Обычно Хорса выбирался в Ликены раз в три-четыре месяца, одалживая осла у соседа Терши, чтобы отвезти заготовленные шкуры, кабанье мясо и поделочную кость.
На этот раз он отправился в город не в урочное время, неся на спине всего одну скатку шкур.
В первый день, навестив скупщика, он всё же побродил по лавкам, купил немного крупы и соли, отрез ткани. Но на утро второго дня отправился за Внутреннюю стену.
Всебожественный храм был своего рода городом в городе. Стена, именуемая Храмовой, по высоте и толщине могла соперничать с Дворцовой. В центре возвышалось над прочими постройками святилище Солнца Благословенного, от него лучами расходились дорожки, присыпанные жёлтым песком и обсаженные кипарисами, они вели к святилищам других вер. Пройти к ним можно было, только миновав главный храм роскошное круглое здание, обнесённое колоннами, украшенное богатой росписью. Над покатой крышей его сиял золотой диск, вознесённый на шпиле.
Хорса поклонился диску и свернул направо. Дорожка привела его к приземистому срубу, лишённому всяких украшений. Святилища ардов не бывают роскошными.
Вдоль дальней стены стояли семь деревянных кумиров изображения Пращуров-Хранителей, почитаемых всеми ардами. В середине высился каменный алтарь.
В святилище было пусто и тихо, в узкие окна вливался приглушённый кронами деревьев свет.
Хорса поклонился алтарю и кумирам.
Да будут благословенны имена предков, прошептал он, становясь на колени и прикасаясь к висящей на груди букилле. Отец мой Рекша, праотец Сараша, и вы, славные пращуры, и вы, Хранители, благословите меня, недостойного Хорсу. Молю, дайте знак! Пусть я не достоин ответа но хотя бы знак, что можно что-то исправить! Почему всё в жизни идёт не так? Мне не нужно было уходить из Кидрона, верно? Какой из меня солдат Мне нужно было жить как все и погибнуть вместе с другими, тогда бы ничего не случилось Но что же делать теперь?
Слева раздался шорох одежд. Хорса резко обернулся и увидел священнослужителя. Он встал и поклонился, и только тут заметил, что на груди у жреца висит не букилла, а золотой диск.
Не смущайся, сказал тот. Служитель храма предков заболел, вот я и присматриваю здесь. Твоя молитва меня тронула. Если хочешь, я выслушаю тебя.
Ты человек иной веры.
Солнце равно светит всем, независимо от веры, и нам предписано заботиться обо всех. Знаешь ли, чаще всего люди ищут в храме не богов, а мудрых наставников. И это правильно. Зачем докучать богам, если можно найти добрый совет?
Не знаю, какой совет помог бы мне, вздохнул Хорса. Исправить уже ничего нельзя. Я хочу только знать, простят ли меня души предков, или я навсегда отвержен Как может на это ответить служитель иной веры?
Извини, но мне показалось, ты жаждешь услышать кое-что другое. Что именно тебя гнетёт?
У жреца Солнца было приятное, располагающее лицо и живые глаза. Хорса, помедлив, ответил:
Грехи.
Ты совершил зло? Можно ли его ещё исправить?
В том-то и дело, что нельзя.
Тогда ты не должен терзать себя.
Не могу же я сам простить себе собственные грехи! удивился Хорса.
Почему нет? мягко спросил жрец Плохо совершать злое дело, плохо не исправить содеянное, если это возможно. Но хуже всего вечно корить себя. Так поступают люди, которым просто нравится чувствовать себя виноватыми.
Как же мне чувствовать себя, если я действительно совершил непоправимое зло?
Вот почему трудно разговаривать с иноверцами у каждого из вас своё представление о добре и зле. Что-то разрешено, что-то запрещено Суть истины ускользает ото всех. Лишь мудрость Солнца учит: нет света без тьмы, нет добра без зла. Грехи неотъемлемая часть каждого человека, без них мы не были бы сами собой. Однажды некий великий жрец его имя, боюсь, ничего тебе не скажет рассматривал солнце через закопчённые стёкла. И знаешь ли, что он обнаружил? На солнце есть пятна! Чёрные пятна на ослепительном солнечном диске! Само благословенное светило несёт на себе частицы тьмы! И это правильно и мудро, ибо всякое зло может обернуться добром, стоит лишь посмотреть на него с другой стороны Какие именно грехи ты совершил?
Я бросил Кидрон, своё родное селение, и ушёл в солдаты. И не вернулся, когда покинул армию. Хотел жить один.
Что же в этом плохого? улыбнулся жрец. Все мы ищем для себя лучшей доли.
Два года назад Кидрон был разорён. Почти все погибли.
Разве ты один мог что-нибудь изменить? Тебе не терзаться нужно, а благодарить судьбу за то, что отвела от тебя смерть. И благодарить себя за то, что решился порвать с той жизнью, которая тебя не устраивала. Все мы должны слушать голос своего естества
Естества? воскликнул Хорса.
Кажется, для жреца было неожиданностью гневное возмущение в его голосе. Охотник вздохнул и сказал:
Ещё мне довелось напасть на безоружных. Мне показалось, что они совершали гнусное деяние
А в действительности они его не совершали?
Это я не знаю до сих пор, признал Хорса.
Тем более нет причин терзать себя, ласково проговорил служитель Солнца. Мы не в ответе за то, чего не знаем. Что ещё ты считаешь своими грехами?
Хорса с горькой усмешкой покачал головой и сказал:
Довольно, жрец. Я мог бы назвать тебе свой самый отвратительный поступок, но не хочу услышать, будто в нём не было ничего страшного или позорного. Прощай.
Жаль, вздохнул тот. Ведь не от меня ты отворачиваешься, а от самого себя.
Я был бы рад, если бы мне это удалось.
Каждый раз, бывая в городе, он проводил ночь или две с женщинами. Собираясь в храм, он отказался от этой привычки, но теперь, миновав Внутреннюю стену и спустившись к Рыночной площади, взял первую же, которая предложила себя.
У неё было усталое лицо с каким-то затёртым выражением; груди и бёдра одрябли. Чувствовалось, что зарабатывать на жизнь таким образом ей осталось года два от силы.
Что ты знаешь о грехе? спросил он её.
Всё, голубчик, заученно улыбнулась она, прижимаясь к нему.
Я не об этом. Что такое грех вообще?
Вся моя жизнь.
И что ты с этим делаешь?
Ничего, как и все.
А про пятна на солнце ты слышала?
Этот вопрос почему-то очень рассмешил женщину.
Голубчик, позволь красотке Ильхе развлечь тебя. Ильха знает, что делает, когда промышляет по утрам. Один час и ты на весь день избавлен от дурных мыслей! Идём же, голубчик
***
Дом Хорсы отделяли от Ликен пять дней пути, но с Алайей они могли превратиться в неделю. Девушка выздоравливала на глазах и тяготы дороги выносила с изумительной стойкостью, и всё же она не могла потягаться с бывалым охотником. Горные тропы нелегки, а Хорса шёл напрямик, срезая изгибы дороги и обходя человеческое жильё. Слежки он больше не замечал, но рисковать не хотел.
Вечером третьего дня они поднялись на Мигенский хребет отросток одного из могучих отрогов великого Ордона, увенчанного сверкающей короной вечных льдов. Этот хребет отделял Пар-Ликею, северную часть обширной и плодородной Ликейской долины, от долины Мигенской, более суровой, лесистой и дикой.
С высоты хребта крепкостенные Ликены казались брошкой, скреплявшей лоскутный плащ Пар-Ликеи, окроплённой озерцами и рощами, расчерченной квадратами полей и виноградников. Выше зияла горловина Ликейских Врат единственного прохода через Гипарейские горы, которыми великий Ордон разделил Колхидор и северные земли.
На юге терялась в дымке Сет-Ликея, преддверие необъятного Колхидора. А на западе темнела Мигенская долина, охваченная полукольцом неприступных скал Западного кряжа.
Нам туда? спросила Алайя. Угрюмое место. Много дичи и мало людей В самый раз для тебя, правда?
Правда. Надеюсь, и тебе понравится.
А если не понравится?
Дам тебе еду, одежду и провожу до южного выхода из Миген.
Она промолчала, и Хорса двинулся дальше, подыскивая место для ночлега. Вскоре на глаза ему попалась пещера, укрытая от ветра выступом скалы.
Остановимся здесь.
Из ветвей мёртвого дерева он сложил костёр. Предоставив заботу об ужине Алайе, Хорса обошёл окрестности. Собрал ещё сухих ветвей, но воды не отыскал. Придётся пока обойтись запасом из баклаги.
Взобравшись на скалу, Хорса разглядел чуть севернее дорогу, которой пользовался обычно вместе с Тершей. Дорога была, конечно, пуста, но он провёл некоторое время, наблюдая за ней. К собственному удивлению, он обнаружил, что по-прежнему ожидает погони.
Происходящее плохо укладывалось у него в голове. Перед схваткой с Белайхой Хорса молился, прося души предков не дать совершиться несправедливости. Для него это значило невиновность Алайи, но она сама назвала себя ведьмой. Можно пытаться убедить себя в том, что она не творила зла, но что в таком случае пробудило столь глубокую ненависть горожан?
Какой-то парень повесился из-за неё это объясняет чувства отца и друга, но что двигало остальными? Что побудило не только простых ликенцев, но и гипарея-копьеносца страстно желать смерти Алайи?
Да, горожан иной раз трудно понять, особенно когда они собираются в толпу. Толпа способна сделать такое, чего никогда не сделал бы каждый отдельный человек.
И всё же что, если Алайя виновна, если она творила чары, несущие зло? Как могли тогда души предков даровать Хорсе победу?
Если случившееся знак, то знак неясный, и ему не удавалось его истолковать. Загадка мучила несказанно, рождая чувство, близкое к панике, какую испытывает солдат в строю, когда на него надвигается тьма врагов.
Хорса заставил себя успокоиться. Какой бы сложной ни казалась проблема, суть её проста: либо он отвержен, либо нет. И пока воля предков неясна, он, как бы ни было тяжело, должен жить, не расставаясь с надеждой, стремясь к добру и избегая зла.
Он так и не посоветовался со жрецом своей веры быть может, дело в этом? В Ликены теперь лучше не показываться что ж, есть ещё время сходить в Мигарту. Этот городок не столь терпим к народным верованиям, однако вокруг него теснятся несколько ардских посёлков, в них есть старинные храмы. Мудрый наставник поможет ему разобраться, истолкует волю пращуров
Из пещеры уже тянуло вкусным запахом. Хорса стал спускаться со скалы. Размышления помогли, но, к сожалению, не слишком. Он так запутался в жизни, что мечтал лишь о ясном ответе. Пусть бы пращуры даже сказали: ты пропащий человек, мы отвергает тебя, он и то бы испытал облегчение.
Так ему, во всяком случае, казалось.
Семя ненависти
Апилохен принадлежал к той немногочисленной и по-своему счастливой породе бродяг, которые крепко приживаются в каком-то месте и в глазах окружающих становятся чем-то вроде местной достопримечательности. У него не было ни дома, ни родных; друзьями он называл едва не половину Ликен, но по большому счёту, друзей у него тоже не было. Он появлялся ниоткуда и исчезал в никуда, чтобы спустя несколько дней вновь объявиться в какой-нибудь харчевне, зачастую с неплохими деньгами, а порою без гроша за душой.
Нигде и никем не любимый, он всюду умел найти приют. Видывали его и в притонах наихудшего пошиба, и в порядочных заведениях как в этот вечер, когда он забрёл в харчевню, в которой отдыхали после смены стражи порядка
Кости простучали по столу, и Карис глухо выругался. Сидевший напротив него пухлый Перин добродушно рассмеялся, придвигая к себе кучку медяков:
Ну, дружище, когда-нибудь удача должна улыбнуться и коренному ликеянину. Не всё же гипареям как сыр в масле кататься.
Чума тебя забери, ликеянин! Мало того, что нам задержали жалование, так ещё ты со своей удачей норовишь обобрать честного стражника!
Зато сегодня ты можешь выпить за мой счёт! предложил Перин и, подозвав трактирщика, велел принести две бутыли вина, заплатив из выигрыша.
Карис проводил взглядом деньги и сказал:
Сыграем ещё? У меня осталось полдрахмы.
Вот и пусть остаются. Никогда не ставь на кон последнее, что имеешь.
Вольно тебе говорить, когда угощаешь меня на мои же деньги! Давай кости, чувствую, мне должно повезти.
На самом деле ничего он не чувствовал, кроме глухого раздражения. Полдрахмы в мгновение ока перешли к Перину. Карис выпил вина.
Везёт тебе сегодня. Собери ещё игроков разбогатеешь.
Удача переменчива, полагаться на неё нельзя, рассудительно ответил Перин. Да и не хочу я внезапного богатства. Я человек простой, мастеровой, по мне лишь бы работа была. Ну, а если уж милицию сделают городской стражей
Чушь! рассердился Карис. Не бывать такому никогда! Вашу милицию вообще разогнать надо. Народные силы правопорядка, как же! Только и делаете, что ворьё укрываете.
Просто не даём вам хватать всех без разбора.
Поосторожнее со словами, в них нетрудно услышать неуважение к городской страже.
Только не говори, что собрался вернуть проигранное, содрав с меня штраф.
А если и так?
Тогда неуважение в моих словах станет намного явственней.
Значит, одним штрафом не отделаешься.
Брось, Карис, не позволяй хмелю говорить вместо себя. Мы с тобой не первый год знакомы, и ты отлично знаешь, что без помощи милиции городская стража и одного дня не удержала бы порядка в городе.
Истинная правда! раздался рядом весёлый, но чуть надтреснутый голос, и на скамью подле Перина подсел худощавый человек с длинным носом и близко посаженными суетливыми глазками.
Ты кто такой? нахмурился Карис.
Перин поморщился и отодвинулся от нежданного соседа.
Что у тебя на уме, Апилохен?
Как что? Поддержать милицию что ещё может быть на уме у честного горожанина?
Про честных я знаю, потому и спрашиваю: а что на уме у тебя?
Много чего, почтенный Перин. Кое-чем я даже готов поделиться
Кто этот тип? строго спросил Карис. Кажется, я его где-то видел.
Конечно, видел, господин стражник, коли по сторонам смотрел. Нынче, под Южной стеной
А, не напоминай! вмиг помрачнел Карис и схватился за бутыль. Чтоб она сдохла, стерва эта ведьмовская.
Сколько знаю, как раз подыхать она не собирается, развёл руками Апилохен. Тот охотник о ней позаботился
И ему чтоб пусто было, сдохни он сам и вся его родня! Выискался же, проклятый
Не такое это простое дело устроить, чтобы Хорса сдох.
Сдохнет, пускай только попадётся мне на глаза! пообещал Карис.
Шёл бы ты, Апихолен, уже настойчивей сказал Перин.
Но тут Карис сообразил, что именно он услышал.
Постой, постой, ты так сказал, будто что-то знаешь про этого Хорсу?
Не то, чтоб я его знал, как, скажем, старину Перина, потирая руки своими неприятно мелкими движениями, сказал Апилохен. Но встречал, было дело. А что же, господин Эриной, копьеносец, и вправду Кидронца не признал?
Перин отвернулся, пряча досаду на лице.
По-твоему, у господина лохарга3 нет других забот, как местных бродяг запоминать? фыркнул Карис.
Да ведь господин Эриной был в первом Тиртском походе, так?
Ну да. А Хорса тут при чём?
Хорса Кидронец, вздохнул Перин, жестом остановив открывшего рот Апилохена, тоже ходил на Тирт. Отличился в боях, но повышения не получил, потому что не поладил с командиром.
Ты разве там был? удивился Карис.
В Первом. Хвала Светилу, что не охромел насовсем, но долго потом ногу лечил. Ну, и оставил службу, занялся отцовским ремеслом
Плевать на твоё ремесло, ты про Хорсу рассказывай.
Своими глазами я его только издали видал. Но как только мне рассказали про поединок под Южной стеной, сразу подумал: он это.
«Рассказали», поморщился Карис. В этом городе что, и поговорить больше не о чем? Ладно, давай лучше про Хорсу. Говоришь, признал его?
Ну, во-первых, имя, во-вторых, он же Солнцу не молился, только предкам? Мало кто так делает, и Хорса как раз из этих немногих. В-третьих, я слышал, что после войны он стал промышлять охотой где-то в наших краях. И вообще Вот так, мимоходом, вызваться на суд богов, защищая незнакомую девушку, это на него похоже.