Глава 2
Люси Локетт
1
Уже больше месяца мистер Уипплстоун жил в своем новом доме. Жил уютно и мирно, однако дремотным назвать его существование было нельзя. Напротив, смена обстановки словно бы пробудила его. Он уже совершенно приладился к жизни в Каприкорнах. «В сущности, писал он в своем дневнике, Каприкорны похожи на деревушку, обосновавшуюся в самом центре Лондона. В магазинах раз за разом сталкиваешься все с теми же людьми. Теплыми вечерами местные жители гуляют по улицам. Можно заглянуть в «Лик светила», и тебе поднесут, я рад это признать, весьма приличный, да что там, просто превосходный белый портвейн».
Дневник мистер Уипплстоун вел уже несколько лет. До нынешней поры он ограничивался сухим изложением фактов, временами приправленным иронией, которой он отчасти прославился в МИДе. Однако теперь его записи сказывалось влияние новой обстановки стали более пространными, порой даже игривыми.
Стоял теплый вечер. Окно в кабинете было открыто, шторы раздвинуты. Закатный свет, пронизавший платаны и воспламенивший купол базилики, уже блекнул. В воздухе витали ароматы свежеполитых садиков, приятные звуки шагов вперемешку с негромкими голосами вплывали в окно. Приглушенный рев Баронсгейт казался далеким, всего лишь фоном, подчеркивавшим царившую здесь тишину.
Мистер Уипплстоун положил ручку, позволил моноклю выпасть из глазницы и с удовольствием оглядел комнату. Все чудесным образом встало по местам. Старая мебель благодаря уходу Чаббов положительно сияла. Красный кубок мерцал на подоконнике, а пейзаж Агаты Трой, казалось, светился собственным светом.
«До чего же все замечательно», думал мистер Уипплстоун.
В доме было очень тихо. Чаббы, насколько он понимал, отправились по своим вечерним делам, впрочем, они приходили и уходили столь неслышно, что сказать что-либо наверняка было невозможно. Пока он возился с дневником, до него доносились какие-то шаги на ведущих в полуподвал железных ступеньках. Мистер Шеридан был у себя, принимал гостей.
Мистер Уипплстоун выключил настольную лампу и подошел к окну. Только два человека и виднелись на улице мужчина и женщина, приближавшиеся со стороны Каприкорн-сквер. Свет из раскрытых дверей «Лика светила» на миг окатил их, позволив мистеру Уипплстоуну разглядеть обоих получше. Оба оказались неумеренно толстыми, что же до женщины, в ней проглянуло что-то знакомое.
Толстяки приближались, погружаясь в тень платанов и вновь выходя из нее. Повинуясь смешному порыву как будто он за ними подглядывал! мистер Уипплстоун немного отступил от окна. Женщина, казалось, смотрела ему прямо в глаза: мысль нелепая, поскольку видеть его она не могла.
Теперь он понял, кто это: миссис или мисс Кс. Санскрит. А ее спутник? Брат или супруг? Почти наверное брат. Свиноваятели.
Они уже покинули тень и, облитые светом, пересекали Уок. И он наконец увидел обоих во всей их кошмарной красе.
Жуткое впечатление создавалось не только тем, что Санскриты заплыли жиром настолько, что могли бы позировать друг дружке в качестве натурщиков для их скульптурных творений, и не тем, что разряжены были совершенно непристойным образом. В наши отличающиеся вседозволенностью дни никакой наряд чрезмерно непристойным не кажется. И не только в том было дело, что мужчина носил браслеты на запястьях и лодыжках, ожерелье и серьги, что волосы его спадали из-под расшитой головной повязки, словно болотные водоросли. Не только в том, что женщина (лет пятидесяти, не меньше, подумал мистер Уипплстоун) напялила великанские шорты из черной кожи, черную шнурчатую блузу и черные сапоги. Сколь ни чудовищными выглядели эти гротескные украшения, они совершенно меркли в сравнении с глазами и ртами Санскритов, густейшим образом накрашенными у обоих, как с почти паническим чувством увидел теперь мистер Уипплстоун.
«Им здесь не место, подумал он, неосознанно стараясь защитить нормальность Каприкорнов. Людям вроде них. Таким следует жить в Челси. Или где-то еще».
Они пересекли Уок. И уже подходили к дому. Он еще немного отступил от окна. Щелкнула калитка, они спустились по железным ступенькам. Мистер Уипплстоун услышал, как внизу звякнул дверной звонок. Услышал голос мистера Шеридана. Гостей впустили.
«Ну и дела! подумал он, мысленно перейдя на язык своей юности. Это уж слишком! А выглядит вполне приличным человеком».
Это он вспомнил о своей краткой встрече с мистером Шериданом.
В конце концов он уселся в кресло и раскрыл книгу. Хоть не шумят они там, внизу, и на том спасибо. Звуков снизу доносилось немного, вернее сказать, совсем никаких не доносилось. Возможно, размышлял он, Санскриты являются медиумами. Возможно, мистер Шеридан приверженец спиритизма или состоит в каких-нибудь «посвященных». У этих-то как раз такой вид. Если не хуже. Он выбросил их из головы и погрузился в мемуары прежнего главы своего отдела. Не слишком увлекательное чтение. Обложка с помпой сообщала о десятилетнем интервале, который пришлось выдержать со дня смерти автора, прежде чем приступить к публикации. «Бог его знает почему, думал мистер Уипплстоун. Одряхлевший зануда не мог сообщить ничего способного возмутить душевный мир даже самой впечатлительной старой девы».
Внимание мистера Уипплстоуна то и дело отвлекалось. Он вдруг осознал, что его почти неосознанно тревожит что-то, некий звук, которого он предпочел бы не слышать, нечто ассоциируемое с озабоченностью и тревогой. Где-то на улице мяукала кошка.
«Пф!» подумал он, если, конечно, можно подумать «пф!». Похоже, Лондон просто кишит кошками. Вообще-то на каприкорновских улицах он встречал немало этих изнеженных домашних любимиц. В «Лике светила» имелась одна большая, пестрая, и в «Неаполе» тоже проживала этакая белая недотрога. Кошки.
Звук приблизился. Теперь кошка мяукала совсем рядом. Он бы, пожалуй, сказал, что бедняга сидит на тротуаре, глядя на его дом. А то и на него самого. И мяукает. Настойчиво. Мистер Уипплстоун прилагал большие усилия, чтобы не обращать на нее внимания. Он вновь уставился в книгу. Может, включить погромче радио, чтобы заглушить этот звук? Звук между тем еще усилился. Мяуканье, поначалу далекое и прерывистое, стало теперь настойчивым и близким.
«Не стану я выглядывать в окно, в отчаянии думал мистер Уипплстоун. А то еще заметит».
«Вот черт! воскликнул он три минуты спустя. И как только людям не стыдно выгонять кошку на улицу! Надо будет пожаловаться!»
Прошло еще три минуты, и он, хоть и противясь этому всеми фибрами души, все же выглянул в окно. И ничего не увидел. Кошачьи жалобы звучали так близко, что мистер Уипплстоун проникся опасениями за свой рассудок. Ну конечно же, она на крыльце! Вот она где. На ступеньках, ведущих к его входной двери. «Нет! решил он. Нет, это совсем ни к чему. Это следует прекратить. Тут и опомниться не успеешь, как»
Он и опомниться не успел, как уже проскочил прихожую и принялся возиться с дверным запором. Поскольку Чаббы отсутствовали, цепочка была не накинута; впрочем, едва он самую малость приотворил дверь, как мимо его ноги он и сделать-то ничего не успел тенью метнулось какое-то тощее существо.
Мистер Уипплстоун впал в театральный гнев. Он захлопнул дверь и прислонился к ней спиной, уставясь на незваную гостью.
Да, он знал это с самого начала. История, если можно назвать историей происшествие всего лишь месячной давности, повторялась. Приняв жалкое обличье маленькой черной кошки, все той же, но теперь совсем изможденной глаза ее были мутны, шерсть торчала дыбом. Кошка сидела, глядя на него и, как прежде, разевая рот, но уже беззвучно. Мистера Уипплстоуна только на то и хватало, чтобы в ужасе взирать на нее. Внезапно задние лапы кошки дрогнули, и она проделала тот же фокус, что и в прошлый раз, вскочила ему на грудь.
Когда ладонь мистера Уипплстоуна коснулась тощего кошачьего тельца, он поразился, откуда у нее взялись силы для прыжка. Кошка мурлыкала, сердце ее, казалось, билось прямо под его пальцами.
«Это уж слишком, повторял он, неся кошку в гостиную. Возьмет вот и помрет, хорошенькая выйдет история».
После минуты путаных размышлений он снес ее на кухню и, по-прежнему придерживая рукой, вытащил из холодильника молоко, налил немного в блюдце, добавил из крана горячей воды и, поставив блюдце на пол, посадил кошку рядом. Поначалу ему показалось, что она мистер Уипплстоун был почему-то уверен, что это не кот, а кошка, молока не заметила: она приникла к полу, глаза ее оставались полузакрытыми. Он пододвинул блюдце поближе. У кошки дрогнули усы, и она с такой внезапностью, что мистер Уипплстоун едва не подпрыгнул, принялась лакать жадно, лихорадочно, как будто внутри у нее заработал некий обезумевший двигатель. На мистера Уипплстоуна она оглянулась только один раз.
Блюдце он пополнял дважды. Последней порции кошка не одолела. Подняла мокрую от молока мордочку, посмотрела на него, сделала неуверенную попытку умыться, но тут же плюхнулась на пол и заснула.
Некоторое время спустя он услышал, как из квартиры внизу расходятся гости. Вскоре после этого в дом вошли почти неслышные, как обычно, Чаббы. Мистер Уипплстоун уловил лишь легкий звон накидываемой дверной цепочки. Ему пришло в голову, что они, возможно, «обихаживали» мистера Шеридана с его гостями.
Э-э это вы, Чабб? позвал он.
Чабб открыл дверь кухни и застыл на пороге, круглощекий, румяный, за ним маячила жена. Мистера Уипплстоуна удивила некоторая боязливость, сквозившая в их лицах.
Посмотрите-ка на нее, сказал он.
Чабб уже смотрел, без приглашения. Кошка лежала, будто тень, на коленях мистера Уипплстоуна.
Кошка, сэр, предположительным тоном высказался Чабб.
Приблудная. Я с ней уже встречался раньше.
Из-за спины мужа послышался голос миссис Чабб:
А это не опасно, сэр? Вид у нее какой-то нездоровый.
Просто изголодалась.
Миссис Чабб пощелкала языком.
Больно она тихая, сэр, правда? озабоченно нахмурился Чабб. Уж не померла ли?
Она спит. Полбутылки молока вылакала.
Вы меня извините, сэр, подала голос миссис Чабб, но только вы бы ее лучше не трогали. Вы же не знаете, где она раньше была, верно, сэр?
Верно, согласился мистер Уипплстоун и добавил странно дрогнувшим голосом: Я знаю только, где она теперь.
Хотите, Чабб от нее избавится, сэр?
Это предложение показалось мистеру Уипплстоуну отвратительным, однако ответить он постарался по возможности спокойно:
Нет, я думаю, не стоит. Утром я сам о ней позабочусь. Позвоню в Общество защиты животных.
Я только к тому, сэр, что, если вы ее выставите, она отправится туда, где живет.
А то еще, предложил Чабб, я могу снести ее в садик на заднем дворе. Вроде как на ночь.
Да, выдавил мистер Уипплстоун, спасибо. Не беспокойтесь. Я что-нибудь придумаю. Спасибо.
Спасибо, сэр, бессмысленно откликнулись Чаббы.
Поскольку сразу они не ушли и поскольку мистер Уипплстоун пребывал в несколько растрепанном состоянии, он, к собственному удивлению, поинтересовался:
Приятно провели вечер?
Ответа не последовало. Подняв глаза, мистер Уипплстоун обнаружил, что слуги молча таращатся на него.
Да, сэр, спасибо, еще немного помолчав, сказали оба.
И прекрасно! воскликнул он с фальшивой сердечностью, напугавшей его самого. Превосходно! Спокойной ночи, Чабб. Спокойной ночи, миссис Чабб.
Когда слуги удалились, мистер Уипплстоун погладил кошку. Она открыла затуманенные глаза или уже не такие затуманенные? вопросительно дрогнула и снова заснула.
Чаббы прошли на кухню. Он ясно слышал, как открылся холодильник, как вода полилась из крана. «Блюдце моют», виновато подумал он.
Мистер Уипплстоун подождал, когда Чаббы поднимутся наверх, и после этого сам воровато проскользнул на кухню, держа кошку в руках. Он вдруг вспомнил, что не доел эскалоп, приготовленный миссис Чабб на ужин.
На сей раз кошка проснулась и основательно подзаправилась эскалопом.
Чтобы попасть в садик за домом, нужно было пройти коридором и спуститься по довольно крутым ступенькам. С кошкой на руках это оказалось не простым делом, так что спуск получился изрядно шумным, хорошо еще, помог свет, проникавший из-за штор на окнах полуподвальной квартиры мистера Шеридана. Этот же свет помог мистеру Уипплстоуну отыскать у дальней стены дворика клочок земли, на котором ничего не было посажено. Туда он и опустил свою ношу.
Он подумал, что кошка может скакнуть в темень и удрать, однако нет: после довольно долгой паузы она занялась тем, ради чего ее сюда принесли. Мистер Уипплстоун тактично отвернулся.
Сквозь щелку между шторой и оконной рамой за ним наблюдал кто-то невидимый.
Тень на шторе почти наверняка принадлежала мистеру Шеридану, почти наверняка он-то и подглядывал в щелку, исчезнувшую чуть ли не сразу за тем, как обернулся мистер Уипплстоун. Тень тоже исчезла.
В этот же миг легкий шум вверху заставил его поднять взгляд к верхнему этажу дома. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как закрывается окно в спальне Чаббов.
Разумеется, предположение, будто и они следили за ним, было беспочвенным.
«Что-то у меня воображение разыгралось», подумал мистер Уипплстоун.
Легкое ритмичное шкрябанье заставило его обернуться к кошке. С прижатыми ушами и с ревностным сосредоточением, красноречиво свидетельствующим о ее способности восстанавливать силы, кошка ликвидировала учиненный ею непорядок. Затем последовали скрупулезные гигиенические процедуры, покончив с которыми она подмигнула мистеру Уипплстоуну и потерлась похожей на орех головкой о его лодыжку.
Он поднял ее с земли и вернулся в дом.
2
В фешенебельном и довольно дорогом зоологическом магазине, расположенном сразу за углом Баронсгейт, имелась консультационная комната, в которой по средам принимал ветеринарный хирург. Мистеру Уипплстоуну как-то попалось на глаза его объявление, так что на следующее утро, как раз пришедшееся на среду, он вместе с кошкой отправился туда. Чаббам он сообщил об этом со всей сдержанностью и немногословностью, какие сумел приобрести за сорок лет дипломатической службы. Будь мистер Уипплстоун человеком менее рафинированным, мы могли бы, пожалуй, сказать, что в его действиях обозначилась некоторая вороватость.
Он сказал Чаббам, что собирается «отнести животное туда, где о нем позаботятся». Чаббы пришли к заключению, что это эвфемизм, заменивший слово «усыпить», и он не стал их разубеждать. Также не счел он необходимым упоминать и о том, что «животное» провело ночь на его кровати. Кошка разбудила его на рассвете, тронув лапкой за лицо. А потом поиграла с ним, перекатываясь с боку на бок и поглядывая на него из-под лапы. А когда вошел с утренним завтраком на подносе Чабб, кошка позволила набросить на себя одеяло, за что чуть позже была вознаграждена блюдцем молока. Мистер Уипплстоун спустился вниз, прикрывая ее номером «Таймс»; улучив минуту, выпустил через заднюю дверь в садик и лишь после этого привлек к ней внимание миссис Чабб. Кошка к тому времени уже громко требовала, чтобы ее впустили.
И вот теперь он сидел на мягкой скамье в крохотной приемной плечом к плечу с несколькими баронсгейтскими дамами с собачками. Ближайшей его соседкой оказалась та самая, что отдавила ему ногу в «Неаполе», миссис Монфор, как он впоследствии выяснил, полковничиха. С того случая они при встречах желали друг дружке доброго утра, пожелали и теперь. В общем и целом она производила на мистера Уипплстоуна жутковатое впечатление, хотя и не столь сильное, как ваятельница свиней. Разодетая, по обыкновению, в пух и прах, миссис Монфор держала на коленях пекинеса, который, бросив на кошку мистера Уипплстоуна один-единственный презрительный взгляд, повернулся к ней спиной. Кошка, впрочем, и вовсе смотрела сквозь него.