Здравствуй, отец.
Эриной быстро открыл глаза. Перед ним, как солдат перед лохаргом, навытяжку, стоял красивый двенадцатилетний мальчик с длинными кудрями.
Здравствуй, Анхилой. Хорошо ли ты вёл себя? Послушны ли твои сёстры?
Я старался, отец.
А девочки?
Думаю, да. Они всё время на женской половине пропадают Наверное, было бы слышно, кабы напроказили.
Полагаю, ты прав, и всё-таки позволь напомнить, что мужчина должен знать всё, что происходит в доме. Когда я отсутствую по долгу службы, мне хотелось бы знать, что оставляю хозяйство в надёжных руках.
Но ведь всем заведует Кипос, отец!
Верно. Однако не Кипосу я надеюсь оставить этот дом в наследство. Впрочем, поговорим о другом. Чему ты сегодня научился?
Я прибежал вторым! оживился мальчик. Я и первым бы прибежал, честное слово, но запнулся на повороте, и Анке меня обошёл. Я ему сказал, а он засмеялся, и тогда я
Юноша, ты не понял вопроса. Я хочу знать не то, как ты бегал, а то, чему научился.
Анхилой опустил глаза.
Учитель толковал поэму о Триномийской войне
Это, опять-таки, не является ответом на поставленный вопрос. Не сомневаюсь, что учитель что-то рассказывал и хочу знать, что ты из рассказанного запомнил. Я жду ответа, юноша.
Чему можно научиться, слушая про поэта? спросил мальчик, глядя исподлобья, но взгляда уже не опуская. То ли дело, когда про Арифила и Парнайскую кампанию там всё важно: и про снабжение войск, и про связь между отрядами. А триномийские легенды Учитель сам сказал, что ничего не было. Ни похищения царицы Ольны, ни поединка Алехия с Меносом
Эриной хотел спросить: возможно ли, чтобы один юнец, который «не понимает», был прав, а тысячи гипареев, которые видят в великой поэме великий смысл, неправы. Однако усталость и напряжение из-за событий дня дали себя знать.
Юноша, ты сперва дорасти, потом нос задирай. Твоё дело учиться и слушать, что тебе говорят.
А я слушаю! упрямо заявил Анхилой. Только не понимаю, чему можно научиться, слушая враньё. Учитель сказал: «Из-за женщин войны не ведутся»! Зачем это учить, если всё по неправде?
Довольно! Ты меня рассердил. Налей мне вина и уходи, о наказании я подумаю позже.
У мальчишки на скулах играли желваки, и руки его дрожали, когда он наливал вино из расписного кувшина, однако на стол не упала ни одна капля. Эриной потёр ноющие виски, глядя ему вслед. Поговорил с сыном! Мало забот, ещё слушать детские глупости
В другое время он нашёл бы, что сказать. В конце концов, когда-то и сам он задавался такими же вопросами. Но ему, наверное, повезло с учителем. Эриною вспомнился сад с подстриженными деревьями, круг скамеек, мальчишеские лица и бархатный, на удивление сильный для старика голос:
Не бойтесь вымысла и не путайте его с ложью. Ложь это всего лишь инструмент себялюбия, люди лгут, желая получить какую-нибудь выгоду. С вымыслом всё труднее, ведь он так многообразен. Если хотите знать, весь мир есть вымысел.
Учитель выдержал паузу, с улыбкой наблюдая за удивлением на лицах мальчишек.
Вы помните сказку про страшного Кап-Капа?
Да, конечно, ответили несколько человек, и среди них Эриной. К нему учитель и обратился со странной просьбой:
Расскажи её сейчас. Не смущайся. Сказки отнюдь не только забава для маленьких детей, в них скрыто много мудрости. Давай же, Эриной, смелее, у тебя прекрасный голос, я уверен, в твоём исполнении история про страшного Кап-Капа будет звучать великолепно.
Эриной, которому было тогда столько же, сколько сейчас его сыну, откашлялся и начал:
Ехали однажды три крестьянина на телеге. Они возвращались с ярмарки в родную деревню. Один из них был очень беден, но никогда не унывал. Другой всего боялся, потому что был очень суеверен. Третий же отличался нравом мрачным, потому что в молодости подвергся пыткам из-за подозрения в помощи мятежникам
На лицах товарищей Эриной заметил насмешливые улыбки, но учитель выглядел довольным, и, пересилив смущение, он продолжал:
В пути их застал сильный дождь. По счастью, крестьяне заметили рядом хижину и спрятались в ней, а телегу с лошадью поставили под навесом. Крестьяне развели огонь в очаге, не зная, что им грозит страшная опасность: от самой ярмарки за ними по пятам шёл разбойник, который решил убить всех троих и забрать у них деньги и лошадь. Дрожа от холода, разбойник прятался под стеной, ожидая, когда крестьяне разомлеют около огня. А под другой стеной спрятался лютый волк, решая, зарезать ли лошадь, или загрызть людей.
Первый крестьянин выглянул за дверь и сказал: «Эге, дождь-то надолго зарядил. И, подняв глаза к потолку, прибавил с улыбкой: А хижина хлипкая. Того гляди, Кап-Кап придёт». «Кто-то?» вздрогнул второй, суеверный крестьянин. «Как-Кап, говорю! повторил первый. А хуже этого, брат, не придумаешь. Нет ничего хуже, как если Кап-Кап придёт». Он говорил, по своему обыкновению, шутливо, имея в виду капли дождя, которые могут просочиться сквозь худую крышу, как это не раз бывало в его нищем доме. А третий крестьянин, услышав слово «кап-кап», вздрогнул, ибо вспомнил, как его пытали каплями воды. «Боги видят, ты сам не знаешь, насколько ты прав, проворчал он первому. Хуже Кап-Капа, действительно, ничего не придумаешь». «Ах, как страшно! запричитал второй крестьянин, который решил, что Кап-Кап это имя какого-то злого духа. Спасите нас боги от ужасного Кап-Капа!»
Волк, слушая разговоры крестьян, подумал: «Никогда я не слышал про Кап-Капа. Видно, очень опасный это зверь, коли уж люди его боятся больше, чем, скажем, волков».
И разбойник испугался: «Должно быть, новый разбойник объявился, лютый да жуткий. Кровь, поди, по капле выпускает, вот и прозвали его Кап-Капом. Не хотелось бы перейти ему дорогу. Сведу-ка я у этих олухов лошадь да уберусь подобру-поздорову, покуда Кап-Кап не пришёл».
Однако в темноте разбойник перепутал и вскочил не на лошадь, а на волка. Серый ошалел от ужаса, решив, что его схватил страшный зверь Кап-Кап, и помчался что было сил. Разбойник пытался направить его на дорогу, а волк всё бежал и бежал, покуда не унёс своего седока в самую глухую чащобу. Что с ними стало потом, никто не знает, а крестьяне спокойно переждали дождь и поехали в родную деревню, даже не догадываясь, какой опасности избежали благодаря счастливому случаю.
Наверное, Эриной и вправду хорошо рассказывал: под конец уже никто не смеялся над ним, но все от души смеялись над сказкой.
В чём же обещанная мудрость? заговорил учитель. Эта простая сказка ясно показывает: мы все живём в мире вымысла. Никто никого не собирался обманывать, но каждый простое слово «кап-кап» понял в меру своего разумения. Так и все мы смотрим вокруг себя и видим вещи не такими, каковы они на самом деле, а такими, какими мы либо привыкли, либо очень желаем их видеть. Истинная сущность вещей доступна, должно быть, только богам, удел же смертного вымысел. Заметьте: вымысел но не обман.
Вы хотите сказать, учитель, что поэт сам верил в то, что пишет?
Отнюдь. Будучи смертным, поэт, конечно, не мог утверждать, что в совершенстве знает истинную природу вещей, однако как поэт он хорошо знал природу вымысла. Да, гипарейского войска под стенами Триномии быть не могло. Ибо в то время не было ещё великой Гипареи, наших предков пригнали под Триномию как рабов такова историческая правда. Однако поэт жил в эпоху, когда первые цари Гипареи сплотили народ и вели его от победы к победе. Гордые современники не стали бы слушать о веках унижения. И поэт изменил историю в году слушателям. Был ли это обман? Нет, ведь современники отлично знали историю. Поэт пел о том, о чём они хотели слышать: о славе, которой не было, но которая могла быть, о славе, которая рождалась в их дни, и о славе, которая ждала гипареев в грядущем
Эриной улыбнулся. Да, ему повезло с учителем. Этого мудрого, всегда спокойного и слегка насмешливого старца было интересно слушать, и до сих пор его речи живы в памяти.
Наверное, Эриной мог бы пересказать слово в слово всё, что говорил учитель. И о том, что, конечно, войны не ведутся из-за женщин, и о том, что исход осады решается поединком только в песнях
Но почему это должен делать отец, если нарочно существуют учителя?
В голове опять возникла Алайя. Эриной представил её на месте легендарной похищенной царицы и спросил себя: будь ты царём, развязал бы из-за неё войну? Из-за этой наглой чернавки? Ладоням стало больно, и Эриной, опустив глаза, обнаружил, что сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
Да, войны из-за женщин не ведутся. Вот только бывает так, что за женщиной стоит нечто большее
Она не отвергла Эриноя. Алайя его унизила.
Жаль мне твоей жены, стражник. Говорят, она тебя любит, и не только потому, что ей деваться некуда.
Он лежал в постели, ещё не остыв после удивительно долгой страсти, а она уже одевалась.
Что тебе за дело до моей жены? проворчал Эриной.
Ты мне отвратителен. Не хочу быть одной из твоих шлюх, с которыми ты обходишься хуже, чем с рабами. Оно и понятно: рабов ты покупаешь за большую цену и навсегда, а шлюху по дешёвке и на полчаса, или на сколько там тебя хватает.
Ах ты, дрянь! Забыла, с кем разговариваешь? Я могу арестовать тебя и позволить стражникам делать с тобой всё, что захочется!
Не сомневаюсь, голубчик, рассмеялась она. Странное дело, слыхала я, будто у гипареев водится делать работу чужими руками, но чтобы получать удовольствие чужими органами? Ты меня удивил.
Он разъярился и рванулся, чтобы побить её, но тело, расслабленное после любовных игр, слушалось плохо. Эриной запутался в простынях и вдруг обнаружил, что Алайя успела найти в его сваленной в кучу одежде нож.
Ты разве не слышал, что я ведьма? Не боишься потерять мужскую силу?
Я гипарей, и выдумки черни про колдовство меня не страшат. Давай, попробуй убить меня, стерва. Каждая твоя косточка узнает, что такое мужская сила.
Конечно, Алайя не стала нападать, а попятилась к двери.
Неглупо, одобрил Эриной. Но знай: долго ты в этом городе не проживёшь.
И не собираюсь, голубчик. Этот город и так уже опостылел мне. В нём не может быть того, кто мне нужен.
У порога она бросила нож, вонзив его в пол, и скрылась за дверью.
Это ещё не было бы унижением, говорил себе Эриной. Сумасшедшая девка отказалась от милости копьеносца что долго думать о дуре?
Однако потом случилось что-то странное. Он спал с женой, и всё было у них как обычно, то есть, прямо сказать, вяловато однако среди ночи он вдруг проснулся от дикого возбуждения, сразу же разрядившегося. Жена глядела на него с удивлением, и он осознал, что выкрикивал имя Алайи не только во сне. Он чувствовал себя, как юнец, застигнутый за постыдным занятием.
Летта, разумеется, ничего не сказала. Попробовала бы рот открыть! Но в самом Эриное что-то надломилось. Никогда в жизни он не чувствовал себя так жалко.
Чувство это лишь усилилось впоследствии. Эриной и вправду мог сделать то, что пообещал Алайе, и ей бы мало не показалось, но беспричинный арест грозил неприятностями по службе. Слишком много внимания уделяет царь соблюдению буквы закона. Или, если говорить прямо, слишком старательно заигрывает с ликейской чернью. Бывало, даже бродяг приходилось отпускать, стоило кому-нибудь из горожан, даже самому ничтожному, за них поручиться!
Нет, решить дело с Алайей следовало обходным путём. Обвинение в колдовстве было бы самым надёжным вариантом, однако ни Гифрат, ни Держатель Небесных Ключей не пожелали поддержать копьеносца. О, эти сильные мира сего! они всегда забывают, на чьих плечах зиждется их благополучие, кто стоит стеной между ними бурным морем черни!
Эриной был взбешён.
Он уже готов был рискнуть и сделать всё своими руками, когда ему помог счастливый случай в лице Клита как говорили, слабоумного дурачка. Жалкая жизнь его получила достойное завершение, дав Эриною рычаг, которым он перевернул весь городской квартал.
Он догадывался, правда, что если бы обвинение в колдовстве исходило от него, или от любого другого из гипареев, горожане не преминули бы сунуть палку в колесо и, пожалуй, действительно вступились бы за ведьму. Но в данном случае обвинение исходило от них!
Возникла, правда, другая сложность. Теперь любая попытка довести дело до суда воспринялась бы как вмешательство гипарейской власти. К какой бы страшной казни ни проговорили Алайю, народ останется недоволен. А народное недовольство в своём квартале Эриною было совсем не нужно.
Не нужно было ему в своём квартале и самосуда. Пришлось копьеносцу обернуться искусным оратором, чтобы горожане сами сообразили расправиться с ведьмой вне городских стен, да ещё в тот день, когда на воротах стояли надёжные стражники из копья Эриноя.
Дальше всё шло само собой и шло прекрасно, пока не появился проклятый охотник
Почувствовав боль, Эриной опустил глаза и увидел, что ногти его впились в ладони так сильно он сжал кулаки.
Он перевёл взгляд на чёрный квадрат окна.
Алайя всё ещё жива. Она теперь с ним с чудаком, где-то там, в тиши гор.
Она где-то там
***
К вечеру они прошли не больше сорока стадиев2. Алайя была слаба, ей часто требовался отдых, да и дорогу Хорса выбрал нелёгкую зато на ней можно было не опасаться погони.
Он развёл костёр в укромной лощине, сварил чечевичную похлёбку. Алайя без особой охоты съела свою порцию и молча приняла протянутое ей одеяло.
Глядела, как и весь день, в сторону.
Её равнодушие, наконец, задело Хорсу.
Послушай, женщина, я не жду особенно бурной благодарности за то, что спас тебя от смерти, но и неприязни не понимаю. Не хочешь сказать, в чём дело?
Не думай, что я не благодарна просто у меня нет сил благодарить.
Я уже сказал: дело в другом. Объясни, что со мной не так.
Ни один камень не попал мне в нос. Всё тело ломит, но нюх по-прежнему хорош. И я почувствовала, чем от тебя пахло.
Чем же?
Благовониями. Теми, которые воскуряют в храмах и теми, которыми пользуются продажные женщины. Ты был в святилище, а потом у шлюхи. Человек помолился, потом поразвлекался Сложно понять, что на уме у такого человека. Но ведь я не спрашиваю
И напрасно, потому что всё просто. Я был в святилище, но не нашёл там ответов на свои вопросы. Это меня расстроило, и я пошёл искать развлечений. Шлюху в Ликенах найти намного проще, чем веру. Как видишь, никаких загадок.
Да, это не загадка, а разгадка. Я так и думала: ты сам не знал толком, что делаешь, когда вмешивался в расправу. Не правдолюбие тебя толкнуло защитить меня, а скверное настроение.
Может, и так. С правдой я, пожалуй, не всегда в ладах. Но в конечном счете, я совершил правильный поступок, разве нет? Души предков наставили меня на благое дело.
Ты в этом уверен?
Что за вопрос? Моя жизнь была залогом того, что ты не ведьма.
Она пожала плечами.
Не хотелось бы тебя расстраивать, но я и в самом деле ведьма.
Этого не может быть! воскликнул Хорса.
Думай как знаешь.
Наверное, ты не творила чёрного колдовства? Да, видимо, так. Души предков не дали бы мне победы в неправом деле.
Алайя кивнула. Было непонятно, подтверждает она предположение Хорсы, или просто не хочет разговаривать, и он решил, что она просто ещё не пришла в себя после того, как поглядела в лицо смерти.
Спи. Набирайся сил. Нам предстоит ещё долгий путь.
Он лёг поближе к огню и закрыл глаза, но сон не шёл. Тихонько принюхавшись, он действительно ощутил исходящий от одежды слабый запах. Алайя не ошиблась но, проклятье, какое ей дело?
Храмовая площадь лежала за Внутренней стеной. Ходить туда не возбранялось никому, но из простых охотников, вроде Хорсы, мало кто любил появляться в кварталах знатных горожан, где богачи и даже их рабы глядели свысока, а стражники с неизменной подозрительностью.