первая детская любовь, уже дважды вдова
* * *
В 6-м на классном часе читал у доски поэму Михаила Дудина «Песня дальней дороге». «Негодуя, беспокоясь, жить и петь моя печаль, бесконечно длинный поезд, нескончаемая даль». Читаю и раскачиваюсь от волнения. Одноклассники слушают, показалось с изумлением.
Много лет спустя еду на машине по Ярославской области, на дороге табличка: «В этой деревне родился поэт Михаил Дудин». Пытался вспомнить слова той его поэмы. Только первые строчки
* * *
Январь 1966-го, переезжаем на новое место службы отца городок Ужур Красноярского края. Пока шли от станции до дома в морозном тумане, то и дело оттирали друг другу носы и щёки. Дошли. Сибирь!
Новый класс в школе, и новая любовь. Наташа Лобанова Пышные светлые волосы, большие голубые глаза, тонкие черты лица. Не смел даже поговорить с ней. Думал, что она меня и не замечает. Однажды, зимой, на улице она навстречу. «А ты почему не здороваешься?» спрашивает. Растерялся, поздоровался. Долго оглядывались друг на друга.
«Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег» когда слышу эту песню вспоминаю Наташу.
Скоро её отца перевели на новое место службы, и больше мы никогда не виделись.
* * *
В седьмом классе записался в секцию бокса, в школе. «Я ваш тренер, Валера Великохатский, чемпион Сибирского военного округа». Солдат, крепыш со стальными кулаками. После нескольких тренировок из примерно 30 мальчишек нас осталось меньше половины гонял нас тренер безжалостно, да и мы мутузили друг друга до крови. Особенно часто дрались с Вадькой Нефёдовым, одноклассником. В тринадцатом поединке он расквасил мне нос, и о мечте стать таким же чемпионом как Валерий Великохатский, пришлось забыть.
Но бокс, как спорт, полюбил на всю жизнь, и выручали меня уроки нашего тренера не один раз.
* * *
И снова перевод отца на новое место службы в город Горький. Новый класс. На перемене ко мне пристал главный школьный хулиган Васька Кувыкин. Дрались до крови. Одноклассники нас окружили ни один за меня не заступился. Бокс пригодился.
Больше он не приставал, а одноклассники стали смотреть на меня с интересом.
* * *
Возвращаемся из деревенского клуба, большой компанией мальчишек и девчонок. Мне 15 лет. Провожаю Веру Соболеву, такую же девочку светловолосую, с васильковыми глазами. Взял её под руку, идём и молчим всю дорогу, километра два. Ночь, луна ярко светит. Поля вокруг как на картине Куинджи. Чувствую, что она дрожит, хотя лето же, тепло. Только много лет спустя понял, что дрожала она не от холода, а от того, что идёт с парнем. Не помню, почему, но это было единственное наше свидание.
Через несколько лет узнал, что Вера рано вышла замуж, овдовела, и сама вскоре умерла, оставив двух дочерей. Когда слушаю песню «Верка» в исполнении Расторгуева вспоминаю Веру «Что прошло, то прошло, ничего не исправить».
* * *
«Нету дела важнее деревенского, почётнее, чем крестьянский труд»., полюбил поэзию Маяковского. Летом после 9-го класса освоил несколько деревенских работ. Научился косить. И так разошёлся на лугу между Лысовской и Трушовской, представляя себя товарищем Давыдовым, героем романа Шолохова из «Поднятой целины», который, правда, пахал, а не косил, что меня еле остановили. Научился метать стога. Когда-то на этом лугу стояли десятки стогов сена, сейчас он зарос ёлками, грибы между ними растут. Научился доить корову, по-настоящему. Пальцы с непривычки болели, титьки у коровы надо было тянуть не со всей силы, а плавно. Мои двоюродные сёстры Нина и Лида, помогали матери на дойке с детства.
Тётя Лина, сестра мамы, дала в благодарность два пирога, с напутствием: «Как придитё, так и поедитё» Т.е., как придёте домой, так и поешьте.
Всей семьёй помогали бабушке убрать лён с поля, рвали, ставили его в суслоны. Бабушка сказала, что когда-то это поле было, до колхоза, нашим. Сейчас здесь только кусты да ольха
В августе с другом детства Серёгой Смирновым на поле у Лаврихи сеяли озимую рожь. Надо было, не зевая, после разворота трактора с сеялкой, дружно дёргать за рычаги, чтобы сыпалось в пашню зерно.
Огромное было поле. Давно оно заросло люпином да дурной травой.
* * *
Мне шестнадцать, лето в деревне. Компанией пошли в лес, с вином, костром и ночлегом в шалаше. После вина стал посмелей. Первый в жизни поцелуй Валя, юная красавица. Губы сладкие от вина. Короткая переписка, когда разъехались по городам. Жизнь закрутила. Через несколько лет приехал в городок, где она жила. «В доме, где резной палисад». Подхожу, а ноги как ватные, сердце колотится. На крыльцо вышла женщина. Ведёт малыша под руку. «Валя!», но голос свой не слышу. И она меня не заметила за забором.
Никогда больше её не видел. Сладкие от вина её губы запомнил навсегда
* * *
Петух белый, снеговой, с ярким красным гребнем кукарекал день и ночь не переставая, спать не давал. Бабушка отнесла его в баню под гору и там кукарекает. Поймал его, решил сам отрубить голову. Тюкнул, да неловко, петух вырвался, кружится по лужку. У меня и топор из рук. Дед схватил петуха, добил. Никогда не забуду глаз этого петуха столько в нём было боли И жаль его, и стыдно зачем я его?
Но не урок. Отец подарил ружьё на 16-летие. Пошли в лес, испытать. Дятел на сосне, пищу себе добывает. Выстрелил. Дятел упал под сосну. Взял его в руки у него, бедного, глазки закатываются и шейка болтается Чуть не заревел от жалости. Как я себя ругал Никогда больше не буду стрелять ни во что живое Когда прочитал стихотворение Есенина со словами «И зверьё, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове» вспомнил петушка и дятла, и так стало стыдно
* * *
«Не сдам сегодня экзамен по математике» с таким предчувствием вышел из дома. Перехожу дорогу на огромной скорости меня сбивает мотоциклист. Лежу, в сознании, надо мной склоняются чьи-то головы Тетрадки, учебник валяются на дороге, крутятся колёса упавшего мотоцикла Братья Меремьянины, одноклассники из нашего дома, несут меня домой Так экзамен по математике за 8-й класс я не сдавал. Зато после 9-го класса наша математичка наказала меня так: решить по алгебре за лето 300 примеров на формулу приведения. Решил.
Много лет кошмарами мне снились эти примеры
* * *
Не получалось учиться и не влюбляться Маринка Сотникова самая озорная и симпатичная в классе. Записочки на уроках, разговоры на переменах. Она, сама, наверное, не ведая, научила, как строить отношения с девочками.
Кто-то крикнул: «На озере сирень цветёт!». Побежали, мальчишки, всем классом, нарвали по охапке. И в голову тогда не пришло подарить букет Маринке «Окончен школьный роман, махнув сиреневой кистью»
Через много лет узнал: Маринка умерла едва ли не в 40 лет всего. Онкология За что ей такая судьба?
* * *
«Ну, кто пойдёт? Кто пойдёт, я спрашиваю?». Урок физики. Мы всем классом со страхом уткнулись в учебники. «К доске, товарищ Кочурова» наконец-то говорит наш учитель физики Вячеслав Сергеевич Рябинин. Весь класс с облегчением вздыхает «Пронесло».
Долго мне снились задачки по физике. Каким-то чудом выпускной экзамен по физике сдал на четвёрку.
С каким удивлением через несколько лет Вячеслав Сергеевич на меня посмотрел: «Мы теперь коллеги, только я историю преподаю».
* * *
«Дай честное слово, что никуда поступать не будешь. Чтобы школу не позорил» «Даю. Честное слово» «Перепиши», положила учительница на парту листок с решениями. В 10-м классе у меня по всем предметам, кроме алгебры и геометрии, были 4 и 5. По алгебре за 1-е полугодие вышла даже не «двойка», а «единица». Но к экзаменам меня всё же допустили. А вот «честное слово» я не сдержал
Лет через 78 директор родной школы утром 1-го сентября представляет меня в учительской: «У нас новый историк, выпускник нашей школы». Наша математичка поворачивается, в руках её хрустальная ваза с букетом цветов. Смотрит на меня с изумлением. А ваза, как в замедленном кино, падает из её вдруг ослабевших рук на пол, и осколки вперемешку с цветами разлетаются по сторонам Учительница по математике, хотя мы и стали коллегами, никогда со мной не здоровалась
Ни за что бы она не поверила, что мой сын стал математиком
* * *
Поступить в университет сразу после школы не удалось, и пошёл работать на авиационный завод. Пока кадровики проверяли мои документы и биографию (завод же был военным), месяц работал подсобником бригады каменщиков на строительстве здания прачечной при детском саде. Надо было быстро подавать каменщику в руку кирпичи, раствор лопатой. Так мне это нравилось, как растёт здание, под перестук мастерков, что и сам размечтался стать каменщиков. И стал в первом же студенческом стройотряде
Однажды, всей бригадой, сели после работы выпить. Первый стакан водки в жизни Повело, но домой пришёл сам.
* * *
«Та заводская проходная, что в люди вывела меня». В отделе кадров женщина меня спросила: «А вы кем приходитесь», и назвала мою же фамилию какого-то известного и с солидной должностью на заводе человека. Саня Дойников, мой одноклассник, с которым вместе устраивались, в шутку ответил ей за меня: «Это его дядя». Так благодаря Сане мы с ним попали в самый главный и престижный цех сборочный. И эта случайность повлияла на наши биографии
Десятки самолётов МИГ-21, в разной степени готовности. Сначала только смотрел, как работают другие. Наконец, мне доверили и монтажи. Собирал приборы в закабинном отсеке, стыковал крылья. Однажды, в уже собранном монтаже, уронил гаечку. Оставлять её в самолёте было нельзя. Пришлось разбирать монтаж и снимать все приборы. Нашёл эту гаечку на самом дне. Двойная работа, но урок для меня был большой: всё надо делать предельно аккуратно и внимательно.
Ещё одна моя оплошность чуть не кончилась ЧП. Из цеха меня направили на аэродром, где на самолёте не работал один прибор. Заменил его. Вернулся в цех и скоро хватился: из инструментов не хватает пломбира (на каждый прибор надо было ставить личную пломбу). Побежал со своим зелёным ящиком на аэродром. Мой самолёт уже с гулом выруливает на взлёт. Незакреплённый предмет в самолёте это же снаряд внутри! Бегу наперерез, со стремянкой в одной руке, с ящиком инструментом в другой. Лётчик заметил меня кабина самолёта ещё не закрыта, стал глушить двигатель. Быстро поставил стремянку, снял крышку закабинного отсека вот он, мой пломбир! Хватаю его, закрываю люк крышкой. Кто-то сдёргивает меня со стремянки, бьёт в нос Толпа мужиков сбежалась, ругаются все.
Вечером, после работы, наш бригадир Саша Снегирев налил мне полстакана розоватой «массандры». Так на заводе называли спирт.
* * *
Почти год каждое утро с огромной толпой рабочих иду на завод, в свой цех. Было чувство гордости: я частичка рабочего класса страны. Шла война во Вьетнаме. Наш завод выпустил большую самолётов для защиты этой страны. Однажды в заводской столовой за стол ко мне сели лётчики наш, майор, краснощекий, здоровенный, и вьетнамец маленький, как шестиклассник, щёки впалые. Наш лётчик густо намазал горчицей кусок хлеба, что я с удивлением посмотрел. «Так хоть глаза выпучишь говорит. Вьетнамец ковырял котлетку.
Я тогда вёл статистику, сколько сбивали в небе Вьетнама американских самолётов. Гордился, что и мой труд есть в самолётах для братского Вьетнама. В Википедии написано, что СССР поставил тогда этой стране 150 МИГ-21, вьетнамские лётчики сбили на наших МИГах 165 американских самолётов, потеряли же 65 боевых машин, погибли 16 вьетнамских пилотов.
* * *
Приехал к нам в отпуск брат моей мамы, дядя Саша Клюшин. Полковник, служил в штабе Дальневосточного военного округа. Вечером рассказывал о войне, а воевать он начал младшим лейтенантом, танкистом, под Минском, в 41-м. Как он, раненый, еле выполз из разбомбленного санитарного эшелона, как после госпиталя ещё три раза горел в танке.
Дядя Саша после войны служил военным атташе в Египте и в Греции. После встречи с ним прочитал книгу Константина Симонова «Живые и мёртвые», посмотрел одноименный кинофильм и решил: буду военным историком.
Эта встреча с дядей и книга Симонова стали, как сейчас бы сказали «триггером» в моей судьбе.
* * *
В университет, на истфак, поступил после завода. Студенческая жизнь началась с «картошки». Как-то сразу подружился с Володей Плаксиным и Саней Сорокиным оба деревенские ребята.
На первой «картошке» из всего нашего курса историков с лошадьми умели обращаться только Саня да я. Возили собранную с поля картошку в бурты, потом однокурсники накрывали их соломой. Однажды после работы распрягли лошадей и погнали с Саней верхом. Он скакал впереди, и с разгона влетел в огромную и жидкую навозную яму у скотного двора. Я едва успел остановиться, а Сашка со своей кобылой стали тонуть. Кинул ему уздечку, вытащил, лошадь выбралась сама.
Купались в сентябрьской речке. Сашка смывал с себя навоз, но попахивало от него весь вечер.
* * *
Через несколько дней на той же кобыле по кличке Гаранька вместе с однокурсницей Таней Кокоревой поехали в Румянцево за капустой на щи для нашего курса. На обратном пути, с горы, лошадь понесло вниз, бежит галопом. Кочаны и Танька летят в стороны, постромки оборвались, кобыла хомут ей давил шею сзади выскочила из телеги, держу её на одних длинных вожжах, она скачет, как бешеная, я упираюсь ногами, вожжи не выпускаю. Какие-то мужики сбежались, кобыла скачет вокруг меня, держу её с трудом. Наконец, успокоилась
Какой-то мужик крикнул с восхищением: «Ай-да, цыган»
* * *
Наконец, начались лекции, семинары, коллоквиумы. Интересно, но огромный массив информации переваривать непросто. Ночи за конспектами лекций и учебниками перед экзаменами. Но учёба всё же не на первом месте: влюбился. И опять Маринка Стала моей болезнью на многие годы. И любовь безответная. «Воли моей супротив эти глаза напротив». Всего один раз взял её за руку отдёрнула, как ужаленная. Гордая была Как-то спросил: «Кто твой любимый писатель?» «Куприн», ответила задумчиво. Пришлось и мне его перечитать, а заодно и Бунина.
Лет через 30 с последней нашей встречи набрался смелости и поехал к ней. Знал, что замуж она не выходила, но у неё есть дочь. Звоню в квартиру никаких признаков жизни. «Она не выходит из дома», сказала поднимавшаяся по лестнице женщина. Поговорили минутку с этой соседкой Марина так и живёт одна, дочь её замужем, двое внуков. «Не выходит из дома». Значит, такое здоровье Вспомнил чеховского Ионыча: «Хорошо, что я на ней не женился». Стыдно стало за эту мысль Но она сама выбрала свою судьбу.
Стою в очереди на почте, кто-то трогает меня за плечо: «Валера, привет!» Я повернулся, и обмер. Передо мной стояла седая, постаревшая женщина. Когда-то это была первая красавица нашего курса Представляю, какие же чувства прочитала она на моём лице Смутилась, и ушла. «Значит, и Маринка теперь такая же». Запомню её только юной яркой, черноглазой, с такой милой улыбкой
* * *
Наши преподаватели профессора Соколов, Парусов, Маслов, Седов, Кузнецов, Сперанский, Вдовин, Оржеховский, Садовская, Русинов, «неистовая» Минкина, читавшая историю философии И ещё не один десяток умнейших людей. Всех помню по имени-отчеству. Сколько же они вложили в нас знаний Дали нам классическое образование. Запомнить, переварить всё тогда казалось невозможным. Но всё пригодилось, а главное понимание, что учиться надо всю жизнь.
За 5 лет 50 экзаменов и зачётов. Не все из нас дошли до диплома, из 50 человек на курсе выбыли человек 1012.
* * *
Практические занятия по немецкому языку, фонетика. «Сорокин, вызывает преподаватель, Казакова, Скажите «хоэ» (выше по-немецки, В.К.). «Хоэ» «Мягче, Сорокин» «Хоэ» «Ещё мягче» А сама в это время что-то пишет и не слушает. «Ну, нах» «Вот теперь лучше, Сорокин». Хохот стоял в аудитории в коридоре, наверное, слышно. Саня Сорокин очень любил латынь, выучил десятки крылатых выражений и часто их декламировал, иной раз вперемежку с русским матом. Вадик Грошев однажды на практическом занятии выдал экспромт: «Wir begrussen ihr niht aus fenster zuseen». «А теперь переведите эту фразу на русский». Кто-то из нас перевёл: «Мы приветствуем вас, не глядя из окна». Опять общий хохот